Victoria Сruenta. Глава 64
А вот и новая Глава! И недели ждать не пришлось! А вообще, чуть замотался с подготовкой к наступающим праздникам, но обещание своё помню и стараюсь изо всех сил.
Следующую Главу надеюсь успеть выложить до наступления Нового Года, как и небольшой бонус >_>.
А пока не буду пока вас за зря раззадоривать, ведь как и всегда — на ваш суд!
* * *
— Если таково ваше желание, кто я такой, чтобы оспаривать его? — сделав очередной глоток, старик поморщился, недовольно нахмурив кустистые брови — за время нашей беседы чай в пиале успел остыть.
Я же изыскам этой странной церемонии уделял куда меньше внимания, продолжая спокойно цедить едва тёплый напиток и параллельно этому вновь и вновь обдумывая скрытый смысл и неявный подтекст только что брошенных слов. И по всему выходило, что меня только что, как любил выражаться Джозеф, послали прямиком на Ред Лайн. Пешком.
Однако вопреки подобным рассуждениям, ответ мой был максимально корректен. Всё же стоило помнить, что я первым перешёл границы дозволенного, весьма нагло обозначив собственные притязания, желая ускорить и так порядком затянувшийся процесс переговоров:
— Ваши слова не могут не радовать. Как и ваше благословение, — на этом моменте старик искоса резанул по мне взглядом серых глаз, видимо не слишком довольный моей весьма вольной трактовкой его слов, но отрываться от промывки чая не стал, толи отдавая мне право голоса, толи действительно всецело поглощённый процессом. — Однако мы оба понимаем, что без реальных подтверждений, в подлинности которых не сможет усомниться даже самый прожжённый скептик, а также гаранта, в виде тайн, доступных лишь "голове дракона", всё это не более чем пустое колыхание воздуха. Да и к тому же, меня по-прежнему одолевают сомнения, с чего бы вам столь легко отказываться от власти?
— А какой с неё прок мертвецу? — слив первую заварку в стоящую рядом чашу, Гашадакуро неопределённо пожал плечами, как бы предлагая мне попытаться оспорить данный факт. — Мою иерархию в Яме определит лишь количество теней поверженных врагов, что будет маршировать туда вслед за мной, но никак не носимый прежде титул. Весьма сомнительный, если уж говорить откровенно. Вы ведь уже поняли, Вице-Адмирал, что за жизнь я давно не цепляюсь, так какой тогда смысл держаться за власть? Что она может мне теперь дать, кроме вороха новых проблем, что омрачат и так далёкие от идеала последние недели жизни под этим солнцем?
— Но помогать кому-либо перехватить бразды правления над детищем всей вашей жизни вы тоже не планируете. — я не спрашивал, а утверждал.
— Само собой, — тут же согласился ронин, кивком предлагая мне наполнить опустевшую чашу. Отказываться я не стал. — Вы правильно подметили, мистер Свейн, у меня нет преемников. И это был целиком и полностью мой выбор. Я обречён был жить в позоре, лишённый права более вступать на родную землю, — тонкие пальцы опасно оплели хрупкую пиалу, заставив тонкий фарфор протестующе звякнуть. — И я не хотел обрекать своих возможных потомков на ту же участь. Среди же последователей найти достойную смену так и не повезло. Много хороших, много верных и достойных, но…
— Нет вас.
— Метко. Жестоко, но по своему правдиво. Да, за эти годы я повидал многих, но не нашёл никого, в чьих глазах горело бы тоже неутихающее пламя, что освещало мне путь когда-то. Не вижу его я и в ваших глазах.
— Жаль это слышать…
— Напрасно жалеете. Я вообще там ничего не вижу, только бесконечный мрак, холод и что-то такое… Что-то неуловимо знакомое, что-то привычное… — он ненадолго стих, явно силясь подобрать подходящее слово, но. — Нет, ничего путного на ум не идёт. Вы просто человек-загадка, мистер Свейн! Я ведь наводил о вас справки. Взялись из ниоткуда, буквально, словно из воздуха, и сразу же показали себя с лучшей стороны. Отличник учёбы, образцовый офицер, с амбициями, при этом не просто рвущийся на вершину, но чётко видящий короткий путь наверх. При этом не последний инженер и изобретатель, с претензией на гениальность. И не надо спорить, — видя что я уже хочу возразить, Гашадакуро не постеснялся оборвать меня на полуслове. — Ваша скромность, или же осознанное желание принизить собственные заслуги, здесь не котируются. Факт есть факт — вы уже оставили свой след в истории, навсегда перекроив способы ведения войны. И тот корабль, на котором вы сюда приплыли, это наглядно демонстрирует. Вы обессмертили себя и своё имя, мистер Свейн. … Возможно это глупо и уж точно недостойно самурая, но моя честь давно мертва, как и те, кто мог бы мне за неё предъявить, так что скажу прямо — я вам завидую. Завидую так, как может завидовать лишь обветшалый, болезненный старик, глядя на того, чьи лучшие годы ещё впереди.
