• Boosty Shared
• MRWD

• T

• парадокс мультивселенной

Такс, в этой главе есть несколько намеков на то, с чем Поттер встретился ранее, но полноценная предыстория стартует со следующей главы. Немного перестарался я с нелинейностью, дальше будет просто стройный рассказ о том, что на самом деле случилось с О'Димом, Ольгердом, офирским принцем и так далее, без прыжков во времени и т.д.

Приятного чтения!

18+ версия главы лежит тута

Туссент

Позднее утро

За несколько часов до прибытия Цири

Гарри Поттер проснулся в превосходном настроении, несмотря на очередное провальное исследование, ни на дюйм не сдвинувшее процесс с мертвой точки. Таинственная магия, с которой он столкнулся в древнейших катакомбах, послуживших фундаментом для города Лок-Муинне, по-прежнему занимала все его внимание, но со временем Гарри перестал считать полное отсутствие успехов серьезной проблемой. Возможно, дело было исключительно в череде серьезных научных неудач, каждая из которых неизбежно оставляла рваную засечку на его самомнении, но сам Поттер начал винить во всем исключительно ту сытую, комфортную жизнь, в которую он вновь окунулся с головой, как только покинул темницу Боклерского дворца.

Быть может, стоило вновь обратиться к легендам? В конце концов, не считая нескольких свитков на древнем языке вранов, к расшифровке которых Поттер так и не приступил, у него был еще и набор историй, рассказанных чародею единственным враном, которого тому удалось повстречать. Вран этот жил на отшибе небольшого городка на северо-западе Аэдирна, и в былые времена слыл кем-то вроде ходячей местной достопримечательности, и голова его была чем-то вроде желанного трофея для дураков, воспитанных на бредовых россказнях. Со временем вран адаптировался к недоброжелательным соседям, разобрался с рыночной экономикой и с тех самых пор сотрудничал с городскими лавками, принося им добытых на охоте редких зверьков, и тем самым сохраняя некое подобие дружеских отношений. Выгода победила предубеждение, и даже Поттеру пришлось отдать целый мешочек чистеньких блестящих флоренов за один-единственный разговор с представителем исчезнувшего магического народа, населявшего этот мир задолго до прибытия эльфов, и уж тем более задолго до людей.

Легенды, впрочем, не были единственным способом понять руны, встретившиеся ему в древнейших катакомбах, и куда более серьезные надежды Поттер возлагал на офирского купца-коллекционера Данбали, с которым он пересекся, когда из-за вмешательства О’Дима поучаствовал в… не совсем спонтанной операции, связанной со спасением принца Сирвата, старшего сына офирского «короля» Нибраса. Купец, в обмен на пару-тройку оказанных Поттером уникальных медицинских услуг и огромное количество лапши, которой чародей обильно украсил уши иноземного коллекционера, пообещал вытащить из королевского хранилища записи на вранском языке, найденные на Офире вскоре после первого Сопряжения Сфер.

Конечно, пришлось для этого пообещать навязчивому коллекционеру кое-что, что обещать не следовало, но Поттер ни о чем не жалел. В конце концов, он знал: как бы ни сложилась жизнь, глупо было не воспользоваться возможностью в тот момент.

Перевернувшись на спину, Гарри громко зевнул, закинув руки за голову, и тихо свистнул, открывая зачарованное окно и позволяя прохладному утреннему воздуху ворваться в спальню. Покосившись на торчащие из-под тонкого одеяла жилистые ступни, Поттер подвигал металлическими пальцами и уставился в потолок, по которому плавали едва различимые при свете утреннего солнца созвездия, которых в этом мире никто и никогда не видел.

Большая Медведица, Скорпион, Центавр, Дева…

Звезды всегда были недосягаемы для человека, и прыжки между мирами на самом деле мало что изменили, но все же в этих небесных рисунках была своеобразная, ни на что не похожая магия, которая на мгновение вернула душевное спокойствие засыпающему чародею.

Облизнув пересохшие губы, Гарри тихо засопел, прикрывая глаза и погружаясь в сладкую утреннюю полудрему.

К сожалению, она не продлилась и шести секунд.

— Ты все еще спишь, серьезно?! А кто обещал наладить режим?

С трудом разлепив левый глаз, Поттер покосился на дверной проем. Придерживая одной рукой дверь, а другой прижимая к влажному телу полотенце с вышитым на нем позолоченным гербом Туссента, со стороны коридора на него смотрела недовольная Сианна, по недовольному лицу которой стекали мелкие капельки воды.

— Кыш, ведьма! — буркнул Гарри, переворачиваясь набок.

Взмах руки, и черноволосая нарушительница спокойствия внезапно для самой себя обнаружила, что находится в коридоре, а дверь медленно закрывается прямо перед ее носом.

— Тот болтливый офирский торгаш, о котором ты мне все уши прожужжал, уже полчаса ждет тебя на террасе! Ольгерд его допрашивает, рекомендую поторопиться, — выкрикнула Сианна, но ничего не произошло.

Потоптавшись на месте еще несколько секунд, она вздохнула и направилась было к своей спальне, попутно сбрасывая с себя и перекидывая через левое плечо скрывавшее наготу полотенце, но в то же самое мгновение дверь хозяйской спальни резко открылась.

Зависший на пару секунд в дверном проеме, Поттер окинул довольным взглядом подтянутую фигуру помрачневшей, но по-прежнему обнаженной Сианны, ухмыльнулся и тут же рванул в сторону лестницы, уворачиваясь от полотенца и издавая по пути какой-то совершенно дурацкий смешок.

— Можешь не съезжать еще недельку! — успел выкрикнуть Гарри перед мягким приземлением на первый этаж, но тут же направился в сторону коридора, попутно с помощью магии возвращая примятым после сна отросшим волосам некое подобие порядка.

