Кавалькада была вынуждена ехать неспеша, редкой рысью, что порой все же переходила в шаг — постепенно поднимающаяся вверх тропа то и дело петляла между бритвенно-острыми обломками скал, больше напоминавшими обломанные драконьи клыки. Путь был узким — лишь пара всадников вряд могли проехать по нему, не рискуя переломать лошадям ноги, или. того хуже, сверзиться вниз, в пропасть, что-то и дело раскрывала пасть слева от отряда. Вышколенные кони Имладриса, ведущие свой род от привезенных когда-то в Средиземье жеребцов Амана, недовольно фыркали, будучи явно не в восторге от путешествия сквозь эти гиблые земли близ границы Ангмара. Седоки держались лучше, то и дело негромко переговариваясь меж собой. Два знаменосца, в начале и хвосте колонны, держали древки стягов поднятыми, позволяя сине-серебряным полотнищам задорно трепетать на холодном горном ветру. Однако и двуногие чувствовали себя не в своей тарелке.
Возглавлявший процессию воин чуть повел поводьями, поворачивая лошадь в такт дороге и чуть настороженно вглядываясь в нависающие над тропой скалы, явно пытаясь разглядеть в вечернем полумраке нечто. Или некто . Но даже его взгляд, по своей остроте много превышающий людские взоры, не нашел ничего, отличного от неровной, покрытой множеством мелких трещинок и уступов поверхность камня. Ничего, что могло бы сказать о присутствии среди этих мертвых, лишенных растительности гор чего-то живого, а тем более — разумного.
И все же носитель одного из Трех Колец и телом, и духом ощущал на себе посторонние взгляды нескольких пар глаз. Не враждебные, но внимательные и острые, точно смотрящие взирали на пробиравшуюся вдоль гор группу, взяв прицел. Не самое приятное ощущение.
Впрочем, глупо было ожидать, что их приближение не заметят. В этих местах, на границе Троллистого Плато, склона Мглистых гор и южной границы Ангмара две силы постоянно состязались в искусности своих разведчиков. И тот, кто в этой борьбе проигрывал — платил жизнями своих сородичей. И незримые глаза, следящие не только за враждебной землей, но и за дружеской, были не знаком недоверия, но рациональной предосторожностью.
Спустя еще один поворот властитель Сокрытой Долины чуть привстал на стременах, откинув капюшон назад. Пальцы слегка сжались на узде, останавливая скакуна прямо перед обрывом.
Почти добрались до цели. С края пропасти, заставлявшей тропу сильно завернуть на восток, вжимаясь в серый камень хребта, точно детеныш в мягкое брюхо волчицы, открывался воистину «прекрасный» вид на оседлавшую главный вход на плато цитадель. И, судя по медленно опускающемуся подъемному мосту ее хозяева уже получили весточку о приближении отряда.
— Едем, — коротко бросил Элронд, сумрачным взглядом, в котором плескались, едва не выходя за край, усталость пополам с пониманием тяжести предстоящего дела, смотря на постепенно приближающуюся громаду. Один вид крепости, неприступным бастионом вставшей на самой короткой дороге, что вела от Ангмара до Ривенделла, внушал трепет. И увы, отнюдь не благоговейный — у многих достойных мужей и женщин вид этого рубежа вызывал вполне заслуженную оторопь.
Акханар не был похож своим видом ни на одну другую принадлежавшую Заморским или лесным эльфам замок — а видел их на своем веку Полуэльф немало. Народы короля Трандуила и владычицы Галадриэль во всем постарались походить на свою прародину, Дориат. отдавая предпочтения либо богато украшенному пещерному дворцу, либо буквально выращенным с помощью колдовской песни дворцам на вершинах златолистных мэллорнов. Мореходы Серой Гавани предпочитали камень — строители, воздвигавшие Линдон, желали создать нечто, подобное Альквалондэ, прекрасной гавани на берегу Амана. Имладрис, обитель Элронда, отдавая дань желанию своего хозяина собрать эльфийские народы воедино, сочетал в себе множество стилей, беря лучшее от каждого. Пеларгир, Пламенная Гавань Первого Дома, более всех отличался от других. Шпили остроконечных башен, мощность бастионов и жар яркого южного солнца были ему присущи. Но и он был выстроен так, что идущий по его улицам мог дать отдых и наслаждение своим глазам. Гранатовые рощи, белоснежный камень пристаней и стен, множество каналов, через которые были переброшены мостки — каждый дом в Анарлондэ дышал любовью создателей к своему детищу. Желанием жить среди своих творений.