— Так может быть разделите со мной эти годы? — очередная осторожная попытка прощупать почву, что, впрочем, как и все прежние, не принесла ощутимого результата.
— Бессмысленно. Даже возьми я за горло собственную гордыню, чего, кстати, никогда не произойдёт, мне в любом случае осталось слишком мало. Глупо пытаться объять необъятное, особенно когда Шинигами уже дышит тебе в затылок. В такие момент напротив, начинаешь ценить каждое отведённое тебе пож этим небом мгновение.
— Бесспорно это так, но я сейчас говорю не о земном. — В.С.Б.П. просчитывал варианты и вероятности, но в этом бою надеется на помощь бездушной машины было нельзя, да и не нужно. Ключ к победе уже у меня в руках, осталось лишь вложить его в замочную скважину и аккуратно, не рискуя повредить хрупкий и капризный механизм, отворить двери, за которыми кроются поистине невероятные возможности и перспективы. — Вы сами сказали, я уже успел вписать своё имя на страницы истории, но что вам мешает стать её частью? Пусть даже посмертно.
Глаза старика на миг осветились пониманием, а губы тронула холодная улыбка:
— Не более минуты назад я сказал, что моя гордыня, что не дала мне опустить голову в час величайшей нужды, никогда не позволит мне склонится перед кем бы то ни было, и вот вы уже используете её против меня же, сея в душе ростки сомнений и глупой надежды. Вы ужасный человек, мистер Свейн. Ужасный и ужасающий. … Продолжайте.
— Благодарю. И раз уж мы начали столь откровенный разговор, позвольте прояснить один момент. Изначально я не планировал, что всё зайдёт столь далеко. Я заинтересован в вашей организации, но мню себя достаточно разумным человеком, чтобы осознавать, что без помощи изнутри, взять под контроль столь разветвлённую преступную сеть, да ещё и в обход основных игроков Подполья, не представляется возможным. По крайней мере на тех условиях, что я бы счёл приемлемыми. По этому изначальный план строился на том, что я, пользуясь данными полученными от Флотской Разведки и теми сведениями, что "щедро" передала мне одна небезызвестная вам леди, проведу вербовку среди отдельных ячеек синдиката, пользуясь неразберихой, связанной с вашей скоропостижной кончиной.
— Как интересно. И от чего я должен был умереть? — флегматично поинтересовался Король Теневого Мира.
— Предательский удар в спину. Революционеры оказались излишне жадными посчитав, что их правое дело стоит больше жизней каких-то бандитов, но меньше денег, что они должны были заплатить вам за товар.
— Какое поразительное вероломство с их стороны. — Гашадакуро понятливо кивнул, сделав хороший глоток из пиалы. — Подобное дискредитировало бы Революционную Армию в глазах всего Подполья. Многие отказались бы вести с ними дела, если конечно сочли бы доказательства достаточно вескими.
— На этот счёт можете не волноваться. Специалисты Сайфер Пола умеют преподносить правду под нужным им углом, как и предавать даже самой безумной лжи крайне достоверные оттенки.
— Наслышан. Но как вы вообще убедили флотских пойти на эту авантюру?
— Это было проще всего. При словах "Революционная Армия" у командования всегда начинается нервный тик, так что инициативу не просто лишить её одного из источников пополнения ресурсов и удобных рынков сбыта, но и очернить славное имя, которым революционеры крайне гордятся, хмх~. На верху не устояли, тем более что ни Флот, ни Секретная Служба, ни Мировое Правительство ничем не рискуют. В случае провала одной из фаз, головы всех участников всё равно окажутся отделёнными от тел, а что до слухов, как я уже упомянул ранее, СП умеет правильно преподносить информацию в массы.
— И вы мне сейчас всё это рассказываете потому что?
— Существует реальная возможность поглотить если не весь, то как минимум наибольшую функциональную часть вашего детища.
— Лишь при условии, что я соглашусь помочь. — кивнул. — И вы уверены, что я соглашусь. — Очередной наклон головы, но в этот раз чуть более резкий. — Почему?
Я на мгновение замер, собираясь с мыслями, после чего ещё раз внимательно осмотрел всю округу Волей Наблюдения на предмет возможных соглядатаев и различного рода записывающих устройств, но как и десятки раз до этого ничего не обнаружил:
— Что вы думаете о сложившейся политической системе? — резкая смена темы явно сбила моего собеседника с толку. — Как оцениваете эффективность работы госаппарата, именуемого Мировым Правительством?
— Кха-кха-кха, вы явно не того об этом спрашиваете, мистер Свейн. Я — преступник.