Что ж, следовало признать — несмотря на прожитые годы, он все еще вел себя порой настолько несерьезно, словно ему не было и семнадцати. Возможно, косвенно на это повлиял многолетний отпуск в мертвых мирах, но в то же время невозможно было не признать очевидный факт: сын Джеймса Поттера просто не мог вести себя как хмурый взрослый человек, и ничто не могло этого изменить.

На ходу накинув на себя тонкий и потрепанный жизнью халат из льняной ткани, который ему подарила Шани, Гарри покинул дом с разноцветными тапками на ногах и завертел головой, сразу же натыкаясь на невзрачно одетого офирца, смуглый оттенок кожи которого сразу же выдавал его происхождение. Тот стоял у края террасы вместе с Ольгердом, скрестившим руки на груди и прислонившимся плечом к установленной вертикально деревянной балке.

— Доброе утро! — бодро отрапортовал Поттер, подходя ближе и с улыбкой протягивая руку офирцу, которую тот сразу же пожал.

— Для меня огромная честь познакомиться с лучшим другом самой Йеннифэр из Венгерберга, спасителем нашего принца Сирвата! — с легким акцентом ответил гость, тряся руку Поттера так интенсивно, что тот даже не обратил внимания на вскинутые от искреннего удивления брови Ольгерда. — Я Альерио, посланник Хамаля аль Данбали. Мой господин сказал мне, что я с легкостью смогу определить вас по взгляду, и он был абсолютно прав!

— Да, э-э-э… Да, я Гарри Поттер, — замешкавшись, ответил на приветствие Гарри, понимая, что Альерио, с которым они были знакомы вот уже четыре месяца, явно решил разыграть карту первой встречи. К сожалению, звучного прозвища на такой случай у Поттера не нашлось.

Он с радостью назвался бы друидом, но всего два месяца назад крепко разругался с Мышовуром, и их мелкая ссора переросла в кровавую, напряженную битву, в которой не было победителей: получивший по лбу огромной сосновой шишкой и спаливший сам себе левую бровь Поттер успел сбежать, в то время как разукрашенный несмываемой алхимической краской Мышовур, внезапно ставший похожим на заплесневевшего от старости и хронического несварения утопца, наотрез отказался даже обсуждать с «наглецом» саму возможность заключения полугодового пакта о ненападении.

Впрочем, Гарри считал, что за два месяца вредный старикан наверняка остыл и смог найти способ сделать свою кожу вновь обычной, а потому планировал очередной визит с целью внедрения прогрессивных идей в болото неготовых к нормальной жизни леших.

— Альерио, ты ставишь дружбу с Йеннифэр из Венгерберга выше жизни принца? — недоуменно спросил Ольгерд, обратившись к Альерио, и на лице офирца тут же растянулась улыбка от уха до уха.

— Ох, Лукас, речь не только о дружбе, но и о любви…

— Хамаль аль Данбали, его работодатель, по уши влюблен в нашу дорогую чародейку, а она об этом даже не подозревает, — не дав посланнику ответить, отрапортовал Гарри, смекнув, что Ольгерд назвался Лукасом, чтобы не угодить в неприятности. — Именно поэтому я, как лучший и единственный друг Йеннифэр, на которого она всегда могла положиться, взялся за эту запутанную историю.

— Что в ней запутанного? — вскинул бровь Ольгерд. — Ты ж всегда говорил, что она та еще сте…

— Выстраивать любовную и чувственную связь между двумя моими близкими друзьями, которым я желаю исключительно добра, Лукас, не так уж и просто. Будь они знакомы, все было бы намного проще, но Йеннифэр все время занята в Нильфгаарде. Вдобавок, она известна своим покорным, но горячим нравом, и мне нужно убедиться, что ее намерения столь же серьезны, сколь и прекрасны, — зацокал языком Поттер, с трудом сдерживая смех. — Альерио, дорогой, угостить тебя вином? Ты, наверное, сильно устал, пока добирался до нашего захолустья.

— Было бы славно, господин чародей, — улыбнулся посланник, и Поттер рукой указал на столик со стульями, которые тут же появились в углу террасы. — А…

— Ох, ты принес их сегодня? Я и не думал, что Хамаль справится так быстро, — деланно удивился Гарри, с замирающим от научного интереса сердцем наблюдая за тем, как офирец открывает стоящую в ногах сумку и вытаскивает из нее древние даже на вид свитки пергамента, которые грозили рассыпаться прямо у него в руках. — Йеннифэр будет очень, очень рада! Она мечтала об этих свитках много лет, мой дорогой Альерио!

— Лишь одна мысль о том, что его дары могут вызвать искреннюю улыбку на устах прекрасной Йеннифэр из Венгерберга, делает господина Хамаля аль Данбали счастливым, — довольно пробормотал посланник, передавая Поттеру свитки один за другим. — Конечно, моему господину пришлось сильно постараться, чтобы…

Не став договаривать, Альерио мельком взглянул на Ольгерда, но Поттер кивком призвал его продолжить.

— Не так уж и просто было вытащить их из дворцового хранилища, — чуть ли не шепотом добавил Альерио, но голос его тут же стал громче. — Принц Сирват, несмотря на все старания наших придворных чародеев, медленно угасает, и никто за эти четыре долгих месяца не смог понять, как помочь ему. Здоровье, господин Гарри, сложная наука, а проклятие, поразившее принца, поставило в тупик всех, кто пытался что-либо сделать.

— Я ведь вернул ему человеческий облик, неужели с разумом так и не получилось ничего сделать? — прищурился Поттер, гневно покосившись на потупившего взгляд Ольгерда, который и проклял когда-то офирского принца.

