Великолепный Шикамару Нара! Глава 15
— Ну, собственно… пу-пу-пу, как говорится, — немного смущённо, но с явным облегчением в голосе пробормотала Полина, осторожно устраиваясь у стены на старом, скрипучем стуле и с наслаждением потягивая обжигающе горячий, ароматный чай, которым её тут же, по прибытии, гостеприимно угостила заметно повеселевшая и оживившаяся Мари.
Шикамару, аккуратно переступив через высокий порог её тесной комнаты-пристройки, первым делом, по привычке, разулся у входа и снял свою порядком промокшую от недавнего дождя и пота толстовку, оставшись в одной лишь чёрной, но теперь уже заметно свободной на нём, почти мешковатой майке. Эта майка теперь не скрывала, а, наоборот, даже как-то выгодно подчёркивала внезапно проявившийся рельеф мышц его рук, широких плеч, мощной груди. И даже в неверном свете старой, одиноко висящей под потолком лампочки без абажура, всё это выглядело… на удивление внушительно и как-то по-новому мужественно.
Они расселись втроём в своеобразный, условный круг: Полина — на стуле у стены, Мари — на своей кровати, поджав под себя ноги, а Шикамару — прямо на старом, вытертом ковре посреди комнаты, скрестив ноги по-турецки. Неловкая, напряжённая тишина, казалось, повисла в воздухе, её можно было буквально потрогать руками. И эта тишина продолжалась до тех пор, пока Шикамару, тяжело вздохнув, не решил наконец-то взять инициативу в свои руки и нарушить это затянувшееся молчание:
— Ну, так… Что, собственно, происходило здесь всё это время, пока меня не было? Полина, я так понимаю, ты приехала совсем недавно, сегодня?
— Да, короче, братец… — с какой-то совершенно непривычной, почти пугающей теплотой в голосе и, что самое удивительное, абсолютно без своей обычной издёвки и сарказма, неожиданно отозвалась Мари. — Можешь себе представить, в первые сутки твоего отсутствия наша ба вообще хотела «МЧС» на уши поднимать и поисковый отряд вызывать.
Паника у неё была — просто неописуемая. Если честно, я тоже тогда… немного испугалась. Реально, не на шутку. Потом, конечно, начала сама себя успокаивать — мол, ну, поход у него, всё такое, решил побыть один, проветриться. Потом… вот, приехала она, — Мари выразительно кивнула головой в сторону Полины, которая всё ещё с наслаждением прихлёбывала горячий чай. — Мы с ней вместе потом объехали всю нашу деревню вдоль и поперёк. Всех, кого смогли, опросили. Правда, толку от этого было мало. Один только местный алкаш при упоминании твоего имени что-то невнятное вякнул, но как-то очень уж стрёмно так… Типа, сильно испугался чего-то и тут же быстренько слился за свою калитку. Ну и, собственно, всё на этом. Больше никаких следов, никаких зацепок. А потом…
Она внезапно замолчала и перевела испытующий, немного прищуренный взгляд на Полину:
— А потом… Ну? Что там дальше-то было?
— Да, в общем-то, ничего такого уж особенного, — подчёркнуто спокойно, стараясь не выдать своего волнения, ответила Полина. — Ночью я решила немного прокатиться на байке по окрестностям. Ну, думала, просто проветриться, развеяться немного перед сном. И… так получилось, что я наехала на что-то на дороге, ну и, соответственно, не справилась с управлением и упала. И тут — вот такое вот невероятное совпадение, представляете? — твой брат, Марк, как раз мимо шёл. Видимо, возвращался домой из своего этого «похода». Он меня поднял, помог байк дотащить, можно сказать, спас от ночёвки в чистом поле. Правда ведь, Марк? Всё так и было?
Полина резко повернулась к нему, глядя на него с таким выразительным, умоляющим видом, будто телепатически пыталась его уговорить: «Пожалуйста, ну пожалуйста, поддержи эту мою дурацкую легенду! Ну, хотя бы ради всех нас, ради нашего общего спокойствия!»
