— Подытоживая, — закончив доклад, Ангарин протянул свиток с отчетом князю. — То, в каком состоянии сейчас пребывает город, сложно описать иначе, как…
— Шоковое, — военный марш, отстукиваемый пальцами по резному мрамору, на мгновение прекратился, когда Малекит принял отчет из рук своего командующего тайной службой. Золотые глаза пробежались по уже озвученным подробностям.
— Именно, — предводитель Теней сел обратно на свое место. — Вот только, боюсь, шок этот есть ничто иное, как затишье перед бурей. Никто из Эльдар пока что не оправился от случившегося. Все оцепенели — как после первого удара молнии. Но когда это оцепенение пройдет — разразившуюся бурю удержать будет весьма сложно.
Король-Чародей молча кивнул, подперев подбородок переплетенными в замок пальцами и переводя взгляд с одного члена своего ближнего круга на другого.
За созданным когда-то Нерданэль столом, изображавшим карту Амана, сейчас собралось шестеро. По правую руку от друкая сидела медноволосая княгиня, несмотря на свое положение, не снявшая с себя тяжести правления и, по мере сил, продолжавшая помогать. Пусть уже и только из-за стен дома, занимаясь организаторской работой. В данном случае Чародей даже не стал настаивать на запрете, хоть прежде и собирался. Но, увидев состояние жены, все же вынужден был отступить. Пусть лучше Нер держит руку на пульсе происходящего, чем изводит себя тревогой неизвестности.
Слева мрачным пугалом вытянулся Лаурэфиндэ. Сложно было узнать в этом молчаливом, немногословным нолдо прежнего ехидного и острого на язык командира Мор Тирит, сейчас в куда большей степени походившего на напряженного и собранного Коурана перед его последним боем, чем на себя прежнего. Неудивительно, впрочем — витавшие тяжелым облаком вокруг Финдэ невеселые думы можно было разглядеть почти что невооруженным взглядом. Последние события и новая встреча с порождением Слаанеш оставили на воине свой отпечаток, заставлявший временами бросать в сторону Феанаро полные задумчивой настороженности взгляды — точно видел его в первый раз в своей жизни. Однако пока-что на любые вопросы, касающиеся своего состояния, он отвечал уклончиво, отговариваясь усталостью последних дней.
Малекит не сомневался, что нарыв этот вскоре придется вскрывать, и, в целом, готов был сделать ставку на то, какая именно тема на грядущем беседе с глазу на глаз будет обсуждаться. В конце концов, он дал Лаурэ слово — и собирался его сдержать, как только они разгребут всю обрушившуюся на них клоаку — и когда приятель сам созреет со своими размышлениями.
Следом Аэнарион, напряженно кусает губы, хоть и пытающийся казаться невозмутимым. Молодой нолдо меньше других скрывал то, насколько переживал за случившееся в городе. И разумеется, жалел о том, что, по сути, во время всего разыгравшегося цирка с крайне черным юмором — оказался едва ли не в самом безопасном месте. В Альквалондэ, докуда потрясшие Валинор события, на этот раз, даже не докатились — в силу естественных причин. Все же ни Чистые, ни Искатели почти что не обращали внимания на Гавань. Первые — потому, что считали мореходов слабаками, да и легенды Майрона о Детях Севера, на которых культ и строился, четко говорили о второсортности жителей побережья. Вторые — не в силах преодолеть культурные различия.
Отдавая первенцу Малекита должное, его желание принять участие в боях было продиктовано не столько жаждой схватки или славы, сколько долгом. И сейчас Майтимо, словно одержимый, включился в работу. Благо, ее в Тирионе было — половником не расхлебать.
Напротив него — зеркальное отражение всё той же жажды действий по причине неучастия в последних событиях, с добавлением еще непрошедшей горечи от потери родича. В смысле, Нолофинвэ, всю ночь просидевший, охраняя свою и старшего брата семью — со строжайшим приказом не двигаться с места, чтобы не случилось. Как оказалось в итоге — правильно Ноло такой приказ получил! Уж чего-чего, а жуткого предательского убийства родича, заколотого в спину во время какого-нибудь героического геройства, вроде попытки спасения детей Ваниар от зачистки — а ведь, случись подобное, именно так смерть Аракано бы интерпретировали! — точно было бы лишним. Итак по уши в навозе.
