— Готов? — Лаурэфиндэ ласково потрепал друга по белоснежной чешуе.
Фигура Черного Стража почти замерла в драконьем седле. Ожидание предстоящей схватки было вязким, тягучим — словно болотная жижа под недвижным мхом. Время почти замерло — настолько, что Лаурэ, даже не прислушиваясь, мог различить в ушах удары собственного сердца, легкий скрип перчаток о драконью упряжь, мерный шелест воздуха под расправленными крыльями рамалоки.
Тишь да гладь — и не скажешь, что далеко внизу, вероятнее всего, уже начал закипать бой. Что где-то там, на земле, сейчас сомкнули ряды ряды алебард его ученики, раздает приказы король Финвэ, вздымает руки Курумо и другие Майар, творя волшбу, мешается под ногами Арафинвэ, стоя среди лучников — вряд ли мальчишку пустили бы в ближний бой. Всего этого сейчас будто не существовало. Белесый туман, припорошенный ночной тенью, надежно скрывал любое движение за его пределами. Из облака, в котором, поднявшись повыше, укрылся засадный отряд, не было видно ни огней взбудораженного города, ни даже подопечных Эктелиона, что, как и Финдэ, терпеливо выжидали момента для удара.
Минратос слегка повел шеей, точно огромный кот, отвечающий на ласку.
— Больше, чем ты, Финдэ! Соберись уже, брат. Прочь сомнения! Это будет славная охота.
Страж поневоле улыбнулся. Вот уж кто сейчас сомнений точно не испытывал! Прирожденный хищник, созданный, как сейчас уже Лаурэ понимал, для войны в Эндорэ, рамалоки был рожден сражаться — и был готов делать это и сейчас, какой бы противник на его пути не встал.
Хотел бы Лаурэ сейчас обладать хотя бы толикой этого боевого задора! Он бы сейчас не помешал — в конце концов, не каждый день, если что-то пойдет не так, придется обернуть оружие против невиновных сородичей…
Стараясь последовать совету Минратоса и привести мысли в порядок, всадник сжал пальцы на поясном мешочке, где сейчас покоился Камень Металла. Перед глазами вновь пронеслись картины того, что творилась в оскверненных Жаждущей пещерах. Тогда… Пурпурные глаза одержимых. Стонущие от нестерпимой боли «музыкальные инструменты». Тогда Лаурэ впервые пришлось взять на себя эту кровь. Первым нанести удар, отправивший в Мандос жертву издевательств этой твари. Первым сразить марионетку, ей управляемую. Сейчас же, если…
Рамалоки под седлом тихо и недовольно рыкнул, чуть хлопнув крыльями о воздух, явно недовольный ходом мыслей нолдо.
— Не о том думаешь!
Финдэ скрипнул зубами, кивая. Дракон был прав. Не о том. О своей совести он подумает после того, как все закончится. Того, чего Лаурэ боялся, не наступило. И в их силах сделать так, что и не наступит. Предотвратить крайние меры, что озвучил Феанаро. Вот, что сейчас должно волновать Черного Стража.
Тем более, что сражаться сейчас придется отнюдь не только с невиновными, пусть и одурманенными Нолдор. Но и с их кукловодами.
Губы тронула мрачная усмешка, сменившая порожденную сомнениями неуверенность. Уж к кому к кому, а к Искателям Совершенства эльда точно не испытывал какого-либо сочувствия.
В разум тараном ударило чужое осанвэ — достаточно мощное, чтобы без помощи Палантира добраться до получателя, минуя расстояние и отсутствие видимости. Слишком мощное для Рожденного.
— Пора! — в ушах кузнечным молотом загрохотал полный напряжения голос Курумо.
Сигнал к атаке Лаурэфиндэ воспринял едва ли не как освобождение от оков собственных мыслей. В мгновение ока с противным карканьем сомнения разлетелись по границам сознания, более не властные.
Как говорил Малекит, и как потом сам предводитель Черных Стражей наставлял остальных — во время схватки думай о своем клинке, о вражеском — и ни о чем более!
