Парадокс второго шанса. Глава 179. Переломный момент
Задержался, глава большая, целый день редачил:(
Забегайте в ТГ, я там дал мини-интервью на три вопроса (прорекламировал Notepad++, ехехе)
Саундтрек вот тута:
Эмма открыла глаза одновременно с рассветом, но вовсе не из-за того, что луч света достиг кровати, перепрыгнув через белый подоконник. Скривившись, девушка зажмурилась и еще крепче прижалась к сопящему Поттеру, который явно спал без задних ног, хоть и привык вставать рано. Мерно вздымающаяся грудь под ухом и размеренный гул медленно бьющегося сердца успокаивали лежащую на парне Эмму, несмотря на то, что голод потихоньку подбирался к той самой черте, после которой разум обязательно превратится во что-то вязкое.
— Валье, спи, не ерзай.
Буркнув что-то неразборчивое, Поттер потянулся, обнимая Эмму и вместе с тем сталкивая ее с себя, чтобы та вернулась на кровать. Не то что бы это привело к оглушительному успеху, потому что девушка в итоге все равно перекинула через парня ногу и уткнулась макушкой в его шею. Мрачно зыркнув на провалившегося обратно в сон Поттера, Эмма вздохнула, но все же решила, что попытается уснуть.
К сожалению, голод не собирался отступать, собирая вокруг себя все те бессмысленные страхи и сомнения, что преследовали девушку уже больше сорока лет.
Любой здравомыслящий и, что немаловажно, здоровый человек на ее месте уже давно смирился бы как с произошедшим, так и с собственной участью в принципе, но вампиризм плевать хотел на окклюменцию и ментальные практики: как только подходил срок, голод вытаскивал на поверхность самые неприятные, самые беспокойные воспоминания, мысли и переживания, чтобы просигнализировать вампиру о стремительно ухудшающемся состоянии организма. К сожалению, замкнутый круг оставался таковым, несмотря на уловки и попытки удержать разваливающийся на части разум под контролем.
И все же что-то изменилось. Прислушиваясь к спокойному дыханию Поттера, к шуму бьющихся о камни приливных волн, подгоняемых ощутимым ветром, Эмма и сама не заметила, как все-таки уснула, оставив позади назойливые и малоприятные образы, старательно подкидываемые воспаленным сознанием.
— Винки разочарована, хозяин Гарри…
Эльфийка в очередной раз покачала головой, стараясь не смотреть на Поттера. Тот, сославшись на желание справиться со всем самостоятельно, занял место у плиты и старательно готовил нечто, что назвал «правильной овсянкой». Как Винки, так и сидящая за столом Эмма смотрели на него взглядами, в которых недоумение прекрасно сочеталось с разочарованием.
— Ты не будешь? — держа в руке ложку, повернулся к Эмме Поттер, но та лишь скривилась и высунула язык.
— Аппетит пропал, — отозвалась Валье, когда тот вновь повернулся к плите, — буду ждать тебя в замке Борра.
— Ты весь день там проведешь, что ли? — нахмурился Гарри.
— Нет, у меня… дела есть. Не все на свете вращается вокруг твоих приключений, Поттер.
— Яркая индивидуальность, а Диккенса не читал, — со смешком произнес Гарри, пожимая плечами в ответ на недоуменный взгляд. — Цитата из одной книги, обязательно дам потом прочитать.
Не став ничего отвечать, Эмма медленно поднялась из-за стола и сделала шаг, чуть качнувшись в сторону. Заметив смотрящую на нее с беспокойством эльфийку, Валье выдавила из себя слабую улыбку и добралась было до открытого дверного проема, когда Гарри наконец-то покончил с готовкой и с грохотом приземлился на стул.
— Как ты это ешь? — обернувшись, скривилась Эмма.
— Винки тоже не понимает, — пробормотала эльфийка, ставя перед Поттером дополнительную тарелку с фруктово-ягодным салатом и несколькими кусочками сыра.
— Сначала добавляешь масла, а потом чуть-чуть пересаливаешь и кидаешь щепотку копченой паприки, чтобы сделать вкус еще ярче, — пожал плечами Гарри, отправляя в рот ложку полуготовой овсянки. — Самое главное — варить аль денте с дефицитом воды, чтобы текстура была правильной, но при этом не противной.
— Овсянка аль денте без молока, но с солью и копченой паприкой, — вздохнула Валье. — Тебе надо лечиться, Поттер. Тебе надо маггловские таблетки пить. В больших количествах.
— Из всего списка моих отклонений тебя больше всего смущает любовь к недоваренной овсянке? — хмыкнув, Гарри приподнял бровь и отправил в рот еще одну ложку каши. Эмма высунула язык, указав на язык двумя пальцами, а затем вышла все-таки в коридор под причитания Винки, которая впервые столкнулась с кулинарными предпочтениями главы рода Поттеров.
Выбравшись наружу, Эмма собралась было сразу использовать портключ, но вместо этого ноги сами понесли ее вперед. Она остановилась, когда рука сама толкнула дверь гостевого домика, и Валье тут же прошмыгнула внутрь. За время, прошедшее с ее первого появления здесь, она так и не успела осмотреть участок, из-за чего интерьер внушительного по размерам гостевого дома показался ей очень странным: куда более классический и даже изящный, он не шел ни в какое сравнение с тем взбалмошным, слегка хаотичным стилем, который по пятам преследовал Поттера. Это на самом деле было очень забавно: несмотря на то, что Гарри мог купить себе абсолютно любую мебель, он почему- приходил в восторг от двух категорий, которые казались Эмме абсолютно несовместимыми, потому что это были «упрощенная» маггловская мебель и старые, обшарпанные самоделки, которые он разыскивал по различным ярмаркам и барахолкам.
Именно поэтому так странно выглядел магически увеличенный подвал, в котором комод из маггловской IKEA соседствовал с частично отреставрированным сундуком, сделанным в шестнадцатом веке. Конечно, стоило бы упомянуть, что сундук Поттер благополучно свистнул прямиком из Хогвартса, когда зачищал комнату, заваленную сломанными и забытыми вещами, но вот огромный стол, купленный в Китае, определенно принадлежал Поттеру без каких-либо нюансов. Конечно, если быть уверенным в том, что его кто-то не украл до этого.
