Великолепный Шикамару Нара! Глава 27
Слишком просто.
Остаток спортивного дня на школьном стадионе протекал для Шикамару словно по накатанной. Броски мяча на дальность, подтягивания, подъёмы туловища из положения лёжа, прыжки в длину с разбега, различные стойки на координацию и баланс. Почти все эти нормативы были для него лишь будничным, монотонным, почти механическим повторением одного и того же — как какой-то плохо откалиброванный, слишком лёгкий экзамен, где ты заранее знаешь все ответы на вопросы, но тебя всё равно заставляют часами сидеть и писать бессмысленное сочинение на тему «Как я провёл это лето».
Для Шикамару каждый следующий норматив оказался лишь скучным повторением предыдущего — не по сути самого упражнения, а по сути внутреннего ощущения: никакой напряжённой борьбы, никакого преодоления себя, ни капли настоящего, захватывающего азарта. Всё было… просто слишком легко.
Он не форсировал себя, не выходил за рамки. Не использовал намеренно свои техники, не тратил лишнюю чакру. Он даже не вёл привычный для шиноби внутренний подсчёт своего дыхания и пульса. Просто двигался. Работал своим телом, как, наверное, работал бы обычный школьник, если бы этому школьнику с самого рождения было дано чувствовать равномерное течение чакры в каждой своей мышце, в каждом своём сухожилии.
Он просто ощущал, как с каждым его усилием — пусть даже лёгким, почти символическим — чакра плавно, равномерно распространяется по всему его телу.
Без каких-либо специальных команд. Без активного ментального контроля с его стороны.
Просто как естественная, автоматическая реакция идеально настроенной, сбалансированной системы.
Он даже не думал намеренно усиливаться, выдавать максимальный результат — его тело и так уже работало на каком-то сверхоптимальном уровне для этого мира.
И вот тут-то его и накрыло. Осознание.
«А в чём тогда вообще смысл? Смысл всего этого?»
В этом бесконечном, немного натужном показушничестве перед ничего не понимающими зрителями? Во флажках, секундах, таблицах с нормативами, громких объявлениях его результатов?
Если у тебя изначально есть такое колоссальное преимущество — врождённое или приобретённое, привнесённое, — то разве это можно назвать честным соревнованием?
Разве это честно — соревноваться с тем, кто уже после пятисот метров дистанции дышит тяжело, задыхаясь, сбивается в шаге, кто ловит судороги в боку от перенапряжения?
Разве это игра, если ты заранее знаешь результат?
И где тогда может быть хоть какое-то удовольствие от победы, если в ней нет ни малейшего вызова?
На беговой дорожке, во время очередного забега, он незаметно, но намеренно сбавил темп. Не сильно — но ровно настолько, чтобы не оказаться в абсолютных лидерах забега, не вызывать лишних вопросов.
Потом — в прыжках — нарочно немного сдвинул свою опору чуть ближе к стартовой линии, потеряв в результате добрых тридцать сантиметров от своего потенциального результата.
А в броске мяча и вовсе сделал минимальный, почти незаметный замах и бросил снаряд так, как, наверное, бросил бы обычный, ничем не примечательный, ленивый десятиклассник, которому просто хотелось побыстрее отделаться от надоевшего норматива.
«Ну и что с того?» — с философским спокойствием подумал он. — «Буду вторым. Или даже третьим. С меня не убудет. Зато никто не полезет ко мне с этими дурацкими расспросами про «как ты так смог?». А нужное мне я уже и так получил».
И да, он чувствовал это всей своей кожей — его заметили.
После последнего старта, когда члены городской комиссии уже деловито подводили итоги соревнований, он краем уха уловил несколько обрывков их разговора:
— …вот этот парень… высокий такой… Шикамаров, кажется?
— …результаты у него очень стабильные, а техника движений какая-то… чистая, да?
— …не перетрудился особо, конечно, но видно — корпус держит отлично, дыхание выверенное.
— …надо бы посмотреть на него в деле… в более контактной дисциплине, может быть…
Он уже собирался тихо, незаметно удалиться вместе с остальными, когда его остановил низкий, спокойный, но очень уверенный голос:
— Молодой человек, Шикамаров, подожди-ка, пожалуйста, пару секунд.
