Эвальд пробрался через выставленную перед ним гору документов — всевозможные сводки, отчеты, указания, распоряжения — документы, разделенные по важности и срочности, зоне ответственности и зоне действия, относящиеся ко всевозможным зонам деятельности Святейшего Престола на этой земле, от прошения установки дополнительной кофемашины, с чем не смог разобраться ни один из всех предыдущих заместителей Эвальда или нижестоящих чинов, до отчетов о тайных операциях различных отделов Церкви, что не показывались на вид даже низкоранговым ангелам, не говоря уже об экзорцистах или просто верующих людях.
Эвальд, внимательно пробравшись через все документы с эффективностью и опытом, что пествовала годами на месте его текущей службы, не стал показывать ни одной возможной реакции для любого стороннего наблюдателя, что только мог находиться рядом с ним. Как бы не была смешна мысль о том, что кабинет человека, занимающегося разведывательным и контр-разведывательными операциями церкви не был безопасен — именно потому, что Эвальд занимал подобную позицию он крайне редко позволял себе говорить или делать что-то, что могло выдать его текущие мысли или эмоциональное состояние. За все время своей жизни и работы на его текущем месте Эвальд успел убедиться, что абсолютно защищенным местом в мире не являлось ни одно место — включая внутренности человеческого разума, прошлое или Тронный Зал Его, где находилась [Небесная Система]. Риск никогда не мог быть сведен к нулю — и потому все, что действительно мог сделать человек в его позиции это снижать этот риск как можно больше, каждым своим действием.
Поэтому сложив перед собой руки в молитвенном жесте и оперев на согнутые пальцы свой подбородок Эвальд выглядел как человек, размышляющий о том, что он предпочел бы на обед куда больше, чем человек, обдумывающий судьбы сотен, если не тысяч миров единовременно.
“Бригада Хаоса вызывает беспокойство.” — Эвальд прокручивал в голове общую картину, собравшуюся из множества источников, от рядовых донесений агентов до лучших из его аналитиков, передавших сверхсекретные сведения через самые защищенные каналы — “Их действия было сложно предугадать в лучшие из дней — информация порой успевала устареть за то время, пока ее донесет агент — но текущие их действия вызывают особые опасения.”
Бригада Хаоса являлась международной террористической организацией, угрожающей любой мифологии в мире, но для столь грандиозного титула обычно они вели себя “относительно” смирно. Периодические нападения здесь и там, подпольный бизнес, похищения — безусловно, все это было ужасными преступлениями, с которыми боролась не только Церковь, но и любые другие мифологии, даже обычные люди, иногда объединяясь с весьма маловероятными в других условиях союзниками, но для организации, способной при желании объявить войну всему миру это было достаточно мелочными действиями. В конце концов, если обычная полиция могла накрыть подпольное производство наркотиков или тайный бордель, в то время как официально всю Бригаду возглавляло одно из сильнейших существ в истории — это явно указывало на то, что Бригада определенно не использовала свои силы для открытых действий, либо накапливая силы, либо ожидая какого-то одного им ведомого сигнала перед началом своих действий. Эвальд, в свою очередь зная об этом, также стремился изо всех сил помешать той, накапливая силы и внося разлад в Бригаду Хаоса, стараясь определить болевые точки своего противника задолго до того, как он сможет нанести по ним удар. Однако недавнее развитие с поглощением старых мифологий стало для Эвальда неприятным сюрпризом, заставившим его удвоить свои усилия по внедрению агентов в Бригаду Хаоса. Старые мифологии, говоря об их силах в одиночку, были слабы — достаточно слабы для того, чтобы даже Эвальд вносил их в свои планы в качестве “факторов”, а не “потенциальных противников”, но это касалось только Старых Религий по-одиночке. Общее число тех было крайне велико и все вместе, если бы нашелся кто-то, способный принудить их к совместной работе, они представляли из себя невероятно грозную силу.
