Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_6.epub
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_6.docx
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_6.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 6
«В полном соответствии с характером своих хозяев, сизианская пустынная собака — порода жестокая и непредсказуемая, небольшая, но сильная, однако более всего она славится своим упрямством и волей».
Стирвур Аскелес, «Жизнь покорённых».
* * *
Дахабские горы, взгляд со стороны
Даника со стоном перекатилась набок, но не открыла глаза. Девушка слишком устала, чтобы такая малость заставила её проснуться.
Ей снова снился кошмар. Чужая память — это не только полезные светлые или приятные воспоминания. Передавалось… многое. И кое-что превалировало.
Плевать, что преимущества были куда более весомы. То — дневные мечтания, которые превращались в пот, страх и холодный озноб, пробирающий ночью.
За всё приходиться платить.
Тёмное прошлое Серых Ворóн снова дало о себе знать. Как и память одного юнца, Хэдриуса, решившего пойти на поводу старейшин и подставившем своего вождя, Коннака, под последний кашмирский налёт.
Сизиан никогда не покорялся своим соседям. Правила игры изменил лишь Дэсарандес, но в тот год Кашмир был опасно близок. В тот год… полторы сотни лет назад.
И теперь Даника снова видела его воспоминания, которые даже в виде сна вызывали у неё острый приступ паники.
Талантливый юный маг Хэдриус, которому до появления Стигматов оставалось ещё более полугода, внезапно проснулся. Какой-то шум… Огонь в шатре потух. Кругом царила непроглядная тьма. Шкуры, которые обтягивали стены шатра, скребли сухие песчинки, поднятые сильным ветром.
Одна из трёх его жён застонала во сне и завозилась под одеялом. И тут Хэдриус услышал его снова. Стук в деревянный, оббитый кожей полог, прикрывавший вход.
— Борди? — хрипло прошептал он. Один из его старших сыновей ушёл накануне и не вернулся домой. Они решили, что мальчишку застал поднявшийся в пустыне самум и что он вернётся, когда переждёт его где-нибудь в укрытии. Борди уже не раз такое вытворял. Однако Хэдриус всё же беспокоился за него.
«Вечно он где-то шляется, этот мальчишка!» — мелькнула у парня короткая мысль, полностью уловленная Даникой.
— Борди?
Молчание. Снова стук. Хэдриус не то чтобы встревожился — ему скорее стало любопытно. Он вытащил ноги из-под одеяла и нагишом пробрался к своему рунному мечу. Он был уверен, что это просто Борди дурачился, однако для Серых Ворóн, после долгой войны с Кашмиром («Наш клан, совместно с остальными пустынниками, отбивал чужое вторжение. Война длилась больше десяти лет», — припомнила Даника), настали тяжёлые времена. Мужчин осталось мало. Даже маги, совсем ещё юнцы, взяли по несколько жён, пытаясь восстановить прежнюю численность племени.
Никто не знал, чего теперь ждать.
Сквозь щель в конической крыше шатра сверкнула пустынная молния. Такое бывает, сухая гроза, где капли дождя испарялись в воздухе, не успевая долететь до земли. Увы, но Сизиан не терпел влаги.
Сухие песчинки, поднятые ветром, снова зашелестели по стенке шатра, заскребли его, будто мёртвыми пальцами. Следом прогрохотал раскат грома, от которого зазвенело в ушах. И снова стук.
Хэдриус напрягся. Волшебник, удерживая в руках рунный меч, осторожно пробрался к выходу между своими детьми и жёнами, после чего немного помедлил и, наконец, вышел наружу.
Борди, конечно, мальчишка озорной — возможно, именно поэтому Хэдриус так над ним трясся, — но швыряться камнями в отцовский шатёр посреди ночи? Озорство ли это? Или злоба?
Колдун стиснул эфес меча и ввёл себя в состояние гнева, что получилось с трудом. Его пробирала дрожь. Снаружи, в полной темноте, дул песчаный ветер, осыпая его тело колючими крупинками.
Новая беззвучная вспышка, за которой последовал оглушительный гром. Ничего не было видно. Казалось, весь мир скрипел и кружил вокруг него, окутанный пеленой ветра, бьющего во все стороны. Этот звук напомнил ему столкновение армий, когда вся энергия на чары уже кончилась и люди крушили друг друга старой доброй сталью.
Молодой волшебник стиснул зубы, чтобы не стучали от холода пустынной ночи и могучего ветра, и сделал шаг вперёд. Под босую ногу попал камень.
Даника вздрогнула. Началось.
«Нет, не подбирай его!» — мысленно взмолила она, ведь знала, чем всё закончится. Знала и страшилась.
Но Хэдриус наклонился и зачем-то поднял этот камень, однако никак не мог разглядеть, что это. Понял только, что это не камень, а что-то мягкое: вроде куска вяленого мяса или рыбы… Новая молния. Сперва он только моргнул и зажмурился от слепящего света. Потом прогремел гром — и с ним пришло понимание. Кончик детского пальца… У него на ладони лежал отрубленный детский палец.
— Борди?!
Хэдриус выругался, отшвырнул палец и принялся дико вглядываться в окружающую мглу. Гнев, горе и ужас — всё было поглощено неверием.
«Этого не может быть!»
Ослепительно-белый зигзаг расколол небо, и на миг Хэдриус увидел весь мир: и пустынный горизонт, и далёкие оазисы, и шатры его родичей вокруг, и одинокую фигуру человека, стоящего не более чем в десяти метрах и смотрящего на него…
— Убийца, — шепнул Хэдриус непослушными губами. — Убийца!
Он услышал скрип песка и приближающиеся шаги.
— Я нашёл твоего сына, он заблудился в барханах, — сказал ненавистный голос. — И я решил вернуть его тебе.
Хэдриуса ударило в грудь нечто вроде кочана капусты. Его охватила несвойственная ему паника.
— Т-ты жив, вождь! — выдавил маг. — К-какая радость! Это б-буд-дет такая радость для всех нас!
Новая молния — и Хэдриус увидел его: гигантский силуэт, такой же дикий и стихийный, как гроза и шторм.
— Есть вещи, — проскрежетал из тьмы хриплый голос, — которые, раз расколов, уже не склеишь!
Хэдриус взвыл и применил чары огня, освещая и сжигая всё вокруг. Даже песок, казалось, начал обращаться в стекло. Но силуэт даже не шелохнулся. Слеза защищала его.
Через миг стальные руки обхватили его. На лице Хэдриуса будто бы что-то взорвалось. Рунный меч, который он так и не использовал, выпал из обмякших пальцев. Чужая рука обвила его горло, и Хэдриус тщетно колотил и царапал каменное предплечье. Он почувствовал, как пальцы его ног взрыли сухой песок, забулькал и ощутил, как нечто острое описало дугу на уровне пупка. По ногам потекло жаркое и влажное, и волшебник ощутил странное, непривычное чувство, будто тело его опустошили и сделали полым. Он поскользнулся и плюхнулся в пыль, судорожно подбирая вывалившиеся кишки.
«Я умер», — мелькнула почти спокойная мысль.
Даника беззвучно закричала.
Короткая вспышка белого света — и Хэдриус увидел, склонившегося над ним человека, увидел безумные глаза и волчью ухмылку. А потом навалилась тьма.
— Кто я? — спросила тьма.
— К-к-коннак, — выдавил он. — Вождь Серых Ворóн…
Пощёчина, прилетевшая ему, была не сильной, но болезненной. Такую отвешивают рабам, плохо сделавшим свою работу.
— Нет. Я — твой конец. Я перережу всё твое семя у тебя на глазах, а потом точно также поступлю со старейшинами. Я разрублю твою тушу и скормлю её псам. А кости твои истолку в пыль и пущу эту пыль по ветру. Я стану убивать всех, кто осмелится произнести твоё имя или имя твоих отцов, пока слово «Хэдриус» не сделается таким же бессмысленным, как младенческий лепет. Я сотру тебя с лица земли, истреблю всякий твой след! Путь твоей жизни достиг меня, и дальше он не пойдёт. Я — твой конец, твоя гибель и забвение!
Но тут тьму затопил шум и свет факелов. Вспышки магии и крики были услышаны.