Шикамару лишь едва заметно, почти неуловимо, кивнул в ответ, его лицо оставалось совершенно непроницаемым:
— Ага. Всё именно так и было. Я как раз… вышел из леса, шёл по дороге в сторону дома. И тут увидел, что кто-то упал с мотоцикла — ну, я, естественно, подошёл, помог, чем смог. Обычное совпадение. Ничего сверхъестественного.
— Совпадение, говоришь… — задумчиво, с явным недоверием в голосе, протянула Мари, её брови сошлись на переносице. — Ну, допустим. Но теперь… Ты мне лучше вот что скажи, братец: ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, С ТОБОЙ СЛУЧИЛОСЬ ЗА ЭТИ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ?!
Она почти вскочила со своей кровати, её глаза горели любопытством и нетерпением, и она почти вплотную ткнула в него своим тонким, указательным пальцем:
— Я такое невероятное преображение видела только в «Месть Масамунэ», но и то — ТАМ ЖЕ СОВСЕМ ДРУГОЕ БЫЛО! И не так быстро! Что с тобой вообще стало? Ты… ты точно всё ещё Марк?! Или тебя подменили?!
Шикамару тяжело вздохнул, почесал свой затылок, на его лице отразилась вселенская усталость:
— Я… ну, я такой вот, как сейчас, уже примерно… ну, недели две, наверное. Может, чуть больше. Просто ты меня в упор не видела последний месяц. Да и в последнее время я себе нагрузку дал очень хорошую, правильную, вот и скинул лишний вес. «Сушку» себе жёсткую устроил, такой своеобразный лесной марафон на выживание. Ну, и ещё, конечно, вся лишняя жидкость из организма вышла, отёки спали. Обычное, в общем-то, дело, ничего такого уж сверхъестественного.
— «Сушка» … «марафон»? — подозрительно переспросила Мари, её глаза сузились до узких щёлочек. — Ага. То есть, ты у нас теперь, оказывается, весь такой в теме, да? Про калории, про метаболизм, про гликоген всё знаешь? А ты хоть в курсе, как именно мышечная масса должна сохраняться при такой вот быстрой, экстремальной потере веса, а, марафонец?
— Эм… ну, если честно, то…
—Ладно, — прервала его ответ Мари, — мутный ты у нас стал какой-то, братец. Совсем непонятный. Но… должна признать, выглядишь ты сейчас просто отпадно. Красиво. Правда. Ты — это теперь вообще не ты прежний. Я сначала, когда тебя увидела, даже подумала: ну вот, всё, приехали…
Полина, всё это время молча наблюдавшая за их перепалкой, едва заметно, одними уголками губ, улыбнулась, пряча своё истинное выражение лица за большой кружкой с чаем. Вся эта ситуация была какой-то немного сюрреалистичной, почти бредовой, но… в то же время, в ней было что-то определённо уютное, домашнее, почти семейное. Чего ей не хватало в последнее время.
Шикамару перевёл свой взгляд с одной девушки на другую, и на его лице впервые за долгое время появилось выражение неподдельного, глубокого облегчения. Кажется, его маленький спектакль удался.
Беседа в комнате-пристройке продлилась от силы минут десять, не больше. Но Шикамару хватило и первых трёх из них, чтобы его тщательно выстроенный внутренний мир, его самообладание и хладнокровие, начали опасно трещать по всем швам, грозя разлететься на мелкие, неконтролируемые осколки.
Полина, с какой-то совершенно искренней, почти подкупающей, мягкой вежливостью в голосе, начала его расспрашивать: о его дальнейших планах на жизнь, о новых творческих идеях, о том, как он теперь, после своего «возвращения», видит дальнейшее развитие их общего проекта, как и что, по его мнению, можно было бы реанимировать и улучшить, учитывая этот его непредвиденный отпуск длиной почти в полтора месяца. В каждом её слове, в каждой интонации отчётливо сквозила плохо скрываемая надежда на то, что Марк — их незаменимый Марк — не просто вернулся к ним, но и стал каким-то… другим. Лучше. Сильнее. Увереннее в себе. Настоящим, прирождённым лидером. Тем самым мифическим Броня-лидером, о котором они все так долго мечтали.