Однако сделать это было настолько же сложно, насколько перечислить имена всех забытых богов старых религий — лишившись силы, они отошли на задний план политики, запершись в своих малозначимых мирках, и не выказывали никакого желания изменения своего статуса кво, опасаясь за свою жизнь, если они попытаются выйти из тени и потягаться с религиями современности следователей и их [Веру]. Объединиться между собой? Еще одна несбыточная мечта — половина старых богов хранили раны и обиды длиной в тысячу лет, а даже если кто-то из них все же решился бы сделать это — то более сильные религии не стали бы ждать исхода подобных переговоров и нанесли бы удар пока они могли сделать это, раздавив нарождающийся альянс. Или, по крайней мере, все думали подобным образом.
Никто просто не ожидал то, с какой скоростью неожиданно Старые Боги падут перед какой-то внешней силой, видимо, вознамерившейся объединить всех их под своей эгидой — появившиеся откуда-то парочка финских богов в виде эльфийских детей смогла подчинить своему контролю десяток религий до того, как информация о их появлении проделала путь на стол Эвальда — и еще пять пока Эвальд читал об этом донесении. С головокружительной скоростью Старые Боги начали падать под контроль новой фракции внутри Бригады Хаоса — и когда отчеты начали стекаться к Эвальду — ситуация уже вышла из-под контроля.
Затем на это наложилась информация о том, что отступник Азазель и остатки переживших финальное истребление падших ангелов влились в Бригаду Хаоса и картина сложилась в голове Эвальда — наконец-то Бригада Хаоса начала действовать. Сколько бы Эвальд не ожидал этот момент — он все равно оказался к этому не подготовлен и пропустил этот момент. С другой стороны — предугадать то, что интрига окажется настолько сложной для Эвальда было сложно — Бригада Хаоса никогда не славилась тонким подходом к своим целям. Офис обычно просто появлялась перед кем-то достаточно сильным и предлагала им пойти вслед за ней, после чего уже они приводили вслед за собой своих последователей — до этого момента Бригада Хаоса не показывала себя полной стратегов, способных манипуляциями и чужими руками обрести силу или заставить других последовать за ними. Поэтому когда в голове Эвальда сложилась вся картинка — кто-то использовал падших для того, чтобы спровоцировать демонов, а затем стравил ангелов, забрав выжившие остатки падших себе, во время этого отвлечения занявшись Старыми Богами — Эвальд при всем своем нежелании мог только поаплодировать красиво разыгранному плану своего противника. Но то, что он желал поаплодировать противнику вовсе не означало, что он теперь не желал сломать его следующий план изо всех сил. Предугадать следующий план Бригады Хаоса было непросто, но подобное резкое накопление сил могло означать только то, что они готовятся использовать те в своих целях — и при всем желании Святейший Престол не мог резко начать усиление своих позиций подобным же способом. Мир между Тремя Фракциями сорвался — и слава Богу, на взгляд самого Эвальда, иначе бы половина верных последователей церкви бы восстала против подобного соглашения, и Эвальд поддержал бы восставших в том числе. Не для того Святейшая Церковь вела проповедь тысячи лет об абсолютном зле Предателей Господних для того, чтобы просто пожать руки с ними и забыть обо всех прошлых обидах, будто бы это была драка в песочнице за новую игрушку, а не кровавая война, унесшая жизни сотен праведников и самого Его.
Но это также означало и то, что Библейская Фракция прямо сейчас не могла сражаться со всей Бригадой Хаоса, по крайней мере не понеся абсолютно фатальные потери в своем числе, даже если Святейший Серафим Михаил все же использует [Небесную Систему] для сражения с угрозой. И Святейший Серафим не будет пользоваться подобной силой до самого конца — слишком опасно было управление творением Отца Небесного без понимания принципов действия той — секрет, что не разгадали до сих пор никто из Его детей и последователей.
Если же дело действительно дойдет до подобного, то это означало, что Апокалипсис воистину близок к своему началу и, вполне вероятно, Архангел Габриэль начнет срыв [Печатей] для освобождения Всадников. Подобной ситуации нельзя было допустить — только Он, Единый Бог, мог пересотворить мир заново после этого события, и без Его вмешательства это означало гибель всего. А значит, что на плечи Эвальда ложилась миссия недопущения подобных событий, а это означало поиск союзников.