В любом случае, Эмма потратила минут десять, осматривая выполненные в сдержанном викторианском стиле спальни, в которых преобладали темные цветовые сочетания, гостиную с огромным панорамным стеклом, из которого открывался вид на небольшой, но весьма живописный овражек, на самом дне которого журчал быстрый ручей. Гарри рассказал ей, что там вместе с привычной для региона средиземноморской форелью обитает еще и недружелюбный шершавый щелкун, издающий практически неотличимые от хлопка аппарации звуки. Простояв так еще несколько минут, Эмма на обратном пути заглянула в одну из ванных комнат, где наткнулась на огромную по меркам магов ванную, и выбежала на улицу, вновь возвращаясь в царство запахов и цветов.
Хоть Поттер и обосновывал выбор дома абстрактным и типичным для него высказыванием «подальше от Британии, но не в Норвегии», Валье видела в этом вмешательство судьбы: она и представить себе не могла, каким прекрасным на самом деле было побережье Сицилии. Пожалуй, именно пребывание здесь вдруг открыло ей глаза, продемонстрировав на примере всего лишь одного острова в Средиземном море, насколько ограниченным было ее восприятие все эти годы.
Магические силы? Практически каждый волшебник способен был приобрести портключ, и не было никаких сложностей в перемещениях на огромные расстояния. Владеющие окклюменцией на должном уровне волшебники могли подкопить денег и приобрести языковое зелье, с которым языковой барьер превращался в обычный порожек, через который легко можно перешагнуть. Столько возможностей, и все равно большинство волшебников ни разу в жизни не покидали родные страны.
Даже Эмма, несмотря на регулярное посещение сразу нескольких европейских стран, и куда менее регулярное посещение таких далеких Соединенных Штатов, как-то напрочь забыла о том, что существуют места, в которые она с легкостью могла бы попасть, но предпочла вместо этого сидеть дома в обнимку с книгами о вампиризме. Сколько лет она потеряла, пытаясь отыскать лекарство, которого может и не существует вовсе? Сколько лет провела в мечтах о жизни, игнорируя саму жизнь как таковую?
Конечно, с появлением Фламеля все могло измениться, и именно сегодня Поттер должен был доставить наставнику все те записи и наработки, которые накопились у него с начала августа, но Эмма больше не позволяла себе слепо надеяться на чудо. Николас Фламель, самый известный алхимик в мире, фактически воссоздавший наяву мифическую Амброзию, сказал ей, что никогда в своей жизни ему не приходилось еще слышать о том, чтобы высший вампир смог стать человеком.
Будь Эмма чуть смелее, она бы наверняка сразу же спросила, может ли с этим справиться эликсир жизни, изобретенный Фламелем, но… она робела всякий раз, когда только задумывалась об этом. С самого детства Эмма читала различные книги, которыми ее снабжали нанятые Синграхом частные учители, и фамилия Фламеля там мелькала настолько часто, что само его существование стало для Эммы прочной ассоциацией не только с алхимией, но и с магией в целом.
Николас Фламель в годы обучения олицетворял для нее мир магии как таковой, со всеми невозможными, казалось бы, процессами и устройствами, со всеми чудесами и тайнами, и познакомиться с ним, с его женой… Все это казалось Эмме каким-то затянувшимся безумным сном, который словно и не собирался заканчиваться. Кто бы мог подумать, что ей понравится на пару с Перенелль Фламель заниматься ручной прополкой цветочных клумб? Кто бы мог подумать, что эта самая Перенелль не просто выслушает все-все-все, о чем Эмма не могла прежде ни с кем поговорить, но еще и даст несколько советов, которые Эмме могла бы дать в свое время лишь мать, если бы все не сложилось так, как сложилось?
И все же есть разница между обычным знанием и произнесенным вслух советом. Возможно, так устроен человек, и ему необходим кто-то, кто будет заботиться о нем, поддерживать его, или же это особенность сентиментальных людей, к которым Эмма прежде себя не относила, но… проведенный вместе с Перенелль Фламель день что-то надломил в ней, что-то изменил.
В июле, еще до похода в пещеру на побережье Фарерских островов, Поттер принес ей кассету с фильмом «День сурка», и одного просмотра Эмме хватило, чтобы понять, какой была ее жизнь до этого лета. И она не собиралась возвращаться к этой жизни. Вампиризм все еще был серьезной проблемой, и Валье по-прежнему была далека от того, чтобы окончательно принять себя, но в то же время она намеревалась изо всех сил цепляться за то, что появилось у нее в последнее время.
За Поттера, за обе щеки уминающего полуготовую овсянку с копченой паприкой. За Сириуса Блэка, за Перенелль и Николаса Фламелей. Даже вся эта затея с коалицией казалась Эмме не политическим маневром нескольких сильных игроков, а очередной возможностью обрести связи с теми, кого она никогда бы не узнала, если бы продолжила сидеть в своем мрачном, затхлом домике на окраине Эдинбурга.
Поттер был совсем другим, и Пенни указала ей вчера на это незначительное, казалось бы, но такое важное отличие: Поттер каким-то образом привык к одиночеству, и эта привычка крепко срослась с его неоднозначным, мрачным, но при этом по-детски бунтарским мировоззрением, из-за чего он превратился в ежика, сворачивающегося в колючий клубок всякий раз, когда кто-то пытается подобраться ближе.
Эмма же тянулась к людям. Вампиризм подкосил ее, но она по-прежнему тянулась к людям, не скрывая этого. И она не собиралась упускать шанс, щедро предоставленной не слишком любезной судьбой — несмотря на все противоречия, ограничения и нюансы, связанные с ее природой, Эмма ни за что не опустит руки.
Еще никогда в своей жизни она не была уверена в чем-то так же сильно, как в этом.
Размышляя обо всем и сразу, Эмма окольными путями добралась до побережья, пройдясь при этом по тем окрестностям участка, где Винки успела посадить новые деревья, в том числе плодовые, и остановилась, когда до воды осталось всего несколько ярдов. Прохладный ветерок обдувал лицо, а встающее позади гор солнце согревало спину, из-за чего Эмма слегка поежилась, вспоминая о том, что ей предстоит.