Здесь же…
Более всего частично врастающая прямо в скалу цитадель напоминала рвущееся из глубины гор древнее чудовище, сжавшее своими когтями-бастионами окружающую местность. Об острые грани этих сложенных из зеркально-черного морийского обсидиана и окованных хищной сталью стен, казалось, можно было порезаться. Семь похожих на драконьи клыки башен венчали Акханар, соединяясь между собой как внизу, так и мостками в воздухе — по одной на каждый из узких клиновидных выступов крепости, вгрызавшихся в каменистую почву плато. Восьмая же железной иглой возвышалась над другими в центре, сливаясь и переходя в горную стену.
Ни одному другому эльфу, не важно, эльда, синдару или авари, не пришло бы в голову сотворить подобное. Не знай Элронд, кто являлся хозяином этого замка, не сражайся он сам порой на его стенах — с совершенно чистой совестью бы подумал, что место это является еще одной Вражьей вотчиной. На фоне Акханара и Карн Дум, зловещая столица первого из назгулов, смотрелся не таким уж внушающим ужас — создатель сторжевой цитадели, казалось, вложил в эти бастионы всю свою злобу, всю ненависть по отношению к своим недругам, и весь свой совершенно невыносимый характер, каковым славился далеко за пределами северного рубежа.
Чувства эти в полной мере разделяли и спутники Владыки. Впрочем, каждый из них был достаточно опытен и мудр, чтобы не подавать виду. Ни перед друг другом, ни тем более — перед жителями Акханара.
Едва кавалькада наполовину приблизилась к южным воротам замка, навстречу им стрелой устремились всадники. Кони их, в отличие от тех, что несли воинов Имладриса, казалось, вовсе не замечали стелящегося буквально рядом с ними обрыва.
Весьма запоминающейся была и сама троица встречающих. Достаточно было сказать, что каждый из них принадлежал к разным народам. Широкоплечий и коренастый дворф с пышной, заплетенной в косу бородой иссиня-черного цвета. Двусторонняя секира покоилась в ременной петле рядом с его седлом. Статный мужчина из эдайн, русоволосый и кареглазый, в привычном для разведчика плаще с капюшоном. Верные меч и кинжал замерли на его поясе. Возглавляла же процессию молодая нолдиэ, сжимавшая в тонких пальцах посох светлого дерева. Гибкая кольчуга водой обтекала стройную фигуру. Вороного цвета волосы были заплетены в косу, переброшенную через плечо.
Воистину, настоящая демонстрация единства свободных народов Средиземья перед лицом Врага, иначе не скажешь. Не хватало лишь четвертого члена их дружной компании. Но что-то подсказывало сыну Эарендила, что и он был где-то неподалеку.
— Владыка Эллерондэ, — эльфийка почтительно склонила голову, остановив лошадь, как только та почти поравнялась со скакуном Полуэльфа. — Военачальник ожидает вас и ваших спутников. Прошу за нами. И осторожнее. Мы только сегодня расчистили обвал, перекрывший всю тропу.
— Благодарю, Андриэль, — правитель Ривенделла коротко кивнул в ответ, позволяя сопровождающим увлечь себя внутрь чернокаменных стен. Над воротами развевалось до боли знакомое знамя — на черном полотнище воинственно сжимала пальцы в полу кулак когтистая латная перчатка, заняв место под одинокой восьмиконечной звездой.