Но, несмотря на выдающееся положение Небесного Воинства относительно современных религий — без силы Библейского Бога их сила была недостаточно для того, чтобы насильно принудить другие религии следовать за ними, а договоры не являлись сильной стороной Эвальда — ему придется передать эту информацию компетентным специалистам… Но на взгляд самого Эвальда подобные переговоры длились слишком долго и были всегда слишком размыты и непрочны, особенно в том случае, если за спиной у одного из переговорщиков не стояла абсолютная сила, способная донести до второй стороны информацию о том, что нарушение договора станет для них более болезненным, чем его исполнение.
Тренированный слух Эвальда уловил быстрый шаг — нет, уже выдохшийся бег — за дверью его кабинета, что прервался резким стуком в его дверь и заставил Эвальда чуть нахмурить брови, выражая его крайнее неудовольствие текущей ситуацией. Он всегда учил своих заместителей о том, что излишняя реакция могла показать их врагу то, что сведения, которыми они обладали, было достаточно важны — и аннулировать их важность подобной реакцией. В словосочетании “Секретная Служба” слово “секрет” не просто так стояло на первом месте.
— Войдите,— Эвальд произнес спокойно, думая о том, следует ли ему провести в дальнейшем воспитательную беседу с решившим добраться до его кабинета подобным образом экзорциста, однако мгновение спустя его бровь непроизвольно приподнялась,— Иннокентий, хм?
Первый заместитель Эвальда всегда превосходно впитывал все уроки самого Эвальда, в том числе и один о необходимости всегда держать свою реакцию под контролем — настолько, что Эвальд готовил Иннокентия в качестве своего сменщика в будущем, когда ему придется отойти от дел по состоянию своего возраста и здоровья, так что видеть его запыхавшимся, глотающим воздух, стоя на пороге кабинета Эвальда, было невероятно неожиданно для самого Эвальда. Учитывая же то, что Иннокентий выбился из сил, являясь при том вовсе не рядовым экзорцистом, а сегодня он должен был находиться на проверке узла связи “особой корреспонденции” — это означало только то, что он бежал изо всех сил и со всей возможной скоростью все это время, не доверив необходимые ему новости даже транспорту, не говоря о посланниках, говорила Эвальду о том, что донесенная им новость была сведениями абсолютной важности.
Войдя внутрь Иннокентий закрыл за собой дверь, после чего чуть дрожащими от усталости руками протянул Эвальду красный конверт — стандартная форма для “сведений особой секретности и важности”, используемый для передачи экзорцистами между узлами связи Святейшей Церкви — вскрытый. Иннокентий имел право на прочтение подобной информации в конце концов, как и многие люди, вынужденно проводящие проверку подобных писем — человечество научило Церковь тому, что способ убийства может быть наиболее экзотичным из всех и порой прятаться даже между листами бумаги.
Быстрый взгляд Эвальда на само письмо отметил имя отправителя и личную печать Ирины Шидоу — достаточно выдающаяся молодая экзорцистка с редким талантом прирожденной [Святой Мечницы]. Эвальд помнил о том, что она и Зеновия Кватра были отправлены на свою первую тренировочную миссию в Японию, с официальной причиной поиска и захвата важного отступника, Галилея, и с неофициальной целью разведки ситуации в Куо, после изменений ситуации с демонами, после чего пропали на несколько дней. За это время Эвальд не только смог получить информацию о состоянии демонической фракции, но и задуматься о неудачной судьбе, постигшей двух выдающихся будущих экзорцисток, и передать официальный запрос к йокаям Киото, что они также не смогли бы проигнорировать — но получить сведения особой важности от той было сейчас крайне необычно.
Тем более необычно было то, что местом отправления сведений был указан узел связи в Гуанси — конечно, владение Святейшего Престола в Китае было достаточно сильно еще со времен восстания тайпинов, но это не означало, что Ирина не могла отправить сведения из Японии, в которой также существовал собственный центр связи в Симабаре. А также странно было обнаружить то, что на письме находилась только печать Ирины, без печати Зеновии — двойная печать подтверждения бы служила большим подтверждением правдивости предоставленных сведений, чем одинарная — неужели Зеновия погибла в бою в Японии и Ирине пришлось бежать из той? Информация в высшей мере отрицательная — особенно в текущих условиях, когда Церкви требовались союзники, а не новые конфликты.
Приняв письмо из рук Иннокентия и проделав путь до своего стола неторопливо, кивнув на стул на который мог присесть сам Иннокентий, Эвальд расположился перед собой, после чего достал краткий лист, исписанный мелким убористым почерком из конверта, погрузившись в его чтение.