Хэдриус увидел босые и обутые ноги, топчущиеся по песку, услышал брань, проклятия и стоны. Он видел, как его младший брат, ещё не прошедший ритуал определения магии, голым по пояс выскочил из шатра, закружился и рухнул в песок, как последний из его оставшихся в живых двоюродных братьев упал на колени, а потом, точно пьяный, свалился наземь.
— Я ваш вождь! — взревел Коннак. — Либо сражайтесь со мной, либо смотрите на мой справедливый суд и расправу! Так или иначе, расправы не миновать!
Хэдриус, не испытывавший почему-то ни боли, ни страха, перекатил голову набок, оторвал лицо от песка и увидел, что вокруг собирается всё больше и больше соклановцев. Факелы мигали под порывами ветра, их оранжевый свет временами бледнел во вспышках молний. Он увидел, как одна из его жён, голая, в одной только тонкой шкуре, которую подарил ей его отец, с ужасом, не отрываясь, смотрела на то место, где он лежит. Потом с отсутствующим лицом побрела к нему.
Коннак ударил её — сильно, как бьют мужчину. Она вывалилась из шкуры и упала, недвижная и нагая, к ногам своего вождя. Женщина казалась мёртвой.
— Этот человек, — прогремел Коннак, — предал своих родичей на поле битвы! Предал меня!
— Чтобы освободить нас! — удалось выкрикнуть волшебнику. — Чтобы избавить Серых Ворóн от твоего ига, прокля́тый тиран!
«Всё так, как и говорили старейшины. Это чудовище должно было умереть в битве с кашмирцами. Почему он ещё жив?!»
— Вы слышали, он сам признался! — воскликнул Коннак. — Верс должен быть предан смерти, как сам, так и все его домочадцы!
— Нет… — прохрипел Хэдриус, но немота вновь брала своё.
«Где же тут справедливость? Да, я предал своего вождя — но ради чести. А Коннак ежедневно мучает весь клан, каждого из нас!»
Даника не знала, кто из них прав.
Коннак раскинул руки, словно хотел схватить грозовые тучи.
— Я — вождь Серых Ворóн! Я вернулся из мёртвых! И я сказал своё слово! Кто посмеет оспаривать моё решение?
Песок продолжал кружить вокруг людей, завиваясь спиралями. Все с ужасом смотрели на происходящее, но никто не решился перечить безумцу. Потом женщина, полукровка, наполовину имперка, которую Коннак взял в жёны, вырвалась из толпы и бросилась вождю на шею, неудержимо рыдая. Она колотила его по груди слабыми кулачками и стенала что-то невнятное.
Коннак на миг прижал её к себе, потом сурово отстранил.
— Это я, Мельба, — сказал он с постыдной нежностью. — Я жив и здоров.
Потом обернулся от неё к Хэдриусу. При свете факелов он казался демоном, при свете молний — призраком. Жёны и дети Хэдриуса собрались вокруг своего мужа и отца, умоляя и завывая. Хэдриус чувствовал под своей головой мягкие колени, чувствовал, как тёплые ладони гладят его лицо и грудь. Но сам он не мог оторвать глаз от хищной фигуры своего вождя. Он смотрел, как Коннак схватил за волосы его младшую дочь и оборвал её визг острым железом. На какой-то ужасный миг она оставалась насаженной на его клинок, и Коннак стряхнул её, точно куклу, пронзённую вертелом.
Жёны Хэдриуса завопили и съёжились. Возвышаясь над ними, вождь Серых Ворóн рубил и колол, пока все они не распростёрлись в пыли. Только Толея, светловолосая дочка старейшины Шулемата, одного из тех, кто уговорил волшебника ударить Коннаку в спину, осталась в живых. Она плакала и цеплялась за мужа. Коннак схватил её свободной рукой и поднял за шкирку. Её рот шевелился в беззвучном крике, точно у рыбы.
— Это и есть ублюдочное отродье Шулемата? — рявкнул Коннак.
— Да… — прохрипел Хэдриус.
Коннак отшвырнул её в песок, точно тряпку.
— Пусть останется в живых и полюбуется на наши забавы. А потом она заплатит за грехи своего отца и я смогу перейти к следующему предателю!
Окружённый своими мёртвыми и умирающими родичами, Хэдриус смотрел, как Коннак наматывал его кишки на покрытые шрамами руки. Он мельком увидел равнодушные глаза соклановцев и понял, что те ничего не сделают. Не потому, что боялись своего сумасшедшего вождя, а потому, что таков обычай.
Даника проснулась вся мокрая и трясущаяся. Этот сон, где она смотрела глазами умирающего волшебника, ощущая все его эмоции и чувства, был одним из самых тяжёлых.
— Но кое в чём ты ошибся, Коннак, — криво ухмыльнулась девушка. — О Хэдриусе помнят. Даже сейчас.
* * *
— Дахабские горы, чудесное зрелище! — скривившись, проговорил я, стоя на вершине Алербо и глядя на запад. Наступающая зима наконец-то укрыла всю грязь и слякоть белым. Сегодня выпал полноценный снег, отчего вид был, надо сказать, весьма красив. Если прищуриться, можно было увидеть далёкие поля, рыбные озёра, обширные куски леса и деревни, соединённые сеткой дорог. Плодородный, богатый, населенный край.
Был им. Издали невидно, но поля все потоптаны или сожжены, озёра и реки не могли похвастать даже мальками, размером с палец, дороги разбиты десятками тысяч ног и телег, а леса частично вырублены.
Алербо была олсмосским форпостом. Не крепость Карсо-Анс и тем более не Фирнадан, но благодаря высоте и умелому архитектору, представляла собой серьёзную угрозу. Как мне по дороге поведал Сэдрин, однажды именно в эту горную цепь упёрлась армия вторжения Сауды — в то время, когда вольные города ещё активно сражались друг с другом.
Тогда они, дескать, проторчали тут почти три дня, и по итогу направились в обход, совершив большой крюк, отчего Олсмос успел объединиться с Магбуром и отстоять свои границы. Такие вот дела.
Гора, на которой я расположился, была едва ли не в километр высотой и выглядела так, словно некто взял огромный молот и ради забавы изо всех сил ударил в её склон. Так возникла долина Дах, которая, по сути, долиной не была: овальная лохань диаметром в четверть километра, объятая с двух сторон скалистыми отрогами и завершающаяся почти отвесной стеной самого Алербо. Вход в эту как-бы-долину не превышал пятидесяти метров в ширину. Вела туда каменистая дорога, на которой едва разъехались бы два фургона. Усложнялось всё тем, что в обход херачить почти полсотни километров, а потому в каком-то роде Дахабские горы служили природной калиткой для всего Олсмоса. И если бы не возможность их обойти, то город можно было бы посчитать неприступным. Однако нет в мире совершенства!
Хотя путь, ведший на вершину Алербо, и был узким, вырубленным в отчаянно отвесной стене, но построившие его инженеры Нанва — ещё старого, до развала — заслуживали любых почестей и похвал, какими в силах была одарить их человеческая память и благодарность. Тракт взбирался по откосам, насчитывал восемнадцать поворотов, а общей длины — без малого семь километров. Купеческий фургон, запряжённый четвёркой крепких лошадей, всходил на вершину за полный день. Но даже в этом случае добирался до Олсмоса куда быстрее, чем если бы ему пришлось ехать полсотни километров на север — ради объезда.
Вот только нынче купеческий фургон взбирался бы на Алербо дня три. А то и дольше.
— Словно стадо баранов, — стоящий рядом Маутнер сплюнул на землю, и было непонятно — то ли он был раздражён открывшимся видом, то ли попросту желал очистить рот от скопившейся желчи.
Я вздохнул и посмотрел на свою руку. Время не прошло даром, я почти закончил приводить кисть в порядок. Теперь она выглядела словно по ней проехала телега, а потом какое-то время драл сизианский пёс. То есть, гораздо лучше, чем ещё несколько дней назад. Тогда на месте кисти находилась самая обычная пустота. И как по мне, то, что я видел сейчас, выглядело куда приятнее.
— Вздыхаешь, словно не рад открывшейся картине, — произнёс капитан.
— С тобой сложно спорить, — помассировал я переносицу. — Что думаешь об этом? — и кивнул на долину.