Внутренний двор Акханара встретил гостей тысячью различных звков. Тихие переговоры стоявших на часах караульных, стук копыт вернувшихся через северные ворота конных арбалетчиков. Легкий стук колес о крепчайший камень, которым был двор вымощен. И разумеется, звон стали, перемежаемый с холодными и четкими, словно удар клинка, командами наставников — совсем недалеко явно муштровали новобранцев.
Уже зная, что именно увидит, Элронд повернул голову направо. Предчувствие и опыт прошлых визитов не обманули. Под строгими взглядами учителей закованные в черную сталь молодые воины отрабатывали строевой бой с алебардами, что своими изогнутыми лезвиями сильно напоминали драконьи крылья.
Куда же без них. Мальчишки и девушки, прибывшие из Пеларгира (а некоторые, к изрядному вздоху Полуэльфа, и вовсе из Имладриса), чтобы стать кандидами в Мор Тирит. Черные Стражи. Личный отряд хозяина этой цитадели, созданный и вымуштрованный им еще в Первой Эпохе для устрашения Врага — и возрожденный после его возвращения из Чертогов. Немного осталось от его первоначального состава. Большинство погибло в битвах. Часть несла службу в Анарлондэ, присматривая за его князьями. Но те, кто остался — были, пожалуй, самыми опасными, обозленными, жесткими — даже по меркам носивших Звезду — а самое главное, бесконечно преданными лично своему предводителю эльфами. И что самое главное, к вящему неудовольствию Элронда — новичкам прививали ровно тоже самое.
По опыту властителя Последнего Приюта, сравнительно юный Моранор в своем желании возродить наследие Первого Дома, что досталось ему по воле случая, мог быть жесток и даже немного безумен. Галадриэль, в своей неприязни к носившим Восьмиконечную Звезду — могла быть еще хуже, даром, что женщина. Но Лаурэфиндэ был самым безумным из всей троицы — во всем, что касалось символа, что он носил со все той же гордыней, что и эпохи назад… не уставая порой откровенно раздражающе этим бравировать. Вот только именно его помощь сейчас была так нужна Полуэльфу.
Спрыгнув с коня, Элронд быстрым, уверенным шагом направился ко входу в центральную башню, следом за сопровождавшей его нолдиэ. Лестница быстро ушла вперед и вверх, за пределы рукотворного строения, уводя вглубь скалы. Духоты, впрочем, не чувствовалось — многочисленные шахты, пробитые в толще камня, несли с собой свежий горный воздух. А вот на свет местного прохладного солнца явно не полагались — предпочитая использовать магические светильники, сиявшие холодным звездным синянием.
Андриэль замерла у мощных, вырезанных из камня дверей, кивком указывая Полуэльфу на вход. Тот сделал шаг вперед, слегка толкнув преграду. Поддалась она на удивление легко, плавно отъехав в сторону.
Стоявший у прорубленного в скале стрельчатого окна мужчина обернулся, приветственно кивнув. Сцепленные за спиной пальцы воина распрямились.
— Эллерондэ, — раздался гулкий, привыкший отдавать приказы, что должны исполняться еще вчера, баритон. — Присаживайся. Вино на столе. Ужин будет после того, как все обсудим. Учитывая ту резвость, с которой двигался твой отряд от самого Имладриса, дело у тебя явно было важным.
Полуэльф воспользовался приглашением молча, никак не став комментировать услышанное. Опыт общения подсказывал, что все равно бесполезно — говоривший своим привычкам не изменял целыми эпохами. Ни стойким использованием квенья в убыток другим эльфийским наречиям, ни любви к дальним разведывательным рейдам.
Серые глаза сына Эарендила в задумчивости смерили взглядом замершую напротив, словно высеченную из стали и обсидиана, фигуру в черном. Для полного сходства с древними изваяниями не хватало только оружия и доспехов.