Он обернулся.
Прямо перед ним стоял один из членов городской комиссии — крепкий, ладно скроенный мужчина лет сорока с небольшим, с пружинистой, спортивной походкой и очень внимательным, цепким взглядом из-под густых бровей. На его груди, под олимпийкой, виднелся небольшой значок с эмблемой: «Городская федерация РРБ (русский рукопашный бой).
— Я за тобой сегодня наблюдал внимательно. Глаз у тебя хороший, намётанный. И тело держишь как надо. Не наигранно, без понтов и выпендрёжа. Чувствуется — не просто в тренажёрке качался. Откуда-то это у тебя есть. Какая-то база. Не буду лезть тебе в душу с расспросами.
Мужчина вытянул из своей спортивной сумки аккуратно сложенную в несколько раз листовку и протянул её Шикамару:
— У нас в Центре рукопашки есть открытая секция. Тренировки проходят три раза в неделю, вечером. Работаем не только по классике — есть элементы акробатики, борьбы, серьёзные дыхательные практики. Иногда просто полоса препятствий, иногда — тактика и даже шахматы. Короче говоря, это не стандартная школьная физкультура.
Сейчас туда как раз идут те ребята, которых собираются готовить к краевому этапу соревнований.
Он выдержал небольшую, многозначительную паузу:
— Пока зову тебя просто как гостя. Бесплатно. Без всяких обязательств. Захочешь — загляни. Посмотришь, как у нас всё устроено. Понравится — начнешь заниматься. Не понравится — ну, значит, просто уйдёшь, и никаких проблем. Мы работаем без давления.
Но мне почему-то кажется, что именно в нашем зале ты сможешь взять для себя гораздо больше, чем ты берёшь, занимаясь здесь, на школьном стадионе.
Шикамару чуть заметно нахмурился. Интересная формулировка. Очень.
— Я подумаю над вашим предложением, — сказал он, аккуратно забирая листовку из его рук.
— Конечно, подумай, — спокойно кивнул тренер. — Имей в виду: открытые дни — это понедельник и четверг. Вечером. Лучше приходить в начале пяти часов.
И он ушёл, не настаивая, не пытаясь его уговорить, не оглядываясь.
Шикамару опустил взгляд на тонкую, шершавую бумагу листовки с логотипом «РРБ-край».
На обратной стороне — телефон и какой-то «QR-код».
Он снова задумался: «Контактные дисциплины… не худшая тренировка, если честно. И, кстати, неплохое прикрытие, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Да и этот отказ от рутины в тренировках, пожалуй, не повредит. Когда-нибудь, потом…».
Он аккуратно сложил листовку в несколько раз и убрал её в карман. Школьный этап соревнований закончен.
Уже собираясь пересечь школьный двор и наконец-то двинуть в сторону душной раздевалки, Шикамару услышал за спиной знакомые, ускоренные шаги. Он даже не стал оборачиваться — по тяжёлому, чуть сдавленному дыханию и характерному, немного прихрамывающему шагу он безошибочно узнал их физрука, Александра Сергеевича.
— Марк! — окликнул тот, с трудом догнав его и тяжело дыша. — Постой-ка секунду, парень, ты мне очень нужен. Разговор есть.
Шикамару медленно, почти нехотя, остановился и обернулся. Физрук, весь какой-то покрасневший, с крупными капельками пота, выступившими на его высоком, лысеющем лбу, встал рядом и с силой, но вроде бы по-дружески, хлопнул его по плечу. Удар был таким ощутимым, что Шикамару едва не пошатнулся.
— Слушай, парень… Я тебе вот что скажу. Прямо скажу, как есть, без всяких реверансов. Я от тебя, если уж совсем честно, такого сегодня вообще не ожидал, — он хмыкнул, вытирая свою толстую, потную шею старым, застиранным полотенцем. — Видимо, за лето ты и впрямь неплохо так встряхнулся. Прямо скажу — преобразился до неузнаваемости. Ну, молодость, оно, конечно, дело такое… Гормоны там всякие, всё прочее, ну, ты, короче…
Он криво, как-то по-своему, усмехнулся, но взгляд у него был при этом отнюдь не развлекательный, а очень даже серьёзный и сосредоточенный.