С нашей высоты её дно казалось волнующимся морем. Люди, животные, повозки — всё перемешано и спутано в огромный гобелен. В горловину долины вливались всё новые группы беженцев, составляющих бесконечную растянутую колонну. Вся дорога и окрестности были забиты людьми, телегами, перегоняемыми стадами. Очерёдность, безусловно, имелась, но ключевой роли не играло. Логвуд, как и все мы, желал, чтобы успели подняться все.
Впрочем, беженцы чуть было не взбунтовались, когда узнали, что армия собирается подняться в Дахабские горы первой. Комендант, однако, выказал верный расчёт — поставил на контроль беженцев людей пустынного клана Ворóн и ветеранов Фирнадана. Последние теперь и вправду являли собой жуткое зрелище — шрамированные лица, чёрные татуировки выживших, злобный взгляд.
Эти воины чуть не перегнули палку, бросая кровожадные насмешки в лица тем самым людям, которых поклялись защищать. Наконец относительный порядок был восстановлен, вопреки усилиям обезумевшего от страха Совета Знати и неисчерпаемой способности аристократов составлять ноты протеста да письменные жалобы.
Где-то там, среди них, находилась Силана и мой сын, Джаргас. Надеюсь, у неё хватит сил и мужества пережить и подъём, и ближайшие дни. Всё-таки слуг теперь у аристократии не было, собственной охраны — по минимуму. Тащить же архонта наверх, впереди остальных… не лучшая идея. Выделять кого-то — это демонстрировать свою слабую точку. Кто угодно может пожелать на неё надавить.
Мотнув головой, отогнал несвоевременные мысли.
Даже стоя здесь, на высоте, я слышал людской гул. Голоса людей и крики животных сплетались в грозную, мрачную какофонию. «Паника», — вот какое слово жгучим комом поднималось в глубине души. Эти люди напуганы появившимся препятствием и его сложностью.
Чего уж, создаётся ощущение, что один лишь крик о приближающихся сайнадах — и вся эта масса рванёт в сторону дороги, ведущей на Алербо, примется давить, топтать и умирать. Сперва старики, женщины и дети, а потом остальные. Одно слово убьёт больше людей, чем наступающая армия.
Капитан продолжал молчать, не отвечая на мой вопрос. Его лицо закаменело, глаза прищурились, а руки сжались. Похоже он попросту не знал, что сказать.
— Я тоже так думаю, — безэмоционально ответил я. Моя поза, в отличие от него, была немного иной. Во-первых — новоприобретённая привычка постоянно смотреть на обрубок левой руки. И пусть сейчас на его месте уже появилась кисть, но привычка не спешила уходить. Во-вторых, я столь часто сталкивался с невообразимо ужасными и отвратительными ситуациями, что… будто бы перегорел. Я смотрел на людей, молчаливо прикидывая будущие события, и не видел разницы. Что произойдёт, если сайнады налетят через час? Бойня. Остатки наших войск отступят в горы, где мы попытаемся спасти то, что сумеем. А что будет, если они нагонят нас через два дня? В каком-то смысле — тоже самое.
— Пилекс Зарни загоняет нас, словно рыбу в невод. А завтра, самое большее — послезавтра, появятся, чтобы выбрать лучшие куски, — наконец произнёс Маутнер.
Порыв прохладного зимнего ветра ударил прямо в лицо, принеся с собой возмущённые полупанические крики огромного скопления людей.
Бросив взгляд в горизонт, невольно прищурился. Показалось, что вдали вижу дым. Может так оно и было, ведь именно в том направлении скрываются основные войска сайнадов, под командованием воеводы Кердгара Дэйтуса. Армия Зарни куда малочисленнее, но всё равно на порядок превосходит наших уставших солдат.
Открытого боя мы не выдержим, это очевидно. Но до открытого никто и не старался доводить. Логвуд и остальные — не дураки. Старались использовать элементы местности, уловки и ловушки. Отлично получилось в прошлый раз, с тем выложенным сапёрами мостом по дну реки. Посмотрим, что комендант подготовит сейчас.
— Он может не спешить и дать солдатам отдохнуть перед нападением, — проговорил я. — «Невод»… Да, отличное сравнение. Нас загнали в невод и кажется, мы застряли здесь надолго.
На какое-то время образовалась тишина, пока я не откашлялся:
— Что было на последнем совещании с Логвудом? Он поведал какие-то детали своего плана?
Увы, это собрание я пропустил — из-за руки, конечно же, ведь тратил всё время на исцеление.
То, что план был, казалось очевидным. Комендант слишком хитёр и опытен, дабы не иметь ничего подобного.
Маутнер поморщился, не отрывая взгляда от людей внизу. Десятки тысяч двигались сюда с телегами, гружёнными всем нажитым и не брошенным по пути скарбом, будто не зная, что дорога к вершине даже у пешехода налегке занимает половину дня. Фургон въезжал по ней целый день, и это при условии, что в него впрягли сильных, здоровых животных, а сам он не был чрезмерно нагружен. А нынче вверх тянулись огромные, тяжёлые сельские телеги, до краёв полные разнообразным добром и влекомые одной-двумя худыми и ослабленными многодневным бегством клячами. Голова человеческой змеи, взбирающейся на гору, прошла едва ли треть пути. Я знал, что у неё нет ни шанса добраться до вершины к ночи. Долина Дах начала казаться смертельной ловушкой.
Что если это ошибка? Ошибка Логвуда? Может, нужно было идти в обход? Да, на нас бы продолжали сыпаться бесконечные налёты — менее серьёзные чем раньше, ведь мы убили наиболее опасного командира сайнадской кавалерии, но тем не менее, — враг постепенно нагнал бы нас, но… Это казалось куда более привычным, нежели происходящее здесь.
Маутнер вздохнул и снова сплюнул.
— Изен, направь-ка вниз… Нет, лучше сам сходи, чтоб надёжнее было. Передай Лоджу, что если он хочет справиться с поставленной ему комендантом задачей, то пусть лично со своими ребятами спускается к подножью дороги. Нужно чтобы вместе с пехотой торчало высокое начальство, одним своим видом стимулирующее и ускоряющее всех вокруг. — Он поморщился. — Все телеги нужно убрать с пути, животные могут остаться, но при условии, что не будут задерживать движение. Если кто из них начнёт сдавать — резать и волочь в сторону. На каждом витке пусть поставит двух-трёх людей: контролировать ситуацию и подгонять толпу. Никаких простоев. Если кто не сможет справиться, должен уступить дорогу другим. Свободных солдат пусть оставит — помогать переводить беженцев на ту сторону, чтоб никаких задержек вверху, потому что забьют нам перевал. И пусть их считает. Хочу знать, сколько перейдёт через первый хребет. Я с Полосами сойду по стене, дабы не мешаться под ногами.
— Не жалеешь ты своего лейтенанта, капитан, — хмуро улыбнулся я.
— Простого гонца целый бригадир может и на хер послать, — хмыкнул он. — А Сокрушающий Меч Кохрана точно послушает. Тем более, ты же не какую-то ерунду станешь ему втирать.
— Тем более, что мы хорошо знакомы, — согласился я. — Ладно, капитан, но далее найди мне другое применение.
Маутнер махнул рукой, после чего я быстрым шагом направился вниз по тропе, в сторону невысокой башни, где ожидал остальной наш отряд. Примерно четверть войска, включая элиту, уже поднялось вверх. Здесь были Полосы, Гуси, Серые Ворóны и почти все ветераны Фирнадана. Не хватало, правда, генерала Дэйчера, но его люди, как мне успели поведать, должны подойти в самое ближайшее время.
— И хорошо бы им успеть ДО сайнадов, — невесело пробормотал я.
Подкрепление бы не помешало. Войск слишком мало. Зарни сметёт нас и не заметит, даже если занять господствующее положение. Нет, тогда, безусловно, будет проще, однако… Триединый бы знал.
— Интересно, сколько колдунов Зарни ещё живы? — задумался я. Лично у нас магов осталось критически мало. Десятка три, пожалуй, на всю колонну. Может у знати кто-то припрятан, но те не спешили выдавать собственные козыри. Чёртовы ублюдки.