— И потому вам лучше прочих ведомы несовершенства устоявшегося миропорядка. Вы, живущий в тени цивилизации, сколько раз вам доводилось переступать закон? Считать просто бессмысленно, достаточно сказать, что за все ваши преступления суд вполне мог бы вынести не одну сотню смертных приговоров, если бы это конечно, было осуществимо и целесообразно. Преступление и наказание. Порядок и анархия. Грани дозволенного очерчены и хорошо видны, понятны и всем известны… Тем омерзительнее наблюдать, как люди, наделённые высшей властью, те кто по крови ОБЯЗАН хранить и защищать Закон и Справедливость, упиваясь собственной безнаказанностью, попирают их ото дня в день. — лицо ронина не выражало ничего, но бесцветные глаза неотрывно следили за каждым моим вздохом, словно бы впервые увидев. — Небесные Драконы, Мировая Знать и те кто прикрываются их стягом. Короли, Императоры, Дворяне и аристократы — элита, высшее общество, чей пример должен побуждать стоящих ниже изо всех сил карабкаться на верх. Ныне же просто заплывший жиром скот, чьё место на бойне, рядом с ведром помоев, что они продолжают неустанно жрать, извращая и оскверняя всё, с чем только соприкоснутся. Вот каким я вижу устоявшийся миропорядок. Вот что я хочу изменить.
— Сильно сказано. Проникновенно. С чувством и верой в правое дело. — Гашадакуро усмехнулся, но иссохшие губы едва дрогнули, не в силах поколебать словно выточенное в граните морщинистое лицо. — Очень похоже на других борцов за свободу, но почему-то вы не стремитесь примкнуть к их славным рядам, даже напротив, готовы подставить при первом же удобном случае. Странно.
— Только если не всматриваться в суть. Революционная Армия — сборище беглых рабов, обнищавших аристократов, немногочисленных обиженных режимом политиков и утративших веру солдат, объединённых немногими по-настоящему увлечёнными людьми, готовыми пожертвовать всем что у них есть во имя своей цели. Не управленцы, не лидеры, не воины — фанатики, идущие к заветной мечте по горячему пеплу. Они готовы разрушить мир, но что будут делать на руинах даже не задумываются.
— А вы, значит, задумались?
— В общих чертах. Многие из нововведений придётся корректировать на ходу, но я вижу Новый Порядок свободный от власти знатных господ, опирающийся в первую очередь на тех кто доказал свою верность и силу. Конечно, некоторые из знати несомненно сохранят свои места, те кто будет полезен и окажется способен адаптироваться к новым реалиям. Таким кадрам можно даже будет оставить дворянство, но сделать его не наследуемым. Королей сменят наместники, выбираемые каждые несколько лет местными органами самоуправления, в число которых будут входить представители разных слоёв общества, однако при любом раскладе выдвинутая ими кандидатура обязана будет получить одобрение Трифарикса.
— Власть трёх? — показал хорошее владение одним из ныне почти вымерших наречий ронин.
— Да. Три человека, три структуры. Три института власти — законодательная, исполнительная и судебная, где ни одна из ветвей не может принять на себя осуществление функций другой, и одновременно с этим будет осуществлять неустанный надзор за конкурентом.
— Заставить чинуш, вояк и законников грызть глотки друг-другу? Умно, но едва ли реализуемо.
— Если действовать подобно известным нам обоим революционерам — безусловно. Но разве похоже, что меня удовлетворят банальные теракты на краю мира, мелкие протесты, вандализм и заказные политические убийства? Я уже сказал — путь которым они идут, тупиковый. Слишком опасно и расточительно просто стирать накопленное веками в пыль, уничтожая цивилизацию лишь ради эфемерных обид и раздутых свобод. Необходимо взять лучшее, отсеять зёрна от плевел и только потом нанести несколько точеных ударов, безжалостно, но аккуратно выжигая опухоль, что вот уже несколько столетия отравляет наш с вами мир. Для этого я и когда-то и одел это форму.
— Так значит Дозор, годы безупречной службы… — в глазах Короля Преступного Мира сверхновой вспыхнуло понимание. — Вы с самого начала это планировали.
— Как только достаточно разобрался в реальной сложившейся геополитической обстановке. — согласно кивнул. — Глупо было бы действовать не ознакомившись с ситуацией, но как только картина сложилась… Лишь глупец бездействует, когда мир горит у него под ногами.
— Пусть так, но один Вице-Адмирал едва ли сможет изменить мир.