Впрочем, как раз таки на Нолофинвэ у былого владыки Наггарота были крайне весомые планы. Пусть их результат отнюдь не факт, что бедняге понравится.
И, наконец, Ангарин, севший обратно и уже привычно застывший невозмутимым железным изваянием. После своего дебюта, произошедшего несколько дней назад, вечно старающийся присматривать за младшей сестрой ученик изрядно набрал уверенности в собственных силах и был введен в руководящий Первым Домом совет на постоянной основе. Подобно потихоньку подступающей ночи, молодой нолдо набирался опыта в руководстве Тенями — благо, сейчас работы для его подчиненных было более, чем достаточно. Постепенно закипающее варево нуждалось в бдительном присмотре.
Что, сказать, в очередной раз Малекит убеждался, что не прогадал с решением о тайном назначении.
Лишь три кресла за столом сейчас пустовало. Не было Гэлвэ Корабела, большей частью прожившего либо в Альквалондэ, либо в Наггаронде — не считая того времени, что мореход проводил на палубе своего лебедя-челна. Отсутствовали и Курумо с Махтаном — явно готовясь к грядущему, Ауле призвал наиближайших из Аулендуров к себе. Но чутье подсказывало Малекиту, что совсем скоро им вновь предстояло увидеться. Вот только повод для встречи явно намечался не то, чтобы радостный. Мягко говоря.
Пальцы вновь начали отбивать слышимый лишь самим сыном Морати ритм. На этот раз — уже по собственной коже.
Самое смешное-то, что предусмотреть получилось почти все. Малекит мог бы расхохотаться, насколько почти.
Дело было не в отправившейся к своей обожаемой госпоже Куиллэ и ее выводком — в конечном итоге, друкай изначально сильно сомневался, что набравший силу культ получится вычистить малой кровью. В отличие от остальной Тройки, чьи направления зачастую разнились так, что две разных секты, посвященных Великому Интригану, могли казаться противоположностями друг друга, поклонявшихся двум противоборствующим богам, последователи Слаанеш, несмотря на все различия меж собой, почти всегда делали ставку на массовость. Зная это, а так же то, насколько Паучиха может не любить одну памятную личность из Мира-что-Был — можно было не сомневаться, Искатели Совершенства костьми лягут, но постараются внести смуту в умы жителей Амана. Чародей изначально был готов к изрядно подпорченной репутации.
Сделано было и все, чтобы свести к минимуму риск быть обвиненным в чьей-то «крайне выгодной» для князя смерти. Подле Финвэ дежурили Вознесшиеся, Индис была под неусыпной стражей в самом безопасном месте в Тирионе — дома у Феанаро, Нолофинвэ там же. Попытку покушения на Ингвэ предотвратили все те же Вознесшиеся и Черные Стражи, да и сам Король-Чародей находился в Валимаре. Не говоря уже о том, что вокруг Верховного Владыки постоянно крутился Олорин.
Да что там, возможность разрыва в любом из городов — и ту предусмотрел с самого начала. Несмотря на то, что подобный исход был крайне неприятным в перспективе — он был ожидаемым. И последствия его, пусть и страшные, были понятными.
И все же, все же…
Пальцы ударили по коже разом, так, что это стало больше похоже на легкий хлопок всей пятерней.
К чести Майрона — тому ни в коем случае нельзя было отказать в умении крайне быстро подстраиваться под новые обстоятельства, особенно после того, как бывшего последователя Ауле щёлкнули по носу. И если попытка открытия новой двери для кормёжки демоницы была, в общем-то, ожидаемой, то вот оборотень, способный маскироваться под Эльдар так, что Чародей его даже отдалённо почуять не смог — всё же склонил чашу весов в сторону рыжего мерзавца.