Ветер засвистел вокруг, заставляя вздыматься вверх полы плаща — рамалоки почти пикировал вниз, сложив крылья и резко набирая скорость. Туман облака остался позади, разорванный в клочья, уступив место виду стремительно приближающейся земли, на поверхности которой сейчас кипела битва. Лаурэ вжался в седло, наклонившись вперед и буквально вытягиваясь вдоль длинной шеи дракона и щурясь, всматриваясь в происходящее.
— Возьми правее! — рыкнул он дракону. Белый рамалоки послушно чуть наклонился вправо — в ту сторону, где, позади первых порядков баррикад, полыхали пурпурными огнями чародеи Искателей в окружении железного кольца своих защитников. Много чародеев — было ощущение, что на этот, центральный участок обороны культисты стянули всех, кого могли.
— Воздух!!! — истошно заорал кто-то внизу. Но было уже поздно — Минратос открыл пасть.
Поток огня прошелся вдоль улицы, оплавив камни мостовой и жадно облизав крыши окрестных домов. Выжить там было невозможно. Досталось не только чародеям, но и засевшим на крышах лучникам.
Резко распахнув крылья и затормозив ими о воздух, ящер понесся параллельно земле, продолжая жечь — и позволяя уже Финдэ вступить в дело. Нолдо простер руку вперед, в сторону баррикад, на которых сейчас кипела схватка. Левая же рука легла на золотой самоцвет.
С Хамоном всегда было легко работать — словно он был куда ближе духу Нолдор, чем любой другой из чародейских Камней, созданных Феанаро. Ему не требовалось доказывать свою стойкость и силу, как огненному Акши, не приходилось либо доказывать чистоту своих помыслов, либо набрасывать узду, как при взаимодействии со Светом… Не нужно было ориентироваться в череде образов и миражей, ища собственную верную дорогу в чародейском лабиринте, как при колдовстве Тенью. Нет, золотое волшебство само было готово идти в руки, словно прося применить его для того, чтобы создать что-то новое. Или напротив, лишить старый предмет формы — дабы бросить отработанный материал обратно в тигль, на переплавку.
Сейчас требовалось как раз второе. Пальцы свободной руки начертали в воздухе несколько тенгв. Губы заученно произнесли формулу, позволяя волшебству течь сквозь пальцы и воздействовать на мир вокруг.
В это же мгновение оружие прямо в руках нескольких десятков отбивавшихся культистов и их марионеток рассыпалось ржавой трухой. Плотный строй нападавших Нолдор, почувствовав слабину, с ревом навалился на беззащитных, наконец, прорвав баррикаду.
На ржавчине, впрочем нолдо не остановился. От его пальцев в небо потянулся сонм металлических нитей, что прямо в воздухе соткались в семь длинных, сияющих серебром лезвий. На мгновение зависнув в воздухе, металлические клинки рухнули прямо на головы врагов, пронзая тела.
— Наггаронд! Первый Дом! — воинственно рявкнул Черный Страж — и чуть улыбнулся, услышав отдаленное «Малекит! Феанаро!» слева и снизу от себя, там, где устроенная им просека послужила местом прорыва.
Оставив за собой только пепел, дракон вновь начал набирать высоту, готовясь к новому заходу — и позволяя Лаурэ оглядеться. Мимо пролетело несколько крылатых фигур, рассыпаясь во все стороны и направляясь в гущу схватки на помощь собратьям.
Бой кипел уже по всей границе захваченной культистами области — и даже слегка выплеснувшись за ее пределы, там, где сохранившим верность королю или князю Эльдар удалось прорваться внутрь, медленно, но верно расширяя бреши в обороне поклонников Жаждущей
Сопротивлялись, впрочем, те отчаянно — точно также, как и у мятежников, легкой схватки не вышло и у пытавшихся навести порядок. Уж не знал Финдэ, как обстояло дело с одурманенными Эльдар в Валимаре, но здесь на стороне Искателей сражались, в основном, такие же Нолдор Короля, какими было и большинство нападавших. Прошедшие муштру Финвэ и опыт схваток на аренах с Верными, мало чем уступающие своим противникам из числа сохранивших рассудок. И дрались они, ослепленные доверием к Искателям, отчаянно, остервенело — так, словно защищали не одурманивших их культистов, а собственных детей, которых орки хотели бросить на пики. В нападавших осиным роем летели стрелы и арбалетные болты, пущенные с крыш и окон домов. Не говоря уже про поддержку колдунов из числа Искателей. Собрать же для одного единственного удара все возможные силы, включая большинство сражавшихся сейчас в Тирионе Майар у Финвэ явно не хватило времени.