— Вы действительно вернули ему его истинный облик, господин чародей, но Нибрас… Нибрас — сложный человек, и радость от возвращения сына быстро сменилась разочарованием. Поначалу он готов был платить бардам, дабы те воспевали вас в песнях, и собирался предложить вам жить, ни в чем не нуждаясь, подле дворца в окружении гарема, собранного из прекраснейших девственных наложниц со всего Офира, но…

Печально вздохнув на этом злосчастном «но», Гарри, уже успевший представить свою прекрасную жизнь в жарком и безумно богатом на тайны, секреты, золото и красивых женщин Офире, приземлился в свободное плетеное кресло и жестом пригласил посланника присоединиться. Отложив в сторону свитки, Гарри взмахом руки открыл окно и взмахнул кистью еще раз, чтобы уже через секунду поймать подлетевшие к подоконнику бутылку и бокалы.

— Сангреаль прямиком из Боклерского дворца, — усмехнулся Гарри, демонстрируя посланнику закрытую бутылку. — Лукас, ты не мог бы оставить нас? Сходи к Нимельне и проверь, не помер ли святоша где-то на задворках ее огорода? Вчера он выглядел так, словно его вот-вот удар хватит. И не забудь о прибожках, обязательно проследи за тем, чтобы никто не начал драться за старое убежище!

Замешкавшись, Ольгерд молча кивнул, забирая протянутый ему бокал вина, и удалился, не забыв напоследок обернуться, чтобы увидеть разливающего вино по двум оставшимся бокалам Поттера. Гарри к тому времени уже напрочь забыл о фон Эвереке, полностью переключив внимание на приосанившегося Альерио, вмиг забывшего о подобострастной улыбке.

При Ольгерде офирец притворился, будто ни разу в своей жизни не видел его, но на самом деле они встречались в двух шагах от Оксенфурта, и Гарри знал, что на самом деле «посланник» Хамаля является личным помощником богатого купца, желающего наладить полноценные торговые связи между государствами, и было бы в некоторой степени уместно даже назвать пронырливого Альерио очень аккуратным шпионом, приоритетом которого является собственная жизнь, а не результат. Впрочем, добиваться этих самый результатов такой осторожный подход ему не мешал.

— Значит, в Офире меня не ждут? — с легким оттенком печали уточнил Гарри, но посланник, к его удивлению, резко замотал головой.

— Совсем наоборот, господин чародей! Я не успел договорить, но восторг от случившегося довольно быстро сменился разочарованием. Малик Нибрас поначалу винил во всем того безумного глупца, что решился использовать наитемнейшую магию и проклясть принца ценой собственной жизни, но со временем начал винить в случившемся и вас тоже, что, впрочем, продлилось недолго. Вам сильно повезло, что вы решили отложить свой визит тогда. Лишь недавно придворные чародеи смогли убедить Нибраса, что без вашего вмешательства его сын оставался бы проклятым чудовищем без единого шанса на спасение, не говоря уже о возвращении человеческого облика. Жизнь за жизнь — это очень сложное проклятие, верно?

Пригубив вино, Поттер задумчиво кивнул, не став упоминать о том, что в случае с Ольгердом плата была отсрочена его сделкой с Гюнтером О’Димом, а затем и вовсе отменена, что и могло стать ключевой причиной в ухудшении состояния принца, который вообще-то должен был восстановиться к этому времени.

— Твой господин сказал королю, что все дело в зеркальной ловушке, да? — Поттер слегка прищурился. — Душа вашего принца в бесконечном зеркальном лабиринте, и нужно просто выдернуть ее оттуда, потому что создатель петли этого уже не сделает.

— Я лично присутствовал при этом разговоре, достопочтимый чародей, но, если бы за четыре месяца нашелся хоть один ученый, от действий которого был толк, я бы обязательно рассказал вам об этом. В любом случае… — Альерио кивнул в сторону деревни. — Кажется, у вас нет намерений покидать это место в ближайшее время, не так ли?

— А есть предложения?

— Дело в том, что мой господин с радостью организовал бы вашу с Нибрасом встречу, — на лице шпиона промелькнула улыбка. — Состояние Сирвата оставляет желать лучшего, но Нибрас не намерен отказываться от борьбы за разум и здоровье своего первенца. За четыре месяца никто из наших лучших чародеев не смог даже приблизиться к той магии, что использовали вы, и Нибрас прекрасно это осознает. Мой господин смог бы завоевать расположение Нибраса, если бы вы согласились явиться во дворец.

— Это не слишком похоже на приглашение, Альерио.

— Потому что это скорее… деловое предложение, чем приглашение. Всего лишь начальная часть переговоров, которые могут перерасти в сделку. Что бы вы хотели получить, достопочтимый чародей, если бы согласились навестить королевский дворец Нибраса и поднять его сына на ноги?

Гарри хмыкнул, почесав лоб металлическими пальцами и заодно убрав выбившиеся из неряшливой прически пряди черных волос. Взяв несколько секунд на раздумья, он опустошил бокал и взмахом руки закрыл открытое окно за спиной.

— Сначала мне нужно встретиться с Йеннифэр и передать ей это, — кивнул Поттер на свитки, возвращаясь к старой лжи. — Сколько времени у меня есть?

— Хамаль аль Данбали пробудет в Боклере еще три дня, господин Гарри, — сообщил Альерио. — Будет ли наглостью с моей стороны передать ему, что вы не в восторге от этой затеи?

— У меня сложная история взаимоотношений с людьми, обладающими реальной властью, и тенденция пока сохраняется, — задумчиво протянул Гарри. — Судя по тому, что ты сказал, Нибрас далек от того человека, с которым легко наладить контакт, и я не хотел бы оказаться в темнице исключительно из-за того, что он утром встал не с той ноги. Вдобавок, я понятия не имею, как исцелить его сына, если тот до сих пор сам не смог найти выход из зеркального лабиринта. Все, что ему нужно — найти среди черных зеркал свое отражение, Альерио.