Тьма с ней, со смертью Ингвэ. На фоне второго события это — не более, чем изысканная приправа к основному блюду. Убийство Олорина, совершенное прятавшейся в рядах Черной Гвардии нетопырицы — сразу после угроз служителя Воздуха Воплощенного в адрес Феанаро! Не просто лишение его физической оболочки. Похищение сущности одного из Майар. Весьма интересное обвинение, прекрасно дополняющее как образ «Мелькорова Отродья», так и будущего циркового представления под названием «Суд Валар» — особенно в контексте того, что теперь всему Аману известно о Камнях Силы.
Что называется, вечер переставал быть томным. Из всех противников, что пытались ужалить повелителя Башни Холода в его новом мире, Майрон, пожалуй, являлся первым, чей укус действительно был способен нанести ощутимый вред. Можно было не сомневаться — в это обвинение Манвэ, лишенный сразу двоих из своей Свиты, вцепится не хуже клеща в летнем лесу.
Ситуация в Тирионе здесь, скорее, просто оттеняла остальные события, дополняя скрутившийся узел горько-миндальным вкусом последствий стихийного бедствия.
— Нерданэль, Аэнарион, — взгляд глаз цвета расплавленного золота скользнул по правой половине стола. — Что с вашими отрядами помощи?
— Благодаря нашим запасам, сделанным еще после Ночи Кровавых Слез, сейчас есть что опустошать. Не говоря уже про поставки из Альквалондэ и Наггаронда, что мы сейчас доставляем по воздуху, — тонкие пальцы эльдиэ легли на карту, указывая на широким кольцом расположившиеся вокруг Тириона лагеря, обустроенными, окруженными стенами квадратными рядами палаток. — Вчера делали поставки в третий, четвертый и седьмой лагеря. Сегодня собираемся посетить остальные.
— Крылатые проблем не доставляют? — последний вопрос был задан уже сыну.
— Ничего, кроме хмурых взглядов и односложных ответов. Не могу их винить за это — рыцари Эктелиона сейчас на ногах постоянно, не меньше, а то и больше нашего, — рыжеволосый принц поневоле зевнул. В последние несколько дней поспать каждому из присутствовавших удавалось лишь урывками. — Но меня сейчас куда больше беспокоят взгляды не Вознесшихся, а тех, кому мы пытаемся помогать. Если среди мореходов и Нолдор Короля сейчас все либо относительно спокойно, либо с переменным успехом, то вот со златовласками порой не понимаешь, что сделают — примут от тебя хлеб вместе с теплой одеждой, или вцепятся друг другу в глотки.
Аэнарион склонил голову, положив руки перед собой, вновь уступая слово своей матери.
— Боюсь, Ангарин прав, — княгиня в задумчивости покачала головой. — Учтя все произошедшее… вопрос времени, когда наиболее отчаявшиеся и ослепленные ненавистью попытаются в обмен на протянутую руку вонзить нож в бок.
Слева послышалось согласное фырканье, выражающее не насмешку над словами Нерданэль, а, скорее, подчеркивающее общую трагикомичность ситуации.
В своей иронии Лаурэ, безусловно, был прав. Как назвать состояние после катастрофы, при котором на сравнительно небольшой по размерам территории собрались: те, кто не пострадал от бедствия, те, кто пострадал, но, в целом, сражался плечом к плечу со первыми против общего врага, и те, кому досталось больше всех, настолько, что они лишились своего дома, причем винит эта третья группа в своих бедах не только общего врага, но и первых — ведь наполовину они пострадали от их рук? В Наггароте подобную ситуацию бы окрестили «общим загоном с мантикорами». Дворфы же бы сказали чуть более лаконично, назвав ее «бочкой с порохом». Причем фитиль от этой бочки уже явно подожжен. А правители города сидят на ней верхом и изо всех сил пытаются поливать фитиль водой, отчаянно надеясь, что пронесет.
