Веди нас, предводитель! (Глава 16)

Скачать все главы одним файлом можно тут

Глава 16. Новый союзник

Собравшись снова приступить к работе над своим освобождением, меня остановил слабый голос на другом конце траншеи.

— Орсимер…

Сказано было по-обальдски, но голос определённо принадлежал человеку.

— Мне нечего тебе сказать, — прорычал я. Вот ещё, чтобы отвлекаться на разных уродов?

— А мне и не нужно ничего говорить. Я чувствую, что ты тормошишь это Талосово бревно. Ты преуспеешь в том, что начал?

— Я ничего не начал.

— Ну и ладно. Значит, показалось. Мы тут умираем — все остальные. Смертью ужасной и крайне унизительной.

— Видно, вы совершили великие проступки…

Ответный смех сорвался в хриплый кашель.

— Вот уж да, орк. Воистину так. Мы сразу не приняли владычества Империи, а уж когда они начали указывать, кому можно молиться, а кому нет… В общем, взяли оружие, скрылись в холмах и лесах, присоединившись к восстанию, к Братьям Бури. Совершали набеги, устраивали засады, беспокоили их как могли. Отлично веселились. Пока эти ублюдки нас не изловили.

— Ты был беспечен, — проскрежетал я.

— Вы втроём с горсткой треклятых собак напали на целый город! И это меня ты зовёшь беспечным? Что же, тогда уж можно сказать, что мы оба такие, раз здесь оказались.

Невольно я скривился, ведь в словах мужика была правда.

— Что тебе нужно, человек?

— Твоя сила. Нас, живых, тут ещё четверо, хотя лишь я пока что не потерял сознания… и почти не утратил ясности мысли. Настолько, чтобы понимать всю унизительность своего положения.

— Слишком много болтаешь.

— Это ненадолго, уверяю тебя. Можешь ты поднять это бревно, орк? Или провернуть его несколько раз?

Довольно долго я молчал, обдумывая его слова, но наконец открыл рот, задавая вопрос:

— Какой в этом прок?

— Укоротятся цепи, — тут же прилетел ответ.

— Мне незачем укорачивать их, — фыркнул я.

— Лишь на время.

— Зачем?

— Проверни это треклятое бревно, орк. Тогда наши цепи намотаются на него. И с последним поворотом затянут нас вниз. И мы захлебнёмся.

— Хочешь, чтобы я тебя убил? — удивился я.

— Я восхищён твоим умом, зеленошкурый. Добавь душ к своей тени — ведь так у вас говорят, верно? Убей меня, и я с честью пойду в твоей тени.

— Я не занимаюсь благодеяниями, человек.

— А трофеи?

— Я не могу до тебя добраться, чтоб забрать их, — рыкнул в ответ.

— Ты хорошо видишь в таком мраке? Говорят, что орки…

— Вижу, — оборвал его. — Достаточно, чтобы заметить, как ты сжимаешь кулак. Что в нём?

— Зуб. Только что выпал. Уже третий с тех пор, как меня приковали здесь.

— Брось его мне.

— Попробую. Боюсь, я сейчас… не в лучшей форме. Готов?

— Бросай.

Поднятая рука заключённого дрогнула.

Зуб полетел высоко и не совсем туда, куда нужно, но моя ладонь рванулась вперёд так, что за нею громко лязгнула цепь, и ухватила зуб в воздухе. Я тут же притянул трофей ближе к лицу, рассматривая его более детально.

— Гнилой, — хмыкнул я. Сам-то с такой проблемой уже не столкнусь. Восстановление работает на кости, зубы и даже глаза.

— Видно, потому и выпал. Годится? Ещё учти вот что: так ты сможешь залить воду прямо в канал, и древесина ещё больше размягчится. Тебе ведь больше всё равно нечем заняться.

— Ты мне нравишься, человек, — медленно кивнул я.

— Отлично. Теперь утопи меня.

— Хорошо.

Я скользнул вниз и оказался по колено в зловонной жиже, от которой вспыхнули болью свежие раны на лодыжках. Вот собаки! Я слишком сильно углубил их, ещё не регенерировали!

— Я видел, как тебя несли сюда, орк, — сказал мужчина. Норд, судя по виду, хотя грязи столько, что я мог бы и ошибиться. — Ты больше любого из обальдов.

— Обальды — самые низкорослые из кланов орсимеров, проживающих на плато, — проговорил я.

— Наверное, примешалась когда-то чужая кровь. Люди или меры…

— Они пали глубоко.

Опустив руки и волоча за собой цепи, я ухватился за бревно снизу.

— Спасибо, орк.