Вообще, объективно говоря, до недавнего времени младший воевода всеми силами старался лишить Первую армию элиты, планомерно охотясь за нашими лучшими частями и медленно выламывая нам клыки, ослепляя и оглушая. Сеть тех же конных гонцов уже давно была разорвана летучими отрядами сайнадов, заранее приплывших в Нанв. Единственный вариант связи, оставшийся у Логвуда — почтовые шкатулки.
Сайнадское царство перехватило инициативу, и мы медленно проигрывали войну.
Кхм, впрочем, я сказал «до недавнего времени» не просто так. Таинственный имперский сион, который начал помогать нам полторы недели назад, по-прежнему продолжает это делать. Раз за разом конные всадники врага находились мёртвыми, а пару раз нашу разведку спасал таинственный силуэт, метко метающий ножи. Их, кстати, наши войска никогда не забирали. Напротив, приобрели привычку передавать незнакомцу кое-какое снаряжение и еду, демонстративно оставляя её поодаль — в местах, куда у нас не было доступа и обзора.
Таким образом шло наше непонятное негласное сотрудничество. К чему оно приведёт? Хороший вопрос…
Бригадир Райнаб Лодж, находящийся среди успевших перебраться наверх войск, как раз обсуждал будущую стратегию боя с Гаюсом. Выслушав меня, мужчина выругался, но согласился с резонами Маутнера, отчего направился самолично контролировать войска.
Занимая высокую должность и имея авторитет среди солдат, его присутствие и правда должно значительно ускорить процесс подъёма. Впрочем, это не значило, что мужчина был доволен. Объективно, ему выпало самое неблагодарное занятие. Но, чтобы хоть кто-то смог выйти живым из ловушки, коей стала долина, необходимо было расчистить путь. Пеший поднимался на гору в два раза быстрее, чем телега, и эта истина обрекала нас на определённые действия, поскольку армия уже повесила себе на шею беженцев, не собираясь сбрасывать это ярмо.
Между тем, сам Маутнер не простаивал, сложа руки и смиренно наблюдая за процессом. Капитан приказал подготовить гору к спуску — по отвесной скале. Это сильно ускорило бы нас, ведь мало того, что сократит путь, так ещё и выиграет много времени, позволив не толкаться на перевале, пытаясь идти против течения основной массы людей.
Пережив вой возмущений и стенаний, он погнал народ вбивать крюки и пускать по ним верёвки.
Благо, нашлись ледорубы, отчего процесс ускорился. Целью было обеспечить Полосам дополнительный плацдарм и точку возможной атаки на наступающие силы врага.
Когда я вернулся — спустя два часа, — работа как раз подходила к завершению. Мотки верёвки уже спустили вниз, где торчал Фолторн — спустившийся при помощи магии воды и щупалец, которым научился у меня — и ловкий Юмон, рискнувший спуститься без страховки. Они принимали концы брошенных мотков верёвки, закрепляя и маскируя их от чужих глаз.
Сам Маутнер уже общался с подтянувшимся Гаюсом. Оба смотрели в горизонт. Дым, который я смутно видел ранее, существенно усилился. Теперь на западе темнел хороший чёрный столб, быстро поднимающийся вверх.
— Старобудово, — заметив меня, произнёс Гаюс. — Маленький, ныне брошенный посёлок. Тридцать километров отсюда. Два-три часа неторопливой рысью. Но по дороге начинаются предгорные холмы, включающие несколько весьма узких мест, а ещё русло реки Верден и лесистые участки. Имей мы больше войск и магов, можно было бы устроить там преотличную засаду.
— Нет ничего лучше старого доброго пехотного строя, прикрытого барьерами, да сотни решительных парней с ружьями в руках, — едва заметно улыбнулся я. — Значит, Зарни уже так близко?
Вопрос остался без ответа. Всё и так очевидно.
— Лейтенант, как считаешь, сколько до этого места добралось людей? — поинтересовался Маутнер. — Из беженцев, имею в виду.
Я вновь бросил взгляд на забитую долину.
— Сомнительно, что колонна успела столь основательно прохудиться с последнего раза озвучивания цифр. Как бы не наоборот, ведь многие присоединялись к нам на ходу.
Пару мгновений я помолчал, а потом пожал плечами.
— Тысяч пятьдесят, не меньше.
— Больше, — тут же возразил Гаюс. — Здесь, считай, жители всего Нанва, кроме Олсмоса и Магбура.
— И всех поселений, расположенных за Олсмосом, — поправил его капитан. — Им не было смысла идти в противоположную сторону.
— А ведь ещё есть отстающие, кого не успел вырезать Зарни, — припомнил я. — Думаю народ будет прибывать весь сегодняшний день и всю ночь. Значит, смело прибавляем пару тысяч.
— Пятьдесят пять тысяч человек… — сплюнул Гаюс. — Треть населения всего Нанва, втиснутая в одну пятую квадратного километра. Причём не считая скота, овец, коз и свиней. Знаешь, что это значит, Сокрушающий Меч?
— Что будут долго всходить наверх? — невесело хмыкнул я.
Гаюс, тоже назначенный бригадиром, остановил на мне свой проницательный взгляд. Казалось, будто бы он хотел прочитать мои мысли. Потом коротко оглянулся, осматриваясь, словно не желая, чтобы хоть кто-то мог подслушать его следующие слова.
— Это, конечно, тоже. Но ещё — и я могу тебе это сказать наверняка — там не осталось никого, чтобы сражаться. Мы слишком сильно истощили свои ресурсы, включая человеческие. Все, кто желал защитить свою страну — уже в армии. Среди солдат. Остальные — не приспособлены для этого. Хуже того. Мы дали загнать себя в ловушку, словно скот, идущий под нож.
— Поосторожнее, Гаюс, — нахмурился я. — Не те мысли, которые нужно озвучивать.
— Может быть, — неопределённо проговорил он. — Однако в чём я не прав? Там, внизу, собрались лишь мягкие и трусливые люди. Привыкшие, что кто-то другой подставляет за них шею. Будь всё иначе, то сайнады сражались бы за каждое село, за каждый дом — оплачивали бы кровью каждый свой шаг. Пленники откусывали бы себе языки или нападали на врага с бешенством росомахи. Но люди оказались «завербованы» Дэсарандесом, оказались «перебежчиками», а ещё раньше — отправились на службу архонтам, защищать свой дом. Остатки — нытики и слабаки. Поэтому-то теперь сайнадские ублюдки заявились сюда, словно охотники, выслеживающие зайца в загоне. И животинка даже не в силах убежать по-умному.
— У Логвуда есть план, — возразил Маутнер. — Вспомни Фирнадан, вспомни Верден. Везде, казалось бы, нет ни шанса, но мы побеждали.
— У имперцев есть пословица: «На Хореса надейся, да сам не плошай». И хоть я ненавижу прислужников Двуликого, но в этих словах есть свой смысл, скажешь нет? — мрачно произнёс Гаюс. — Не сомневайся, я с вами до конца и положу жизнь, если в том будет нужда. Однако текущая ситуация мне не нравится.
Дальнейший разговор прервал сапёр Грайс.
— Капитан! — подошёл он ближе. — Сержант Лотар, стал быть, говорит: всё готово. Можно спускаться вниз, если очень надо.
— Вот и хорошо, спускаемся. Заодно проверим надёжность креплений, — улыбнулся Маутнер.
Грайс закашлялся.
— Но ведь кому-то и сверху нужно остаться, верно? Следить, мало ли что?
— Намекаешь на себя, Грайс? — выгнул он бровь.
— Я в штаб, — Гаюс развернулся к нам спиной и, не дожидаясь ответных слов, направился к башне, где располагалось всё руководство Первой.
Проводив его взглядом, я направился догонять остальных.
— Капитан, — окликнул Маутнера. — Понимаю, что при нужде мы также легко поднимемся обратно, в обход бесконечной колонны, но есть ли нам смысл спускаться сейчас?
— Нужно помочь подготовить будущую оборону, — бросил он мне. — Или ты считаешь, что мы успеем поднять всех беженцев до появления сайнадских тварей?
— Странно, что они ещё не прискакали, — поморщился я.
Спуск проходил быстро и умело. Из куска верёвки вязалась простая, но никогда не подводящая упряжь, которую переплетали с главной верёвкой. Опытные солдаты съезжали прыжками, отталкиваясь ногами от скальной стены. Неопытные страховались остальными, включая меня с Фолторном, которые свободно использовали воду и создаваемые из неё объекты.