Пожалуй, лучше всего дела сейчас обстояли на центральной улице, рассекающей квартал надвое, и идущей прямо до Дружеских врат. Глаза Минратоса хорошо различили плотный клин закованных в черные доспехи воинов, сжимавших в руках алебарды, что медленно, но верно продавливали оборону врага. Там же были прекрасно видны и два знакомых знамени — сине-серебряное с языками пламени и черное, с драконом и звездой. Финвэ явно был там, подавая пример другим воинам, идя в бой в первых рядах — и избрав своей защитой бойцов Мор Тирит. После пролета Минратоса и щедрого колдовства Финдэ в строю мятежников образовалась широкая борозда, куда и Нолдоран, похоже, и устремился. Алебарды Черных Стражей били слаженно, как одно целое, находя дорожки в немногочисленных доспехах врага и пронзая плоть.
Вот строй одурманенных и Искателей отступил от баррикады на шаг. Затем еще на один. И еще. Еще немного, словно колеблясь, явно не желая уступать. Остановился — словно титаническим усилием, сжав зубы и рвя жилы, не пропуская знаменосный отряд дальше…
И в этот момент глаза наставника увидели прилежного ученика. Лучшего. Одного из двух лучших — на памяти Лаурэ лишь Аэнарион был равен этому заносчивому юнцу.
Сжимая в руке по клинку, каждый из которых сейчас нестерпимо сиял звездным светом, Эктелион камнем рухнул вниз, едва ли не погребая под своими крыльями мешки с мясом и костями, что еще совсем недавно были живыми Эльдар, рубя и коля направо и налево. Черные, усеянные звездами крылья не отставали, словно щитом прикрывая от ответных ударов сияющую фигуру — будь то сталь или черное колдовство. Ответные же удары промаха не знали. Вот упал один из оставшихся чародеев Искателей. Еще один. И еще — но уже от руки двух других Вознесшихся, вступивших в схватку следом за командиром. Рыцари Элентари прорубались сквозь строй мятежников, словно Оромэ со свитой через ряды слуг Мелькора в дни Битвы Сил.
«Хорош, мелкий поганец. Хорош», — нехотя пришлось признать Черному Стражу с ноткой уже застарелой, но досады.
И строй оборонявшихся не выдержал. По рядам мятежников словно прошли волны, поднятые камнем в виде троицы крылатых. Не прошла даром и гибель многих и многих чародеев из числа Искателей — их смерть подействовала на большинство одурманенных, будто ведро холодной воды утром.
Вначале — брызнули в стороны отдельные, состоящие из Эльдар ручейки, стремящиеся скрыться в более узких переулках или домах. Затем — все больше и больше «воды» начало откатываться волной назад, позволяя Черным Стражам наступать. И наконец — стена щитов врага рассыпалась окончательно. Одни Нолдор, еще совсем недавно дравшиеся с собратьями насмерть, тут же бросали оружие, поднимая руки и что-то крича. Другие, когда их неистребимое желание отдать жизнь за своих командиров угасло во мгновение ока, предавались страху. Третьи недоуменно держались за голову, пытаясь понять, что произошло, и почему слова Искателей Совершенства казались им настолько убедительными. И лишь некоторые из тех, кто состоял в рядах «школы заклинательной песни» по настоящему — все еще пытались оказать отчаянное сопротивление. Но единой силы на пути королевского и княжеского знамен более не существовало.
Если бы только эта победоносная картина была бы единственным, что успел заметить Лаурэ!