— И все же вы знаете, что с ним, в отличие от придворных чародеев Нибраса.

— Да, знаю, — без обиняков согласился Гарри. — К сожалению, этого мало для абсолютной уверенности. И что же будет, если я не справлюсь? Меня отправят в темницу? Или скормят мантикоре?

Альерио собрался было ответить, но промолчал.

— С другой стороны, если бы мне гарантировали полную независимость, исключительный комфорт и доступ не только к библиотеке, но и к лабораториям придворных чародеев, я бы наверняка задумался о путешествии всерьез, — уклончиво добавил Поттер, подливая в бокал еще вина. — Кстати, ты упомянул что-то о гареме?

* * *

Проводив взглядом исчезающего вдали наездника, невзрачная светлая одежда которого практически не выделялась на фоне яркого, но однотонного пейзажа полей и виноградников, Гарри взглянул было на пустую бутылку, и тут же перевел взгляд на свитки. Расправив плечи, он взмахом руки очистил стол и медленно развернул один из свитков, стараясь не думать о крошащихся краях древнего пергамента. Стоило ему ознакомиться с первыми строками написанных вразнобой сложных рун, как входная дверь вдруг резко открылась, и из дома вышла одетая в плотную, но элегантную тунику и брюки Сианна.

— Миленько выглядишь, но очень хочется пошутить, — хмыкнув, прокомментировал внешний вид «заключенной» Поттер, но тут же получил кулаком в плечо. — Эй, за что?!

— Глазел на меня, на голове беспорядок, тапки разные, хотел пошутить, использовал бокалы для белого вина вместо бокалов для красного вина, — прищурившись, сердито отчеканила Сианна, но ее взгляд тут же перекинулся на стол. — Что это такое?

— Я отвечаю тебе на парселтанге, так что ты ничего не понимаешь, — округлив глаза, прошипел Гарри и тут же расхохотался, когда вместо страха на лице Сианны промелькнуло недоумение в смеси с усталостью. — Помнишь, я рассказывал тебе о вранах? Их письменный язык сильно отличается от устной речи. Фактически, это два абсолютно разных языка, и при этом оба являются мертвыми.

— Хочешь сказать, что решил стать еще и языковедом?

— Хочу сказать, что их язык — это составные руны, но как только я начинаю разбирать руны на позаимствованные эльфами элементы, проговаривая название известных мне кусочков на Старшей Речи вслух, получается бессмысленная белиберда , — закончил свой ответ парселтангом Поттер. — К сожалению, бессмысленная белиберда на парселтанге ничем не отличается от такой же на любом другом языке, и поэтому я не мог разобрать, что было в тех свитках, которые показывал тебе в прошлый раз. А здесь — полноценный синтаксис, с которым можно работать.

— И ты затеял это ради забытых всеми возможными богами пещер в Лок Муинне? — задала очередной вопрос Сианна.

— В общем и целом… да, — пожал плечами Гарри, но тут же заметил, как девушка закатила глаза. — Эй-эй, если враны построили все это, я должен узнать, как именно и для чего. Всего раз в своей жизни я видел эту магию, Сианна, и это было в совсем другом мире. Мне… Мне нужно узнать, понимаешь? Нужно.

Сианна слегка нахмурила брови, но не стала перечить. Подняв руки открытыми ладонями вверх, она еще раз взглянула на раскрытые письмена:

— Ты ведь помнишь, что сегодня приедет Реми?

— Нет, но теперь вспомнил, — фыркнул Гарри. — Ты собралась в Бельгаард?

— Да, и вернусь только послезавтра, потому что собрание виноделов продлится весь чертов день, — вздохнув, ответила Сианна. — Не сходи с ума, Гарри. Тебе нужно отдохнуть.

Проводив взглядом девушку, которая однажды уже предала его, Гарри закрыл глаза на несколько секунд, но все же вернулся к изучению рун, не в силах выкинуть из головы яркие образы покрытых рунными цепочками и кругами обсидиановых колонн, формирующих восьмиугольник со знакомым каменным постаментом в центре.

* * *

За вычетом утреннего визита личного помощника Хамаля аль Данбали, первая половина дня практически ничем не отличалась от всех предшествующих ей дней. Решив, что сможет отдохнуть ближе к вечеру, Гарри потратил несколько часов на точный перенос всех записей со свитков в блокнот, но даже этот «покадровый» разбор не помог ему с наскока понять, с чего лучше начать.

Изучение Старшей Речи далось ему куда проще, но причина была в том, что Старшая Речь практически ничем в своей структуре не отличалась от всеобщего языка. Самым значимым и неприятным отличием эльфийских языковых конструкций было преобладание сложных образов, но даже к этому можно было привыкнуть, а вот с языком человекоподобных ящеров, населявших этот мир целые тысячелетия до прихода эльфов, все было куда сложнее.

Впрочем, Гарри никуда не торопился. У него хватало повседневных забот, и он не собирался разменивать простую, но приятную жизнь на круглосуточные аудиенции с гранитом науки. Сохранив свитки в одном из безопасных хранилищ, защиту которых обеспечивал сильнейший контур кровной магии, Гарри отправился в очередной «обход» всех соседних деревень, на время прогулки напрочь забывая об окклюменции.

Как только ментальные щиты исчезали, на их место тут же вползли тревожные мысли, с которыми он в последнее время боролся. Возможно, ему просто нужен был отпуск. Или визит к Шани.