Простояв так еще несколько минут, Валье вытащила из кармана джинсов портключ и уже в следующее мгновение покинула Сицилию с характерным хлопком.
* * *
Человеческий разум прекрасно играет в прятки, и это ни для кого не было секретом. Травмирующие, тяжелые воспоминания, которые могли бы наделать бед, если бы человек постоянно возвращался к ним, внезапно «исчезали», когда разум прятал их под ковер. Все бы ничего, но окклюменция в том числе позволяла добраться до тех самых воспоминаний, которые по-хорошему следовало бы оставить в покое.
Таким воспоминанием Эмма считала, например, воспоминание Гарри о смерти собственных родителей и предсмертном крике матери. Такими стали бы для нее первые месяцы в доме Синграха и Ирен, когда лишившаяся матери шестилетняя Эмма пыталась привыкнуть к новой обстановке. И если Ирен даже не пыталась как-то контактировать с ней, сразу же предупредив мужа о том, что собирается держать дистанцию, то вот Синграх относился к своей племяннице с куда большим состраданием и заботой.
Эмма помнила, как взрослела, привыкая к обычаям и порядкам дома, так и не ставшего дня нее родным. Помнила холодный взгляд Ирен, демонстративное безразличие на ее точеном, прекрасном лице, стук ее каблуков поздним вечером, когда та проходила мимо комнаты маленькой Эммы, чтобы добраться до гостиной.
И Синграх. Несмотря на статус, возраст и свою скрытую природу, Синграх Валье был по-настоящему необычным человеком, и в детстве Эмма любила наблюдать за ним, когда тот появлялся дома. Активный и нетипично энергичный, он вызывал у всех, с кем сотрудничал, нейтральный, но в то же время благосклонный человеческий интерес. Еще бы: в отличие от прочих аристократов, с которыми обычным волшебникам приходилось встречаться в течение жизни, Синграх Валье был прирожденным дельцом, и эта черта шла рука об руку с множеством нюансов и особенностей, меняющих под себя характер.
Его поведение, рекламная улыбка, мягкий, спокойный взгляд, его сдержанное, с примесью равнодушия, отношение к магглам, снисходительное, но без перегибов, отношение к волшебникам и слегка высокомерный «взгляд в будущее» через призму цифр и финансовых тенденций превращали и без того энергичного вампира в по-настоящему интересного собеседника, который мог найти общий язык с кем угодно, если это могло помочь ему в будущем.
И, сколько Эмма себя помнила, Синграх всегда утверждал, что «плохих знакомств не бывает», из-за чего круг общения вампира в разные времена состоял из совершенно разношерстных, но не всегда приятных людей, со многими из которых Эмма предпочла бы не контактировать вообще никогда. Маггловские мошенники, зарабатывающие на страданиях простых людей, наемники, ищущие способ обустроить безопасное будущее для себя и близких, успевшие вывезти из Германии золото представители нацистских органов власти, которые покупали себе новые имена и жизни благодаря беспринципным дельцам, готовым разговаривать и договариваться с кем угодно.
Именно таким дельцом и был Синграх Валье.
Эмма искренне удивилась, когда в июне Синграх связался с ней, чтобы предложить поучаствовать в первой за многие годы значимой авантюре. Он не просил о помощи, нет, он предлагал ей заняться чем-то интересным, и когда Эмма услышала, что речь идет о борьбе с Гелланом Верхетом, о восстановлении прав высших вампиров и реформировании политического строя в Магической Европе, Синграх открылся для нее с новой стороны.
Она по-прежнему не знала, жалеет ли он о том, что сделал с ней тогда. И не хотела знать. Она была уверена, что если услышит, что он все-таки ни о чем не жалеет, то что-то надломится в ней окончательно, и не хотела больше возвращаться к пересудам, от которых успела устать еще сорок лет назад. Тем не менее, она смогла откинуть в сторону свои справедливые претензии, чтобы взглянуть на черновой набросок картины со стороны.
Еще одним аргументом в пользу участия был тот факт, что Эмма прекрасно понимала, когда Синграх врет, а когда говорит правду. Мордред, да он сам когда-то учил ее искусству ведения переговоров, и поэтому Эмма знала практически все его тайные приемчики. Именно его искренность в тот день стала последней каплей, после которой девушка решилась-таки взять протянутое досье, в котором на десятке пергаментных листов было расписано все, что так или иначе было известно о Гарри Поттере из более-менее публичных источников.
Гарри Поттер. Синграх Валье, двухсотлетний высший вампир, сделал ставку на подростка из Магической Британии, выросшего в семье своей маггловской родственницы. Эмма даже подумала сперва, что это какая-то шутка или верный признак «вампирского старческого слабоумия», существование которого так и не было доказано, но события последующих недель заставили ее передумать.
И, как это ни странно, Синграх вообще не лез в происходящее. Кажется, ему было достаточно того, чтобы история с коалицией складывалась без лишних проблем, и вклад непосредственно Эммы заботил его в куда меньшей степени, покуда Поттер не совершал серьезных ошибок.
Несколькими аппарациями Эмма добралась до запада Швейцарии, где, в заповедном парке Юра Водуа, часть которого была скрыта от взора магглов, находился особняк, принадлежащий роду Валье вот уже шесть сотен лет. Величественное каменное здание, за сохранностью которого тщательно следили проинструктированные Ирен домовые эльфы, находилось в центре ухоженного участка, по всем краям которого возвышались вековые сосны. Эмма помнила, как этот участок выглядел, когда она была маленькой: помнила установленный неподалеку от крыльца дуэльный помост, который ее учитель по боевой магии использовал для демонстрации заклинаний и отработки стандартных защитных методов, помнила конюшню, в которой тогда жило сразу несколько лошадей, на которых Эмма каталась чуть ли не ежедневно, помнила огромное, магически увеличенное сооружение, напоминающее полосу препятствий, которое установили, когда ей исполнилось тринадцать, и она сбежала в лес в поисках «острых ощущений», но в итоге чуть не погибла, провалившись ногой в ямку, где находилось осиное гнездо.