Начать с простого и, на самом деле, главного. Несмотря на проклятый разрыв, унесший не только множество жизней, но и сотни (если не тысячи, точный итог погибших все еще не был подведен), душ эльфов, со стороны постороннего наблюдателя, не говоря уже об участниках событий, наибольший урон получили жители Валимара. Неудивительно, на самом деле. Главное гнездо Искателей Совершенства, а следовательно — наибольшее число последователей культа, было расположено именно там, что уже привело к немалым потерям. Прижигание же язвы каленым железом, что устроил Малекит… Что же. Ценой за то, что ни один из Ваниар, не относившихся к культистам, не попал на стол к «Прядущей красоту», стало то, что их город запылал в драконьем огне, а множество его жителей отправились в гости к Намо Мандосу. Те же, кто выжил, были вынуждены сейчас жить беженцами — принимая во внимание все произошедшее, для жизни сейчас Валимар был непригоден. Что и говорить, если даже резиденция того же Тулкаса, находившаяся в городе богов, до тла сгорела! Частично Ваниар разместились в домах Нолдор Короля, частью — в палаточных лагерях вокруг Тириона. Кто-то — был ранен, все — лишились крова.
А учитывая смерть Ингвэ, которая тоже, в общем-то, на данный момент повисла на Феанаро… не нужно было быть великим мудрецом, чтобы представить, какие настроения сейчас ходили среди златовласок.
Ситуация с жителями Тириона, находящимися по другую сторону баррикад, ровно как и с теми Тэлэри, что изначально гостили у Дома Финвэ, была более неоднозначной. И воины Финвэ, и жившие после Ночи Кровавых Слез в Тирионе семьи мореходов, куда лучше златовласок понимали на собственном опыте, с чем Вознесшимся и Черным Стражам приходилось иметь дело. Особенно учитывая то, что в схватке участвовали и сам Нолдоран, и его любимый молодежью младший сын. Многие из жителей Тириона участвовали как в стычках с одурманенными, так и в главном штурме позиций Искателей. Почти все, даже сквозь барьеры, ощутили на себе жадное дыхание Паучихи, устремившееся сквозь разрыв. Да и шрам на теле города — район на востоке у набережной Келумэ, ныне представлявший полосу выжженной земли, запретную, огороженную свежесозданными охранными цепями рун территорию, на которой еще долгие годы нельзя будет жить — был более, чем убедителен. Пятно, как его уже успели окрестить, на месте лагеря для одурманенных пленников, было лучшим отрезвляющим душем.
Вот только на финальную схватку в пределах запретной территории отправились отнюдь не все. Лишь отряд Черной Гвардии, Вознесшиеся… и дракон, которого, в отличие от остальных, прекрасно видели прочие обитатели Тириона. Выжигающим всех в пределах будущего Пятна без разбору, надо сказать. Были ли все, находившиеся там, действительно обречены? Были ли иные способы предотвратить распространение марионеток Паучихи? Почему после случившегося всех одурманенных вне Пятна также убивали без разбору? Столько вопросов, и еще больше ответов на них. Каждый либо придерживался официальной версии событий, либо придумывал свой собственный вариант. Слухи порождали слухи, ложь — еще большую. И пусть не откровенная ненависть, как у Ваниар, но сомнения и ропот в сторону Верных среди подданных Финвэ также были. Чутье и здравый смысл подсказывали, что со временем ропот этот лишь усилится. В том числе не только по отношению к главным виновникам торжества, но и к друг другу. Все же возникновение тайных культов и их раскрытие к здоровой атмосфере не приводит. Скорее уж — к паранойе внутри общества.
А теперь стоило прибавить к этому районы, принадлежавшие Первому Дому. Где ни подданные княжеской четы, ни гостившие там жители Альквалондэ почти что не пострадали — и это на фоне общего бедственного положения! Надо ли говорить, что любви к Верным это не прибавляло ни у одной стороны, ни, тем более, у другой?
И пусть Малекит не сомневался, что в случае открытого конфликта строй его будущих легионеров пройдет сквозь любых раскрывающих на Верных рот, как нож сквозь масло, кровь «праведно негодующих» на алебардах Черных Стражей было последним, что следовало видеть накануне судилища, о котором друкая предупреждал тогда еще живой Олорин.