Вообще, насколько я слышал, хорошо вышколенные бойцы могли опуститься на дно пропасти в несколько сотен метров глубиной меньше чем за десяток минут. К счастью, верёвками и упряжью нужно было пользоваться лишь в самом начале — примерно три сотни метров отвесной скалы, а вот следующие полторы тысячи одолевали уже осторожней, спускаясь между густо растущими деревьями. Лес, покрывавший склоны, что охватывали долину, состоял в основном из растущих над обрывами сосен, а те умели втиснуть корни в самую крошечную скальную щель, цепляясь за камни, словно скупец за последний медяк.
К счастью, никто не сорвался и не пострадал. Даже новички являли собой тренированных солдат, прошедших через множество самых разных происшествий, а потому имели крепкие тела и ловкие руки.
Вниз мы добрались в тот миг, когда на дороге начали разыгрываться первые из малых трагедий, представляющих собой замешательство, сутолоку и жёсткие солдатские команды. А потом одна из телег, медленно ползущая во главе группы беженцев, оказалась молча и грубо сброшена вниз. Две трети вырубленного в горе́ пути вели через лес, а идущая зигзагом дорога была разделена полосами деревьев. Именно потому телега не обрушилась на головы идущих ниже, а только ударилась о ствол дерева и переломилась пополам. Те, кто был внизу, отчётливо видели высыпающиеся из неё узлы, сундуки, ящики, какие-то свёртки. Некоторое время ветер даже доносил женские причитания, когда владельцы телеги принялись оплакивать свои оставшиеся богатства.
С другой стороны я удивлён, что осталось ещё хоть что-то. Удивительно, как много люди находили в себе сил, чтобы тащить собственное барахло.
Похоже Лодж наводил порядок крепкой рукой. Теперь к ним присоединимся и мы. Те из нас, кто окажется свободен от работы над местностью, готовя последнюю к будущей обороне.
И работа началась. Часть людей направилась к устью долины — помогать пехоте останавливать самые медленные и громоздкие фургоны. С этого момента наверх имели право подниматься лишь наиболее быстрые и лёгкие. Остальная часть — помогать сапёрам подготавливать территорию.
Одинокий всадник не вызвал испуга, хотя несколько беженцев, из конца колонны, успели вскрикнуть. К счастью, это оказался наш. Гонец генерала Дэйчера. Уставившись в огромный затор, он на миг опешил, не зная куда идти и к кому обратиться. Тогда Маутнер молчаливо хлопнул меня по плечу и направился к новоприбывшему. Я последовал за ним, взмахом руки передавая командование Лотару.
Не лучший выбор, но в нынешней ситуации не справиться будет трудно.
Заметив наше приближение, гонец спешился и осмотрелся властным взглядом. В мужчине чувствовалась выправка аристократа или высшего офицера. Интересно…
— Вы кто? — откровенно спросил он. У гонца был глубокий и спокойный голос. Удивительно для кого-то, столкнувшегося с нынешней ситуацией: тысячами паникующих людей и сотнями вооружённых до зубов солдат самого бандитского вида.
— Чёрные Полосы, — Маутнер небрежно задрал рукав, демонстрируя татуировку. — А ты?
— Полковник Арстон Кавард. Сейчас исполняю роль гонца от генерала Дэйчера к главнокомандующему Логвуду. Кого-то менее способного и информированного генерал отправить не рискнул.
Я кивнул, понимая резоны.
Тем временем полковник махнул рукой в сторону происходящего на дороге к Алербо:
— Что там происходит?
Мог и не уточнять, где именно. Ветер все ещё доносил вой той женщины, с перевёрнутым фургоном. Стоны и причитания людей, собравшихся в долине, набирали силу.
— Расчищаем дорогу, — пояснил Маутнер. — При нынешней скорости даже десятая часть беженцев не успеет взойти на гору, прежде чем появятся сайнады.
— Вы забираете и уничтожаете чужое имущество? — нахмурился Кавард. — По какому праву?
Капитан холодно улыбнулся.
— Первая армия взяла на себя обязательство доставить этих людей — живых и по возможности здоровых — к воротам Магбура. И эта дорога — наиболее кратчайший путь. Вот только громоздкие и тяжёлые фургоны существенно замедляют движение. Было решено пускать лишь небольшие телеги с минимумом припасов, скотину и пеших. Это не оспаривается.
Полковник мгновение молчал, после чего ответил похожей улыбкой — настолько же холодной и взвешенной.
— Слава Троице, наконец хоть кто-то с головой на плечах.
Этими словами он меня удивил. Я уже было посчитал, что нам встретился очередной сторонник Совета Знати, а может и прямой их представитель.
— У меня сообщение от генерала Дэйчера. Необходимо как можно быстрее встретиться с комендантом Логвудом. Как это можно организовать?
— Позвольте уточнить, — вклинился я. — Но разве генерал не может передать сообщение почтовой шкатулкой? Насколько мне известно, они с Логвудом постоянно переписывались.
— Не все вопросы легко и просто обсудить перепиской. Иногда необходимо личное присутствие. И я, как доверенное лицо генерала, был направлен сюда именно за этим.
— По тропе потратите слишком много времени, — сказал Маутнер. — Но у нас есть более быстрый путь, заключающийся в верёвочном подъёме на скалу. Справитесь или вам помочь магией?
— Вверх по верёвке? — опешил гонец, а потом задрал голову, осмотрев гору.
— Лучше не рисковать, у меня, да и у Фолторна, хватит сил, чтобы добраться до вершины не более чем за двадцать минут, — озвучил я.
— Значит вы маг? Что же, меня устраивает, давайте поспешим.
По дороге зашёл разговор о наступательной армии и, как оказалось, Кавард нёс сведения и от разведки Дэйчера.
— В армии Зарни как минимум десять колдунов, — проговорил он. — Ближайший конный отряд разведки должен быть не менее чем в двадцати километрах отсюда. До утра, вероятнее всего, до нас не доберутся. Разве что рискнут ехать ночью. Подкрепление генерала успеет добраться сюда куда быстрее.
— О… — улыбнулся я. — Приятные новости. Потому что, признаюсь честно, я опасался, что вы прибыли с куда менее радужным сообщением.
— Оно не очень радужное, — хмыкнул полковник, — но к силам генерала сие не относится.
Гонец поведал, что подкрепление Дэйчера состоит из полуторы тысячи солдат, включая всадников. И это, как по мне, просто замечательные новости. Плевать, если он расскажет Логвуду очередную херовую перспективу, одно то, что у нас будет солидное подкрепление — надеюсь свежее и без раненых — уже многое значит.
На подъёме в гору путь продолжали лишь мы вдвоём. Маутнер остался внизу — контролировать деятельность Полос и материться. Обещанная уже нам помощь в подготовке обороны запаздывала, не в силах пробиться сквозь поток спешащих наверх людей.
Арстон Кавард быстро научился поддерживать равновесие на моей водной платформе, которая аккуратно, но весьма шустро ползла наверх с помощью длинных тонких щупалец. На каком-то этапе он даже поинтересовался, могу ли я разговаривать, либо максимально сосредоточен на чарах.
— Не хочу хвастаться, но это крайне лёгкое заклинание, — улыбнулся я. — Иногда мне кажется, что ещё немного практики и я сумею создавать сразу два.
— Это невозможно, — уверенно заявил полковник.
— Скорее всего да, — пожал я плечами. — К тому же времени для тренировок мало… Но да не важно, что вы хотели узнать?
— Не то чтобы узнать, — он хмыкнул и отвёл взгляд. — Скорее… В общем, генерал зачастую упоминал, что Тольбус Логвуд — легенда всей Сауды и, более того, всего Нанва. Мне хотелось узнать мнение кого-то ещё.
— Правда ли, что половина солдат Первой даст покрошить себя на куски, спасая его жизнь? Пожалуй да.
— Неужто? — удивился Кавард. — С чего это?
— Он никогда не посылал людей на смерть, чтобы покрыть себя славой и не отдавал приказ, который невозможно было выполнить. Всегда ровно столько, сколько боец действительно мог сделать, и ни капли больше. А ещё комендант никогда не требовал унижаться перед собой только потому, что он выше по званию или положению. И всегда ставил своих солдат над остальными: знатью, жрецами и даже архонтами.