— В общем, слушай меня сейчас внимательно. Ты теперь у нас — вполне себе серьёзный кандидат. На дальнейшие, более высокие этапы наших соревнований, я имею в виду. У тебя, Марк, результаты сегодня были очень крепкие, достойные. Без всяких там прикрас, говорю, как есть. Но — и я тебе сразу же об этом скажу, — он многозначительно поднял вверх свой толстый, указательный палец, будто подчёркивая особую важность своей следующей фразы, — одного только этого тебе может и не хватить. Не всегда и не везде побеждает только тот, кто на самом деле сильнее или быстрее. Там, на следующих, уровнях, честно тебе скажу — примерно половина всех участников могут оказаться какими-нибудь там «прикормленными», подставными, «своими людьми». Мы и сами раньше, лет эдак десять назад, когда я ещё в сборной нашего района помогал, пару раз так делали, не без этого. Своих, так сказать, проталкивали наверх.
Шикамару молча, не перебивая, слушал его тираду. Слегка склонив голову набок, он уже прекрасно чувствовал, куда именно клонит его предприимчивый физрук.
— Так вот, — тем временем продолжал тот, — тебе, если ты действительно хочешь идти дальше и чего-то добиться, нужна будет дополнительная, специальная подготовка. Без этого — ну просто никуда, поверь моему опыту. Я как раз сейчас собираю небольшую, группу — только самые лучшие, призёры, потенциальные участники следующего, городского этапа. И ты, Марк, как ты понимаешь, теперь тоже в этом списке. И даже не спорь со мной. Даже если ты и сам по себе будешь очень хорош, без нормальной командной связки, без правильной тактики и стратегии — ты просто-напросто сольёшься на первом же серьёзном соревновании. Поэтому — приходи. Будем вместе готовиться. Тренироваться. Отрабатывать все те элементы, которые на занятиях по физкультуре я вам никогда не покажу. Я лично, сам, буду с вами всеми заниматься, индивидуально.
Он на мгновение замолчал, будто давая Шикамару возможность как следует переварить всю эту информацию. Но тут же, не дожидаясь от него какого-либо ответа, продолжил — на этот раз уже с лёгким, но отчётливым нажимом в голосе:
— И ты мне даже не начинай тут сейчас со всеми этими своими «я подумаю» или «мне нужно время». Просто бери и делай, пока есть возможность. Это ведь, в первую очередь, тебе самому нужно, а не мне. Ты же не хочешь провалиться на поступлении в институт, как у тебя с колледжем вышло? Учёба-то, если уж говорить совсем честно, у тебя всегда была… ну, ты сам всё прекрасно понял. Не твой конёк. А спорт сейчас — это ведь не только какие-то медали и грамоты на стенку. Это, в первую очередь, — дополнительные баллы к ЕГЭ. Это всевозможные гранты на обучение. Это автоматические, внеконкурсные проходки на бюджет. Ты что, не хочешь поступить в какой-нибудь нормальный, приличный универ, а не в шарашкину контору?
— Ну, вообще-то, если честно, — осторожно, почти нехотя, вставил своё слово Шикамару, — с учёбой у меня сейчас всё более-менее в порядке. Даже, я бы сказал, гораздо лучше, чем было раньше. Но… да, я, в принципе, понимаю, о чём вы говорите. Я согласен. И я, если честно, и сам уже подумываю о том, чтобы начать заниматься более серьёзно… Ко мне, кстати, тут уже подходил один человек. Мужчина. Тоже предложил мне тренироваться у него, в их спортивном зале. Может быть, вы его случайно знаете?
Физрук недоверчиво, с подозрением, прищурился.