Хоть он и мог в любой момент навестить девушку, к которой и по сей день что-то чувствовал, он намеренно избегал любых серьезных мыслей об этом. Конечно, разочек (или даже два) он нарушал данные самому себе обещания, но минута слабости свойственна любому человеку, и одинокому чародею в особенности. Тем более, что уже два месяца он жил, подрабатывая надзирателем, и это слегка напрягало: даже если не брать в расчет Ольгерда, который всеми силами пытался доказать, что заслужил предоставленный ему Поттером второй шанс, оставалась еще и Сианна, доверие к которой по-прежнему находилось на самой низкой из всех возможных отметок, хоть она и вела себя как обычно.

Остановившись на мгновение, Поттер продолжил путь, осознавая вдруг, что Сианна и впрямь вела себя как… Сианна. Дружеское отношение переключалось на презрительное в мгновение ока, но он успел к этому привыкнуть. Сложный характер девушки был своеобразным испытанием, и Поттер без проблем переносил все тяготы, сопутствующие такому соседству. Более того, эта незримая борьба словно подпитывала его необходимыми разнообразными эмоциями, которых не было бы, окружи он себя исключительно бесхребетными подпевалами.

Мысли о жизненной рутине, которая занимала все его будни в последнее время, плавно перетекли в мысли о прошлом. И речь шла не о путешествии в Лок Муинне или страстном медовом месяце с Шани, случайно растянувшемся на целых полтора года, нет. Речь шла о том, что было до всего этого.

Разумеется, Поттер больше не стремился к изоляции, и поэтому знал все, о чем следовало знать. В прошлый свой визит на Скеллиге он с трудом, но добился все-таки встречи с королевой островов, и узнавшая волшебника Керис не только устроила ему прекрасный прием, но и снабдила информацией обо всем, что произошло за время его отсутствия на островах, заодно рассказав и об участи Цири, с которой обменивалась небольшими письмами.

Воспоминания о Цири по-прежнему вызывали у Поттера чувство легкой, практически неощутимой вины, но в то же время он не позволял себе даже задумываться о том, верным ли было его решение свалить. Разумеется, абсолютно верным! Конечно, порой в разум прокрадывалась неприятная, колючая мысль: у Джеймса и Лили Поттеров было огромное количество знакомых и друзей, но все они благополучно забили на маленького Гарри, подобрав для этого различные невнятные оправдания. Не поступил ли он также, вмиг забыв о Цири, как только на горизонте замаячила возможность сбежать ото всех и вся?

Ответа на этот вопрос у него не было, но он и не стремился к поиску этого ответа, ведь вслед за ним следовало еще более острое и неприятное осознание того, что возраст на самом деле ничего не меняет. По крайней мере, в его случае.

Когда-то это казалось Поттеру литературным стереотипом, но теперь он понял, что все так и есть — хоть в семнадцать, хоть в двадцать семь, хоть в тридцать семь, а для некоторых людей все остается неизменным. Возможно, дело было в ответственности, и для качественного развития личности необходимо было обвешать себя ярлыками и утюгами, которые любого утянут на дно безразличия и боли, но…

Что-то все равно беспокоило его. Да, обычно у него было так много дел, что времени на разборки с собственными страхами не оставалось, но в то же время тревога никуда не делась. Он был счастлив, но что-то маячило на горизонте, мешая ему спокойно спать.

Гарри не бежал от ответственности, нет. Да, он избегал мыслей об этом, старался не произносить страшные слова и даже не лез больше в дискуссии с женой деревенского старосты, которая вообразила себя свахой и время от времени пыталась свести его с очередной незамужней красавицей…

И все же он не бежал от ответственности. Просто что-то все время останавливало его, как только он пытался задуматься о «таком» будущем.

Женитьба, дети, продолжение рода, семейное счастье — все это было каким-то общепринятым, очевидным этапом в жизни мужчины, и Гарри знал, что в его искреннем непонимании может быть виноват кризис среднего возраста, но мировосприятие почему-то ни капли не изменилось за прошедшие годы. Он по-прежнему цеплялся за свою независимость, хотел вставать по утрам и сразу же выпивать стакан ледяной воды с лимоном, хотел встречать закат в тишине на террасе, хотел проживать каждый свой день как последний.

И не было во всем этом мире ни одного человека, с которым он мог бы обсудить все это, не услышав в ответ нравоучительную отповедь.

— О, Гарри!

Замерев на месте, Поттер осознал вдруг, что даже не заметил, как добрался до Реми, прибывшего вместе с Гансом на сбор очередного урожая в зачарованных теплицах.

Реми за последние годы сильно изменился — и внешне, и в жизни. Он раскрутил свою лавку до двух крупных магазинов, один из которых вовремя открыл в освобожденном от Церкви Вечного Огня Новиграде, успев занять нишу, поскольку из-за войны поставки южных трав и фруктов на Север шли с перебоями.

Седые волосы? Травник списывал их на стресс — мол, непоседа Ганс не давал покоя, и в это действительно можно было поверить. Шутка ли, но четырнадцатилетний мальчишка словно и не спал вовсе, из-за чего постоянно попадал в самые разнообразные передряги, из которых, впрочем, без каких-либо проблем выбирался.

Фигура? Как ни странно, но Реми действительно сбросил пару-тройку фунтов, и это положительно сказалось на здоровье. Конечно, старик «винил» в этом хорошую наследственность и бокальчик великолепного вина, которым баловал себя через утро. Но Гарри знал: настоящая причина — его жена, решительно переведшая Реми на местный аналог средиземноморской диеты, с горой зелени в каждом блюде.

На самом деле, Поттер был искренне рад встрече с травником, который в свое время помог ему встать на ноги, а заодно обучил всему, что потребовалось юноше для изучения местной флоры. Именно поэтому прибывший в Боклер Гарри первым делом заявился именно к Реми, заодно исцелив травника от боли в коленях и спине с помощью нескольких настоек, рецептуру которых Поттер успел отточить до идеала во время путешествий с Шани.