Будучи ребенком, от матери и ее приближенных, многие из которых спаслись из охваченного огнем Гондолина, Элронд слышал немало рассказов о воине в черно-алом, что был подобран израненным, почти мертвым отступающей армией короля Тургона после Битвы Бесчетных Слез. Тем самым, что позже, в самый мрачный час, словно ища избавления в смерти, бесстрашно шагнул навстречу огненному балрогу, прикрывая собой мирных жителей, что бежали из гибнущего города — и отдал за них жизнь — чем, согласно легенде, «искупил для себя проклятие Мандоса и получил шанс на возрождение». Позже, уже будучи воспитанником и заложником Канофинвэ Маглора, слышал он и другую часть истории — о ближайшем друге Феанора. Единственном, кто кроме его жены, был способен повлиять на него и усмирить на время бешеный упрямый нрав Пламенного Духа. О воспитателе и наставнике, что буквально вынянчил каждого из семерых его сыновей — и разделившим с ними все горя и радости Войны Самоцветов. Кто, пусть и отличался порой излишней жесткостью и любовью к устрашению Врага (как и появились Мор Тирит), был истинным примером для подражания для юных Нолдор не только Первого, но и двух других Домов.
Что же… если в этих рассказах и была правда — а не доверять рассказчикам причин у Элронда не было — то правда эта давно стала сказкой. Ибо вернувшийся из глубин Чертогов Мандоса военачальник Химринга, встреченный Полуэльфом после возвращения того в Эндорэ, был совершенно другим существом. Словно пламя барлога, а быть может — гибель каждого из его воспитанников, до тла сожгли все то светлое, что когда-то росло на поле его духа. И последней каплей стала смерть Келебримбора. Остались лишь сажа, так и не сломленная, закаленная Проклятием воля — и ненависть к каждому из порождений Врага, которым теперь не абсолютно не давали пощады. И не важно, орк это был, или человек — попасть в лапы к Черному Стражу живьем было наихудшей из баек, которой солдаты Саурона пугали друг друга.
Из всех перводомцев, отчаянно цеплявшихся за прошлое зубами и когтями, Лаурэ, пожалуй, был самым непримиримым, оставляя далеко позади даже хозяев Пеларгира — которым он, по неизвестной Элронду причине, все же уступил власть над Первым Домом. Из них всех более других он был наихудшим из примеров, по чьей дороге Эльдар не должны были идти — если хотели выжить. Или, хотя бы, оставить о себе добрую память в Средиземье. Надо ли говорить, что тепла между хозяином Акханара и владыкой Ривенделла, не было?
И все же именно этому мрачному памятнику ненависти и обиде Полуэльф отдал в ученики одного из своих сыновей. Прекрасно понимая, чем рискует, и надеясь лишь на то, что наставляемый отцом Элрохир не поддастся до конца мрачному обаянию учителя. Что не пропитается его чувствами полностью. А все потому, что надеялся, рано или поздно, но склонить на свою сторону всех этих упрямцев. Втолковать им здравую мысль о том, что Нолдор (да и эльфов в целом!) осталось слишком мало, чтобы лелеять прежние обиды. А легендарного Черного Стража, со временем, мог стать тем, чьи слова начнут иметь вес и для князей Пеларгира.
А еще потому, что из всех живущих ныне Эльдар не было искуснее, чем этот неуживчивый ветеран Исхода. Это признавали даже неуступчивые Исстари. Признавали и короли Арнора, исправно снабжая Акханар припасами — именно с этой цитадели брал начало северный рубеж приграничных арнорских крепостей.
— Получал ли ты в последнее время новости из Гондора? — без обиняков начал сын Эарендила, разливая по кубкам вино.
— Отнюдь, — золотоволосый воин поднял кубок, салютуя гостю. — Однако, быть может, мне еще лишь предстоит прочитать послание. В пустошах Ангмара за новостями не уследишь, а я лишь вчера вернулся.
Сияющие глаза проницательно взглянули на наставника Арагорна, блеснув понимающей насмешкой.
— Не томи, Эллерондэ. Что на юге произошло такого, что ты, а вероятнее всего, и Его Величество, взволновались настолько, что решили навестить меня? В другой ведь раз, за исключением военных нужд, вас в мой дом и силком не затянешь.