Серые глаза недобро сощурились, приметив кое-что — прямо у распахнутых сейчас настежь врат, буквально на площади перед ними.
Издалека, наверное, это можно было принять за проделки детей, решивших покрыть мраморные шестигранные плиты, которыми была выложена площадь, своими каракулями. Очень старательных детей, не поленившихся разрисовать почти что всю площадку — иначе и не скажешь. Вот только накаляканные наспех символы…
Главным контуром служила звезда о восьми лучах. — начертанная там, где еще совсем недавно сияли рунные круги, оберегавшие Тирион от дыхания Жаждущей. Деформированная, уродливая, смещенная — словно злая насмешка над символом Первого Дома. Нагло указывающая своими концами по всем сторонам города. Внутри лучей — уже недобро знакомые символы, принадлежащие Жаждущей, со множеством письмен. Центром же конструкции послужила сторжевая башня, возвышавшаяся прямо над вратами — та, в которой располагался установленный в этой части города узлом рунической защиты — вот только что-то подсказывало Финдэ, что узла этого там уже нет. Башня, при этом, тоже была «украшена» символами Врага, словно игрушка — детскими рисунками.
С той стороны тянуло недобрым. Знакомой, очень знакомой силой — куда более серьезно, чем от любого из культистов. Пока что не настолько, сильно, как в шахтах, но что-то там явно затевалось…
И как, спрашивается, Вознесшиеся не заметили вот такое?! Или — мелькнула догадка в разуме Черного Стража — письмена и рисунки появились уже после того, как отряд учеников Эктелиона и он сам обустроили засаду, дожидаясь сигнала Курумо? Символы-то явно начертаны наспех, кривоваты, хоть и огромны.
Подобное объяснение, по крайней мере, оставляло надежду. Что бы там не делали эти твари — они еще не закончили. Торопятся значит, действуют невпопад!
Мешкать было нельзя. Вот только Минратос вряд ли сумеет пролезть сквозь узкие бойницы башни. А в одиночку… предводитель Мор Тирит был уверен в своих силах, но отнюдь не настолько.
Не теряя больше времени, Лаурэфиндэ решительно развернул рамалоки Дружеских Ворот, одновременно тянясь к седельной сумке, в которой покоился один из Видящих Камней.
— Эктелион! — буквально рявкнул Черный Страж в матовую поверхность Палантира. — Скажи Финвэ, пусть прорывается к воротам. Ты нужен мне в привратной сторжевой башне. Ты — и все Вознесшиеся, кто успеет. Они что-то готовят — ты сам, возможно, успел заметить роспись!
— Скоро буду!
Больше золотоволосый не говорил ничего. Все его мысли были о том, чтобы не опоздать. Не дать этим тварям в эльдарских обличиях, которых уже язык не поворачивался называть сородичами, сделать непоправимое.
Разумеется, у башни его уже встречали. Едва Минратос снизился — в чешуйчатую тушу и фигуру всадника верхом на ней полетели стрелы. И не только они — Лаурэ с проклятием сделал жест рукой, позволяя сияющей металлом полусфере встать на пути пурпурного тумана. В ответ — полетело драконье пламя и сотканные из Хамона металлические клинки.
Командир Мор Тирит не стал даже дожидаться приземления — спрыгнул с ящера прямо на узкий балкон на четвертом этаже надвратной башни. В руки легла любимая, проверенная множеством боев алебарда. Пусть и не слишком удобная, когда речь шла о бое в помещении. Плевать. Это оружие было с Лаурэ единым целым.
Едва приземлившись на ноги, Финдэ пришлось пригибаться. Вражеский клинок просвистел прямо над головой, сбрив прядь золотых волос. Коротко тыкнув часового в живот, Черный Страж поднялся на ноги, направляясь на верхний этаж башни — туда, где раньше находилась статуя, служившая опорной точкой защитного контура.
Он успеет.
Шаг. Мягко сияющее светом Хамона лезвие засвистело в воздухе, пронзив горло щитоносцу. Правда, самому Лаурэфиндэ пришлось проворно уходить в сторону — второй Искатель обладал
поистине безграничной быстротой. Меч, что должен был отделить голову от туловища, лишь чиркнул по скуле, оставив глубокий порез. Ответный удар, поверг врага наземь — вот только в удар этот пришлось вложить все свое мастерство.