— Это часом не из «РРБ» кто-то был? Рукопашный Русский Бой, или как там их…
— Да, именно оттуда, — спокойно кивнул Шикамару. — Предложил мне зайти к ним как-нибудь, посмотреть их секцию. Сказал, что можно пока просто так приходить, заниматься, без каких-либо там серьёзных обязательств…
Физрук на это только презрительно фыркнул. Коротко, резко, почти злобно.
— А, ну да, как же. Этот. Знаем мы его. Местный подхалим и перебежчик. Вечно всех самых талантливых ребят к себе в эту свою секту тянет. У них, конечно, я не спорю, всё очень правильно, по-современному — и залы у них новые, и подготовка на уровне, и экипировка самая лучшая. Только вот… — он недовольно сдвинул свои густые, кустистые брови. — Голову-то они тебе там основательно напудрят, будь уверен. Да и в итоге, ты же, если к ним уйдёшь, будешь уже не за нас выступать, не за свою родную школу, а за них. За их секцию. Они там все такие — если уж ты к ним пришёл, то ты теперь полностью их собственность. А мне, уж извини, как-то совсем не улыбается, чтобы у нас такой вот ценный, перспективный кадр, как ты, просто так, за здорово живёшь, куда-то там на сторону утёк, понимаешь, о чём я?
Он заговорщицки наклонился чуть ближе к Шикамару, теперь уже говоря почти на самое ухо:
— Так что, смотри сам. Хочешь — иди к ним, решай. Я тебе, конечно, не запрещаю. Но если уйдёшь к ним — то и у нас, в школе, отношение к тебе, будь уверен, тут же изменится. Не в лучшую сторону. Мы ведь за своих всегда горой стоим, понимаешь? А школу-то нашу кто на соревнованиях защищать будет, а? За кого кубки, медали, почётные грамоты в район приносить, а? Мне-то за всё это, не скрою, премию хорошую дадут. Но ведь и тебе самому — тоже бонусы немалые пойдут. Так что, ты уж хорошенько подумай, кому ты сам, как спортсмен, важнее будешь — им там, в их секте, или нам здесь, в твоей родной школе.
Он выпрямился, снова по-свойски, но уже не так сильно, хлопнул его по плечу.
— И да, кстати, со своих собственных, школьных занятий, если нужно будет, я тебя отпускать буду без всяких проблем. И записку на полное освобождение от всех других предметов на время проведения соревнований — тоже, если надо будет, оформим в лучшем виде. Главное — будь с нами. Не подводи команду.
Он уже было отвернулся, собираясь уходить, но на полушаге всё же снова обернулся и, как бы между прочим, добавил:
— Если чё — заходи сегодня вечером в наш спортзал. Буду ждать тебя там. Поговорим по-мужски.
И он, не оглядываясь, пошёл прочь, своей тяжёлой, немного переваливающейся походкой.
Шикамару остался стоять на месте, слегка прищурившись и задумчиво глядя ему вслед. Он не испытывал ни малейшего раздражения — скорее, какое-то лёгкое, почти приятное, знакомое ему ещё по прошлой жизни чувство начавшейся большой, сложной, многоходовой игры. Противоборство чужих интересов, тонкая, почти ювелирная расстановка собственных приоритетов.
* * *
Дорога домой после всех этих внезапно свалившихся на него школьных «здоровьесберегающих инициатив» выдалась на удивление тёплой и какой-то по-осеннему уютной. Октябрь, казалось, решил взять небольшую паузу, на время замедлив свой обычный, неотвратимый ход к серости, слякоти и первым заморозкам. Шикамару шёл медленно, своей привычной, размеренной походкой, с каким-то детским любопытством наблюдая, как под его ногами с тихим, приятным хрустом ломаются редкие, сухие, уже пожелтевшие листья. Пустая, почти безлюдная улица, его ровный, уверенный шаг, редкие порывы ещё тёплого, ласкового ветра. Идеальные, почти лабораторные условия для того, чтобы, наконец-то, спокойно, без помех, всё обдумать.
«Итак…» — неторопливо, почти лениво, начал он свой обычный внутренний диалог. — «Планы. Нужно строить планы, Марк. Ты ведь не собираешься и дальше просто так, бездумно, волочиться по течению, как какой-нибудь кусок дерева в реке? Нет».