Но чем больше она говорила, чем активнее фонтанировала идеями и предложениями, тем глубже Шикамару, против своей воли, погружался в какие-то доселе забытые, вытесненные из его нынешнего сознания, но теперь такие пугающе яркие и навязчивые воспоминания из прошлой, «марковской» жизни.
Сначала это были какие-то поверхностные, почти безобидные образы: логотип их общего проекта — какая-то мультяшная пони с неестественно большими глазами; его старая, нелепая аватарка на форуме; бесконечные десятки, если не сотни, непрочитанных личных сообщений и уведомлений. Но потом, по мере того как Полина продолжала говорить, воспоминания становились всё глубже, всё детальнее, всё… отвратительнее. Структура их огромного, разветвлённого Discord-сервера, сложная, запутанная система ролей и доступов, бесконечные списки участников, команда из нескольких десятков таких же, как он, модераторов-энтузиастов, их многочасовые, ожесточённые споры о каноне и неканоне, о правильности перевода имён персонажей, о допустимости тех или иных фанфиков и артов… и вот уже, совершенно неконтролируемо, в его мозгу всплыло то самое. То, от чего его едва не перекосило от отвращения и стыда. То, что он так старательно пытался забыть.
Какие-то жуткие, почти порнографические сцены с участием этих самых невинных, на первый взгляд, мультяшных пони. Мерзкие, вульгарные иллюстрации. Откровенные, циничные дискуссии в каких-то закрытых, тайных каналах на их сервере. Словосочетания, которые просто невозможно было произнести вслух без как минимум пятнадцати предварительных предупреждений о возрастном ограничении и возможных последствиях для неокрепшей психики.
Контент, который, если ты однажды его по неосторожности увидишь, навсегда, как клеймо, останется у тебя в зрачках, будет преследовать тебя в ночных кошмарах. Один из этих тайных каналов, как он с ужасом вспомнил, назывался как-то вроде «Селестия без брони и предрассудков», второй — «Человечные, антропоморфные формы Эквестрии 18+», а третий… третий был ещё хуже.
— Угх, — какой-то сдавленный, почти тошнотворный звук невольно вырвался из груди Шикамару, когда очередной, особенно мерзкий фрагмент из прошлой жизни ярко, почти осязаемо, вспыхнул у него в памяти.
Он быстро, судорожно выдохнул и, собрав всю свою волю в кулак, постарался снова сосредоточиться, вернуть себе самообладание.
— Нет, — его голос прозвучал чётко, твёрдо, почти резко, грубо перебивая очередной вдохновенный, полный энтузиазма пассаж Полины о новых перспективах их проекта. — Работу, которую я должен был выполнить, я, к сожалению, не выполнил. И не выполню. Деньги, которые вы мне перечислили, я обязательно верну. В самое ближайшее время. Надеюсь, моя сегодняшняя… скажем так, небольшая помощь с вашими деревенскими приключениями поможет вам немного закрыть глаза на моё столь долгое и непростительное отсутствие?
Полина удивлённо моргнула, её воодушевлённый монолог оборвался на полуслове. Она была явно сбита с толку таким неожиданным и категоричным заявлением. Она ведь только-только начала видеть в нём нечто большее, чем просто послушного, безотказного, но немного странного исполнителя. Она уже почти поверила, что он — тот самый лидер, которого они так долго ждали. А тут… такой вот обескураживающий поворот.
— Подожди… То есть, ты хочешь сказать… это всё? Ты больше не хочешь этим заниматься? Не будешь продолжать работу над проектом? Совсем? — в её голосе прозвучали неподдельное разочарование и растерянность.
