Уязвимый. Глава 6. Типичная жизнь обычного школьника

Несмотря на то, что школьная жизнь в среднем была чем-то размеренно спокойным и иногда даже скучноватым, время от времени появлялись события, будоражащие наш «улей» и заставлявшие даже меня вмешиваться, чтобы разобраться во всём устроенном бардаке. Проблема лишь в том, что далеко не всегда эти самые события были чем-то положительным, и куда чаще именно конфликты приносили какое-то разнообразие в будни.

И кому решать их, кроме как президенту класса? Учителя могли наказать только тех, кто подшутил у них на глазах или как-то оскорбил того в силу своих возможностей, после чего-либо школьная администрация просто вызывала родителей, либо хмуро качали головой и выставляли замечания за плохое поведение. Типичная неработающая тактика, универсальная как для самых дорогих частных школ, так и для обычной публичной.

Проблема в том, что это практически никогда не убирало корень проблемы, и лишь заставляло школьников действовать хитрее, скрывая свои конфликты от глаз взрослых. И даже пятиклассники уже были достаточно умны, чтобы так подшучивать над изгоями, чтобы по итогу выставлять их самих в плохих глазах учителей — одна украденная и испорченная домашняя работа могла принести бедолаге массу проблем. Спрятанные вещи, случайно пролитый на форму сок или простое игнорирование коллективом — всё это было ещё самой лёгкой формой школьной войны, с которой я боролся всеми силами.

Именно мне приходилось решать чьи-то конфликты и предотвращать превращение шуток и лёгких обид в полноценную травлю. Хотя это случалось не так часто, но всё равно куда чаще, чем хотелось бы. Кто-то списал не у того одноклассника во время важной контрольной, или же какая-то девочка наябедничала на бывших подруг во время работы в летнем лагере? Дети могли быть жестокими, чтобы рушить дружбу и ради таких мелочей. И я считал своей ответственностью как более-менее взрослого, помогать таким в пределах своих сил.

Вот только, несмотря ни на что, вот настоящие драки у нас случались очень редко. Как-никак, в частной школе куда строже следили за дисциплиной, и за нечто столь серьёзное могли вызвать родителей, да внести очень неприятное замечание в личное дело. И вот уже последнее могло принести кучу проблем в виде обязательного выговора перед родителями и временного отстранения от факультативов. А это значило также и возможность пропустить соревнование, к которому кто-то мог готовиться год и даже больше.

Поэтому я и вмешался в назревавший конфликт, стоило мне только узнать из слухов в столовой о том, как компания из трёх семиклассников собиралась загнать одного моего одноклассника в угол школьных коридоров. И в этот раз слова девочек, постоянно любивших собирать сплетни, оказались истинными, так как спустя несколько минут бега, я собственными глазами увидел парня, явно запуганного окружившей его толпой и особенно сильно сжавшегося перед высоким для своего возраста Родригезом, что уже считался лучшим квотербеком нашей школы в своём возрасте. Хотя футбол и не был частью моих интересов, но местных «чемпионов» я знал хорошо.

И он, судя по расширенным зрачкам, стиснутых зубов и сжатым до красноты кулакам, выглядел невероятно взбешённым. Одной рукой прижав к стенке худого азиатского мальчика моего возраста, который из-за своих толстых очков смотрелся особенно комично, Родригез явно был в шаге от того, чтобы начать по настоящему избивать его. Вот только прежде чем это произошло, вмешался я.

Для меня не было особой разницы между обидчиком и виноватом. Они все были ещё детьми, которые действовали на эмоциях, не думая о последствиях, что придут завтрашним днём. И пусть именно Родригез выглядел зачинщиком конфликта, но прежде чем выносить вердикт, нужно было разобраться во всём лично и расспросить их. Нельзя было судить по такой ситуации наспех, если я хотел решить сам корень проблемы и предотвратить драку, которая может произойти когда меня уже не будет рядом.

