Великолепный Шикамару Нара! Глава 26
Пашка в школу не пришёл. Илья, по какой-то причине, тоже.
Шикамару заметил это сразу же — ещё до первого звонка, ещё когда все остальные, галдя и толкаясь, не успели даже толком раздеться и разложить свои сумки по партам. Его место, обычно такое раскиданное, неопрятное, с вечно криво повешенным на спинку стула рюкзаком и неизменной пластиковой бутылкой из-под лимонада «Добрый» на углу стола, — сегодня сиротливо пустовало. Ни самого Паши, ни Ильи, ни их дурацких, плоских шуточек, ни громких, наглых комментариев по любому поводу. Даже этой его фирменной, вечно торчащей из уголка рта зубочистки сегодня не было.
«Видимо, всё-таки эта сцена его порядком испугала, что до сих пор в себя прийти не может,» — с лёгким, почти приятным, но быстро подавленным злорадством мелькнуло у него в голове.
Но он тут же, почти инстинктивно, отбросил эту мысль в сторону.
«Не время сейчас для этого. Всё, что сбилось со своего привычного пути — оно и само по себе, без моей помощи, будет сбиваться дальше. Пусть. Это не моя проблема».
Он уже почти приготовился к тому, чтобы снова, как и вчера, впасть в свою обычную, стандартную школьную летаргию: ленивые зевки, бесконечное, отрешённое смотрение в окно, пара-тройка ничего не значащих, автоматических ответов на вопросы учителей, несколько небрежно начертанных строчек в тетради — исключительно ради приличия. И, наверное, именно в этот самый момент, когда он уже почти достиг своего дзена, судьба, или кто-то ещё, решила его хорошенько встряхнуть.
Резко, почти с грохотом, распахнулась дверь в их класс.
— Так, народ! Внимание все сюда! — громко, с какой-то почти театральной, наигранной бодростью, сказал вбежавший в кабинет физрук. — Глаза свои от телефонов оторвали! И побыстрее! Это сейчас касается абсолютно всех!
Александр Сергеевич — их местный, бессменный преподаватель физкультуры — был человеком весьма примечательным: широк в плечах, но при этом удивительно узок в своей двигательной моторике. Весь такой подтянутый, спортивный, но как будто…далеко в прошлом. Его тело своей монументальностью и некоторой неповоротливостью сильно напоминало старый платяной шкаф, который каким-то чудом научился говорить, но двигаться по-прежнему не очень-то и хотел. Уже отчётливо заметный живот, выпирающий из-под олимпийки, недвусмысленно выдавал в нём определённую, почти нежную любовь к горячим чебурекам после шести вечера, но голос его при этом всегда звучал на удивление строго и авторитетно.
— На носу у нас, как вы все уже, наверное, успели благополучно забыть, — традиционный осенний День здоровья. А это, как вы все прекрасно знаете, значит только одно — общешкольные спортивные соревнования. Бег на короткие и длинные дистанции, эстафета, силовая нагрузка, гимнастика, растяжка, прыжки в длину и в высоту, и всё прочее, что, по моему глубокому убеждению, и делает из вас, бездельников, настоящих, полноценных людей. Так вот, — он сделал многозначительную паузу и внимательно, почти по-армейски, просканировал весь класс своим цепким взглядом. — От вашего, десятого «Б» класса, как и от всех остальных, требуется сформировать свою команду. Мне нужно несколько человек на разные спортивные дисциплины. Девочки, мальчики — мне без разницы, главное, чтобы у вас руки-ноги на месте были и желание хоть что-то делать имелось. Кому не лень и кто хочет поучаствовать — поднимайте руки. А тем, кому всё, как обычно, лень — я сразу же вас предупреждаю: участвуют в этих соревнованиях не просто так, ради какой-то там дурацкой галочки в отчёте. Там будет серьёзный отбор. Сначала — районные соревнования, потом — городские, потом — межгород, и даже, может быть, всероссийские. А это — что такое, ребятки, а? Кто мне скажет?
— …Дополнительные баллы к ЕГЭ, — безжизненно, почти шёпотом, пробормотал кто-то с последнего ряда.
— Вот! Правильно! — победоносно, почти с триумфом, хлопнул в ладоши физрук. — Тот, кто это только что сказал — настоящий гений, не иначе. Именно! Это вам даст дополнительные, очень нужные баллы при поступлении. А ещё — почётные грамоты, рекомендации от школы, всякие там привилегии при сдаче зачётов. И даже, может быть, полное освобождение от некоторых моих нормативов. Так что, я вам всем настоятельно советую не тупить, а хорошенько подумать над моим предложением.
Он сделал ещё один шаг назад, быстро взглянул на свои наручные часы.