Иннокентий, только успевший присесть на стул, мгновенно вскочил спустя пару секунд чтения, что потребовались Эвальду для прочтения письма.
— Встреча с Верховным Понтификом. Организовать прямую связь с Небесами. Полный контакт с Десятью Серафимами,— Эвальд ответил резко и четко, стоило ему только дойти до финальной подписи с личной печатью внизу письма и взглянуть на Иннокентия,— Немедленно!
Иннокентий не стал даже отвечать на эти слова, тут же бросившись прочь, а Эвальд воспользовался частицей своих сил, мгновенно сжигая письмо Небесным Огнем, что не оставило от написанного даже пепла. Пусть он никогда не сравнится с настоящим [Святым Пламенем] Великого Серафима Уриэля, но на подобные фокусы был способен и он.
Спустя еще мгновение он поднял телефон для прямой связи с его вторым заместителем,— Следующие два часа я недоступен. Абсолютно.
Обычно после этих слов следовало уточнение о том, что его было разрешено беспокоить только в том случае, если Церкви была объявлена война или совершено прямое нападение на Ватикан, но в этот раз никаких уточнений от Эвальда не последовало вовсе. Впервые в жизни Эвальд, говоря “абсолютно”, действительно имел ввиду “абсолютно.”
Еще спустя мгновение, получив подтверждение, Эвальд положил телефонную трубку обратно и быстрым шагом направился прочь из кабинета.
В данный момент Святая Церковь нуждалась в союзниках, а не в конфликтах, но информация переданная Ириной могла означать одно из двух.
Либо они вновь обрели Абсолютную Силу, способную противостоять даже Бригаде Хаоса, начавшей свои движения.
Либо только что начали конфликт, что действительно потребует снятия всех [Печатей].
* * *
Йохан смотрел на собравшуюся перед ним группу учеников с внутренним содроганием — не потому, что боялся их или боялся за них, а осознавая, насколько монументальной была текущая ситуация в их — и в его жизни. Йохан до этого был учителем несколько раз — и в качестве мага он тренировал Риас Гремори и даже молодого Миликаса, объясняя им простейшие принципы сотворения человеческой магии, но его уроки с теми окончились достаточно быстро, после того, как они впервые почувствовали саму магию. Демоны и без того являлись слишком сильными — их магия не требовала тщательного изучения, тренировки, и единственным возможным риском для них было вложить слишком много силы в единое заклятие и быть истощенными после того, в то время как маг всегда танцевал со смертью, пробую каждую новую магическую формулу. В то время как магия людей полагалась на тренировки, интеллект и законы — магия демонов просто следовала согласно их желаниям, воле и воображению — поэтому тренировки наследницы и внука Зеотикуса Гремори продлились всего пару дней для выдачи им базовой информации о самой магии и людских принципах той — поэтому Йохан был знаком с магическими тренировками, но не обучал до этого никого магии полноценно.
Что же касается простой учебы — то и здесь опыт Йохана был довольно скромным. Как директор школы он, конечно, проводил пару раз занятия, когда из-за слишком уж неудачной ситуации преподаватели не попадали на собственные уроки, но у него не было даже никакого профильного образования, Зеотикус просто в прошлом поставил его на его текущее место, не особенно интересуясь легальностями или тем более обычным ходом подобных процедур. А образование Риас и Миликаса относительно обычных человеческих знаний в целом свелось к информации о том, что люди не имели крыльев и жили до ста лет в самом лучшем из случаев.
Но Зеотикус нервничал в данный момент не потому, что он был молодым учителем, которого неожиданно отправили обучать детей алгебре — или даже магическим формулам. Все это, конечно же, не было специальностью самого Йохана, но по крайней мере он был уверен в том, что он “как-то” сможет справиться с порученной ему работой. Даже если перед ним собралась разношерстная компания от Айки Кирью, что вообще еще не знала о том, почему она здесь оказалась, до Зеновии Кватры, экзорцистки со [Святым Мечом], что могла сама рассказать Йохану о внутренней кухне церкви и ее взаимоотношениях с паранормальным миром больше, чем Йохан когда-либо о той знал.