— …Ну и что здесь происходит? Серьёзно, Луис? Ты же и так тут самый сильный, мы все это знаем, так зачем трогать этого бедолагу? — сразу же произнёс я, выйдя перед толпой и начав восстанавливать дыхание после бега. Несмотря на то, что я сам был в очень неплохой физической форме для своего возраста, немногим уступая самому Родригезу, но спринты не были моей сильной стороной. Сам наш чемпион явно также узнал меня по тому, как смутился и слегка опустил свой взгляд. Вот только его гнев всё равно никуда не делся.

— Это не твоё дело, что здесь происходит, Остерман! Иди куда шёл, и не задерживайся! И если донесёшь тренеру хоть слово о том, что увидел, то гарантирую, что следующим в нашем списке будешь ты сам… — глаза футболиста мигом забегали среди его друзей, явно ища поддержки, но те также смутились из-за моего появления.

Хотя троица и понимала, что способна задавить и меня, если они набросятся толпой, вот только дети мыслили в других категориях, чем взрослые. Они знали про то, что у меня довольно неплохие отношения с учителями и тренерами благодаря достойному второму месту на городском соревновании по плаванию, а потому боялись того, что я могу рассказать школьной администрации. Все они страшились выволочки от родителей куда больше, чем синяков.

Вот только стоит мне только сделать так, как это вызовет лишь больше проблем. Моим словам и жалостливыми речам нашего чемпиона олимпиад по физике вполне могут поверить, отчего троицу накажут и даже на время отстранят от их спорта, вот только что это решит? Они лишь затаят обиду, да начнут полноценную компанию в попытках как можно сильнее насолить нам обоим. От Изекиля не отстанут, да и меня к тому же точно начнут доставать. Поэтому нет, тут требовался более дипломатичный подход:

— Я ничего ему не скажу, — спокойно ответил я, в примирительном жесте подняв руки ладонями вперёд и начав смотреть в глаза главарю этой троицы. — Наша команда слишком много потеряет, если тебя изгонят или даже временно накажут. Особенно прямо перед началом нового сезона, где у нас наконец-то будет шанс показать этим занозам из школы с соседнего района. Однако я всё равно хочу знать, что здесь происходит? Я не уйду, пока вы мне всё не расскажите, и могу точно гарантирую, что в случае драке хотя бы парочке из вас будет тяжко.

«Хулиганы» молча переглянулись, после чего все уставились на Луиса, что раздражённо выдохнул, но всё-таки начал говорить. Драться с кем-то младшим и более слабым, конечно, просто, но вот уже с моим участием никто не уйдёт отсюда целым. А это значит, что в конце концов у всех появятся ненужные проблемы:

— Этот идиот обещал, что поможет мне с контрольной по физике, но вместо этого, он выставил меня идиотом! Написал на бумажке какой-то бред, из-за переписывания которого мне поставили неуд! А затем его брат при всём классе назвал меня дураком, списывающем у мелкоты!

— Это Сэм попросил меня это сделать! — мигом ответил прижатый к стене парень. — Я ничего не хотел, но он так хотел подшутить над тобой, что просто заставил меня! Что мне оставалось делать? Мы то с ним в одном доме живём, и от него не уйти! А он говорил, что если я не сделаю как надо, то он сам будет издеваться надо мной!

— А надо мной, значит, можно так шутить, потому что я далеко?! Его я на наших тренировках уже хорошо по земле повалял, но теперь его время! Будет знать, как выставлять меня идиотом!

Перед тем, как главарь всей этой небольшой группы, успел ударить бедолагу, я сделал несколько резвых шагов вперёд, после чего встал рядом с великаном и схватил его занесённую руку. Родригез гневно посмотрел на меня, после чего отпустил её, и полностью сфокусировался на мне. Он попытался оттолкнуть и меня, вот только сейчас ему не удалось и на сантиметр сдвинуть меня с места. Благодаря дару, моя подошва на мгновение буквально стала частью пола, а воздух позади меня стал плотной и верной опорой мне.