Так что и сам князь, и Верховный Король Нолдор сейчас занимались тем, что, как могли, пытались стабилизировать ситуацию, не допустив междоусобицы. По предложению Нерданэль, Верные, как наименее пострадавшая сторона, постарались организовать помощь всем нуждающимся, в первую очередь — беженцам из Валимара, поставляя горячую еду, вещи и лекарства и лекарей, материалы для лагеря и помощь с обустройством. Мастерские, которые в свое время обшивали гостей из Тэлэри, вновь заработали в полную силу. Возглавлял команды помощи Аэнарион, как личность, хорошо известная среди мореходов, в том числе находящихся в Тирионе.
Черным Стражам и Лаурэфиндэ же, как главным раздражающим пострадавших лицам, было приказано напротив, до поры, до времени не покидать принадлежавших Верным районов. Не провоцировать лишний раз. Более того, скрепя сердцем и вопреки всем соображениям безопасности, пришлось приказать Сулех, Минратосу и остальным рамалоки отправиться в гнездо на Тол Мориост. Учитывая произошедшее, не нужно долго гадать, какую реакцию у родичей сгоревших заживо вызывали сейчас драконы. При себе Чародей оставил лишь Сафирона, устроил временное логово далеко за чертой города — для того самого дела, что, согласно чутью, должно было начаться уже совсем скоро.
Утешало в этой ситуации лишь одно. Команды помощи были прекрасным средством для того, чтобы слушать сердцебиение медленно пытающегося возродить нормальную жизнь города. Ведь, помимо охранников, носильщиков и лекарей, в каждом таком отряде было несколько не особенно приметных эльдар, ничем не отличающихся от остальных. Зато писавших ежедневные отчеты Ангарину — кто что услышал, что увидел, какие шепотки ходили. Сеть Теней все ширилась, что не могло не радовать интригана былых эпох. Но об этом ни Финвэ, ни тем более златовласкам знать было не обязательно.
— Когда сегодня пойдешь к Ваниар, — взгляд золотых глаз, однако, был брошен не только на первенца, но и на предводителя Теней. Аэнарион тихо хмыкнул, прекрасно поняв намек, Ангарин ограничился молчаливым кивком. — Постарайся обратить внимание не только на настроение, но и возможных… лидеров, что не блещут к нам любовью. В толпе всегда должен быть тот, кто кричит громче всех. Рано или поздно такие появятся и среди наших не к ночи упомянутых собратьев…
Малекит прервал речь, слегка вздрогнув. Нерданэль, скривившись, коснулась пальцами висков, с усилием их массируя.
Оба супруга прекрасно почувствовали, как защитные барьеры дома взвыли, когда на них, пробуя на прочность, обрушился удар. Нет, недостаточно сильный, чтобы это была прямая атака. Скорее, некто от души забарабанил в ворота бронированным кулаком. Не пытаясь их выбить, но наглядно демонстрируя, что вполне может попытаться это сделать — и у, судя по явно сдерживаемой силе, у него есть все шансы добиться успеха.
— Сидеть всем, — Король-Чародей пригвоздил было дернувшегося Лаурэфиндэ взглядом, сам вставая из-за стола. Он уже догадывался, что именно этот стук может означать. Быть может, конечно же, в нем и говорила паранойя, но паранойя эта была выпестована давно, имела богатейший опыт и множество плюющихся огнем голов. И, как ни погано, слишком часто оказывалась права. — Я открою.
Первоначально, открыв ворота и пропуская могучую крылатую фигуру во внутренний двор, друкай было решил, что постучался к нему один из Вознесшихся. Вот только ошибочность суждения вскрылась почти сразу же, едва он взглянул на крылья пришельца. Если перья воспитанников Эктелиона были иссиня-черными, с медленно плывущими по ним огнями звезд, то крылья вошедшего были белоснежными. Длинные перья слегка отливали металлом, пусть и не звенели при движении. Снежно-белыми были и длинные волосы мужчины, что своим ростом и статью превосходил любого из рыцарей Элентари, не говоря уже об обычных эльфах. Тело воина было заковано в покрытую белоснежной эмалью и золотом броню, поверх которой лежала складками синяя накидка. На груди распростер крылья белый орел — символ Манвэ Сулимо. На поясе воителя висел длинный меч, предназначенный как для одной, так и для двух рук.