Все это исчезло. За исключением огромного мраморного фонтана, в котором и по сей день плавали стайки меняющих цвет чешуи призрачных гольянов, умеющих становиться невидимыми в момент опасности, участок был пуст: газон, изрезанный каменными дорожками, безжизненный кованый забор по всему периметру, одинокая статуя каменного рыцаря рядом с крыльцом…
Вздохнув, Эмма поправила упавшую на лоб прядь волос и двинулась в сторону дома. Каждый шаг отдавался ставшим уже привычным за все эти годы шумом в голове, и Валье даже не заметила, как добралась до крыльца и преодолела длинную лестницу, остановившись перед самой дверью. Поднеся руку к дверному молотку, выполненному, как это ни удивительно, в форме спящей летучей мыши (что Эмма всегда находила удивительно нелепым), она задержалась на пару секунд, но все же постучала.
Она знала, что может зайти и без спроса, но… что-то всегда останавливало ее от того, чтобы просто толкнуть дверь и войти внутрь. Ничего не изменилось, но ожидание не было слишком долгим, и уже через несколько секунд массивная дубовая дверь отворилась, а на гостью взглянул снизу вверх старенький домовой эльф, одетый в аккуратную форму с гербом Валье.
— Мадмуазель Эмма! — на изрезанном множеством морщин личике эльфа появилась улыбка. — Я уж думал, вы решили в этот раз задержаться.
— Привет, Фриббель, он здесь? — ответная улыбка промелькнула на утомленном, бледном лице Эммы, а она сама перешла на французский.
— Разумеется, мадмуазель, господин ждет вас в своем кабинете, — маленькими ножками засеменил в сторону эльф, открывая дверь еще шире и пропуская Эмму в дом.
Несмотря на роскошь, присущую богатому аристократическому роду, интерьер дома всегда ассоциировался у Эммы с недостатком воздуха. Эльфы следили за чистотой, отделка из дорогих материалов ни на секунду не позволяла усомниться в тонкости подхода, а мебель от известных мастеров всегда притягивала взгляды, но Эмма все равно чувствовала себя как в ловушке. Она чувствовала себя, словно мышь, которую умудрились накрыть кухонной миской, и поэтому старалась не задерживаться здесь надолго.
Задержавшись на несколько секунд рядом с комнатой, которую занимала когда-то, Эмма не удержалась и все-таки толкнула дверь, заглядывая внутрь. Все осталось на своих местах, и даже приоткрытые форточки сохранили свое положение (а в юности Эмма обожала открытые окна). Бегло осмотрев книжный шкаф, на котором все пестрило от огромного количества разноцветных закладок между книжными листами, девушка хмыкнула себе под нос и закрыла дверь.
Добравшись до кабинета, она собралась было постучать, как звук знакомого голоса тут же прервал ее.
— Входи!
Устало вздохнув, Эмма нацепила слабую, но все же вежливую улыбку, и толкнула дверь, оказываясь в кабинете Синграха. Не слишком большой, но в то же время удивительно комфортный, несмотря на отсутствие окон: три стены из четырех были закрыты достигающими высокого потолка книжными шкафами, окружавшими сидящего за массивным столом Синграха.
Покачнувшись, он слегка наклонил голову и тут же улыбнулся, поднимаясь на ноги.
— Эмма!
Несмотря на обстоятельства встречи, Синграх тут же вскочил со своего кресла и с радостной, искренней улыбкой всего за пару секунд добрался до другого края комнаты, заключая племянницу в аккуратные объятия. Ощутив ответное осторожное прикосновение рук к собственной спине, Синграх отступил на шаг и окинул девушку оценивающим взглядом. Синграх Валье, за свою долгую жизнь привыкший придерживаться определенной модели поведения, отступал от нее лишь в тех случаях, когда это касалось близких людей, коих осталось всего двое.
— Ты выглядишь куда лучше, чем раньше, — с каким-то неуловимым отеческим одобрением в голосе пробормотал Синграх, пожимая плечами.
— А раньше, значит, выглядела плохо? — прищурилась Эмма, с трудом удерживая на лице слабую улыбку.
Водоворот мыслей, который так и норовил зацепить ее, увлечь в пучину отчаяния, никуда не делся, и встреча с Синграхом всколыхнула те воспоминания, к которым Эмма и вовсе старалась не прикасаться.
— Даже по меркам высших вампиров ты была бледной затворницей, дорогая, — с виноватой улыбкой заявил Синграх, кивая на гостевое кресло и тем самым без лишних слов намекая на развитие беседы. — Предпочтешь сразу перейти к делу, или все же сначала обсудим все, что следовало бы обсудить еще где-то… с пару месяцев назад?
Вздохнув, Эмма посмотрела вслед удаляющемуся дяде, но все же последовала за ним, размещаясь в кресле напротив массивного стола. Сам Синграх вернулся на свое место, и тут же задумчиво хмыкнул, подпирая кулаком скулу. Несмотря на заданный вопрос, Эмма продолжала молчать, но не столько из-за нежелания отвечать, сколько из-за накативших на нее с новой силой безумных мыслей, вечных спутниц голода.
— Мне почему-то казалось, твое участие во всей этой затее поможет нам… наладить общение, — без обиняков признался Синграх, пристально наблюдая за тем, как Эмма нервно постукивает пальцами по деревянному подлокотнику. — Впрочем, ни мне, ни Ирен и в голову не могло прийти, что ваше с Гарри знакомство в итоге перерастет в… Ну, во что-то, что происходит прямо сейчас.
— Удивлена не меньше тебя, — отозвалась Эмма, одной лишь силой воли отгоняя от себя образы, от которых в глазах замерцали звезды.
— Надеюсь, ты осознаешь не только риски, но и щекотливость ситуации, верно? — Синграх продолжал сидеть на месте, подперев голову рукой. — В иных обстоятельствах я был бы только рад тому, что происходит, но тебе не стоит забывать о том, на что ты не способна.