Нет, Йохан переживал потому, что рядом с ним находился Лорд Момонга — то есть Библейский Бог, напрямую наблюдающий за образовательным процессом в исполнении Йохана. То есть Йохан никак, ни при каких условиях не мог позволить себе показать себя лучше, чем на одиннадцать баллов из десяти, “как-то справиться” было непозволительно низкой оценкой перед ним в данный момент.
И потому Йохан нервничал, глядя на то, как Лорд Момонга — все еще сохраняющий, видимо, привычную ему форму старшего брата Иссея Хедо, сделал шаг вперед и поднял руку, кашлянув в кулак и, видимо, приготовившись к грандиозной речи.
— Директор, может быть вы мне уже объясните, что здесь происходит?! Почему вы собрали здесь нас всех и…— Айка бросила взгляд на Асию, а затем на Зеновию, находящейся в своей боевой форме, видимо не до конца понимая, наблюдала ли она настоящих представительниц церкви или косплей на тех с эротическим подтекстом, поведя рукой в воздухе,— Что здесь делают они?
Йохан замер от подобных слов, после чего мгновенно бросил на Лорда Момонгу — то есть, наверное, в этом теле это был Сатору Сузуки — затравленный взгляд, ожидая его реакции на прерывание его слов.
— Отличный вопрос, Айка,— Лорд Момонга, впрочем, не изменил своего выражения лица, сохраняя всю ту же благодушную улыбку, что он содержал все это время,— И я хотел бы начать с информации о том… Что магия существует.
Услышав подобные слова Айка приподняла бровь, явно не поверив ни на секунду в подобную информацию, прежде чем перевести взгляд на свое окружение, что не изменилось в своем лице вовсе. Все присутствующие здесь кроме Айки, в конце концов, уже были прекрасно об этом осведомлены, однако Айка неправильно интерпретировала их неизменное выражение лиц как поддержку ее собственной позиции неверия и взглянула обратно на Лорда Момонгу,— Значит, вот он, темный секрет идеального братца главного извращенца Академии Куо. Один подсматривает за девушками, а второй чунибье. Я знала, что ты не можешь быть таким идеальным, каким ты выглядел до этого.
Йохан чуть сбледнул с лица — он, конечно же, знал основы христианства о всепрощении и так далее, но он был не менее осведомлен и о том, что эта информация устарела на невероятное число лет, как и о том, что многие Боги сжигали города на месте и за меньшую дерзость.
Лорд Момонга, однако, взглянул на Айку, после чего исчез на своем месте и мгновенно оказался за ее спиной. Трюк, который вполне мог провернуть и сам Йохан — и отличный выбор для того, чтобы переубедить скептика.
— Что? — Айка моргнула, после чего сделала шаг назад, упершись в фигуру Сатору, прежде чем резко отскочить от него обратно и развернуться,— Какого…
Мгновенно Айка начала переводить взгляд на Сатору, после чего обратно на место, что он занимал только что, в десятке метров перед ней, в непонимании переводя взгляд туда и обратно, словно бы силясь объяснить самой себе невероятный трюк.
Огонь из пальцев и кролик из шляпы давно были стандартными трюками вполне лишенных магических способностей фокусников, в то время как телепортацию они освоили только в затемненных условиях наблюдения через телекамеры прохода через Великую Китайскую Стену. Подобный “трюк” слишком сильно выбивался за рамки возможного в восприятии обычного человека.
— Это… — Айка, впрочем, явно не собиралась сдаваться так просто, экстренно изыскивая причину своего неверия,— Трюк с зеркалами! Или с потайным люком…
Айка хваталась за невероятные варианты, которые в любом случае были нереалистичны, но прийти к собственному осознанию текущей ситуации ей не дали,— Сколько ты будешь осквернять неверием Лорда Момонгу?!
Зеновия, с молчаливым обожанием пожиравшая Лорда Момонгу глазами все это время, обернулась к Айке с гневным выражением лица,— Довольно!
— И ты в это просто так поверишь?! — Айка мгновенно попыталась защитить свою позицию, на что Зеновия ответила как нечто само собой разумеющееся,— Дело Апостола есть вера!