Малекит мысленно поморщился. Незнакомца лично он не знал — лишь мельком видел во время происходивших в Валимаре событий. Зато отлично знал его репутацию. И откровенно говоря, друкаю она сулила мало хорошего.
— Князь Куруфинвэ Феанаро, — серебристые глаза без зрачков бесстрастно взглянули на хозяина дома. Голова едва склонилась в знак приветствия. — Мой — и твой тоже — повелитель, Владыка Арды Манвэ Сулимо, приглашает тебя явиться к Маханаксару, где ты будешь держать ответ за свои действия во время последних событий перед Судом Валар. Я, Эонвэ Вестник, наделен полномочиями проводить тебя к Кольцу Судеб.
Небрежным движением Глашатай Манвэ протянул темному эльфу перевитый золотой лентой свиток.
— Приглашает, — золотые глаза блеснули насмешкой, пробегаясь по каллиграфически выписанным на бумаге символам. Разум с иронией отметил про себя пассаж на тему «твоего повелителя».
Как ни удивительно, но звучало послание действительно, как приглашение — насколько это было возможно из уст Сулимо. Даже подписи стояли. Как самого Властителя Западных Ветров, так и хозяина Чертогов Мандоса, которому, как и ожидалось, предстояло вести процесс.
— Именно так. Приглашает , — вновь легкий бесстрастный кивок. — И надеется, что приглашением этим ты воспользуешься. Приглашает вежливо и с улыбкой. Поверь, будь это не приглашение — ты бы это уже понял.
Король-Чародей задержал взгляд на крылатой фигуре воина, прежде, чем кивнуть в ответ.
Даже сейчас, когда Эонвэ явно сдерживался, от первого из служителей Манвэ волнами исходила сила — но совершенно иного плана, чем от Майар и к ним приближенных, что нолдо видел раньше. Эктелион сиял путеводной звездой, что готова была встать щитом между теми, кого он оберегал, и любой угрозой. Курумо и ему подобные горели огнем исследования и энтузиазма, что мог развернуться в пожар гнева. Приснопамятный Олорин был подобен ветру, более других походивший на самого Манвэ — ласково ерошащий волосы близким, морозящий льдом Хэлкараксэ недругов или готовый разразиться бурей в гневе.
Здесь же… Мерная и могучая стальная поступь наводящей закон и порядок фигуры, что взирает на мир с невозмутимостью самой горы Таникветиль — вот как, пожалуй ощущался Эонвэ. Вестник, как же. А еще знаменосец и один из двух военачальников Сулимо — наравне с Торондором, предводителем Небесного Воинства. Сильнейший из Майар своего господина. А многие поговаривали, что сильнейший из них всех.
Пожалуй, держа под рукой четыре Камня Силы и создав из их энергии мощь Д’хара, князь бы его одолел в честном бою. Но вот доводить до этого и устраивать очередной выжженный участок Тириона, на этот раз — посреди собственных владений, явно не хотелось.
— Мне понадобится немного времени, чтобы предупредить своих и взять собственных свидетелей. Полагаю, я могу это сделать? — приподнял бровь Малекит.
— Разумеется, — уголки губ глашатая чуть дрогнули. — Не говоря уже о вещественных доказательствах. Сотворенные тобой Камни должны отправиться на суд вместе с тобой. Без них наша поездка будет… не полной.
— Безусловно, — эльда уже повернулся к Вестнику спиной, когда его настигло продолжение фразы.
— Все Камни, князь Феанаро. В том числе и тот, с помощью которого были очищены шахты. Я надеюсь, этот Камень нигде не потерялся, и нам не придется вместо него вызывать свидетелей, бывших в шахте. Особенно ту, что видела Камень ближе всех и закрывала разрыв с его помощью.