— Угу. Именно так, — спокойно, не отводя взгляда, подтвердил Шикамару. — Я очень благодарен вам всем за тот опыт, который я получил, работая с вами, правда. Но… интересы со временем меняются. Да и люди тоже, как видишь, иногда меняются. До неузнаваемости. Мне было приятно, что мы какое-то время поработали вместе, и особенно — что мы вот так вот, неожиданно, встретились сегодня вживую. Но я… я ухожу. Совсем. Из проекта. Из комьюнити. Из всего этого. Прошу понять и простить.
Полина несколько секунд внимательно, испытующе смотрела на него, и в её проницательных глазах на этот раз не было ни обиды, ни злости, ни разочарования. Скорее, там читалось какое-то странное, почти благоговейное… восхищение. Она просто не могла поверить, что этот спокойный, уверенный в себе, преобразившийся до неузнаваемости парень — это тот самый Марк, которого она всегда себе представляла: мягкий, бесхарактерный, вечно запыхавшийся толстяк — тихий, незаметный, почти невидимый исполнитель чужой воли. Этот же был прямым, как натянутая струна, абсолютно спокойным, и, что было для неё, пожалуй, важнее всего, — он выглядел невероятно, почти пугающе, преобразившимся. И дело было не только и не столько в его новой, атлетической фигуре. Дело было в его взгляде, в его осанке, в его голосе.
«Если он смог ТАК кардинально измениться всего за какие-то пару-тройку недель… то что же с ним будет через месяц? Через год? С таким-то характером, с такой-то железной волей, с такой-то невероятной самоотдачей… Да он же просто гений! Скрытый гений! Потенциальный лидер! Эталон для подражания! Мужчина-мечта! И я его чуть не упустила!» — эти мысли вихрем пронеслись в её голове, заставляя сердце учащённо биться.
Тем временем Шикамару, едва заметно хмыкнув про себя её восторженным мыслям, которых он, конечно же, не мог слышать, но интуитивно ощущал, спокойно смотрел в окно. Облака на ночном небе висели низко-низко, почти касаясь верхушек деревьев, в воздухе отчётливо пахло свежей, влажной зеленью и уже отчётливо намечающимся, новым ночным дождём.
«Ну, вот, наконец-то,» — с чувством глубокого облегчения подумал он. — «Кажется, всё потихоньку уладилось. Осталось только сбросить с плеч эти последние, ненужные мне обязательства, и я наконец-то смогу спокойно провести хотя бы день-другой в полном, благословенном уединении. Просто лежать на траве, смотреть на плывущие по небу облака — и абсолютно ни о чём не думать. Совсем ни о чём. Как же это, должно быть, прекрасно…»
Так по-разному — в глазах других и в своих собственных — выглядел теперь Шикамару Нара. Для кого-то — внезапно проявившийся, невероятный гений и потенциальный вождь нового поколения. А для себя самого — всё тот же старый, немного ленивый и уставший от всего парень, который больше всего на свете мечтал просто спокойно посидеть в тени высокого дерева и понаблюдать за неспешным, безмятежным бегом облаков по бескрайнему небу…
Но желаниям шиноби не суждено было сбыться. По крайней мере, этим днем, в этом месте.
Чтобы попасть в свою комнату, а точнее, в ту комнату, которая временно стала его убежищем, Шикамару с Полиной предстояло пройти через кухню. А кухня, по какой-то совершенно идиотской планировке этого старого дома, находилась аккурат ровно напротив бабушкиной спальни. Причём кровать Анны Степановны, как он успел заметить, стояла именно таким образом, что любой, кто лежал на ней и не спал, мог прекрасно видеть всё, что происходило в узком проходе между кухней и коридором. Если, конечно, бабушка не спала сейчас непробудным сном после всех дневных волнений и переживаний. А на такое удачное стечение обстоятельств рассчитывать было бы слишком уж самонадеянно и опасно.