— Короче, список всех желающих нужен мне до конца сегодняшнего дня. Подходите ко мне на переменах, записывайтесь. А потом не нойте, если вас в какой-нибудь приличный вуз не возьмут из-за нехватки пары баллов. Пользуйтесь своим шансом, пока он у вас ещё есть.
Он коротко, по-военному, кивнул, резко развернулся и с гулким, тяжёлым топотом удалился из класса, будто бы закрыв за собой дверь не рукой, а одним лишь своим непререкаемым авторитетом.
На пару секунд в классе повисла напряжённая, задумчивая тишина.
А потом — класс снова взорвался гулом. Возбуждённым шушуканьем. Кто-то сразу же, не теряя времени, зашептался со своим соседом:
«Пашка то бы пошел куда-нибудь, на бег, у него же нога длинная».
«А что, если просто отмазаться от всего этого по справке? Прокатит, как думаешь? Он же заебе…»
Шикамару всё это время сидел, по-прежнему отрешённо глядя в окно. Но внутри у него что-то отчётливо, почти с щелчком, переключилось.
Дополнительные баллы к какому-то там экзамену…
Не то чтобы они ему прямо сейчас были жизненно необходимы. Он и так прекрасно понимал, что с его-то головой и аналитическими навыками все эти их стандартные, примитивные тесты — это просто плёвое дело, на один вечер подготовки. Но он вдруг осознал нечто гораздо более важное: ведь все эти соревнования, все эти поездки, сборы — это же отличный, почти идеальный «инфраструктурный вход». Легитимная, официально принятая в этом их обществе причина для того, чтобы свободно находиться в самых разных, порой даже закрытых для посторонних, местах, легально контактировать с самыми разными, но нужными ему людьми, и при этом не вызывать ни у кого из окружающих ни малейшего, даже самого мимолётного, подозрения.
Марк Шикамаров, гордый представитель сборной команды своей школы. Вот тебе и официальный, почти неограниченный допуск и в другие районы города, и к каким-нибудь официальным тренерам, и к другим учителям, и к школьным чиновникам, и даже, возможно, к каким-нибудь местным, закрытым базам данных. И всё это — совершенно легально, через эти соревнования.
Он слегка прищурился, лениво опустив свой взгляд на собственную, ставшую сильной и жилистой, ладонь.
«Может быть, вся эта ненужная мне суета и впрямь стоит того, чтобы немного ускорить мою адаптацию в этом мире. И если уж я твёрдо решил здесь не просто как-то существовать, перебиваясь с хлеба на воду, а по-настоящему жить… то почему бы, собственно, и не начать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, потихоньку создавать себе нужное положение в обществе? Даже если для этого придётся надеть спортивные кроссовки и поучаствовать в какой-то идиотской командной эстафете».
На следующей же перемене он подошёл к Александру Сергеевичу в его маленькой, пропахшей потом и дешёвым дезодорантом, учительской.
— Запишите меня, пожалуйста, — его голос был, как всегда, абсолютно спокойным, даже немного скучающим. — Всё равно мне тут особо делать нечего в свободное от уроков время.
Физрук на секунду оторвался от своих бумаг и с неподдельным удивлением поднял брови.
— Ты? Шикамаров? Хочешь участвовать? Ну… дела-а-а… Ладно. Похвально, похвально. На какую именно дисциплину тебя записать?
— На бег, — не задумываясь, ответил Шикамару. — И, если нужно будет, на что-нибудь, связанное с координацией движений. Или, в принципе, можете сами сориентироваться по ходу дела, куда меня лучше поставить, — он лениво пожал плечами. — Мне, в общем-то, всё равно. Главное, чтобы не совсем уж откровенная скука была.
— Ну-у… — задумчиво протянул физрук, с каким-то новым, почти уважительным интересом разглядывая его преобразившуюся фигуру. — Запишу. А ты, я смотрю, парень, совсем не такой, каким прикидывался все эти годы. С характером, однако.
Шикамару только коротко, почти незаметно, кивнул в ответ.
— Никто из нас не такой, каким кажется на первый взгляд.
И, не говоря больше ни слова, он развернулся и так же спокойно, не спеша, вернулся в свой класс.
Впервые за всё это долгое, почти мучительное время, участие в какой-то там дурацкой школьной активности казалось Шикамару не какой-то там навязанной, обязательной повинностью, а вполне осмысленным, стратегически важным шагом. Шагом в чём-то гораздо большем, чем просто спорт. Пусть даже и в такой нелепой, почти комичной роли простого, бегущего по кругу участника какой-то там местной спартакиады.
«Всякое целенаправленное движение — это уже гораздо лучше, чем бесцельное топтание на одном месте. Даже если ты для этого просто бежишь в дурацких спортивках по грязному, размытому дождём школьному стадиону,» — с философским спокойствием подумал он, снова устремляя свой взгляд в окно.