— А-апостола?! — наконец-то подала голос Асия, явно выглядящая как желающая свалиться в кому прямо сейчас, от наблюдения за подобной картиной, после чего пошатнулась вновь, когда все взгляды в комнате перенеслись на нее,— П-прошу прощения!
— Не стоит, сестра Асия, ибо мы выполняем единое дело в несении Слова Его! — Зеновия одобрительно улыбнулась Асии, словно бы становясь чуть больше, однако от подобного подбадривания уже сама Асия попыталась сжаться чуть больше.
— Кхм! — голос Лорда Момонги мгновенно вернул все взгляды к нему вновь — даже Айка уже не смотрела на него с насмешкой или неверием, явно пытаясь уложить в своей голове подобную информацию, переворачивающую все, что она только знала о мире вокруг нее.
Лорд Момонга, однако, степенно проделал путь до центра класса вновь, после чего развернулся к тем и заговорил вновь,— В этом мире существует множество нечеловеческих рас и видов. Драконы, эльфы, демоны…
После этого Лорд Момонга остановился вновь, осматривая наблюдателей за его текущей ситуацией — но единственной, кто до сих пор не поверил в подобную информацию являлась Айка, все еще осмысливающая информацию о существовании магии, после чего Лорд Момонга заговорил вновь, бросил взгляд на Йохана,— И вы были выбраны потому, что внутри каждого из вас находится огромный потенциал.
Йохан был готов поклясться, что взгляд Лорда Момонги напоминал ему взгляд учителей, оказавшихся в школе в первый раз, молящий взгляд “помоги мне, я не знаю, что мне делать” — но поскольку воплощение Библейского Бога абсолютно точно не могло передавать именно эту информацию, то Йохан интерпретировал его как немое напоминание о том, что сам Йохан был тем, кто отобрал присутствующих здесь людей как подходящих для обучения — исключая разве что двух церковных монашек…
Хотя, говоря на чистоту, единственным дополнением, что на самом деле выбрал Йохан, поскольку все остальные присутствующие здесь уже до этого вступали в контакт с Лордом Момонгой, но Йохан предпочел не упоминать об этом лишний раз — в конце концов, формально, действительно сам Йохан подбирал состав текущей учебной группы.
Лорд Момонга, поглядев на Йохана еще несколько секунд взглядом, что в других условиях можно было бы назвать “умоляющим”, вернулся обратно к наблюдению стоящих перед ним подростков,— Да, именно так, уму. Вы были отмечены особенным потенциалом и именно поэтому я, Библейский Бог… То есть тот Бог, что был упомянут в Библии, решил заняться вашими тренировками.
После этих слов Лорд Момонга вновь замолчал — Йохан был готов поклясться, что если бы перед ним находился не Лорд Момонга, а кто-то иной, то подобная манера речи указывала бы на то, что он буквально молиться о том, чтобы кто-то прервал его неуверенную речь каким-то возражением или отвлеченным комментарием, на который мог бы среагировать говоривший и увести диалог в сторону. Но поскольку говорившим являлся сам Лорд Момонга, то вместо этого его медленная речь казалась величественной, словно бы медленно пропитывающей атмосферу класса своей значимостью.
— Я думаю, что каждый из вас может стать невероятным подспорьем в будущем. Все вы были отобраны за свои особые качества и… Я хотел бы научит каждого из вас магии,— Лорд Момонга вновь бросил взгляд на Йохана, после чего резко повернулся обратно,— Именно поэтому директор Йохан согласился заняться вашим обучением.
— Моя магия… То есть божественная сила — может быть изучена, однако ее постижение является частью вашего обучения,— с каждым словом Лорд Момонга говорил со все большей уверенностью, словно бы найдя правильный путь продолжения этого диалога… Но поскольку, конечно же, это не могло было быть именно так — то вместо этого его слова, обретающие силу, словно бы настраивали будущих учеников Лорда Момонги на правильный лад,— Если бы я просто передал вам информацию о ней, то ваше обучение остановилось бы на том моменте, когда я перестал бы давать вам новые знания. Нет, вместо этого я хочу, чтобы каждый из вас обучился этой магии благодаря своему пониманию, чтобы добиться настоящего успеха. Только осознав самостоятельно, без моих подсказок, принципы, на которых строиться моя магия вы сможете самостоятельно обрести силу и вырасти над собой.