— Уйди по-хорошему, Остерман. Я не буду сдерживаться и хорошо начищу и твою рожу! И плевать что будет дальше, — сквозь зубы произнёс Луис. Хотя он и выглядел злобно, вот только его начавшие метаться глаза выдавали, насколько он не готов к такой ситуации. Пусть он и любил проталкивать соперников на поле, но драться с кем-то лицом к лицу? Это уже нечто совершенно иное.

К тому же, он явно был удивлён тому, что я устоял перед его коронным приёмом, пусть всё равно пока что был не готов сдаваться. Однако я уже видел, что он и его компания начали волноваться от невозможности предсказать мою реакцию. Важно было помнить, что передо мной обычные дети, а не какие-то суперзлодеи, отчего сама идея настоящей драки для них всё ещё казалась чем-то странной и необычным.

А потому тут важно было не избить их всех, а просто спокойно показать, что меня не волнуют их угрозы. Многих людей в принципе занесённый кулак страшил куда больше, чем настоящий удар, отчего стоит только показать спокойствие и отсутствие страха, как они сами начинают волноваться от недопонимания.

— Можешь попробовать. Потому что я никуда не уйду, пока вы не успокоитесь и не примеритесь. Эти два дурака явно виноваты, — я кивнул в сторону до сих пор напуганного парня, — и обязательно публично извиниться за тупую шутку. Вот только и тебе нужно успокоиться, и начать думать головой. Ты собрался всех избивать, кто глупо подшутил над тобой? Потому что в таком случае у тебя будет куда больше проблем в будущем…

— Ты сам напросился!

Когда он направил в мою сторону кулак, я не двинул ни единым мускулом. И хотя с помощью моей силы имелся миллион разных возможностей избежать этого удара, однако кем нужно быть, чтобы использовать мой дар против самых обычных детей? Не только это было бы аморально, но и просто смотрелось бы жалко. Порой нужно доказывать, что ради своих слов готов получить и по лицу.

Моя голова слегка качнулась, когда скула начала гореть от удара, но я всё равно не двинулся. Я продолжил стоять на месте, и спокойно смотреть в глаза удивлённому Родригезу, который явно уже не думал о своём бывшем обидчике.

— Теперь ты доволен? — холодно и не показывая и толики гнева, ответил я, продолжив смотреть прямо в его глаза. — Я готов лично помочь тебе с контрольной и физикой, но никуда всё равно не уйду, пока ты не отпустишь Изекиля. Он явно лишь пошёл на поводу своего брата, а потому ни в чём особенно не виноват. И вполне уверен, что он уже осознал свою ошибку, оплатив за неё достаточно испугавшись. Правда ведь?

Парень быстро закивал под моим взглядом, ещё сильнее отвлекая внимание нашего квотербека. Тот явно уже был больше сбит с толку, чем желал продолжить конфликт, а потому совсем скоро опустил руки от недопонимания и раздражённо выдохнул. Его «помощники» уже были готовы сами начать драку, но он достаточно скоро остановил их:

— Ты сам-то понимаешь, насколько ты странный, Остерман? Мне надоело, я не хочу больше ничего решать. Пойдёмте отсюда, — рыкнув своим «помощникам», произнёс он, после чего в последний раз бросил прожигающий взгляд в сторону Изекилю, прежде чем пойти к выходу из коридора. Однако я лишь слегка усмехнулся, после чего бросил последнюю фразу, что должна была окончить конфликт.

— С чего это ещё? Ты не слышал меня? Я сказал, что помогу тебе с физикой, а значит помогу — так что нужно закрыть ещё этот вопрос. Когда можно будет встретиться? Лучше всего на выходных, конечно. Гарантирую, что принесу конфеты и печенье. Этого у меня всегда в избытке.

Все вокруг с удивлением посмотрели на меня, буквально застав на месте от смятения. Однако стоило самому Луису улыбнуться и начать мотать головой от абсурда всей ситуации, отчего вся атмосфера вокруг стала куда мягче:

— Только неси шоколадное. И его потребуется действительно много.

. . .