Здесь уже не было ни одурманенных безграничным доверием, ни просто средних воинов, нет. Лишь те, кто явно вкусил дары Жаждущей — ни один нолдо или ваниа, за исключением, разве что, Вознесшихся, не мог владеть оружием со столь огромной скоростью.
Шаг. Ноги было ощутили ступень лестницы, ведущей наверх. Однако путь был прегражден еще двумя культистами. Финдэ скрипнул зубами, принимая град ударов на лезвие и окованное металлическими полосами древко алебарды. Латной перчаткой перехватил руку врага, держащую меч, сжал — до хруста, так, что когти перчатки погрузились в плоть, окрасившись кровью, услышал сладкий крик боли — и толкнул его, назад — прямо на клинок напарника несчастного.
Жесткая усмешка исказила лицо — что, в сочетании с сочащейся из пореза кровью, превратило его в устрашающую маску. Жаждущая, быть может, и сумела даровать их телам возможность превзойти порог, отведенный Рожденным. Вот только телом надо еще уметь владеть!
Шаг. Еще две ступени позади — вместе с телом павшего. Искатель — примерно ровесник Лаурэ — ушел в оборону, прикрываясь щитом, отступая. Острие алебарды непрерывно вилось вокруг, жаля, едва стоило открыться бреши в защите — хищник, покусывающий укрывшуюся в панцире добычу. Плечо, бедро, рука! Наконец он допустил ошибку, вытянув руку с клинком вперед слишком сильно. В то же мгновение вперед устремилось жало Черного Стража.
Культист почти сумел увернуться. Однако, отпрянув назад слишком сильно, он пошатнулся — и в это же мгновение острие вошло ему под мышку.
Но сверху уже был слышен топот его товарищей и — к холоду в груди Финдэ — снизу тоже.
Шаг! Нолдо рванулся вперед, понимая, что зажми враг его на лестнице с двух сторон — и дело дрянь. Едва показавшись из-за лестничного пролета, мечник рухнул, как подкошенный — из глаза у него торчала рукоять метко брошенного Стражем кинжала. Но двое, следовавшие за ним, уже не были столь нерасторопны. Снизу же показались фигуры еще троих. И, что хуже всего — один из них явно был чародеем.
В отличие от боя в шахте, в этот раз не было ни разговоров, ни попыток торга. Все присутствующие в башне сейчас шли лишь с одной целью — убивать.
Следующие удары, посыпавшиеся с двух сторон, командиру Мор Тирит пришлось принимать уже на засиявший металлом щит Хамона, воздвигшийся вокруг него. Лаурэфиндэ воздел руки вверх, концентрируясь и пытаясь найти выход из ситуации, в то время, как присягнувший Паучихе чародей, судя по фиолетовому огню, окутавшему его руки, явно готовил какую-то гадость…
Однако выход, похоже, нашел его сам — снизу, прямо за спиной колдуна, возникла до зубовного скрежета знакомая Лаурэ крылатая фигура. Однако сейчас он был рад ей как никогда!
Клинки любимца Варды хищно сверкнули, рассекая чародея на три равные части. Не давая опомниться, Эктелион, пользуясь своей силой, снес голову еще одному. Третий Искатель с проклятием развернулся навстречу новой угрозе — в то время, как сам Финдэ получил возможность заняться собственной контратакой.
Шаг. Увидев, что один из противников слишком далеко выставил ногу вперед, нолдо ловко подцепил его крюком алебарды, дернув на себя. В висок культиста от души врезался окованный металлом носок сапога, расколов голову, точно переспелый орех. Но в то же мгновение и самому Черному Стражу пришлось стискивать зубы, чтобы не заорать — напарник убитого ловко полоснул золотоволосого по ноге. Лезвие меча рассекло металлическую чешую и пошло между стальными пластинами ножных лат, впившись в плоть у колена.