Полковник хмыкнул, но с оттенком одобрения, а потом кивнул головой.
* * *
— Приветствуем, генерал, — Маутнер отдал честь, вытянувшись настолько, насколько позволяла усталость и боли в спине. О последнем, впрочем, знал лишь я — который и исцелял их, — да может быть его женщина, Кейна Клайзис, дочь барона Делреса.
Помню, как она помогала при родах Силаны. Надеюсь и сейчас не бросит её. Всё-таки… не знаю почему, но мне кажется, что Плейфан нужна помощь. Наверное так говорят мои чувства и желание оберегать. Всё-таки как-то ведь девушка справлялась всё это время? Без меня.
С момента прибытия гонца прошло шесть часов. Мы все очень вымотались, ведь наведение порядка может звучать простым поручением лишь со стороны.
В конце концов нам, конечно, удалось установить хоть какой-то осмысленный темп перехода беженцев. Солдаты уже расчистили подъём от излишне громоздких фургонов, отчего скорость стала достаточно приемлемой. На данный момент голова колонны как раз достигла вершины Алербо.
К сожалению, сверху спустился ещё один приказ, касающийся уже живности: наиболее слабых и медленных подлежало отправить на убой, что решит сразу несколько проблем. Главное — ещё немного ускорит подъём, второстепенная — накормить истощённых беглецов. Даже солдаты уже какое-то время имели исключительно скудное питание.
Ныне специально для этого спустившиеся представители Серых Ворóн выпрягали и собирали скотину в большое стадо. Вскоре их должны были начать резать и направлять мясо наверх. Всё, что не успеют собрать, непременно сожгут. Никто не намеревался оставлять сайнадам ни одного коня, коровы, овцы или козы. То, что беженцы не сумеют внести на гору на себе, будет уничтожено. Долина превратится в кладбище, а захватчики получат лишь пепел и трупы. Ничто здесь их не оденет, не вооружит и не насытит. Таковы были приказы, и мы собирались выполнить их до конца.
Люди генерала Дэйчера, включая его самого, прибыли далеко за полдень, два неполных батальона тяжёлой пехоты, рота стрелков и рота артиллерии с гружённой на телеги дюжиной пушек. Последние привели войска Первой в знатный восторг. Особенно сапёров, которые уже потирали руки, прикидывая, как всё это будет бахать.
Вид у новоприбывших, однако, был совершенно не бравым. Где бы Дэйчер их не откопал и не водил, это явно сыграло свою роль. Тяжёлая пехота, гордость любой армии, выглядела как стая призраков: грязные серые щиты, серая форма, серые лица с глазами, пригашенными усталостью и чувством ожидаемых проблем. Вместе с тем я рассмотрел ещё и некий тлеющий огонёк мутной, слабой злобы, намешанной на смирение. Но с чем? С ожидаемым поражением? Херово, ежели так… Уж не об этом ли Арстон Кавард хотел сообщить Логвуду?
Надеюсь у остальных получится взбодрить этих уставших бедолаг, иначе будет туго.
Как я узнал значительно позже, Дэйчер не сидел на заднице и не ошивался во дворцах знати, выпрашивая подкрепления или деньги на наёмников. Он, с маленьким отрядом своих людей, собирал солдат по всем ближайшим окрестностям: где вербовал партизан, взявших оружие в свои руки, где забирал группы солдат, которые занимались ловлей разбойников и дезертиров, иной раз просто бросал клич среди ещё не успевших сняться деревень.
«С миру по нитке» — таким образом получилось собрать достаточно большую группу и… воевать. Сайнадские псы встречались повсеместно. Ублюдки крепко заняли наш тыл: ведь по разным подсчётам царь Велес малыми группами перекинул в Нанв более десяти тысяч солдат, маскируя их под торговцев, переселенцев, наёмников, путешественников и всех прочих.
Именно подобные, большие и малые группы, отлавливал и истреблял Дэйчер. Не без огрехов, но у него получалось весьма неплохо, в чём очень помогали жители вольных городов, не испытывающих к захватчикам никаких тёплых чувств.
Пройдя через десятки кровопролитных сражений, солдаты Дэйчера набрали не только должный уровень боевого опыта, но и в должной мере осознали весьма плачевные перспективы.
Похоже впервые за много лет этому региону пришлось помериться силой с врагом, у которого они не могли выиграть. Ситуация усугублялась проявлением жестокости противника, который мало в чём отличался от Дэсарандеса и его деяний. Мерзкие казни сайнадов негативно влияли на мораль людей, регулярно сталкивающихся с их последствиями на собственной территории. Это ломало воинский дух вернее, чем сотни проигранных битв.
Неужели это и правда конец? Конец этой раздробленной, но вроде как объединившейся страны? Разговоры об этом нет-нет, да звучали даже среди Первой армии. И сейчас, глядя на колонну призраков, что приближалась с севера, я готов был признать их правоту.
— Доложите о ситуации, капитан Маутнер, — произнёс Хельмуд Дэйчер.
Это были первые слова, раздавшиеся из его уст. Неожиданно, но он безошибочно выделил нас среди хаоса, всё ещё царившего у входа в долину. Число уводимых в сторону повозок росло, как и стадо животных, что отчаянно мычали, ревели и визжали. Бригадир Райнаб Лодж, на шее которого висело руководство этим бардаком, управился с ним на диво простым и действенным способом: поставил по двадцать тяжёлых и солидно сбитых повозок по обе стороны дороги и связал их цепями, сузив проход до нескольких метров. Это позволило контролировать ручеёк беженцев, запуская их ровным аккуратным потоком, а заодно контролировало размер телег, которые могли проехать внутрь. Не шире определённого размера, что буквально выбесило аристократов, но возмущаться или пытаться применить силу решались немногие. Выражения лиц солдат не позволяли относиться к ним несерьёзно.
Несмотря на контроль и отсутствие противника, здесь по-прежнему царила изрядная сумятица: взрослые кричали, дети плакали, животные ревели, порой доходило до толкотни и стычек между беженцами. Однако Дэйчер приметил в этом бардаке нас с капитаном, стоящих чуть в стороне, и безо всяких колебаний направился сюда. Узнал? Так сразу? На столь большом расстоянии? Ну, может быть и так.
— О ситуации, генерал? — с толикой болезненного удивления посмотрел Маутнер на Дэйчера. — Неужто вы не в курсе? — и остановился, ожидая ответа с почти оскорбительным выжиданием.
Хельмуд Дэйчер усмехнулся и смерил его изучающим взглядом. Я с интересом наблюдал за общением высших офицеров, осознав, что впервые вижу их разговор вне собрания Логвуда, где все формально считались равными. В какой-то степени уж точно.
— Только о битве подле реки Верден, — ответил он. — С тех пор были ещё столкновения?
— Никаких крупных стычек, только постоянные налёты сайнадской конницы, — криво улыбнулся капитан. — К счастью, они отстали от нас на холмах. Скалистая местность, разбитая десятками тысяч беженцев дорога и выпавший снег сделали путь максимально неприятным для всадников, отчего они замедлили свой ход. Однако вряд ли надолго. Как мне сообщил ваш гонец, полковник Арстон Кавард, кавалерию врага видели в шести километрах.
— Это так, — коротко подтвердил Дэйчер. — Ублюдки сбежали, заметив нас, но наблюдали со стороны. Версов ни у нас, ни у них не имелось, а потому разошлись достаточно спокойно. Но то, конечно же, лишь пока.
Поймав мой взгляд и осознав, что сказал, генерал лишь едва уловимо склонил голову набок, то ли безмолвно извиняясь, то ли показав, что не считает себя виноватым.
Маутнер, между тем, уже не улыбался. Взгляд его стал строгим, словно перед готовностью как следует распечь нерадивого идиота-подчинённого.
Генерал какой-то миг молчал, а потом хмыкнул.
— Какие приказы получили Чёрные Полосы? — поинтересовался он.
— Организовать переход через первый хребет людям, скольким удастся, не оставляя сайнадам ничего ценного, никакой добычи, никаких животных, и удержать проход через горы. В такой вот очерёдности.