— Спасибо за напоминание, но я не претендую на роль той, кто продолжит род Поттеров, — кисло улыбнувшись, Эмма закатила глаза. — Ты можешь не беспокоиться, Синграх.
— В первую очередь я беспокоюсь о тебе, и всегда беспокоился именно о тебе, — спокойный голос Синграха Валье убаюкивал, настраивал на такое же спокойное общение, и Эмма в очередной раз мысленно удивилась умению дяди вести диалог, из которого не хочется выпрыгнуть.
Не дождавшись какой-либо реакции, Синграх едва заметно усмехнулся и выпрямил спину, упираясь локтями в столешницу и складывая руки перед собой.
— Если ты считаешь, что отдаешь себе отчет в своих действиях и знаешь границы допустимого, то я верю тебе, — произнес он размеренно. — Более того, ваша с ним близость идет на пользу не только коалиции, но и тебе. По крайней мере, ты наконец-то нашла человека, с которым чувствуешь себя комфортно, а это уже дорогого стоит.
— Спасибо за подведение итогов, — отозвалась Эмма с неприкрытой иронией. — Можем еще что-нибудь личное обсудить, если хочешь.
— Ничего не имею против, — Синграх тут же зацепился за «кислый позитив», как он порой называл подобное отношение, и с улыбкой пожал плечами. — С клиентами, знаешь ли, редко удается обсудить что-то за пределами деловых отношений, а Фелицио… слишком болтлив для того, кто считает себя сдержанным человеком.
— Борра считает себя сдержанным человеком? — приподняла бровь в удивлении Эмма.
— Представь себе, однажды его так назвал учитель танцев, и вот уже сорок лет бедняга Фелицио в каждом разговоре упоминает, что является сдержанным человеком. Разумеется, эта его привычка прекрасно демонстрирует его сдержанность, — со смешком ответил Синграх. — А что насчет Гарри Поттера?
Молча приподняв брови, Эмма выразительно посмотрела на дядю, и тот продолжил.
— Поверь, я бы не предложил тебе принять участие в этом, если бы не знал, что вы сможете достичь определенного уровня взаимопонимания. Правда, я почему-то думал, что все ограничится дружбой, но…
Эмма собралась было возразить, что за границы дружбы у них так ничего и не вышло, но слова застряли поперек горла, и она лишь пожала плечами, одновременно отвечая и не отвечая на прежний вопрос. Действительно, дружба ли это? Пенни сказала ей много, в том числе насчет стремления сохранить все в рамках дружбы, из-за чего даже просто вслух обсуждать это казалось теперь какой-то полной бессмыслицей.
— В любом случае, я рад, что все сложилось именно так, — кивнув, подвел итог своей речи Синграх. — Я давно уже не чувствовал себя причастным к чему-то великому, и именно Гарри Поттер в какой-то степени повлиял на мое решение вмешаться в насквозь прогнившую политическую структуру Магической Европы.
— И ни слова об Ирен, — хмыкнула Эмма.
— Ирен всегда была чуть осторожнее меня. Сейчас это просто чуть заметнее, чем раньше. Вдобавок, ты и сама знаешь, что она из тех, кому требуется время для того, чтобы свыкнуться с изменениями. Риски, которые идут рука об руку с политической деятельностью — это то, с чем нам придется иметь дело, и Ирен не в восторге от моего решения сыграть в открытую прямо сейчас.
— Ого, развернутый ответ, — пробормотала Эмма, покачав головой.
— Можешь взять с меня пример, — Синграх усмехнулся. — Впрочем, я никогда не пытался выпытать из тебя что-то, даже если мне было очень-очень интересно.
— Есть в тебе и что-то хорошее, — Эмма хмыкнула, но ее взгляд вдруг помутнел, а резко удлинившиеся клыки выступили за пределы сжатых губ, — мне нужно…
— Знаю, — вмиг посерьезнел Синграх, — Фриббель!
Домовой эльф появился рядом со столом, сразу же переводя выжидающий взгляд на хозяина.
— Подготовь внизу все необходимое, — отдал приказ Синграх. Эльф тут же исчез, а мужчина перевел полный сострадания взгляд на племянницу, бледность которой всего за несколько секунд перешагнула допустимый предел. — Эмма, тебе пора заканчивать со всем этим, завязывай с упрямством.
— И перейти на ежедневное употребление крови? — пробормотала девушка, чувствуя покалывание в онемевших губах. — Вы с Ирен убедили себя в том, что иного пути нет, но…
— Мы употребляем кровь раз в три дня, и этого достаточно для того, чтобы держать все под контролем, но в то же время не испытывать даже намека на то, что ты переживаешь каждые несколько недель, — впервые с начала разговора в голосе Синграха проскользнул ощутимый холод. — Рано или поздно ты все равно придешь к необходимости сокращать перерывы, как и абсолютно все высшие вампиры до тебя.
— Ну, я обязательно обращусь к тебе за помощью, как только приму такое решение, — на выдохе произнесла Эмма, чувствуя, как приступ голода отступает, и зрение вновь становится острым, а дыхание нормализуется. Сделав глубокий вдох, она откинулась на спинку кресла и слегка склонила голову, с выразительной ухмылкой глядя на дядю. — Для того, кто обрек меня на все это, ты поразительно последователен в своих инструкциях. Мог бы для разнообразия посоветовать мне средиземноморскую диету или салат из моллюсков.
— Хочешь обсудить это прямо сейчас? Сегодня? — прищурился Синграх.
Эмма не отвела взгляд, но молчаливая пауза затянулась на несколько секунд, прежде чем девушка все же покачала головой.
— Нет, не хочу.
Оттолкнувшись, она поднялась с кресла и покинула кабинет, тут же направляясь в сторону лестницы, ведущей в подвал. Шум в ушах напрочь отключил ее от реальности, и в себя Эмма пришла лишь в тот момент, когда почувствовала чье-то прикосновение к плечу. Резко дернувшись, она отпрянула было, одновременно с этим разворачиваясь и обнаруживая стоящую рядом с лестницей Ирен, с которой Эмму всегда связывали непростые отношения.