— Возможное подозрение, что Гондор совсем скоро может оказаться под сенью Врага, полагаю, является достаточной причиной? — Носитель Кольца Воздуха глубоко вздохнул, следуя намеченному плану разговора и чувствуя, как разом заострился взгляд сузившихся глаз, в которых сиял отраженный свет Древ. — Среди приближенных наследника Дэнэтора появилась молодая чародейка из числа людей, Лаурэ. По заявлению самого Триумвирата, сделанного им по случаю победы в Осгилиате, сумевшая частично разгадать секрет огненного оружия Нуменора. Это вполне может оказаться правдой — насколько мне известно, армия Саурона действительно была разгромлена и отброшена от восточной части города. Впервые за долгое время Гондор сумел удержать Осгилиат целиком. Однако столь быстрое ее возвышение порождает вопросы. Не говоря уже о людском происхождении — а Майар при дворе короля не получали ни одного известия об отправке на наши берега еще одной служительницы Валар.
— А если бы и получили — очень вряд ли бы она появилась среди гондорцев, — закончил за него Лаурэфиндэ, заметно мрачнея. Светлые брови сошлись на переносице. Пальцы переплелись в замок, слегка покачиваясь перед самым носом. — Писали ли вы Моранору и Линдфалмару?
— Нет. Пока что решили не привлекать слишком сильного внимания, Если наши подозрения верны, и письмо перехватят — для Пеларгира дела могут оказаться еще хуже, — покачал головой Элронд. — Откровенно говоря… мы боимся, что даже если братья уже догадались о том, кто скрывается под личиной незнакомки — они уже не в силах повлиять на ситуацию. В конце концов. даже Ар Фаразон не смог устоять соблазнами Врага. А тот в Нуменоре отнюдь не принимал облик прекрасной женщины, успевшей погреться в лучах внимания как сына Дэнетора, так и сыновей Имрахиля.
— Полагаю, ангбандской тюремной крысе и не пришло бы в голову самому обращаться в женщину. Многое ему можно приписать, но вряд ли — мужеложество, — мрачно фыркнул Черный Страж, вставая из-за стола и прохаживаясь по кабинету. Голос его, однако, быстро утратил любые нотки ехидства. Зато там появилась решимость — точно боевой конь уже рыл копытом землю, готовый отправиться навстречу врагу. — Ты хочешь, чтобы я отправился в Минас Тирит тайно, встретившись с Моранором и выяснил бы, в действительности ли юная чародейка — та, за кого себя выдает, верно?
Элронд чуть склонил голову, прикрывая глаза. С этого момента, пожалуй, начиналась самая сложная из частей. Ровная доселе дорога превращалась в нахождение пути сквозь болото. Сделаешь неверный шаг — и пиши пропало, ждет если не смерть, то множество весьма неприятных минут жизни.
— Не совсем. Подобное следовало бы сделать, прячь Триумвират свою новую приближенную. Стражи же наоборот, выставили ее напоказ. Не скрывая. Мы вполне можем отправить официальное посольство, в числе которого будешь ты.
Фигура перводомца замерла, медленным, плавным движением развернувшись в сторону говорящего. Взгляд изваяния стал пронизывающим, еще более жутким, будто медленно проникал под кожу, стараясь добраться до сути.
— Посольство, — сиявшие глаза вспыхнули недоброй догадкой. — И кто же будет входить в его состав? Курумо? Скажи, что это не так. В противном случае можно сказать, что я заранее отклоняю его кандидатуру.
— Мы хотим, чтобы нас пропустили в город, а не чтобы нас развернули на границе, — чуть приподнял бровь Элронд. Нелюбовь всех носивших Восьмиконечную Звезду к Майар, пусть даже это служители Ауле, наиболее близкого им по духу Валы, была известна давно. — Нет, ни одного из Исстари. Но представители Арнора и Имладриса.
Лаурэфиндэ приложил пальцы к губам, проведя сверху вниз, явно напряженно думая.