— Добрый день, Реми, — с легкой улыбкой ответил Гарри, но травник тут же заграбастал его в короткие объятия. — Действительно, целая вечность прошла, шесть дней не виделись.

— Ей-богу, Гарри, ни разу не присел за все это время! — пожаловался травник и тут же уселся на деревянный чурбан, стоящий рядом с теплицей. — И нет бы кто пожалел, да все наоборот подгоняют, подгоняют…

— Вот неправда, деда Реми! Мастер Гарри, не слушайте его, он даже в выходные дни жалуется. Сидит в кресле и жалуется, жалуется… — возмущенно заявил вышедший из теплицы с охапкой разных трав Ганс. Мальчик промаршировал до телеги и приступил к сортировке.

— Кажется, тебя раскрыли, — посмеиваясь, с улыбкой добавил Поттер, поднимая с земли еще один чурбан и присаживаясь напротив травника. — Ну, и когда на пенсию?

— Когда помру, тогда и отдохну! — нахмурив седые брови, заявил похудевший Реми и тут же полез в нагрудный карман, доставая из него горсть ягод незрелого крыжовника. — Будешь?

Кивнув, Поттер забрал несколько кислых ягод, от вкуса которых у него задергался глаз, и проводил взглядом Ганса, который прошмыгнул мимо, схватив по пути свою порцию.

— Растет не по дням, а по часам, — словно озвучил мысли Поттера Реми. — Глядишь, скоро всех нас перещеголяет.

— Ну, тебя-то точно, коротышка, — со смешком прокомментировал философское высказывание травника Гарри.

— Между прочим, супруга моя зовет тебя в гости, грубиян. Она много кого позвала, и молодых незамужних девок там тоже хоть отбавляй… — не став реагировать на подколку, Реми хитро прищурился.

Гарри вздохнул.

— Реми, я с самим собой с трудом уживаюсь, а ты опять о девках заладил.

— Оттого и плохо уживаешься, что все время один, а компания из тебя так себе. Как медичка-то твоя поживает? Заглядывал к ней?

— Нет.

— И зря, прыгнул бы в портал, да и дело с концом, — прокряхтел Реми. — Быть может, ты из тех, кто верит в судьбу? Думаешь, что будешь и дальше плыть по течению, а потом… раз, и судьба столкнет тебя лбами с той самой?

— Даже если и верю, что с того? — хмыкнул Гарри. — Так, ты ветчину обещал привезти, болтун, зубы мне не заговаривай своими бреднями.

— И привез! Вот те раз, бредни! Я тут, похоже, единственный, кто еще не утратил веру в твое светлое будущее, — засуетился Реми, вскакивая на ноги и направляясь к телеге.

* * *

Удивился ли он, когда Цири внезапно объявилась в тот день на пороге его дома? Да.

Удивился ли он, когда вместо приветственных объятий Цири со всей силы врезала ему по лицу? Нет.

Более того, он счел пощечину заслуживающей звания второй самой сильной пощечины в его жизни. После Анны-Генриетты, само собой, — рука у княгини была очень тяжелая, а еще она взяла дополнительное время на по-настоящему королевский грандиозный замах.

Все это было на самом деле неважно, потому что пепельноволосая девушка в ту же секунду захватила все его внимание. Счастливый и свободный, но вновь запутавшийся в жизненных интересах и ориентирах Поттер внезапно для самого себя забыл обо всем, вновь встретив Цири.

Что-то изменилось. Конечно, с их последней встречи прошло два с половиной года, и Цири стала старше, в ярко-зеленых глазах появилось несвойственное ей прежде спокойствие, а рваные, резкие движения частично уступили место благородной грации, которой девушку наверняка обучили во дворце, но… было что-то еще, и Гарри с первого же мгновения попытался понять, в чем дело.

Разумеется, он сразу понял, что Цири сбежала. Он был идиотом, но все же не клиническим, и поэтому в силах был сложить два и два, чтобы понять, как все обстояло на самом деле. Оставалось только узнать причину, и Гарри был уверен, что Цири ни за что не покинула бы дворец, не столкнись она с серьезными проблемами.

Рассказ наследной императрицы подтвердил его опасения: навязанный брак по расчету с королем Ковира, о котором Поттер слышал немало скабрезных слухов, показался чародею досадной мелочью на фоне Филиппы. Разумеется, не было ничего удивительного в том, что Филиппа Эйльхарт выбралась сухой из воды с учетом успешного госпереворота и последующей капитуляции Северных Королевств, но два с половиной года Гарри упорно старался не вспоминать о ней, умудрившись на самом деле забыть о том, с каким рвением в былые годы Филиппа пыталась распорядиться силами Цири.

Но было еще что-то, и Гарри не мог избавиться от смутных подозрений. Нет, Цири вовсе не лгала ему, но… было в ее поведении что-то… непосредственное, даже игривое. Для девушки, чья судьба висит на волоске, она вела себя слишком легко, но в то же время Поттер допускал, что она намеренно храбрится, используя его для восстановления собственного боевого духа. Рассказ о ведьмах тоже сыграл в пользу этой теории, но юноша все же решил слегка подыграть ей, перестав притворяться неприступной каменной стеной.

До конца так и не разобравшийся в собственной жизни Гарри Поттер знал наверняка, что Цири не нужно сострадание или жалость. Наоборот, он знал, что ей нужно жесткое, но искреннее напоминание о том, кем она является на самом деле. И в первый за два с половиной года Гарри почувствовал себя ментором, когда буквально отчитал Цири за все ее слабости, которые прекрасно понимал.