— Что же, ситуация ясна. А что Логвуд…
— Боюсь, она не будет ясна, генерал, пока вы не взглянете сами, — оборвал его Маутнер. — Вы ведь уехали ещё из Монхарба, верно? И с тех пор не встречались с нашей колонной.
Дэйчер нахмурился, но всё же кивнул.
— Я кое-что покажу вам, генерал, — капитан приглашающе взмахнул рукой. — Посмóтрите.
Мы подошли к баррикаде, Дэйчер шагал следом. Маутнер широким, хозяйским жестом обвёл долину. С этого места взгляд невольно останавливался на прямой, словно стрела, дороге, которая от подножия начинала вихлять, взбираясь на вершину Алербо. Генерал некоторое время просто стоял и смотрел. Люди, животные, повозки… Долина была без малого в половину километра длиной и километр шириной, но хоть так, хоть эдак, а казалось, что наполнена до краёв. С такого расстояния человеческая колонна на дороге походила на серую змею, медленно ползущую вверх.
— Пятьдесят пять тысяч беженцев, а может, и больше. — Капитан говорил тихо, спокойно. — И они до сих пор прибывают. Мужчины, женщины, дети и старики. Вы спрашивали, что собирается делать Логвуд? Положить свою жизнь, но защитить их, сдерживая сайнадских тварей столько, сколько понадобится. Солдаты скоро закончат с разведкой и организацией лагеря на вершине, а потом начнут понемногу спускаться, занимая позиции. Нам предстоит выиграть беженцам время, покуда последний из них не поднимется наверх.
Глядя на бесконечную колонну, Дэйчер мрачно выругался:
— Их разведка всего в нескольких километрах отсюда. Войско Зарни прибудет к подножию Дахабских гор уже завтра утром. Хорошо, если к этому моменту беженцы пройдут хотя бы две трети пути.
— Ну-у… — протянул Маутнер, — надеяться на это довольно приятно.
Генерал повернулся и сделал своим людям знак.
— Разбиваем лагерь здесь! Переходите в подчинение Чёрным Полосам! Выполнять приказы их офицеров, как своих и помогать по мере возможности! — командным голосом приказал Дэйчер.
Не знаю, какую картину он ожидал здесь застать, но у генерала было настолько непроницаемое лицо, что казалось, будто на него надета маска.
* * *
Найти некий «островок спокойствия» среди бурлящей бесконечной толпы полубезумных беженцев, изо всех сил стремящихся попасть на вершину, даже если придётся идти по чужим головам? Наверное лишь я мог бы подобное сделать.
В виде вóрона я уселся на простую и совсем не знатную телегу Силаны. Свою карету архонт, как и прочая знать, оставила позади. Цепь солдат Первой ожидаемо не пропустила ни её, ни «дома на колёсах» остальных аристократов.
— Маг? — нахмурено и холодно спросила девушка. Даже несмотря на сложнейшую внешнюю обстановку, отсутствие множества привычных для себя алхимических и косметических составов, Плейфан умудрялась привлекать внимание и поддерживать себя в должном состоянии: чистоты, свежести и бодрости. Я мог бы удивиться подобному, если бы сам, пару дней назад, не подлечивал её.
Сменив форму, я обернулся человеком.
— Госпожа архонт, — после чего склонил голову, не собираясь давать даже намёка на наши отношения. — Мне хотелось бы поговорить с представителями Совета Знати. Хотя бы некоторыми.
— Боюсь, в данный момент подобное будет непросто, лейтенант, — нейтрально заметила Силана. — Как я понимаю, подождать до завершения подъёма никак?
— Совершенно никак.
Она едва уловимо закусила губу и задумалась. На миг залюбовавшись, я удержал лицо.
— Насколько я знаю, Геварди Нородон ехал неподалёку от меня. Попробуй спросить в телегах позади.
— Все аристократы пересели на них? — уточнил я.
— Либо на них, либо пешком, маг, — пожала она плечами.
Находящиеся поблизости личные стражи архонта с прищуром наблюдали за нами. У кого-то даже имелись антимагические амулеты. Впрочем, последних сейчас было мало. Люди умирали, а их имущество оставалось лежать в грязи, доставаясь мародёрам или падальщикам.
— Благодарю за помощь, архонт…
— Я, как понимаю, не подхожу для той задачи, которую ты хотел им передать? — перебила меня Плейфан.
— Может и подошли бы, но лучше архонту не пачкать руки, решая мои задумки, — откровенно пояснил я, а потом вновь обратился вóроном.
Полчаса спустя я уже общался с Делресом Клайзисом (надменным и мудаковатым отцом Кейны) и Геварди Нородоном (чей амулет я до сих пор ношу на шее).
Аристократы, сидевшие вдвоём на одной телеге — показатель! — молчали. Впервые мне в голову пришла мысль, что и молчание может быть чрезвычайно красноречивым.
Что же, я предоставил им возможность показать, что нынешняя знать состоит не только из дерьма. Воспользуются ли они этой возможностью?
Наконец Геварди откашлялся. Вид старик имел достаточно жалкий. Невольно я задумался над тем, сколько ещё сил содержится в его дряхлом теле.
— Я правильно понимаю, Изен, войска сайнадов разделились на три части?
— Север, запад и юг, — кивнул я. — Загоняют отстающих. Хорошо знают, что отсюда нам бежать некуда.
— И через сколько доберутся до нас? — поинтересовался Клайзис.
— При такой скорости? С вершины Алербо уже наверняка заметен ближайший отряд. А утром увидим их здесь.
Барон выругался.
— Так что насчёт моей просьбы? — поинтересовался я. Времени было мало. Я нужен везде и всюду, а потому не мог точить лясы с местной аристократией.
— Мне не совсем понятно, — проскрипел Нородон, — для каких целей вам нужны именно мы? Точнее, наши люди?
— Забой скота, — повторил я. — Мы отделяем наиболее медленный, старый, слабый, больной или раненый — и отводим в сторону. Собрали уже изрядное число. Теперь нужно, чтобы его начали убивать. Не хочу, чтобы это пришлось делать солдатам.
— Почему?
— Люди не должны видеть, как Первая армия лишает их имущества, как убивает выращенного из жеребёнка коня или вырезает любимое стадо овец. Такие вещи должен делать хозяин. Или тот, кто играет для крестьян роль хозяина. То есть, знать. Вы ведь утверждали, что являетесь истинными правителями? Вот и шанс это доказать. К тому же, у солдат ещё будет возможность окропить оружие кровью.
— Хорошо, — согласился Делрес Клайзис. — Это и впрямь звучит как что-то, долженствующее исходить от нас. Я рад, что Сокрушающий Меч Кохрана того же мнения. Даже несмотря на некоторые… противоречия, которые возникли у нас.
— Не у нас, а у некоторых излишне непонимающих представителей вашего Совета, — вздохнул я и покрутил рукой. — Впрочем, не будем об этом.
— Когда станете поджигать повозки, прошу дать нам знать, — добавил Геварди.
— Хорошо. Повозки мы подожжём в самом конце. Дым в этой долине — не лучшая мысль.
Поднявшись, я размял спину и снова покосился на свою не до конца восстановленную руку.
— Тогда рассчитываю на ваши силы, господа, — напоследок кивнул аристократам, а потом сменил облик на вóрона, взлетев вверх и возвращаясь к своим. Единственное — сделал крюк, предупредив солдат, контролирующих проход.
Чёрные Полосы продолжали работу, но уже не в одиночку. К нам присоединились спустившиеся Гуси. Вокруг уже бегали собаки сизианцев, а значит, Серые Ворóны тоже где-то поблизости. Солдаты и сапёры копали окопы, минировали местность, размещали ловушки и ставили пристрелочные метки. Во всём этом активно помогали маги. Без них работа усложнилась бы на порядок.
Высший офицерский состав тоже не сидел сложа руки. Я прибыл как раз к моменту, когда Маутнер, Гаюс, Лодж, Дуф, Дэйчер и незнакомый мне мужчина горячо обсуждали какой-то вопрос.
— Крамер Моллиган, — представился незнакомец, заметив меня. — Ответственный за артиллерию.
Моллиган носил чёрный потёртый кожаный доспех с несколькими нашитыми рунами.