— Я не буду оскорблять твой и Элессара рассудок предположением о том, что посольство это будет собрано, чтобы демонстративно проверить приближенную правителей Гондора на то, не шпионит ли она на Мордор, — произнес он обманчиво мягко. — Тогда что?
— Торг — в том случае, если девушка все же окажется невиновной в том, в чем ее подозревают.
Самый сложный момент всей беседы.
Владыка Ривенделла не питал иллюзий в отношении Акханара. Безусловно, крепость служила добрую службу как Ривенделлу, так и Арнору. Лаурэфиндэ и его воины были могучими союзниками, гнавшими ангмарцев прочь и ходившими в глубь недоброй северной земли. Однако преданность его иллюзий не вызывала. Черный Страж был рыцарем Дома Феанора. Пусть ни самого Пламенного Духа, ни его сыновей, ни даже внука, давно не было в живых. Преданность Восьмиконечной Звезде для старого солдата была абсолютной — и совершенно не было важно, кто сейчас ее носил. При любом возможном конфликте, за исключением падения на сторону Саурона, Лаурэ выберет Пеларгир.
И поэтому сейчас Полуэльфу очень сильно было нужно убежить его, что предлагаемое выгодное не только Арнору, но и, в определенном смысле, Гондору. А значит и хозяевам Анарлондэ.
— А, — кривая, полная понимая усмешка исказила красивое лицо. — Понимаю. Несмотря на всю неприязнь к Ар Фаразону, и государю Элессару хотелось бы получить часть его наследия. Да и Курумо, готов поспорить, уже представляет себе бесчисленные мастерские и кузни.
Финдэ вновь подошел к своему креслу, опускаясь в него и осушая кубок.
— Могу сказать сразу. Не отдадут. Твой воспитанник, Эллерондэ, изрядно слушает излишне рьяных советников из числа Майар. Да и Артанис к нему вхожа. В сочетании с его собственными амбициями… — золотоволосый покачал головой. — Передавать Арнору оружие в таких условиях — безумие. А Триумвират далеко не безумцы. И ты это знаешь. Разве что твой будущий зять прилюдно откажется от претензий на корону Гондора, наконец, заключив со Стражами союз на равных, да умерит свой пыл в отношении коневодов. В этом случае — да, просьбу еще могут рассмотреть. Но готов ли Арагорн на это пойти?
Сын Эарендила скрестил руки на груди, мысленно вздохнув. Разумеется, на подобное Эстель не пойдет. Однако…
— Именно поэтому ты и нужен нам там, Лаурэ. Они никогда не поделятся подобным с Арнором. Но с тобой — да.
— А я, получив оружие, передам его вам? — золотая бровь в брезгливом изумлении, точно под нос воину пихнули протухшую крысу, взлетела вверх. — Это измена.
— Изменой это было бы, сделай ты подобное тайно. Я же тебя прошу послужить гарантом в подобном переговоре. Под твою ответственность.
Прямо смотря в сияющие глаза все еще молчавшего Лаурэфиндэ, Полуэльф продолжил.
Увы, но бесполезно было пытаться убедить сидевшего на против него эльфа, что объединение людей под одним знаменем было бы лучшим для всех вариантом. В том числе для эльдар Пеларгира — в том случае, если Владычица Золотого Леса умерит свой пыл в их отношении. Но несколько аргументов у Элронда все же были. Пусть они были и весьма болезненными для его собеседника.