— С чего вы взяли, что я один? — позволив себе намёк на улыбку, тут же поясняю. — Вы ошибочно полагаете, что все дозорные без исключения послушные болванчики, не имеющие своего мнения и не способные наблюдать и делать выводы. Опасное заблуждение. Уверяю, многие во Флоте недовольны нынешней политикой Мирового Правительства, ещё большее число солдат и офицеров раздражает откровенно выборочная система правосудия. Особенно это стало заметно после введения системы Шичибукаев. Все эти очаги разрознены, тихи и малозаметны, а по поодиночке не представляют угрозы, но стоит объединить их в один голос, и мир содрогнётся. Эта будет сила, с которой нельзя не считаться. Не сборище фанатиков-идеалистов, не пиратская вольница, а армия. Закалённая в бесконечных боях армада, сметающая всё на своём пути.
— Это просто слова.
— Тогда почему вы дрожите? — ронин удивлённо перевёл взгляд на свои руки, кои била крупная дрожь. — Каждое слово, что я произнёс сегодня, было оплачено кровью. Своей, чужой, запятнанной и невинной. Тысячи жизней, положенные на алтарь победы, и сотни тысяч тех, кому ещё только предстоит окропить его. Такова печальная суть любых коренных преобразований — жертв не избежать, но можно сократить их число.
— И для этого вам нужен я.
— Не вы. Мне нужны ваши ресурсы, ваши связи, ваши люди, ваши производственные мощности и соглядатаи. Мне нужна точка опоры, до поры скрытая от чужих глаз. Через которые можно будет проводить операции, чья огласка, пока что, недопустима. Шпионаж, убийства, шантаж, похищения — вы распространили своё влияние на рынки оружия и работорговлю, обеспечив тем самым огромный рычаг давания на сильных мира сего. Удовлетворяя их пороки, вы посадили их на золотую цепь. Мне нужна эта цепь. — перед глазами невольно вспыхнула картина сотен стеклянных капсул и плавающие в них тела, быстро созревающие в питательно растворе. Работорговля — это ключ почти ко всем знатным семьям мира. Если хоть на мгновение представить, что место послушного раба займёт преданный до гроба, педантичный, исполнительный тайный агент, чья работа будет опираться на обширнейшую разведывательную сеть одного из крупнейших преступных сообществ планеты… Единственная проблема — ограниченность доступных генных трафаретов, но всё это более чем решаемо, как и необходимость наращивания объёма производства. Всё можно устроить, если только я смогу подобрать правильные слова. — А вам хочется оставить свой след, а не бесследно сгинуть, растворившись в пустоте. Сколько угодно можете уверять меня, что давно смирились, что нашли в себе силы ценить каждый миг, но мы оба знаем, что это не более чем самообман. Поражение есть поражение. Вы проиграли свою битву. И пусть последний удар нанёс не заклятый враг, но время, суть от этого не меняется. Факт есть факт. Но ещё не поздно всё изменить.
— … Какой ценой?
— Ценой всего. Всё что у вас есть, взамен на бессмертие. Передайте власть в мои руки, свяжитесь со своими доверенными людьми и представьте им меня как своего наследника, заверьте последнюю волю своей печатью и расскажите мне о обо всём, что стоит знать новой "голове дракона", и, клянусь, когда осядет пыль, а старый мир рухнет к ногам новой Империи, ваше имя навеки отпечатается в анналах истории, пережив всех, кто когда-то дерзнул предать его забвению.
Воцарившееся после окончания моей речи напряжения можно было резать ножом. Воздух был вязким, холодным и в то же время обжигал лёгкие при каждом вдохе. Поразительный контраст, но сейчас мне было плевать на всё. Мир сузился до одной сутулой фигуры, чью спину не смогли согнуть лучшие воины Вано, но продавило время и старость.
Если он откажет, придётся убить его здесь и сейчас. Мысль была чёткой и ясной. Слишком много я сегодня сказал, при чём такого, чего даже законченные революционеры не рисковали произносить вслух. Потому, если этот старик, не смотря на всё, ответит отказом, нужно быть полностью уверенным, что он заберёт эту тайну с собой в могилу. Мертвецу я готов её доверить. Они не болтливы.
Мышцы понемногу наливались сталью и силой, В.С.Б.П. просчитывал варианты боя, пока тело постепенно чуть отклонялось в бок, занимая подходящую позицию для рывка, как вдруг:
— Ценой всего. Так ты сказал. Чтож, я готов заплатить, но мне нужны гарантии. — наши взгляды вновь пересеклись. В моём отливала сталью непреклонная решимость, в его — яростное пламя отчаяния и надежды. — Гарантии что ты сдюжишь. Не сломаешься, как все те кто был до тебя. Я всё тебе расскажу, передам все атрибуты, проведу все необходимы ритуалы и представлю как своего преемника, а затем… ты сразишься со мной до смерти, продемонстрировав членам клана свою силу и доказав мне, что всё что ты только что сказал, не просто слова. Такова моя цена.
Я не колебался ни секунды:
— Согласен, касательно цены. В остальном же… есть план лучше.
* * *