Это, впрочем, было последним успехом Искателя — ударом сердца позже его голову пронзила сотканная силой Камня Металла стальная спица.
— Нам наверх, — коротко бросил Лаурэ, чародейством блокируя боль и чувствуя, как по ноге обильно течет кровь. Похоже, рана была глубокой. Дрянь! Несмотря на то, что, как и любой Эльдар, Страж умел стягивать мелкие царапины и порезы, эта «царапина» явно к ним не относилась — кровь била из раны мощными толчками. — Можешь помочь? Нужно перевязать достаточно туго, чтобы из меня вся кровь не вытекла. Лечением уже позже займусь.
— Погоди, — Справившийся со своим последним противником Эктелион подошел ближе, наклоняясь к бедру бывшего наставника. — Есть идея получше.
Узкая ладонь Вознесшегося аккуратно отодвинула в сторону чешуйчатую юбку, после чего — легла прямо на коленный сгиб, закрыв рану. Рыцарь Серебряной Длани закрыл глаза, сосредотачиваясь и что-то шепча — судя по тому, как мягко засветилась светом звезд внутренняя сторона его ладони, еще одну молитву своей Владычице.
Однако несколько ударов сердца спустя Финдэ почувствовал, как холод, начавший было распространяться по ноге, отступил назад, уступив место вначале приятному теплу, а затем — легкому жжению, будто от пламени свечи. Кровь, вначале текшая из-под пальцев Вознесшегося обильным потоком, вначале превратилась в тонкие ручьи, потом — в капли. И затем просто перестала течь.
Лаурэ в легком удивлении поднял брови, смотря на то, как сквозь прорезь одежде проглядывает новенькая кожа, для верности оперся на раненую было ногу.
— Благодарю.
— Благодари Создательницу Звезд, исцелившую тебя, — с достоинством кивнул Эктелион. — Я лишь ее служитель.
— Если для тебя это важно, — Лаурэфиндэ закатил глаза. — Тем не менее, это ты к ней обратился. Ладно, пошли.
Дальнейший подъем был проделан уже плечом к плечу. Однако до самого верхнего, пятого этажа, им уже никто не встретился. Вот только стоило им открыть дверь…
— Элентари! — вырвалось у Эктелиона. Финдэ же выразился несколько более витиевато.
Пятый этаж был пуст. Однако то, что было хорошо видно в свете магических светильников, расположенных под потолком башни, могло вызвать либо ужас у тех, кто еще не был знаком с «творчеством» Паучихи, либо мало с чем сравнимую ярость у тех, кто уже испытал «удовольствие» его лицезреть.
И вновь — восьмилучевая звезда, странным и жутким образом то ли случайно, то ли намеренно пародирующая один из символов Первого Дома, центром которой служила ранее покрытая рунами каменная стелла. Сейчас на ее месте исчерченный письменами каменный постамент с изваянием Твари на вершине — выше пояса прекрасная обнаженная женщина, ниже — огромный паук. Подобными же символами и письменами была покрыта и основная часть пола. Часть из них, ближе к центру, тускло светились едко-фиолетовым оттенком. Другие все еще оставались простой краской.
И все бы ничего, но каждый луч звезды был увенчан уже знакомой Лаурэфиндэ «Арфой» — и струны каждого из инструментов уже перебирали невидимые руки, словно чувствуя истончение границы между мирами. Вот только на этот раз «материалом» для изготовления каждого инструмента послужили дети. Ваниар и Нолдор, каждому и каждой — не более десяти древесных лет от роду.
— Так, — первым себя взял в руки Лаурэ. Стараясь не смотреть на тихо постанывающие в зачарованном забытьи «музыкальные инструменты», он встал на колено около искаженной звезды, внимательно изучая символы. Руками, однако, не притронулся. Золотистые брови сошлись на переносице, пока глаза словно ощупывали каждую пядь источающих скверну текстов.
Наконец командир Мор Тирит с видимым облегчением вздохнул, поднимаясь на ноги.
— Успели.
Эктелион вздрогнул, словно пробуждаясь от колдовского сна. Сияющие глаза, наконец, сумели оторваться от ближайшей «Арфы».