— …Эксперимент номер двадцать три? Или тридцать два? Не особенно важно, короче, — задумчиво произнёс я осматраивая склянку с собственной кровью. И так довольно необычный досуг, вот только ещё большей странности этой ситуации добавляло то, что я прямо сейчас стоял на потолке собственной комнаты, свесившись головой к земле. Слишком долго заниматься этим было не лучшей идеей, так как прилив крови к голове вызывал не самые приятные ощущения, но опробовать новую технику моей силы также было неплохо.

Воистину правда, что природа бывает удивительной. Казалось бы, кто мог поверить. что в реальности могут существовать рептилии вроде гекконов, способные прилипать к самым стенам и потолкам? Я и сам не особо задумывался над тем, как работали их лапы, и лишь углубившись в физику вандерваальсовых сил и притягивающего взаимодействия разных частиц, понял, насколько же сложные вещи порой может создать эволюция.

И сейчас я занимался проверкой того, смогу ли я обойти или ускорить этот великий процесс — пытался найти пределы моей самого странного лимита сил, связанного с контролем моего собственного тела. Самое досадное ограничение, не позволявшее мне менять самого себя, отчего я всё ещё был очень уязвим перед такими безжалостными вещами вроде времени, болезней или одного неудачного удара в висок.

Я видел смысл в моих ограничениях с законом равноценного обмена и необходимости видеть объект манипуляции, но третий лимит был чем-то напросто глупым. Ведь какая, по сути, разница между бананом и человеком? Два живых организма, которые состоят из всё тех же атомов, кварков и прочих частиц, подчиняющихся мне в одном случае, но при этом недоступны в другом.

Я мог превратить бензин в бутерброд, но стоило человеку только съесть его, как он мигом становился недоступен моим возможностям. В моих возможностях создать воду из воздуха, но даже капля человеческой или животной слюны была для моего дара будто бы чем-то невидимым и выходящим за пределы возможностей. Даже создать их было невозможно, не говоря уже про попытки повлиять на уже существующую «разумную материю».

Мёртвые клетки кожи, волосы, молочные зубы — всё, хотя бы отдалённо связанное с человеческим телом, будто бы попадало в блок моего дара. И этот факт очень сильно намекал на то, что у моей способности есть пределы либо связанные с какой-то метафизической «волшебной» душой, либо с чем-то, внедрённым в качестве искусственного лимита моих способностей.

Оба варианта имели смысл, вот только было трудно понять, какой из них истинный. Живя вторую жизнь в мире, где существуют настоящие демоны и маги, трудно не верить в существование чего-то мистического, но в этом всём была одна проблема — я уже встречал настоящее волшебство. И пусть булава да ожерелье Воительницы смущали меня своей сверхъестественной прочностью, но я всё равно чувствовал, будто бы смог воздействовать на них своей способностью. Это точно было бы непросто, но вполне возможно.

Хотя я даже представить не мог, что произойдёт с зачарованной булавой, если я переставлю её электроны с атомами и сделаю, например, волшебную микроволновку, но моё ограничение с плотью было совсем другим. Оно больше походило на то, что кто-то дал мне лимит, в надежды чтобы я не смог достичь всемогущества и бессмертия одним взмахом руки. Будто бы кто-то боялся того, на что я буду способен при отсутствии рамок…

Захотев, я создал из своего столика небольшой холодильник, внутрь которого и засунул склянку. Хотелось проверить, есть ли у моей силы ограничение по времени, после которого изменения становились возможны. Сомнительная теория, конечно, но за попытки меня не накажут. Если даже одна из сотни или тысяч окажется удачной, то все труды окажутся оплачены сполна.

Однако так как с каждым разом у меня появлялось всё больше сомнений в принципе работы моего дара, то тем сильнее росло желание наконец-то поднять одну очень важную тему перед моими родителями, которую они так старательно избегали. Требовалось узнать, почему они каждый раз отводят глаза, когда упоминают моё рождение, и откуда у меня такой дар вообще взялся.

Потому что даже в мире супергероев, демонов и пришельцев, ничто не даётся бесплатно. И хотелось знать, не было бы такого, что кто-то, давший мне эти силы с ограничениями, однажды не пришёл, ожидая с меня возмещение долга?