Подняв бревно, я провернул его, а затем вновь положил обратно, надсадно дыша. Ух, не ожидал, что оно окажется столь тяжёлым!

— Быстро не выйдет, человек. За это — прости, — проговорил я.

— Понимаю. Не спеши. Бильтар уже ушёл под воду, и Альрут, похоже, следующий. У тебя хорошо выходит.

Вновь подняв бревно, я провернул его ещё на полкруга. С другого конца послышались всплески и бульканье. Затем хрип:

— Уже почти всё, орк. Я последний. Ещё один разок — я подберусь под бревно, чтобы оно меня придавило.

— Тогда тебя раздавит, а не утопит, — заметил я.

— В этой жиже? Это не беда, зелёный. Тяжесть, конечно, большая, но особой боли я не успею почувствовать.

— Лжёшь.

— Что с того? Не средства важны, а результат.

— Всё важно, — проговорил я и вновь приготовился. — На этот раз я проверну бревно полностью, человек. Теперь будет легче — мои цепи тоже укоротились. Готов?

— Одно мгновение, — пролепетал норд.

Подняв бревно, я закряхтел от его огромного веса.

— Знаешь, я передумал… — раздалось от моего внезапного собеседника.

— А я нет, — и провернул бревно до конца, после чего уронил его.

С другого конца послышался шум, цепи зазвенели в воздухе, затем — надсадный кашель.

С удивлением подняв голову, я принялся всматриваться во тьму. Измазанная коричневой жижей фигура размахивала руками, отплёвывалась и брыкалась.

Снова оперевшись о стенку ямы, я подождал, пока мужчина придёт в себя. Некоторое время с другого конца бревна слышалось лишь тяжёлое дыхание.

— Ты сумел проползти под бревном, а потом перекатиться сюда через верх, — произнёс я, когда понял, что он может меня услышать. — Я поражён, человек. Видно, ты всё же не трус. Не думал, что среди твоего племени найдутся такие, как ты.

— Чистая отвага, — прохрипел норд. — Это мой конёк.

— Чей это был зуб?

— Альрута. Больше не надо вертеть бревно, пожалуйста.

— Прости, человек, но я должен прокрутить его обратно, пока бревно не ляжет так, как прежде.

— Будь проклята твоя мрачная логика, орк.

— Как тебя зовут?

— Гуньяром Плинием, хотя мои враги-имперцы знают меня под именем Кастет.

— И как же ты выучил наречие обальдов?

— Этот язык давно известен среди торговцев. До охотников за головами к ним ходили каджитские караваны. Вели взаимовыгодную торговлю с обальдами. По правде говоря, ваш язык состоит в близком родстве с каджитским.

— Солдаты только невнятно блеяли, — припомнил я.

— Ясное дело, они же солдаты, — человек помолчал и добавил: — Понятно, такой юмор тебе не по нраву. Ладно. Солдаты эти, скорее всего, имперцы.

— Я решил, что имперцы — мои враги.

— Это у нас общее, орк.

— У нас нет ничего общего, кроме этого бревна, человек, — проскрежетал я.

— Как хочешь, — Гуньяр пожал плечами. — Но в одном я обязан тебя поправить. Имперцы, конечно, народ омерзительный, но по нынешним временам каджиты ничуть не лучше. Союзников среди них у тебя нет, орк. В этом не сомневайся.

— Сам ты кто? Норд? — решил уточнить я.

— Норд, — согласился мужчина. — Из деревни Анга, что подле Виндхельма. Это далеко на северо-востоке. Семья у меня достаточно обеспеченная, свою лесопилку имеем. Чего уж, один из Плиниев, мой троюродный дядя по материнской линии, оказался в городском совете Виндхельма! Правда мы почти не общаемся. Он редко интересуется положением своей родни в Анге. Чисто мои же активы несколько… м-м… скромнее. Оттого и пришлось много странствовать, оказаться в рядах Братьев Бури и обучиться подлым ремёслам…

— Слишком много болтаешь, Гуньяр Плиний. Я готов снова провернуть бревно.

— Проклятье! Я-то надеялся, ты об этом забыл.

* * *

Бесформенный, расплющенный конец железного прута дошёл уже до середины бревна. Ноги у меня болели и дрожали, хотя я делал всё бо́льшие перерывы. Раны от кандалов не успевали затягиваться. Кожа там была изорвана чуть ли не в клочья. Вся спина — да и тело тоже — оказалась покрыта пóтом, который, казалось, капал даже с клыков, выпирающих изо рта.

Мой сосед, Гуньяр, провалился в беспокойный сон, отчего постоянно стонал, а я, вернув бревно в начальное положение, продолжал трудиться.