— Ты не хуже меня знаешь простую истину. Несмотря на похвальбу Гондора, что лишь они одни сдерживают на себе всю мощь Врага — это не так, — серые глаза серьезно взглянули в сияющие. — Будь иначе — Акханар бы не появился. Ангмар точно такая же вотчина Саурона, как и Страна Мрака. И получив удар на юго-востоке — вполне возможно, что он обратит свой взор на Север. Набеги Ангмара и раньше постепенно усиливались. А теперь, возможно, и вовсе превратятся в единое наступление Вражьих сил. Ты прав в том, что Гондору не нужны притязания Элессара. Но еще меньше ему нужен Ангмар, раскинувшийся от Карн Дума до Моря — в том случае, если мы не устоим. Ты не хуже меня это знаешь. И в отличие от меня, ты видел это раньше. Собственными глазами. Раздор между Эльдар в Первую Эпоху унес немало жизней, это так. Но куда больше их унес Моргот, в поединке с которым пали оба Короля и в полной мере воспользовавшись плодами последующей вражды. А лучшие из побед были одержаны тремя Домами плечом к плечу. Пусть уж Арнор с Гондором отношения выясняют после того, как отбросим Врага. Но это будет означать лишь то, что осталось, кому выяснять. Конфликт правителей — это война Рожденных. Битва с Сауроном — это война за выживание.
Пальцы Лаурэфиндэ слегка скрипнули о красное дерево стола. Лицо, прежде бывшее образцом невозмутимости, исказила гримаса застарелой, давно пережитой боли пополам с яростью.
Что же. Эллерондэ знал, в какую точку следует бить — в одно из немногих оставшихся уязвимыми мест на душе этого обгорелого во многих огнях воителя. В конце концов, несмотря на неприязнь к Северному Королевству, что в глазах Лаурэфиндэ явно было марионетками Майар и Валар, сам Черный Страж бился насмерть с тем же врагом, что и арнорцы. А это что-то да значило.
— Уверен, Артанис или Трандуил весьма бы расчувствовалась, услышь они подобную речь. Может быть, даже слезу бы пустили, — количеством яда в голосе Лаурэ можно было бы отправить в Чертоги Ожидания целый легион. Однако он быстро взял себя в руки, заговорив уже спокойно. — Ладно, лис… твоя взяла на этот раз. Я постараюсь поговорить об этом с Триумвиратом, в том случае, если девчонка окажется невиновной. Под мою ответственность. Но поеду я один. Ваши «послы» там только мешать будут. Это понятно?
— Более чем, — Полуэльф склонил голову, пряча улыбку. В целом, он своего добился. Пусть и с небольшими коррективами.
— Хорошо, — Финдэ налил еще вина. — Полагаю, ты захочешь увидеть сына. Он сейчас наверняка вытирает собой плац, либо пол тренировочных залов. Покои для тебя и твоих спутников уже готовы.
— Благодарю тебя.
— Не за что. В этой крепости рады приезду приемного сына моего воспитанника.
Последнее ввернутое замечание Элронд привычно пропустил мимо ушей. Давно привык к подобному. В конце концов, он был родным братом Элроса. А переплюнуть его в отношении преданности Кано и Нельо было весьма сложно.
— Эллерондэ.
Возглас военачальника заставил Полуэльфа, уже подошедшего к двери обернуться. Лаурэ отставил кубок в сторону, внимательно впившись своими светящимися глазами в лицо правителя Имладриса.
— Я надеюсь, ты понимаешь. В твоих интересах сделать так, чтобы твоя прелестная во всех отношениях дочь, выбравшая себе в мужья Элессара, нашептала ему на ухо правильные мысли. Потому, что если после нашей победы — а когда-нибудь мы все-таки победим, в этом я уверен — окажется, что Арагорн до сих пор слушает старшую юбку вместо младшей, и развернет подарок Гондора против него же — Север вы потеряете в тот же день. После чего я не погнушаюсь пройти маршем до Лонд Даэра, чтобы публично высказать государю из рода Исилдура свое глубочайшее негодование.
Лаурэфиндэ показательно сжал кулак — и рубин в золотой оправе на его пальце вспыхнул нестерпимо ярким огнем.
— Осторожнее с…
— Я уже говорил и тебе, и хозяйке Золотого Леса. Если тюремной ангбандской крысе хочется получить Нарью — я буду ждать его Девятку с распростертыми объятиями и алебардой наперевес. Это куда более осмысленное действие, чем прятать дарованную жертвой Тьелпэ силу, когда ее можно применять во благо нашему народу.