Малекит подавил желание закатить глаза. Прелестно. А вот уже пошли и завуалированные угрозы. Либо наиболее компрометирующее тебя в гипотетической связи с Мелькором доказательство будет представлено суду, либо вместо этого присутствовать на суде будет твоя жена, которой рожать скоро.
Впрочем, в данном случае былой владыка Наггарота и не собирался пытаться скрыть Улгу. Поздно латать кольчугу, когда Алит Анар целится.
Решительным чеканным шагом глава Первого Дома вернулся в зал, тут же столкнувшись с пятью парами обращенных на него глаз.
— Подоспело приглашение на суд, — коротко произнес он, помахав скрученным свитком и с легким беспокойством смотря, насколько быстро кровь отливает от лица супруги.
С губ Лаурэ сорвалось тихое, но крайне хорошо характеризующее ситуацию ругательство. Глаза Аэнариона воинственно сузились. Ангарин и Нолофинвэ переглянулись меж собой.
Не говоря более не слова, Малекит прошествовал в заклинательный покой, взяв из окованного металлом шкафа шкатулку со своим величайшим творением и одновременно дотягиваясь по осанвэ до Сафирона.
— Действуем по плану, — скомандовал он, вернувшись. Ладони Чародея уперлись в мрамор стола. — Нолофинвэ, собирайся. Ты со мной. Твое свидетельство может понадобиться.
— Можешь на меня рассчитывать, — молодой нолдо кивнул, не колебаясь
.
— Признателен тебе, брат, — Феанаро благодарно кивнул в ответ. — Лаурэ, всех наших бойцов в состояние боевой готовности. На всякий случай. На рожон не лезем, однако если в мое отсутствие начнется пожар — туши его без сомнений всеми средствами. Охрану команд помощи усилить. Ангарин. Все отчеты на стол совета. Они должны знать о том, что что-то затевается до того, как это «что-то» подойдет к границам Верных. Аэнарион…
Взгляд золотых глаз задержался на двух самых дорогих Малекиту Эльдар.
— Пока меня не будет, ты с мамой за старших. Остальное вы и так знаете, обсуждали сотню раз.
— Помню. Прочесть твое последнее письмо. В черной шкатулке, открывается нашей кровью, — сумрачно ответил Аэнарион. Однако мгновение спустя голос его окреп. — И принять на себя правление Первым Домом после того, как Лаурэ и Марэ решат, что я готов. Мы не подведем тебя, отец!
— Вот и славно.
Происходи ситуация в Наггароте или на Ултуане, Король-Чародей бы не успокоился, пока не услышал бы прилюдную присягу своему наследнику от всех крупных игроков своей страны, прежде, чем отправиться в бой, что мог стать для него последним. Просто чтобы не повторить ситуацию, произошедшую после гибели своего отца, когда не успело остыть его тела, князья благословенного острова уже пустились в строительство заговоров. Но здесь, среди Нолдор, подобных отнимающих время формальностей все еще можно было избежать. Все еще играл роль личный авторитет предполагаемого наследника. А он у Майтимо был на уровне.
Прежде, чем друкай произнес еще хоть что-то, Нерданэль встала из-за стола, молча направившись к своему мужу и крепко обняв. Серые глаза заглянули в золотые. Искренние страх и беспокойство, читавшиеся в ее глазах мгновение назад, были словно погребены под волной спокойной, взвешенной решимости — словно жена и мать, столько раз искренне беспокоившаяся, боявшаяся исхода возможного суда, сейчас уступила дорогу будущей Королеве.
— Я возьму на тебя главное. Ты можешь не беспокоиться, — недрогнувшим голосом произнесла она, твердо смотря на супруга. — Я буду сильной здесь, Феанаро. А ты будь сильным там. Приложи всю волю и все хитрости своего разума. Мы ждем тебя с победой.
— Ни мгновения в тебе не сомневался, — искренняя, довольная улыбка тронула губы князя. Малекит жарко коснулся губами запястья медноволосой. — Упаси Эру своего сына, если он попытается помешать мне вернуться к своей княгине.
Спустя короткое время черный дракон с двумя всадниками на своей спине взмыли в небеса вслед за серебристой крылатой фигурой.