— Ты что-то сумел узнать?
— Можно сказать и так, — с мрачной гордостью кивнул Лаурэфиндэ. — Если коротко, то разрыв, похоже, действительно должно было создать жертвоприношение.
— Их? — Вознесшийся слегка неестественно дернулся, в итоге все же указав на любимые игрушки Паучихи. Глубоко вздохнув, Эктелион все же взял себя в руки, так, что его голос начал звучать более-менее спокойно. — Эти отродья приносили в жертву детей?
— Не совсем, — Лаурэ покачал головой. — Эти «арфы» — безусловно, часть их мерзкого ритуала. Но не они главный хворост до костра. Весь квартал.
— То есть…
— Они так отчаянно сопротивлялись не только потому, что им нужно было задержать нас, — скрипнул зубами Черный Страж. — Но и потому, что смерти всех, находящихся на этой земле, подпитывали эту звезду. Видишь, что они сделали со стелой? — он кивнул в сторону центра жуткой конструкции. — Похоже, внутри всего квартала были расставлены похожие «произведения искусства». Помнишь изображения снаружи башни? Гибель каждого бойца оставляла часть его жизненных сил. Не могу сказать, действовало ли это на наших воинов, но на каждого, затронутого порчей — точно.
— То есть, если бы последовали твоему совету и начали резать всех без разбора — то разрыв случился бы точно, — Эктелион поднял черную бровь.
— Возможно. А возможно, если бы вы сразу сделали то, что необходимо, вместо того, чтобы тратить время на пленение одурманенных — они не успели бы подготовить ритуал, — слегка огрызнулся Лаурэ.
Стража и самого терзали сомнения на этот счет. Неужели его друг и учитель на этот раз ошибся в своих приказах? Допустил промах, посоветовав сделать то, что наоборот, привело бы к самому худшему? Или же это сами Искатели, поняв, что Верные отправились на помощь Нолдор Короля и понимая, как те будут действовать, резко изменили свои планы, не только отведя удар в сторону, но и едва не обратив поражение в победу?
Или приказ такой был дан вполне осознанно — ведь разрыв посреди земли Финвэ изрядно ослабил бы тех, кто остался под королевской властью? — словно прошептал на ухо чей-то чарующий женский голос.
Лаурэфиндэ резко мотнул головой в сторону, сдвигая щиты своего разума еще плотнее. Последняя мысль явно принадлежала не столько ему, сколько уже весьма знакомой по бою в шахтах гадюке. Неудивительно, учитывая разрушенные на этом участке руны и столько оскверненных символов, постепенно наливавшихся силой. Пусть тяжесть воздуха здесь и не шла ни в малейшее сравнение с тем, что творилось под землей, где давление демоницы чувствовалось уже телом, находиться здесь было не слишком приятно.
Пора было стереть это место в порошок. К своим сомнениям он вернется позже.
— Нам нужно выжечь здесь все, — обернулся Финдэ к бывшему ученику. — Обрушь на эти письмена гнев своей Владычицы. Когда мы сотрем в пыль центральную звезду — весь ритуал рассыплется, как дом без фундамента.
— Понял, — рыцарь Элентари резко кивнул. Однако мгновением спустя повернулся к стоявшим на концах звезды «Арфам». — Но что с ними? Я могу постараться помочь — как помог тебе.
Финдэ прикусил язык, чтобы не ответить сразу резким отказом. Хоть и собирался изначально. Но… вдруг крылатый сейчас все же был прав — а Феанаро и он сам на этот раз ошиблись, отдавая жестокий приказ? И то, что тогда, в шахтах, им с Нерданэль было не под силу, сможет сделать тот, кто встал выше обычного нолдо?
— Попытайся, — голос Черного Стража звучал глухо, через силу. — Я тогда займусь этой мерзостью.
Пальцы уже сжимались на золотистом Камне. Подобное он проделывал уже неоднократно. И на учебе у Феанаро, и пока их отряд шел к главной зале тех пещер, выжигая скверну на своем пути.