Сейчас, пока отдыхал, прислонившись к глинистой стенке ямы, единственными звуками под полом были моё собственное неровное дыхание и тихие вздохи с дальнего конца бревна.

Затем над головой послышались шаги: сперва человек прошёл в одну сторону, затем — в другую и исчез.

Выдохнув в последний раз, размял утомившиеся руки и вновь поднялся, ощутив, как закружилась голова. Ох, здорово было бы владеть хоть какой-то магией!

— Отдыхай дольше, орк, — проснулся Гуньяр.

— На это нет времени, Гуньяр Плиний…

— Ещё как есть! Работорговец, который теперь тобой владеет, задержится здесь, чтобы его караван отправился в путь в компании имперских солдат. По меньшей мере до Вайтрана. В последнее время в округе свирепствуют разбойники. Говорят, какой-то данмер собрал крупную банду и встал базой в старом кургане «Ветреный Пик», подле Ривервуда. Ещё видели бандитов в заброшенной Факельной Шахте. Ну и Братья Бури, конечно же! За них не могу скрыть некоторой личной гордости, поскольку сам многому научил их, завербовав немало бесшабашных нордов, готовых на всё, лишь бы свергнуть ярмо Империи. И брешут всё, что, дескать, ярла Ульфрика пленили. Ерунда. Не зря его Буревестником прозвали. Этот человек устоит, что бы ни случилось!..

— Я убью этого рабовладельца, — прервал его я.

— С ним лучше поосторожней, орк. Нельдор — не самый приятный человек, и он уже имел дело с воинами вроде тебя…

— Я — крогнар, а не обальд.

— Ты уже говорил. И я не сомневаюсь, что ты страшней их — и уж точно больше. Я только советую: поосторожней с Нельдором.

Встряхнув руки, я вновь взялся за бревно.

— У тебя довольно времени, зелёный, — продолжал Гуньяр. — Нет смысла освобождаться, если ты потом не сможешь даже ходить. Я уже не раз бывал в кандалах, поэтому говорю, исходя из личного опыта: выбери подходящее время, возможность всегда подвернётся, если только ты прежде не заморишь себя до смерти.

— Или не утопишься, — усмехнулся я.

— Верно-верно, и я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил об отваге. Признаюсь, меня одолел миг чёрного отчаяния.

— Знаешь, сколько времени ты провёл здесь в цепях? — заинтересовался я.

— Ну, когда я сюда попал, на земле лежал снег, а лёд на озере только-только тронулся.

Ага… а сейчас на поверхности лето. Просто замечательно!

Я медленно повернулся к едва заметной, щуплой фигурке у дальнего конца бревна.

— Гуньяр Плиний, даже людей негоже подвергать такому.

Норд надтреснуто захохотал:

— И это вас зовут жестокими зверьми! Вы, племенные орки, рубите людей, меров, каджитов — всех — направо и налево, будто вы палачи, вот только среди моего рода казнь — это милость. Какого-нибудь обычного ублюдка по приговору, как правило, ждёт пытка. Ну, если, конечно, хватит времени. Иногда казни проводят массово, но то больше прерогатива армии, — он откашлялся. — В ином же случае, любой ярл, особенно проимперский, сочтёт за честь растянуть страдания заключённого. В этом ему помогут многочисленные палачи, которые причиняют страдания так, будто это искусство — наверное от скуки, потому что зимы в Скайриме слишком холодные. В общем, если бы Нельдор не заявил, что ты — его собственность, и не имперские солдаты в городе, местные уже сдирали бы с тебя шкуру живьём — по тонкой полоске за раз. Затем заперли бы тебя в железной коробке, чтобы ты исцелился. Они знают, что орки в этом почти столь же хороши, как аргониане, а значит, вас можно мучить очень, очень долго. Думаю, снаружи сейчас наберётся с лихвой весьма обозлённых горожан.

Не обращая на него внимания, я снова принялся тянуть железный прут.

Заставили прерваться лишь голоса наверху, затем послышались шаги — дюжина или даже больше пар босых ног и позвякивание цепей по дощатому полу склада.

Пришлось вновь прислониться к стенке ямы.

Крышка люка поднялась. Впереди солдат с лампой, за ним — обальды и аргониане, в одних лишь коротких, груботканых набедренных повязках. Орки, коих было большинство, медленно спускались по лестнице — все они были прикованы за лодыжку к одной длинной цепи. Норд с лампой прошёл по мостку между двумя траншеями. Обальды — всего одиннадцать, шесть мужчин и пять женщин — последовали за ним. Аргониане плелись в конце. Похожие на прямоходящих ящериц, они отличались крепкой шкурой, небольшим хвостом и мощными челюстями. Пожалуй, природа одарила их сильнее прочих, но взамен наделила кротким нравом. В отличие от орков или даже каджитов, аргониане — весьма мирная раса.