Нужно было двигаться с максимальной, почти нечеловеческой тишиной. И желательно — оставаясь при этом абсолютно невидимыми для чужих глаз.
— Только ни единого лишнего звука, поняла? — едва слышно, одними губами, шепнул он Полине, и та, широко раскрыв глаза от напряжения, тут же энергично, несколько раз подряд, закивала в ответ.
Природная грация и координация, если они у Полины когда-либо и были, в данной экстремальной ситуации ей не особо-то помогали: она тут же инстинктивно сгорбилась, как старая ведьма, пошла на полусогнутых цыпочках, словно участвовала в каком-то секретном кастинге на роль крадущегося маньяка в дешёвом фильме ужасов, да ещё и при этом умудрялась с какой-то совершенно совиной скоростью и амплитудой вертеть головой по сторонам, будто ожидая нападения из каждого тёмного угла. Но, надо отдать ей должное, она очень старалась. И это Шикамару в ней, безусловно, уважал.
Он же, двигаясь бесшумной тенью следом за ней, действовал без малейшей суеты, без лишних движений. Ловко, плавно, почти беззвучно, словно пробирался сквозь густой, враждебный лес, где любой неосторожный щелчок сухой ветки под ногой мог мгновенно выдать его позицию врагу. Он ступал на пол всей стопой, начиная с внешнего ребра, как его учили ещё в Академии, сгибая ноги чуть сильнее в коленях для лучшей амортизации, и двигался почти вплотную вдоль стены, используя любую возможность скрыться в тени. Дыхание его было ровным, глубоким, почти неслышным. Плечи — расслаблены. Всё его тело — как натянутая, готовая к действию струна, но при этом в нужном, контролируемом тонусе.
«Если бы сейчас рядом со мной был Асума-сенсей, он бы наверняка поставил мне за такую безупречную скрытность как минимум четыре балла из пяти возможных. А может, даже и все пять, учитывая мою нынешнюю комплекцию,» — с привычной ему долей самоиронии отметил про себя.
Но судьба, как это обычно и бывает в самые неподходящие моменты, решила иначе, внеся свои коррективы в его безупречный план.
Полина, слишком уж усердствуя в своей попытке изобразить из себя профессиональную ниндзя-невидимку, совершенно не заметила стоявшую в полумраке у стены большую, пузатую, старинную глиняную вазу на высокой, неустойчивой деревянной подставке. Бедром — чирк. Лёгкое, почти незаметное касание. Но в этой оглушающей, напряжённой тишине ночного дома оно прозвучало так громко, так отчётливо, как удар в огромный храмовый гонг.
Ваза угрожающе закачалась из стороны в сторону, теряя равновесие.
— «…Нет, только не это,» — с отчаянием выдохнул про себя Шикамару.
Прямо сейчас он, в принципе, мог бы рвануться вперёд, успеть схватить её до того, как она с оглушительным грохотом рухнет на пол… но на его пути, как назло, стояла Полина, перегородив узкий проход. Обойти её сбоку — он бы точно не успел. Грубо оттолкнуть её в сторону — слишком глупо и рискованно, она бы наверняка закричала от неожиданности. Попытаться как-то подставить под падающую вазу ногу или руку — ещё глупее. Значит… оставался только один, самый очевидный для него вариант.
Три молниеносных, почти невидимых для обычного глаза, движения пальцев, складывающихся в нужные печати — и тонкий, почти неосязаемый щуп его тени метнулся по полу, как живая, разумная змея, в последний момент успел зацепиться за самое основание падающей вазы, в тот самый критический момент её максимального отклонения от оси, и, с лёгким, но точным усилием, аккуратно вернул её обратно на место. Вазу будто бы втянуло обратно в реальность чьей-то невидимой рукой — она мягко, почти бесшумно, осела на свою подставку, не издав при этом ни единого лишнего звука.