Двадцатитрехлетняя девушка, прошедшая через массу весьма тяжелых испытаний и в итоге вернувшая себе то, что ее по праву, должна была услышать все это от него: должна была услышать, что сама является хозяйкой своей судьбы, что все зависит лишь от нее, а личные интересы должны волновать ее в первую очередь. Должна была услышать все то, что он однажды сказал ей незадолго до битвы с Дикой Охотой.

Строго говоря, Гарри высказал ей в лицо все, что хотел бы сказать самому себе, и этот разговор что-то надломил в нем. Может, все дело было в ее просьбе? Или в том, какие чувства он испытывал, когда их взгляды пересекались? Что-то в ее взгляде заставляло сердце биться быстрее, и к такому Гарри не был готов.

Как только она уснула, Поттер попытался забыть обо всем произошедшем и сосредоточиться на свитках, но не смог. Все эмоции, чувства и мысли превратились в один большой снежный ком, и сам Гарри чувствовал себя лыжником, изо всех сил пытающимся избежать встречи с лавиной. С какой бы скоростью он ни пытался бежать, какое направление ни выбирал бы, но лавина все равно настигала его.

Потеряв ночь в спорах с самим собой, Поттер уснул лишь под утро, так и не придя ни к каким толковым выводам. Встреча с Цири, ее просьба…

Весь следующий день она провела рядом с ним, и странное чувство сказочной гармонии полностью вытеснило из разума чародея все сомнения и страхи. Странное, ни на что не похожее ощущение, будто все так, как и должно быть. Настолько сильное и непоколебимое, словно никогда не было в его жизни подобных моментов. Все перевернулось с ног на голову, и Гарри с трудом сдерживался, продолжая вести себя так, словно ничего не случилось.

И тем не менее, он все решил задолго до встречи с ведьмами.

Наделенные жизнью големы, внутри которых скрывались осколки древней, искалеченной души — плевое дело, не так ли? Гарри находился в куда большем отчаянии, когда познал на себе могущество магии зеркал, и ведьмы больше не казались ему чем-то опасным, но в то же время…

Он был не один, и совместный бой лишь закрепил в нем ту уверенность, то странное чувство, с которым он прожил целый день. Разумеется, внезапный поцелуй на самом краю каменной плиты сломал ту историю, которую Цири придумала для того, чтобы затянуть Поттера во дворец, но в то же время водоворот чувств оказался взаимным, и это стало переломным моментом для чародея, внезапно осознавшего, что его безответственный отпуск подошел к концу.

* * *

Разумеется, этого и стоило ожидать. Сосредоточенный взгляд Цири, ее рваное дыхание, резкие шаги — она в два счета преодолела расстояние от двери до Поттера и тут же обвила его шею руками, втягивая в пылкий, нетерпеливый поцелуй.

Первой мыслью, которая все равно промелькнула где-то на границе умирающего разума, по-прежнему было странное «Она совсем не умеет целоваться», но в то же мгновение Гарри совсем забыл об этом, потому что кровь в его венах буквально вскипела от страсти, и скользнувший по его губам кончик горячего язычка лишь подлил масла в огонь.

Закрыв глаза, он прижал девушку к себе, прекрасно ощущая все изгибы ее великолепного тела сквозь тонкое полотно сорочки, в то время как осмелевшая от взрыва удовольствия Цири окончательно приобщила к делу язык. Поттер вынужден был разжать зубы, чтобы поддержать ее порыв, вступая в битву и сразу же уступая победу девушке, рука которой плавно переместилась с шеи на затылок, и Гарри буквально проскулил что-то невнятное, когда тонкие пальцы взъерошили волосы на его голове.

Прижав руки к тонкой талии, он повел их вниз, слегка сжимая пальцы, пока те не оказались на крепких, упругих ягодицах, все еще прикрытых тонкой, практически неощутимой сорочкой. Цири простонала что-то в его губы, и Гарри тут же поднял ее, через секунду осознавая, что она обвила его ногами, прижимаясь еще крепче.

Взмах руки, и стол откатился вбок, освобождая проход. Гарри, пошатываясь, побрел в сторону лестницы, стараясь сохранять подобие трезвого рассудка, и это получилось бы, не реши Цири избавиться от сорочки прямо на одной из последних ступенек.

— Аккуратнее, а то грохнемся, — прошептал прямо ей в губы Поттер, когда Цири начала стягивать с себя кусок ткани, который невероятно ее раздражал.

— Держись крепче! — прошептала в ответ девушка, но Гарри даже не успел отреагировать на внезапный голубоватый свет, который резко перенес их буквально на пару шагов вперед.

Запнувшись, Поттер вылетел из спонтанного пространственного разрыва и лишь чудом успел перевернуться так, чтобы Цири не пострадала от встречи с деревянным полом. Со всей силы приложившись затылком о стену, он застонал и зажмурился, прижимая руку к голове.

— Прости! Твою-то… Гарри, прости меня, пожалуйста! — спохватившаяся Цири подползла к Поттеру и тот открыл глаза. — Слушай, если у тебя есть какая-то мазь, то…

Окинув слегка расфокусированным взглядом обнаженную Цири, которая и впрямь умудрилась каким-то образом избавиться от сорочки, прыгнув через пространственный разрыв, Гарри тут же потянулся к ней, заодно обнимая ее за шею и притягивая к себе.

— Тебе не больно? — в перерывах между поцелуями прошептала Цири, спина которой покрылась мурашками от прикосновений.

— Очень больно, тебе придется обо мне позаботиться, — с трудом прошептал утопающий в неведомой доселе страсти Поттер.

По дому прокатилась еще одна волна незнакомой ему магии, и Гарри наверняка уделил бы этому событию чуть больше внимания, если бы в тот же самый момент язык Цири не проскользнул в его рот сквозь губы. Контроль над ситуацией приободрил и без того потерявшую голову девушку, и уже через пару секунд она была сверху, пока сам Поттер продолжал лежать на полу.