Мысленно хмыкнув, я подивился сведениям, которые появлялись в голове будто бы сами собой. Вспоминались. Похоже стресс, который я испытал, позволил немного лучше и сильнее слиться со второй частью своей души. Это даже хорошо.

Все новоприбывшие пленники низко опустили головы, никто не решился ответить на мой прямой взгляд.

По знаку солдата, который остановился от меня в четырёх длинных шагах, обальды с аргонианами развернулись и соскользнули по стенке в свою яму. Появились ещё трое людей, среди которых находилось двое имперцев, и тоже спрыгнули вниз, чтобы приковать трэллов к бревну за другую лодыжку. Никто не сопротивлялся.

В следующий миг солдаты уже вновь выбрались на мосток и направились обратно к лестнице. Крышка люка скрипнула петлями и захлопнулась с раскатистым стуком, от которого в полумраке посыпалась пыль с досок над головой.

— Выходит, всё правда. Это крогнар, — прошептал чей-то голос.

В ответ я лишь презрительно ухмыльнулся.

— Это был голос орка? — поинтересовался я. — Нет, быть не может. Орсимеры не стали бы рабами. Они бы скорее умерли, чем встали на колени перед людишками.

— Крогнар… в цепях. Как и все мы…

— Как обальды? Которые подпустили вонючих нордов с имперцами к себе, и позволили надеть кандалы на ноги? Нет. Я — пленник, но никакие оковы надолго меня не удержат. Обальдам нужно напомнить, что значит быть орками.

Со стороны пленников послышался новый голос, женский:

— Мы видели мертвецов, которых выложили рядком у лагеря охотников. Видели повозки, набитые мёртвыми людьми. Горожане выли. Но говорят, что вас было всего трое…

— Двое, не трое, — скривился я. — Наш спутник, Болдог Толзон, был ранен в голову, дух его ушёл далеко. Он бежал с псами. Будь его мысли ясны, а меч из Чёрного Дерева — в руках…

Внезапно со стороны обальдов зазвучал многоголосый шёпот, они с трепетом повторяли мои слова: «Меч из Чёрного Дерева».

Это заставило нахмуриться.

— Что за безумие? — не понял я. — Неужто обальды позабыли все старые обычаи кланов?

Женщина из орков — теперь я рассмотрел её немного получше — протяжно вздохнула.

— Позабыли? — с толикой печали спросила она. — Да, давным-давно. Наши дети сбегали по ночам, уходили в Скайрим, ближайший к нам регион Тамриэля, жадные до треклятых людских монет — это такие металлические кругляшки, вокруг которых здесь, похоже, вертится всё и вся. Наших детей использовали, жестоко — некоторые даже возвращались в долины, становились разведчиками для имперских охотников за головами. Тайные рощи Чёрного Дерева сожгли, наших коней перебили. Предательство собственных детей, крогнар, вот что сломило обальдов.

— Ваших детей следовало выследить и убить, — процедил я. — Сердца ваших воинов размякли. Предательство рассекает кровные узы. Эти дети перестали быть обальдами. Я убью их за вас.

— Трудно тебе будет их найти, крогнар. Они ведь рассеялись по Скайриму и всему Тамриэлю, смешались с орками Орсиниума, с давно проживающими здесь местными — несколько орочьих крепостей стоят далеко на востоке. Многие погибли, многие продались в рабство, чтобы расплатиться с долгами. А некоторые ушли далеко — в Морровинд и Сиродил. Нашего племени больше нет.

Орк, который первым заговорил со мной, стремительно добавил:

— К тому же, крогнар, ты закован в цепи. Стал собственностью мастера Нельдора, от которого ни один трэлл ещё не сбежал. Никого и никогда ты уже не убьёшь. Как и нас, тебя заставят встать на колени. Слова твои — пустые.

Хмыкнув, я вновь упёрся ногами в бревно. Взялся за цепи, на этот раз намотав их на запястья несколько раз.

А затем откинулся назад. Взбугрились мускулы, ноги налегли на бревно, спина выпрямилась. Скрежет, хруст и, внезапно, громкий треск.

Под звон цепей я отлетел назад, к глинистой стенке ямы. Смаргивая пот со лба, уставился на бревно.

Оно раскололось по всей длине.

* * *

Предыдущая глава (Глава 15)