Полина, поглощённая своим «скрытным» передвижением, даже не поняла, что только что произошло буквально в паре сантиметров от её бедра, и какая катастрофа только что была предотвращена. А Шикамару, наблюдая за ней, лишь слегка, почти незаметно, улыбнулся одними уголками губ.
До его комнаты они, наконец-то, добрались без каких-либо новых, непредвиденных катастроф. Внутри было почти совсем темно, только тусклый, неверный свет с улицы, пробивавшийся сквозь щели в старых деревянных ставнях, лениво освещал небольшое пространство. Шикамару, не говоря ни слова, быстро и почти бесшумно постелил себе прямо на полу — старая подушка, чистая простыня, тонкое байковое одеяло — и вуаля, импровизированное лежбище готово. А Полине, как истинный джентльмен, он молча уступил свою единственную, скрипучую, но всё же относительно удобную кровать.
Ночевать в одном месте с девушкой он как-то особенно не стеснялся или комплексовал по этому поводу — за долгие годы многочисленных походов и совместных ночёвок с Ино, за время выездных миссий под командованием Куренай-сенсей, да и после бессчётных ночёвок в общем штабе оперативного реагирования Конохи, всё это давно уже стало для него чем-то совершенно обыденным и привычным. Но… вдруг ей, такой городской, такой утончённой, будет неловко? Вдруг эти её всё ещё заметно дрожащие пальцы — это не только от пережитого стресса или ночного холода?
Он улёгся на свое импровизированное лежбище, закрыл глаза, с наслаждением вдохнул немного пыльный, но такой родной запах старой подушки — и уже почти было провалился в такой долгожданный, такой желанный, спасительный сон…
— Марк… — тихий, почти неслышный шёпот нарушил ночную тишину. — Марк, ты спишь?
Он с трудом, нехотя, приоткрыл один глаз.
— Маааарк! — на этот раз уже более настойчиво, почти требовательно.
— М-м-м? — только и смог он тихо, вопросительно выдохнуть в ответ, не открывая глаз.
Полина, всё ещё сидевшая на его кровати в полутёмной комнате, легонько, но ощутимо, пнула его своей босой пяткой куда-то в бок.
— Ты только не спи сейчас, пожалуйста… — снова прошептала она.
И в её голосе на этот раз не было ни привычной насмешки, ни скрытой злости, ни сарказма. Только что-то новое, едва уловимое. Какой-то чуть дрожащий, немного неуверенный, почти испуганный тон. Как будто она и сама до конца не знала, зачем она это делает, зачем она его будит… но при этом точно знала — сейчас, именно сейчас, в эту самую минуту, она просто не может, не имеет права молчать. Ей нужно было выговориться. И, похоже, кроме него у неё больше никого не было рядом…
— Ты умираешь? –неожиданно серьезно спросил Шикамару.
— Эм… Нет, а с чего тогда… — она приподнялась на локтях, посмотрела вниз, туда, где на полу, на простыне, лежал Шикамару, укрытый лишь уголком одеяла. Он не шевелился. Лежал на боку, одной рукой подложив под голову подушку, другой держал край пледа. Из-за тьмы было сложно разглядеть выражение его лица, но тон голоса звучал предельно искренне, почти пугающе.
— Тогда спокойной ночи, — просто ответил он, не поднимая взгляда. Спокойно. Будто вопрос до этого был риторическим.
Полина моргнула пару раз, не сразу поняв, к чему вообще был этот вопрос. Внутри словно что-то щёлкнуло: сначала тревога, потом растерянность, а затем — невольная, почти детская улыбка.
— Что ж… ладно, — выдохнула она, устраиваясь поудобнее на кровати. — Тогда и тебе. Спокойной ночи, Марк.
Он не ответил. Уже лежал, отвернувшись на бок, глядя в темноту комнаты. Дыхание ровное, спокойное. Казалось, ему действительно всё равно.
Полина ещё какое-то время смотрела на его спину, потом закусила губу и прошептала чуть слышно, почти беззвучно:
— Спасибо.