Те из символов, что уже сияли, напитавшись жизнями убитых, протестующе вспыхнули, явно не желаю уступать волне силы, что сейчас направлял против нее Лаурэ. Однако локоть за локтем жидкий металл лился на пол верхнего этажа башни, выжигая и разъедая своим жаром начертанную там мерзость — после чего недвижно застывая гладкой, полированной до зеркала поверхностью — точно мастер кропотливо шлифовал поверхность стали несколько часов. Финдэ вздохнул с облегчением — дышать внутри башни стало куда легче, чем раньше. Будто кто-то огромной рукой настежь расторил окно, прогоняя прочь ядовитые испарения.
Последней сдалась статуэтка Паучихи. Один за другим гасли проклятые тенгвы на ее обсидиановой коже. Затем, под натиском Хамона, очертания изваяния сначала просто поплыли, точно поднесенный к огню воск. Мгновение — и один напряженный вздох спустя, все же тварь, даже каменная, сопротивлялась отчаянно — оскверненная статуя растеклась по постаменту лужей серебристой ртути, разрушаясь окончательно.
Лаурэфиндэ удовлетворенно откинул голову назад, размеренно дыша и чувствуя, как последние лоскуты Вражьей магии рассыпаются перепуганными крысами по углам.
— Как? — взгляд серых глаз повернулся было к замершей на коленях фигуре Эктелиона. Огромные черные крылья закрывали голову и спину воителя, скрывая то, что сейчас, судя по всему, лежало прямо перед основателем Серебряной Длани.
Лишь мгновение спустя Финдэ выцепил окровавленный клинок, лежащий рядом со служителем Варды. До уха донесся полусвхлип, полурык — точно воин всей своей силой воли давил рвущиеся наружу слезы.
Черный Страж едва слышно вздохнул, склоняя голову вниз и вновь берясь за прислоненную к дверному косяку алебарду. Он прекрасно знал, что сейчас испытывает Вознесшийся. Сам через это проходил в шахте — и будь его воля, сделал бы все, чтобы не проходить снова. Но, похоже, у Намо и Вайрэ было на этот счет другое мнение.
А тут еще и надежда, что сможет помочь, сможет спасти! — рассыпавшаяся прахом.
— Если тяжело, отойди в сторону. Я сам…
Предводитель Мор Тирит замер, словно забыв, как дышать, чувствуя, как кровь отливает от лица.
Где-то недалеко отсюда, судя по всему — в другой части Тириона, словно с надрывным, дребезжащим, противным до скрежета зубов звоном лопнула незримая струна. Ветер, ударивший сквозь узкие бойницы башни, донес отдаленный, но столь болезненно знакомый «аромат», что Лаурэ впервые почувствовал, подлетая к той треклятой шахте. Вся духота, скопившаяся в этой башне, не шла с ним ни в малейшее сравнение.
Будто почувствовав касание своей хозяйки, уцелевшие «Арфы», до этого игравшие почти что неслышно, возвысили свои «голоса» в полный злобненького торжества визг, от которого хотелось закрыть уши — иначе, того и гляди, кровь потечет.
— Финдэ! — в разум пробился полный тревоги голос Минратоса.
— Мелькор трижды своей свитой отыметый!
— Что? — Эктелион недоуменно поднял голову, обернувшись и рукой резко вытирая сбежавшую по щеке слезу. Однако удар сердца спустя почувствовал и он. Вознесшийся, еще не до конца осознавая всю глубину раскрывшейся перед ними бездны, нарочито медленно встал, точно охотник, боящийся разбудить крайне опасную добычу. — Только не говори, что… Так. Ты можешь ощутить, где?
— Могу, — абсолютно спокойным, мертвенным голосом ответил Лаурэ. — Где-то к востоку отсюда. Вполне возможно — именно там, где вы пленников держите.
О том, как именно могло произойти то, чего он так боялся, Черный Страж сейчас не думал. Варианта ровно два. Или охранявшие лагерь все же каким-то образом проворонили жертвоприношение прямо посреди пленников… Или новоявленный разрыв создал кто-то посильнее обычного эльда.