Седьмое октября выдалось на удивление холодным и промозглым, будто в отместку за все те тёплые, солнечные, почти летние дни сентября, когда детям ещё не приходилось в обязательно-принудительном порядке бегать в одних лишь тонких трусах и майках по насквозь продуваемому всеми ветрами школьному стадиону.
Сухая, пожухлая трава под ногами неприятно хрустела, и не от утреннего морозца — просто её, похоже, здесь никто не косил ещё с прошлого года. Вокруг старой, потрескавшейся беговой дорожки небольшими, зябко ёжащимися от холода группками собирались ученики старших классов: кто-то пришёл сюда по откровенному принуждению, чтобы не получить «неуд» по физкультуре, кто-то — из праздного, ни к чему не обязывающего интереса, а кто-то, как, например, одноклассник Артем, пришёл сюда в полной, до зубов, спортивной амуниции, с твёрдым намерением и горящими глазами, с мыслями «ну раз уж всё равно пришёл — то надо выложиться на все сто процентов и показать всем, на что я способен». Учителя, укутанные в тёплые куртки и спортивные жилеты с какой-то дурацкой эмблемой их района, уже деловито раскладывали на столиках свои бумажки с нормативами, проверяли наличие всех необходимых табличек, свистков и секундомеров. А рядом с ними, с важным, почти министерским видом, маячила специально приехавшая по такому случаю городская комиссия — пара каких-то строгих, насупленных женщин из «районо» и сутулый мужчина в толстых очках, с объёмной папкой под мышкой и с рулеткой на поясе.
Шикамару, в отличие от большинства своих одноклассников, пришёл один. Без спортивной сумки, без сменной обуви, без термоса с горячим чаем, как у доброй половины его класса.
На нём был самый обычный, ничем не примечательный спортивный костюм. Он шёл по стадиону, как и всегда, своей немного вальяжной, расслабленной походкой, слегка задумчиво глядя по сторонам, будто всё это происходящее здесь действо касалось его лишь отчасти, как какой-то скучный, неинтересный фильм.
— Так, Шикамаров… — их физрук, Александр Сергеевич, помечая что-то в своём списке, небрежно перегнулся к нему через судейский столик, — значит, с тобой всё, как и договаривались: бег на сто метров, отжимания от пола за одну минуту и прыжок в длину с места. Только, эм… там у нас ещё в паре командных дисциплин, в эстафете и в перетягивании каната, немного не хватает людей для полного комплекта. Так что, я тебя туда тоже… ну, вписал, на всякий случай. Чисто символически, для массовки, так сказать.
— Понял, — Шикамару только коротко, без лишних эмоций, кивнул в ответ.
Он и вправду собирался сегодня делать всё максимально спокойно. Без всякой там показухи и рекордов. Главное — незаметно, но при этом эффективно. Как и всегда.
Первый норматив: бег на 100 метров.
Целая толпа старшеклассников уже стояла плотной стеной вдоль линии старта. Кто-то нервно хохотал, кто-то оживлённо спорил о преимуществах той или иной марки кроссовок. Перед каждым забегом — всё та же привычная, до автоматизма отработанная процедура: щелчок секундомера, взмах стартового флажка, пронзительный, режущий уши свисток.
Шикамару встал на свою линию, слегка наклонился вперёд, уставившись в одну точку на потрескавшемся асфальте. Ничего сложного. Обычная прямая. От одной линии до другой. Просто беги. Ровно. Спокойно. Одним ровным, глубоким дыханием.
— Готовы? — громко спросил один из судей. — На старт! Внимание!
Свисток.
Он не рванул с места, как большинство других.
Он просто двинулся вперёд.
Словно сделал один длинный, выверенный шаг прямо в ход событий — скользящий, невероятно экономный, почти математически просчитанный. Не то рваное, агрессивное начало, которое демонстрировали остальные, а почти идеальная, плавная амплитуда движения.
Уже на двадцатом метре дистанции он легко, почти играючи, обогнал того самого парня, который так мощно и красиво стартовал.
На пятидесятом метре — его дыхание всё ещё было абсолютно ровным и спокойным.
А на восьмидесятом — он уже не ускорялся, а просто спокойно поддерживал набранный темп, не давая никому себя обогнать.
Он финишировал первым. С заметным отрывом.
Время: одиннадцать целых и три десятых секунды.
Для обычной, среднестатистической общеобразовательной школы — это был почти рекорд.
— Опа… а это ещё что за фрукт? — с нескрываемым удивлением выдохнул один из физруков из соседней школы, который тоже присутствовал здесь в качестве судьи. — А это кто такой быстрый?
— Марк… э-э-э… Шикамаров, кажется, — немного неуверенно, сверяясь со своими записями, ответил один из членов городской комиссии.
— А он что, всегда у вас такой? — нахмурившись, спросил судья из другой школы, с подозрением глядя на невозмутимого Шикамару.