* * *

Глубокая ночь. Спустя полтора часа

— Гарри? Гарри, ты уже уснул? — спросила Цири едва различимым шепотом, но Поттер тут же открыл глаза и взглянул на девушку, едва различимую из-за недостатка света. Поерзав на месте, Цири подтянулась вверх, и ее лицо оказалось совсем рядом с его лицом.

— Я не люблю спать в обнимку, — недовольно протянул Гарри, тут же натыкаясь на недоуменный взгляд. — Что?

— Придется полюбить! Понял? — отрезала Цири, прижимаясь к нему еще крепче и перекидывая через Поттера ногу, чтобы смотреть на него сверху вниз.

— Не придется, но я постараюсь жаловаться поменьше, Ваше Прекрасное Высочество, — со смешком откликнулся Поттер, но в ярко-зеленых глазах девушки вдруг промелькнула растерянность.

— Ты ведь понимаешь, что… Ты ведь понимаешь, что я тебя уже не отпущу, да? Я просто хочу быть уверена в том, что ты это понимаешь, — голос Цири стал еще тише, и она тяжело вздохнула, продолжая смотреть на него.

Впрочем, самого Поттера такая постановка вопроса скорее повеселила. Фыркнув, он откинул голову обратно на подушку и тихо рассмеялся.

— Это не смешно! — возмущенно буркнула девушка.

— На самом деле очень смешно, — не согласился Гарри. — Нельзя просто заявиться и…

— Я стану твоей императрицей, хочешь ты того или нет, и тебе все равно придется подчиниться, — приподнялась на локте девушка и Гарри закатил глаза, когда почувствовал не слишком ласковое прикосновение острых ноготков к ребрам. — И это не мимолетное решение. Если бы ты не сбежал тогда, я бы сказала тебе то же самое два с половиной года назад.

— То же самое? Не хочу отрицать твою смелость, но в иных обстоятельствах я бы точно не воспринял это всерьез, — со смешком отозвался Поттер, опуская глаза и выразительно намекая на отсутствие одежды и следы на простыни.

— Но ведь ты сказал…

— А ты сказала, что без моей помощи не справишься, хитрая лиса, — прищурился Гарри, и Цири закатила глаза, беззвучно что-то пробормотав. — Я согласился отправиться с тобой, думая, что без меня тебе грозит навязанный Филиппой брак. Может, стоило начать с правды?

— Ты ведь все равно согласился, — пожала плечами довольная Цири.

— Тоже верно, и все же… — согласился было Поттер, но не смог придумать остроумный ответ, и открыл рот от удивления, когда Цири это поняла.

— Пытался придумать шутку, но не смог! Да ты тут совсем одичал в одиночестве! — рассмеялась она, тут же убирая руки в стороны и буквально падая на Поттера. Продолжая смеяться, она заерзала на нем, утыкаясь затылком в подбородок парня. — Гарри, я спрошу еще раз, и…

— Да понял я, боги, понял. Ты меня не отпустишь, но и я тебя не отпущу, — пробормотал ей на ухо Поттер, зарываясь носом в пепельно-белые волосы. — Как будто что-то изменилось.

— Да, изменилось, — мягкий, ласковый голос Цири и впрямь звучал иначе, и невозможно было не заметить нотку спокойствия, балансирующего с ликованием.

— Но во дворце жить все равно не буду, и никак ты меня не заставишь, — прошептал Гарри, тут же прижимая девушку к себе.

* * *

Утро. Спустя несколько часов

— Ладно, это неожиданно. Я думала, он по рыжим.

Слегка насмешливый голос Сианны смешался с возмущенным криком, и юноша наконец-то проснулся. Гарри с трудом разлепил глаза, но ему потребовалось еще несколько секунд на то, чтобы сфокусировать зрение и увидеть стоящую в дверном проеме черноволосую девушку.

— Сианна? Ты чего тут забыла? — невнятно пробормотал он, приподнимаясь на одном локте и замечая, как обнаженная, но все еще спящая Цири медленно сползает с его груди.

— Твою мать, Поттер!

Стоп. А вот это уже была совсем не Сианна.

Резко закрыв и открыв глаза, Гарри с приоткрытым от удивления ртом уставился на стоящую в двери троицу: впереди стояла Йеннифэр, по одному виду которой было понятно, что она близка к смерти от кипящей в ней злобы, а позади разместились Геральт и Сианна. И если первый переводил слегка недоуменный взгляд с чародейки на Поттера и обратно, то Сианна беззвучно хохотала, держась за живот.

— Ой-ой! — успел пробормотать Гарри, заметив ярко-фиолетовую вспышку чар, устремившуюся к кровати со стороны Йеннифэр. Не пролетев и пары футов, чары рассеялись, а вслед за ними исчезла и чародейка.

— Что… Что случилось? — спросонья пробормотала Цири, поднимая голову и поднимая взгляд на Поттера.

— Защита дома сработала, попытка магического покушения в пределах барьера, — со вздохом сообщил он. — Йеннифэр отправилась в подводную ловушку в центре озера Сид Ллигад. Боюсь, без меня ей оттуда не выбраться, там двимеритовые цепи и все такое…

— Йеннифэр? — невнятно переспросила Цири, но тут же резко проснулась и перевела взгляд на дверь, но Геральт тут же отвернулся. — Геральт?!

— Доброе утро! — пробормотал он, выходя в коридор, чтобы не делать ситуацию еще более неловкой, в то время как Сианна наоборот зашла внутрь, опираясь плечом о дверной косяк.

— Мелитэле, Поттер, ты просто стихийное бедствие, — покачала головой Сианна.

Лайки ускоряют выход следующей главы, кстатиヾ(⌐■_■)ノ♪

__________

Следующая глава (77)

Предыдущая глава (75)