После этих слов Лорд Момонга, словно бы довольный произведенным им эффектом и собственной речью, чуть отклонился назад, после чего отнес руку в сторону, наконец-то напрямую указывая на Йохана,— Директор Йохан обучит вас базовой информации относительно сотворения магии, в то время как я проведу демонстрацию способностей и позволю вам самостоятельно изучить их, понять их принцип и повторить их.
Директор Йохан, наконец-то полноценно представленный ученикам, сделал шаг вперед, привлекая внимание к своей персоне, после чего поклонился, стараясь скрыть неожиданно расширившиеся от подобного осознания зрачки.
Он никогда даже не задумывался о подобном способе обучения — обычно маги просто передавали собственные знания своим ученикам, после чего тренировали тех в собственных заклинаниях, объясняя каждый процесс и причину того, создавая наследника с собственным, почти идентичным набором способностей, которым когда-то обладали и они сами. Магия являлась чрезмерно опасным для людей искусством, где любое, даже самое малейшее отклонение, могло стать причиной ужасных последствий, где смерть была не самым худшим из всех возможных вариантов. Поэтому маги обычно останавливались в своей развитии на уровне своих учителей, разве что немного перерастая их на закате своих лет, благодаря уже отработанной методике обучения и добавлении нескольких собственных специфических способностей после всего произошедшего, после чего вступали в точно такой же процесс обучения собственных наследников. Редкие фигуры гениев, что превосходили подобный подход и обладали способностями не только к повторению заученных формул, но к самому пониманию магии, рождались раз в поколение и их имена становились всемирно известными, такие как Ле Фей или Вальбурга.
Тот факт, что Лорд Момонга отошел от подобного подхода не только говорил о его мудрости или вере в способности отобранных Йоханом учеников, ведь всего одна ошибка могла навечно поставить крест на их дальнейшей карьере мага, но и о его бесконечной любви к человечеству. Ведь самым рациональным способом обучения было бы не доверять подобный секрет простым людям, вместо этого обучив их достаточно для того, чтобы они в дальнейшем были подготовлены как маги и могли обучить дальнейшее поколение магов — но вместо этого Лорд Момонга позволял им прикоснуться к настоящему чуду, вознестись над обычными магами и встать в один ряд с знаменитыми “гениями”, и обрести силу и мудрость, ради которой обычный маг согласился бы продать свою душу в услужение любому демону…
Мгновение спустя Йохан осознал, насколько знакомо звучали эти слова, и вдруг понял, что предложение служению Йохану не было передано как предложение к предательству Зеотикуса, а было буквально этим — спасением его бессмертной души из лап услужения демонам. И ответом на то, что Йохан вовсе когда-то пошел в услужение демонам была не кара, а милость — Лорд Момонга не только простил его прегрешение или даровал ему новую жизнь, отныне под сенью его покровительства, но и даровал ему возможность осознать магию. Вознестись над оковами его магического бытия и обрести силу, с которой он наконец-то сможет свернуть Мефисто Фелеса с его нерушимого трона Архимагистра. Человек, что повергает демона и на этом поприще по милости Господней…
Осознав это Йохан вдруг не смог сдержаться, свалившись на землю, после чего уткнулся лбом в землю перед ним, желая покаяться в своих мелочных мыслях до этого момента,— Прошу вас, мой Бог, простите меня!
— Уму, ты прощен,— Лорд Момонга отреагировал мгновенно, будто бы был привычен к подобной картине… Хотя, конечно же, кому еще кроме Бога быть привычным к прощению грешников?
После этих слов, когда Йохан все же поднялся со своего места и утер рукой непонятно как выступившую на его глазах слезинку от осознания милости Лорда Момонги, тот поднял взгляд на учеников перед ним, наблюдающим за картиной с разными выражениями лица — от понимания Зеновии до абсолютного замешательства Айки — и кивнул коротко,— Я думаю, настало время для нашего первого урока в таком случае!
Лорд Момонга, наблюдая за подобной картиной только кивнул и тем самым придал Йохану дополнительных сил.
“Наблюдайте за мной, Лорд Момонга.” — впервые в своей жизни поклялся в верности чему-либо Йохан внутри собственного разума — “Я клянусь, чего бы мне это не стоило… Я исполню вашу волю!”