Ирен довольно долго попросту игнорировала растущую под боком девочку, словно той и не было вовсе. Не обращалась к ней по имени, не стремилась к беседам, не участвовала в ее воспитании и обучении, лишь спокойно, с полным безразличием в глазах наблюдала за происходящим, словно решение мужа взять под опеку дальнюю родственницу (которую удобнее всего было называть племянницей) никак на ней не сказалось.
Шли годы. Шестилетняя девочка, лишившаяся родителей из-за случайного боевого заклинания, росла и крепла, а Ирен постепенно привыкала к ее существованию. Это был нелегкий процесс, подробностями которого Ирен не делилась ни с кем, включая своего собственного мужа. Лишь некоторые домовые эльфы знали о том, что госпожа беспокоится за маленькую мадмуазель, и получали дополнительные инструкции, связанные с обеспечением безопасности.
Именно эти инструкции в какой-то момент помогли чете Валье отыскать потерявшуюся в магическом лесу Эмму, наткнувшуюся там на гнездо иллюзорных ос, укусы которых чуть не свели бедную девочку в могилу. И с того самого дня Ирен отказалась от своей строгости, начав проявлять заботу в мелочах, которые не замечал Синграх. Возможно, это привело бы к более доверительным отношениям, если бы не стремительное ухудшение здоровья девушки, связанное с тем самым заклинанием, под которое она попала, будучи ребенком.
После того, как Эмма стала высшим вампиром, их общение продлилось всего несколько месяцев, а вскоре Эмма и вовсе покинула комнату, в которой прожила многие годы. Неизменными остались лишь редкие визиты за кровью, и Ирен многое отдала бы, чтобы побороть упрямство Эммы, не желающей прийти к балансу со своей собственной сутью.
— Тебе стоит задуматься о смене расписания, — мягко произнесла женщина.
— Сразу свяжусь с вами, как только что-то изменится, — с неприкрытой усталостью в голосе пробормотала Эмма, осознавая вдруг, что всего за один день она получила больше поддержки от Перенелль, чем от Ирен за все годы, прошедшие с момента их знакомства. — Мне нужно…
— Да-да… да, извини, — отступила на шаг Ирен, слегка улыбаясь и провожая сбегающую по лестнице девушку печальным взглядом.
Эмма уже выучила этот путь. Она знала наизусть все пятьдесят девять ступеней винтовой лестницы, ведущей в темницы, заложенные еще при строительстве дома в четырнадцатом веке.
Если поначалу употребление крови было неразрывно связано с уверенностью в том, что человек, оказавшийся в темнице, заслужил свою участь, то со временем это перестало иметь значение. Более того, Эмма сознательно отказалась от мыслей об этом: она знала, что окончательно сойдет с ума, если будет круглосуточно думать еще и об этом, а потому попросту… перестала спрашивать у Синграха, кто находится в кандалах.
Ступеньки закончились, и Эмма вышла в просторный коридор с невысоким потолком, расстояние от которого до макушки ее головы составляло не более трех дюймов. Сухое и чистое помещение, по обеим сторонам которого были расположены клетки. Двадцать две отдельных небольших клетки с зачарованными решетками, которые во времена инквизиции использовали для заточения магглов, теперь служили лишь одной цели.
Добравшись до последней камеры, с двух сторон ограниченной каменным фундаментом, Эмма толкнула решетку и зашла внутрь, стараясь не смотреть на закованную в кандалы молодую девушку, смотревшую на нее исподлобья полным ужаса взглядом.
В былые времена она попыталась бы извиниться. Наверное, произнесла бы что-то слезливое, надеясь, что это оправдывает ее. Те времена давно прошли. Эмма не смирилась с происходящим, но привыкла к нему. Коснувшись языком длинных клыков, она с безразличием встретила отчаянный взгляд прислонившейся спиной к каменной стене девушки, и резким, нечеловечески быстрым движением потянула ее вверх, одновременно с этим впиваясь острыми зубами в открытую шею, на которой под тонкой кожей билась жилка артерии.
* * *
Эмма Валье опоздала. Опоздала сильно, на целый час, и оттого досада подстегивала ее, когда она прошмыгнула мимо домовых эльфов, то и дело пересекающих огромный коридор принадлежащего Борра замка. Конечно, у нее было оправдание: употребление крови после такого долгого перерыва просто-напросто вышибло землю у нее из-под ног, и после осушения она свалилась прямо в темнице, не сумев удержать уплывающее в никуда сознание.
Очнулась она лишь после обеда, и еще несколько часов продремала на диване в одной из гостиных поместья Валье. Лишь проснувшись, она узнала от Фриббеля о том, что Ирен подготовила для нее наряд, но сама чета Валье уже отбыла на встречу. Наспех приняв душ и собравшись, Эмма выскочила из поместья и уже через несколько минут прибыла к Борра.
— Поттер!
Не став сдерживаться, Эмма вслух выкрикнула фамилию, заметив среди присутствующих парня, стоящего рядом с Фелицио и каким-то неизвестным ей пожилым лысеющим волшебником в элегантной мантии. Жужжащий улей беседы на секунду затих, и все присутствующие взглянули на Эмму, но в то же мгновение продолжили, словно ничего и не произошло.
— Мог бы и приодеться, — хихикнув, окинула взглядом подошедшего к ней юношу Эмма. Поттер был одет в привычные темно-серые джинсы, темную, иссиня-черную рубашку с закатанными до локтя рукавами, и этот образ мог бы смотреться неплохо на фоне величественных и слегка вычурных интерьеров замка Борра, если бы не зеленые кеды и разные носки.
— Носки подарил мне Добби, ответом на любые претензии будет вызов на дуэль, — напыщенно отозвался Гарри, но тут же улыбнулся. — Ты и сама-то не тянешь на образец этикета, знаешь ли. Вежливые и воспитанные люди не кричат, привлекая внимание всех остальных. Конечно, сногсшибательная красота уравновешивает твое ужасное поведение, но…
— Это было сделано нарочно, Поттер, ничего ты не понимаешь. Пусть слабаки знают, с кем имеют дело, — Эмма состроила смешную, но в то же время серьезную рожицу, от которая сама и рассмеялась. — Кажется, все проходит неплохо, да?