Я представился в ответ и занял место подле капитана. Крамер, тем временем, растолкал собравшихся и взглянул на проход к Алербо. На загоревшем, покрытом морщинами лице появилась хмурая улыбка.
— Ни хрена. Не взойдём, — прохрипел он, бесцеремонно сплюнув на землю и сказал уже нормальным тоном: — Пушки — не пушинки, хоть звучат похоже, признаю. Потребуется не меньше дня, чтобы дотащить их до нужных позиций. А с нашими уставшими лошадьми — и того дольше. И не забывайте, что потом надо бы пристреляться.
Дэйчер извиняюще улыбнулся:
— Артиллеристы. Гордость любой армии. Настолько же недисциплинированны и бесцеремонны, как и сапёры.
— Что с твоим планом, Изен? — спросил Маутнер, пока остальные обсуждали варианты размещения пушек.
— Согласились. Думаю, в ближайший час пришлют людей. Солдат у прохода я уже предупредил.
— Отличная ра…
— А что если облегчить вес пушек? — выступил я. — Их не так много, рунная цепочка мне знакома. Инструменты, способные резать незачарованный металл, тоже имеются. Десять минут на пушку и она превратится если не в пушинку, то во что-то близкое к этому.
Предложение оказалось принято сразу же, после чего я оказался обеспечен горой дополнительной работы. Но это была та работа, которая позволяла ощутить причастность к будущему результату. Враг силён, но и мы не слабы. Ублюдки точно не ожидают встретить здесь полноценную артиллерию!
А солдаты, закончив наверху, постепенно спускались вниз, разбивали лагеря, разжигали костры и готовились. Привычная проверка оружия, привычные разъезды всадников-разведчиков. Даже в небе появились птицы — немногие оставшиеся у нас оборотни и друиды.
Работая с рунами, я не забывал и про контроль обстановки среди Чёрных Полос. За время, что я прожил с этими людьми, успел уяснить, что техника строительства окопов, оборонительных валов, палисадов, умение ставить защитные полосы в чистом поле при помощи лопат и топоров — всё это отточено у них столь же хорошо, как и владение ружьём, клинком и копьём. Слишком уж часто в последнее время мы оказывались в роли обороняющихся. Не зря среди солдат ходит шутка: «Дай ветеранам три часа — они выроют окоп, но дай им три дня — поставят крепость».
Тут же дело облегчали беженцы. Сотни не пропущенных из-за размера повозок уже стояли неподалеку от въезда в долину. Маутнер почти сразу выслал ребят, чтобы те отбирали из них лучшие для будущей обороны.
В первую линию встали самые тяжёлые фургоны: теми чаще всего оказывались купеческие, с солидными бортами и днищами. Едва лишь их перетащили на заранее намеченные позиции, как в дело пошли лопаты. Под каждым колесом выкопали яму, после чего возы всадили в землю до середины оси. Перед линией обороны мигом возник ров, а выкопанная земля отбрасывалась под повозки, делая невозможным проход снизу.
Фургоны связали друг с другом цепями и верёвками, длинные доски, снятые с других телег, использовали, чтобы укрепить борта и закрыть проходы между ними. Вдоль всей линии обороны стучали молоты, вгрызались в землю лопаты.
С повозок, которым и так суждено было сгореть, снимали колёса, стягивали ободы и острили спицы. Потом колёса втыкали в землю. Четыре-пять таких выступающих из почвы деревянных колышков могли сорвать любую атаку.
На расстоянии в сотню метров от защитной линии работали несколько десятков солдат, вооружённых широкими коловоротами. Просверлить в замёрзшем грунте дыру глубиной в половину метра и шириной в десяток сантиметров у любого из них занимало пару минут. Зато попробуй потом в должной мере пробежаться по земле, испещрённой дырами! Мигом ноги переломаешь — и это на своих двоих. Что будет с лошадьми? Риторический вопрос…
Глядя, как мои ребята выламывали дышла из остальных повозок, острили их и втыкали перед фронтом баррикады, я почти готов был поверить в три дня и крепость.
Единственное, что они держали «открытым» — небольшой пятачок земли, куда стекали отставшие от колонны люди. С каждым часом их число уменьшалось, ведь сайнады не сидели без дела, догоняя и убивая тех, кого могли. И пусть Логвуд старался обеспечить быстрый темп для всех без исключений, но всегда находились те, кто не справлялся с ним.
Проход окончательно закроют ближе к утру, когда будет решительно понятно, что больше никто не придёт. Только враги. А мне, похоже, к этому времени нужно будет ещё успеть нанести руны на собранные укрепления, добавляя им прочности…
* * *
Рядом со мной встал Крамер Моллиган. Глава артиллеристов кивнул, наблюдая за тем, как я наносил последнюю рунную цепочку, после чего пушку взваливали на хлипкую телегу и легко втаскивали на гору — к ровному ряду других таких же. Артиллерию разместили на подъёме, с полным обзором на происходящее место будущей схватки.
— Пристреливать не стали, пусть будет сюрпризом для этих тварей, — проговорил Моллиган. — К тому же, ядер и пороха маловато.
— А если кто-то из сайнадских колдунов попробует уничтожить их одной стремительной атакой? — кивнул я на открыто стоящие пушки. — Может лучше было спрятать их поглубже? Пусть место будет не столь удобным…
— Я уже приказал расставить подле них людей с антимагическими амулетами, — улыбнулся Крамер. — Не идеально, но на какое-то время нас точно защитит.
— Что же, рад, что подобный момент не был упущен.
Какое-то время Моллиган молчал, а я просто отдыхал, отряхивая руки. Скопившееся тепло было даже приятно, но я знал, что если оно продолжит набираться, то подобное не приведёт ни к чему хорошему.
— Я слышал, — спустя пару минут заговорил артиллерист, — что многие кочевые племена, проживающие на территории Сайнадского царства, живьём снимают кожу с каждого человека, у которого найдут коловорот. Но говорят уж о том, что если перед битвой десятку-другому солдат пройтись перед нашими линиями — то никто уже не отважится на конную атаку. Лошади ломают ноги. Скверная штука эти ямы.
— Зарни не столь глуп, чтобы купиться на такую уловку, — вздохнул я, провожая взглядом колдуна, летевшего сверху вниз. — Он прикажет своим волшебникам поднять бурю, засыпав нас землёй…
— И тогда наши маги отразят их колдовство, — хмыкнул Крамер. — Одни чары уравновешивают другие чары, а потому судьба сражения окажется в руках простых солдат. Так всегда и бывает.
— Так и бывает, — снова вздохнул я.
— Эй! — артиллерист махнул разведчику-оборотню рукой. — Ты их видела?
Обернувшись, я понял, что это Даника. Девушка отряхнула мокрые от снега волосы. Отчего-то, глядя на неё, мне стало стыдно. Я… хм… изменил ей? Нет, ведь мы так и не начали отношения. По сути, я вернулся к своей… жене? Пожалуй. И пусть брак у нас не был заключён, но совместный ребёнок значит многое.
— Десять километров, — кивнула волшебница. — Чуть замедлились. Но это основное войско. Разведка ближе — около километра.
— Идут ровно, даже не пытаются как-то обмануть нас, — проговорил я.
— Зарни отлично знает, что мы здесь застряли, — с лёгким раздражением сказала Даника. — Он даже не особо спешит. Считает, что просто придёт и заберёт своё. Более того, уверена, даст ратникам как следует отдохнуть перед утренней бойней.
С вершины гор, небось, уже видно его войско, — подумалось мне. Но смотреть самому не хотелось. И так дел полно.
— Уверенность в победе — это нормально, но… — Моллиган замялся. — Я слышал, что комендант Логвуд уже успел как следует прищемить младшему воеводе хвост. С чего ты взяла, что сайнады рассчитывают на победу сейчас?
— Потому что они поют. — Чародейка пожала плечами. — Я подлетела ближе и услышала их. Сайнадский акцент здорово мешал понять суть, но это весёлые, боевые песни, те, что звучат на победоносной войне. — Глаза её потемнели. — Когда человек слышит такое пение из уст вражеской армии, он знает, что его страна гибнет. Они идут сюда ради добычи и убийства.
Никто ничего не сказал. Возражать не было смысла.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))