Его внезапное решение принять участие во всех этих школьных соревнованиях было, конечно же, не просто какой-то там прихотью или сиюминутным развлечением. Нет. Он изначально, с самого начала, подумал над всеми возможными выгодами и преимуществами, которые это ему могло принести. Легализация — вот, пожалуй, ключевое слово, которое определяло всю его нынешнюю стратегию. Признание со стороны школьной администрации, официальное участие в различных городских и краевых мероприятиях, спортивные успехи на уровне города, а может, даже и всей страны — всё это медленно, но верно, кирпичик за кирпичиком, формировало бы его новый, положительный социальный образ. И не просто образ. Это было бы его идеальное прикрытие, это дало бы ему доверие со стороны окружающих, новые, полезные связи и знакомства.
«Плюс тот самый пресловутый статус «одарённого спортсмена», от которого, как я успел понять, в местных вузах буквально сами собой открываются все двери. Весьма резонно. И даже, я бы сказал, вполне себе логично».
Но в то же самое время… он прекрасно понимал, что одного только этого ему будет совершенно недостаточно. «Легализация в школьном социуме — это, конечно, хорошо, это правильный первый шаг. Но ведь я в этот мир попал отнюдь не ради того, чтобы ходить на олимпиады по физкультуре. Мне нужно думать гораздо шире, гораздо глубже. Если уж я всерьёз решил здесь остаться — пусть даже временно, то я должен продумать абсолютно всё. Даже самую скучную, самую обыденную, самую приземлённую часть этой человеческой жизни. Например, какую-нибудь… карьеру».
Он на мгновение остановился у пешеходного перехода, задумчиво глядя, как через дорогу, на поводке, семенит какая-то маленькая, смешная собачка, и невольно, почти про себя, усмехнулся.
«Карьера… Какая ещё, к чёрту, может быть карьера?»
Он дождался зелёного сигнала светофора и спокойно шагнул через дорогу.
«Спорт? Ну, кто его знает. Может быть, это и не такой уж и скучный вариант, как мне кажется на первый взгляд. Особенно если смотреть на всё это с точки зрения чистой тактики и стратегии. Есть ведь, наверное, и такие виды спорта, где побеждает тот, кто лучше и быстрее умеет думать, например… шахматы. Вот, кстати, тот самый тренер из секции РРБ что-то там про них тоже упоминал. Интересный, надо сказать, намёк».
Он снова задумался. Шахматы, как здешний аналог его любимой игры Сёги — пусть и немного упрощённый, более прямолинейный, но всё же с довольно глубоким, неисчерпаемым стратегическим потенциалом. Можно было бы спокойно появляться там, в шахматном клубе.
«Да. Пожалуй, так и сделаю. Пусть мой теневой клон туда и направится в ближайшее время. Будет сидеть себе тихонечко в уголке, впитывать информацию, как губка, наблюдать за другими. А может, если повезёт, и сыграет пару-тройку партий с кем-нибудь из местных».
Проблема, впрочем, была в другом. Как именно отправить туда своего клона так, чтобы его там никто не узнал, не связал с ним, с Марком Шикамаровым?
«Хенге но Дзюцу…» — почти мгновенно промелькнуло у него в голове. — «Самая базовая, элементарная техника изменения своей внешности. Теоретически, на текущем этапе мой теневой клон вполне может удерживать её так же долго и стабильно, как и я сам. А это, в свою очередь, даст мне ту самую, так необходимую сейчас, маскировку. Только, конечно же, не какую-то там радикальную — не менять же ему пол, возраст или рост, это было бы слишком глупо и энергозатратно. В нем должны узнавать Шикамарова — платно то заниматься в секции я не планирую Хехе. Просто… нужно будет немного, совсем чуть-чуть, откорректировать его внешность. Другой, более строгий стиль одежды. Немного иная, более вытянутая форма лица. Можно будет поменять прическу, распустить волосы… Челюсть сделать чуть поуже. Очки можно будет для солидности добавить.
Он удовлетворённо, почти незаметно, кивнул сам себе, уже поворачивая к своему дому.
Цели — определены.