— Кажется, — вздохнув, подтвердил Гарри, кивком призывая девушку отойти в сторону.
— Ох уж это неприкрытое разочарование, — цокнула языком Эмма, которая по-прежнему испытывала ни с чем не сравнимую эйфорию от употребленной крови. — Может, тебе стоит развеселить их как-нибудь? Давай притащим сюда видеомагнитофон, включим им «Голый пистолет»…
— Очень смешно, — закатил глаза Гарри.
— Вот именно, будет очень смешно! — Эмма прижала палец к кончику собственного носа и высунула язык. — Поттер, а чего ты ждал? Собрания рыцарей Короля Артура? Или аристократическое сборище, на котором все будут лебезить друг перед другом, чтобы свалить посреди ночи с украденным подсвечником и мешком сплетен за плечами?
— Когда я… — Гарри открыл было рот, собравшись рассказать о тех Министерских вечеринках, которые посещал после победы над Волдемортом, но вовремя заткнулся.
Впрочем, едва ли он мог рассказать хоть что-то о тех временах, потому что после расставания с Джинни каждый торжественный поход в Министерство Магии просто приводил к появлению очередной пары на одну ночь.
— Когда ты… — прищурившись, повторила его интонацию Эмма.
— В общем, я не слишком хорошо разбираюсь в званых вечерах, если уж на то пошло.
— А-а-а, да-да, я же всегда считала тебя душой компании, Поттер, — сарказм был настолько явным, что Эмма для сохранения лица забрала с левитирующего подноса бокал вина, тут же пригубив напиток и сосредоточенно погоняв его по полости рта. Задумчиво нахмурив брови, она сделала глоток и тут же взболтнула бокал, пытаясь поймать запах. — Ох, Шасла восемьдесят пятого, Дезале Гран Крю… Нотки пряной вишни, аромат печеных яблок и цветов липы, мягкая кислотность с изысканным кремовым послевкусием…
Высокомерным взглядом окинув стоящего перед ней Поттера с головы до ног, Эмма хмыкнула и собралась было опустошить бокал, но юноша тут же выхватил его.
— Да ты просто выдумала все это, — принюхавшись, заявил он.
— С чего ты взял? — нахмурилась Эмма.
— Бутылки стоят на столе, и тут явный ореховый аромат — кивнул в сторону Поттер и тихо засмеялся, когда Эмма повернулась и обнаружила, что смотрит на Мерло шестьдесят третьего года, — так что сомелье из тебя никакущий.
— Практика нужна, Поттер, а ты украл у меня две последние бутылки, — с досадой вздохнула Эмма, но улыбка все еще подчеркивала ее настроение. — Так, верни-ка бокал…
— Я помню о том, какой эффект на тебя оказывает алкоголь, придется потерпеть, — покачал головой Гарри, и бокал исчез из его руки, словно его там и не было вовсе.
— Теперь-то понятно, почему ты не разбираешься в званых вечерах. Тебя не зовут, потому что таких обломщиков еще поискать надо, — пробормотала Эмма, переводя взгляд с Поттера на Сириуса, вокруг которого медленно собиралась толпа. Заметив промелькнувшую рядом со статной Амелией блондинку, Валье нахмурилась, но ничего не сказала, молча проследовав за Гарри в огромное двухэтажное помещение, представляющее из себя нечто среднее между переговорным залом и библиотекой.
Не знай Эмма Сириуса и его историю, она бы с легкостью поверила в то, что перед ней стоит высокородный лорд. Блэк привел себя в порядок: не было больше аккуратной бородки, а гладковыбритое лицо и аккуратная прическа словно помогли Блэку сбросить по меньшей мере лет пять. Вкупе с элегантной мантией, на груди которой красовался едва различимый из-за выбранных серых полутонов герб Блэков, Сириус, наверное, впервые в жизни внешне соответствовал своему положению в иерархии родов Магической Британии.
— Не хотелось бы, чтобы это звучало как тост или подведение итогов, но все же скажу, что рад знакомству со всеми вами, — с легкой, едва заметной улыбкой кивнул Блэк, поднимая бокал. — Наверное, следовало бы назвать всех поименно, но отложим это до победы.
По собравшейся толпе прокатились смешки, но особенно выделился гаркнувший что-то подбадривающее Грюм, стоящий рядом с незнакомой Эмме светловолосой женщиной, внешность которой так и наталкивала на мысль о вейлах.
— Да, нельзя назвать веселым повод, из-за которого мы все собрались в этой комнате, но в то же время я не могу не подчеркнуть важность подобной встречи, — голос Сириуса стал тверже. — Впервые на моей памяти светлая сторона наконец-то вспомнила о том, что лежит в основе магического мира, в котором предстоит жить нашим детям, нашим внукам…
Взгляд Сириуса сместился в сторону, и Эмма успела заметить, как они с Поттером кивнули друг другу, прежде чем Блэк продолжил.
— У нас есть и будут противоречия, безусловно, но мы сможем обсудить их после того, как Верхет и Волдеморт перестанут представлять угрозу для Магической Европы. Волшебники, оборотни, высшие вампиры, вейлы и гоблины — мы, как и наши предки, упустили немало шансов на светлое будущее, но все в наших руках прямо сейчас. Я не пытаюсь убедить вас в чем-то: если вы здесь, вы уже согласны со мной и готовы действовать. Я просто хочу подчеркнуть, что… несмотря на все усилия, которые Гарри прикладывал в течение полутора лет, чтобы собрать нас всех сегодня здесь, это будет равное партнерство, и мы не станем превращать пятнадцатилетнего подростка в мессию, формируя иерархию власти.
— Мы это на самом деле уже со всеми обсудили по отдельности, — шепнул на ухо Эмме Поттер, и от его вкрадчивого голоса у той слегка помутнел взгляд, — так что Сириус и впрямь подводит итог этих обсуждений.
— А давно ли он решил стать лидером? — прошептала в ответ Эмма, взглядом отыскивая еще нескольких вейл, возраст которых сходу невозможно было определить.
— Сегодня утром, и ты бы знала, с каким трудом мы дотащили его до парикмахерской, — со смешком отозвался Гарри.