Физрук его школы, Александр Сергеевич, только неопределённо пожал плечами, стараясь скрыть свою собственную растерянность.
— Да я, если честно, и сам не знаю. Впервые его на беговой дорожке вижу. Раньше он у нас как-то особо нигде не светился.
По рядам учеников и учителей пронёсся лёгкий, удивлённый шёпот. Кто-то даже начал несмело аплодировать. Кто-то просто растерянно переглядывался друг с другом, не зная, как на это реагировать.
Шикамару же, как ни в чём не бывало, молча вернулся к своей скамейке, достал из кармана небольшую пластиковую бутылку с водой и сделал несколько больших, жадных глотков.
«Нормально. Прошло вполне нормально. Без особого фанатизма. Просто тело, которое, оказывается, может тебя слушаться, если с ним по-человечески дружить, а не только травить его всякой дрянью».
Второй норматив: отжимания от пола за одну минуту.
Какой-то толстенький, запыхавшийся паренёк из девятого «Б» с горем пополам сделал двадцать шесть отжиманий. Его лучший друг, парень покрепче, — тридцать четыре, но на последних повторениях он дрожал так сильно, что в итоге чуть не рухнул носом в грязный гимнастический мат.
Шикамару спокойно лёг на свой коврик, поставил ладони ровно под плечами, уставился в сухую, пожухлую траву под собой. Не стал раскачиваться или как-то по-особенному настраиваться. Просто начал отжиматься.
Движения его были на удивление ровными, плавными. Без резких рывков или читинга. Каждое отжимание — на полной, максимальной амплитуде, с касанием грудью пола. Секундомер судьи монотонно тикал. Где-то на сороковом или сорок первом повторении Шикамару, кажется, слегка сбил своё идеальное дыхание — чисто по технике немного ошибся, поторопился.
В итоге он сделал пятьдесят восемь полноценных отжиманий за одну минуту.
Судья, следивший за ним, с удивлением наклонился к нему:
— Чисто, очень чисто работаешь, парень. Даже дыхание, я смотрю, почти не сбилось.
Шикамару, поднимаясь с мата, только пожал плечами:
— Я просто старался не торопиться.
— И при этом не сбавлял темп ни на секунду. Молодец. Отличный результат.
Члены комиссии что-то оживлённо записали в свои блокноты. Девчонки из других классов, стоявшие неподалёку, начали восхищённо перешёптываться. А кто-то из старших ребят, наблюдавших за ним, даже уважительно присвистнул.
— Вот это да, Шикамаров… ничего себе… — негромко, почти с благоговением, произнесла девушка из комиссии, которая всё это время, с трудом скрывая свой интерес, не могла оторвать от него глаз.
Аня, стоявшая рядом с ней, только нервно закусила свою нижнюю губу.
— Да это просто случайность, — почти шёпотом, скорее для самой себя, чем для других, пробормотала она. — Просто повезло ему сегодня, и всё.
Третий норматив: прыжок в длину с места.
Шикамару спокойно стоял перед белой стартовой линией, не спеша разминая плечи, вращая кистями и голеностопами. Он не тренировался специально для этого упражнения. Но в своей прошлой жизни, в Академии, он очень хорошо знал, как правильно использовать массу своего тела и внутренний импульс для достижения максимального результата.
Он медленно присел, глубоко, с шумом, вдохнул — и мощно, пружинисто, прыгнул вперёд.
Приземление получилось на удивление стабильным. Спокойным. Без какого-либо там особого спурта в воздухе, но вынос его тела составил целых двести шестьдесят сантиметров. Чисто. И он, кажется, даже совсем не вспотел.
Судья, измерявший результат, недоверчиво проверил показания рулетки, а затем удивлённо переглянулся со своим коллегой:
— У него что там, кости какие-то особенные, в реактивном состоянии, что ли? Как он это делает?
Физрук Шикамарова, Александр Сергеевич, который всё это время с гордостью наблюдал за своим подопечным, только загадочно усмехнулся. Успехи его школьников — его успехи. По крайней мере — материальные.
Шикамару спокойно посмотрел на табло с результатами, коротко, почти незаметно, кивнул сам себе. И так же невозмутимо пошёл обратно, к своей скамейке.
Внутри у него всё было абсолютно ровно. Ни тени гордости, ни капли азарта. Только глубокое, почти физическое удовлетворение от чисто, технично, без лишней суеты, выполненной задачи.
«Надо просто быть полезным. Не геройствовать, не привлекать к себе излишнего внимания. Но — чётко заявить о себе, чтобы потом не мешали. Чтобы больше не задавали этих дурацких вопросов типа «а ты вообще кто такой». Чтобы просто не лезли со своими советами и нравоучениями. Чтобы не мешали спокойно работать над своими, гораздо более важными, целями».
А пока…