— Буду скучать по его дурацкой бороденке, — вздохнула Эмма. — Поттер, откуда здесь столько вейл?
— Совет анклава, к которому относятся Делакуры, — дождавшись продолжения речи Сириуса, ответил Поттер. — Конечно, всех вейл разом нам не убедить, но один анклав — это хороший старт.
— Всего разок отправили к ним не тебя, дурака, а нормального человека с красивой мантией, и сразу же успех, — весело буркнула Эмма и улыбнулась, когда Поттер слегка толкнул ее плечо своим. — А где Ник? Пенни?
— Они подключатся к процессу позже, когда все устаканится, — прошептал Гарри в ответ. — Может, через несколько недель или около того.
Тем временем, Сириус продолжал:
— Амелия, Фелицио, Франц и Себастьян возьмут на себя организационные вопросы мирной жизни. Воющие Холмы — это их компетенция, чтобы не возникло путаницы. Мы с Синграхом, Филиусом и Аластором возьмем на себя все, что связано с боевой подготовкой. Андромеда, Тед, Августа и Гораций? Дети, оставшиеся в Хогвартсе — это ваш приоритет. Поскольку Дамблдор уже знает о том, что его никто сюда звать не собирается, существует вероятность давления. Арманда, нам нужен доступ к анклаву, чтобы организовать обучение. Аластор, ты сказал, что знаешь…
— Извини, Тед, но придется твоей дочке завязать с апатией и выбраться из комнаты, потому что Скримджера я собираюсь отправить в Германию, — повернулся к Тонксу Грюм, расправляя плечи. — В таком случае, Нимфадора будет ответственна за боевую подготовку вейл. Палочки?
— Раздобудем, со снаряжением проблем быть не должно, — отозвался Синграх. — Надеюсь, друзья, у вас нет никаких планов на эту ночь, потому что нам предстоит немало потрудиться, чтобы учесть все нюансы, помимо уже озвученных.
— Гораций, в Воющих Холмах налажено производство зелий, — повернулся к Слизнорту Сириус, — так что вам с Францем следует обсудить, на чем именно нужно сосредоточиться в первую очередь. Боевые маги будут размещены у вас, верно?
— Да, я уже распорядился выделить деньги на строительство новых домов, — вступил в беседу Борра. — Потребуется немного сдвинуть границу защитных чар и расширить общую площадь деревни этак раза в два, но процесс уже запущен.
— Я должен познакомить вас обоих со своим помощником. Его зовут Джо, и он маггл, переживший укус, может много чего рассказать.
— А что насчет…
Эмма, открывая и закрывая глаза, молча наблюдала за тем, как собрание медленно делится на группы, каждая из которых ответственна за что-то. Никто не остался в стороне, и распределение было по-настоящему грамотным, с этим нельзя было не согласиться. Слегка нахмурившись, она наклонилась было к Поттеру, но тот уже смотрел куда-то в сторону.
— О, Флер, — с улыбкой поприветствовал Гарри подошедшую к ним подругу, с которой успел перекинуться всего парой слов перед самым началом собрания. — Э-Э-Эмма, это Флер, Флер — Эмма.
Еще никогда в жизни Валье так не улыбалась. Она даже не знала, что способна задействовать лицевые мышцы, из-за которых на ее лице промелькнула одновременно ядовитая и презрительная улыбка, но даже брови Поттера на мгновение приподнялись от удивления, в то время как подошедшая к ним Делакур смерила Эмму презрительным взглядом, не переставая при этом улыбаться во все тридцать два зуба.
— Приятно познакомиться, — мурчащий, безумно ласковый голос вейлы ласкал слух, и Эмме даже на мгновение стало обидно из-за хрипловатого, не слишком-то звонкого голоса, доставшегося ей от природы. Мысленно вздохнув, она все же приветливо кивнула.
— Взаимно, — отчетливо произнесла вампирша. — Гарри, ты ведь хотел что-то рассказать, помнишь?
— Я? — удивленно переспросил Поттер, хватая с подноса предпоследний бокал и залпом опустошая его. — Мне… Мне надо поговорить с Сириусом, да. Рассказать ему… что-то. Прощу прощения…
Кашлянув от попавшего не в то горло вина, Поттер поправил расстегнутый воротник рубашки и попытался было проскользнуть в сторону остальных участников встречи, но на его пути встала Эмма, смерившая парня насмешливым взглядом.
— Я думала, вейловское очарование на тебя не действует, — прищурившись, заявила Эмма, чувствуя, как эйфория от крови подстегивает ее.
— О, так вы знакомы? — тут же влезла Флер, умудряясь смотреть на Эмму и Поттера с совершенно разным выражением лица, незаметно меняя его при смене собеседника. — Гарри, погоди-ка, у тебя тут капля вина.
Протянув руку, Флер коснулась воротника, и практически незаметное из-за темного цвета рубашки пятно исчезло, рассыпавшись на белые искорки, еще несколько секунд витавшие в воздухе.
— Собираюсь получить мастерство по Чарам, — с ощутимой гордостью в голосе объявила Флер, повернувшись к Эмме. Слегка поправив расстегнутый воротник, Флер опустила руку, каким-то неведомым образом умудрившись провести по открытой шее Поттера кончиками пальцев.
— Слышала, они сильно упростили финальные экзамены пару лет назад, чтобы не расстраивать посредственных претендентов. Конечно, из-за этого ценность мастерства сильно упала, — отозвалась Эмма с радушием, от которого у стоящего рядом Поттера появилось желание опрокинуть в себя еще один бокальчик и испариться. — В любом случае, могу только пожелать удачи.
— Спасибо огромное, но ты явно себя недооцениваешь! — искренне, казалось бы, возмутилась Флер, продолжая с улыбкой смотреть прямо на Эмму своими глубокими голубыми глазами. — Я думаю, ты можешь рассказать нам о своих достижениях и стремлениях. Верно, Гарри?
Девушки одновременно повернулись к юноше, и Эмме сразу же захотелось выругаться, когда на его месте никого не оказалось. Забрав с подноса последний бокал вина, Гарри Поттер сбежал.
__________