Великолепный Шикамару Нара! Глава 14
Ошибся со временем? Нет!
В 00:01 будет прода.
____________________________________________________________________________________
«Дело запахло по-настоящему отвратно,» — с холодной, почти отстранённой уверенностью подумал Шикамару, всё ещё оставаясь в глубокой тени под невысоким, раскидистым деревом, примерно в двух десятках шагов от места событий. Он уже пару минут, не отрываясь, наблюдал за всей этой дешёвой, отвратительной пьесой, разыгрывающейся под тусклым светом единственного уличного фонаря: трое явно подвыпивших, или даже обкуренных, подростков, начав с неудачной попытки угона чужого мотоцикла, теперь уже внаглую, без всякого стеснения, хватали за руки и за одежду незнакомую девушку, отпуская в её сторону скабрёзные «шуточки» и сальные намёки на уровне самого захудалого притона. Типа:
— Ну чё ты ломаешься-то, красотка, мы же видим, что ты нам понравилась! Расслабься, получи удовольствие!
— А может, мы тебя сейчас прокатим с ветерком, а? На этом вот, настоящем железном звере! Ха-ха-ха! Тебе понравится, вот увидишь!
— А если ты, сучка, по-хорошему с нами не хочешь, то мы ведь и по-другому с тобой можем, ага… Ты же понимаешь, что нас тут трое, а ты одна…
И всё это — с этой их мерзкой, вязкой, самодовольной ухмылкой на пьяных рожах, с отвратительным запахом перегара, который доносился даже сюда, и с откровенными, наглыми ощупываниями, от которых девушку явно передёргивало от омерзения.
«Стоит ли мне вмешиваться уже прямо сейчас? Или ещё немного подождать?» — на мгновение спросил себя Шикамару, всё ещё колеблясь. Ведь Шикамару знал, что классному парню не пристало наблюдать, когда девушке плохо, если он в силах это изменить, но кто сказал, что он классный?
Но вот один из них с силой дёрнул её за руку, чуть не вывернув ей плечо, а другой, самый мелкий и юркий, тем временем навалился на неё сзади, похотливо прижимая к своему телу и что-то мерзко шепча ей на ухо.
Решение в голове Шикамару образовалось мгновенно. Без колебаний.
Всё. Хватит. Дальше смотреть на это было уже невозможно.
Та самая знаменитая «Воля Огня», о которой так много говорили в Конохе, будто внезапно пробудилась в нём, запульсировала горячим, яростным комком где-то в груди:
«Спасай. Немедленно. Сейчас же».
Он бесшумно, как собственная тень, поднялся на ноги. Пальцы сами собой, почти рефлекторно, сложились в необходимые печати — Кагэ Нобори но Дзюцу, техника «Восхождения Тени».
Тень от его собственного тела, идеально сливаясь с другими, более глубокими тенями ночного пейзажа — от кривого, покосившегося столба уличного фонаря, от бесформенной груды какого-то ржавого металлолома, сваленного у забора, от массивного силуэта самого мотоцикла — медленно, но неотвратимо, как ядовитая змея, подползала к ногам этих самопровозглашённых «героев ночи».
Его внутренний очаг чакры ощутимо сократился, потеплел — эта техника, хоть и была базовой, всё же требовала немалых энергетических затрат, особенно для его ещё не до конца восстановившегося тела. Но Шикамару знал: даже самая тусклая, самая слабая тень, направленная умелой рукой, способна на короткое время обездвижить обычного, нетренированного человека. А этих троих, пьяных и самонадеянных, — и подавно.
— А вы, я смотрю, совсем отмороженные, да? — его голос, спокойный, низкий, но с отчётливыми металлическими нотками, прозвучал из темноты так неожиданно, что все трое нападавших вздрогнули и резко обернулись.
Девчонка, которая уже было начала отчаянно вырываться из их цепких рук, тоже застыла на месте, её широко раскрытые от ужаса глаза на мгновение вспыхнули смесью паники и слабой, почти угасшей, но всё же промелькнувшей надежды.
Фигура в тёмной кофте с глубоко надвинутым на лицо капюшоном, появившаяся из ниоткуда, выглядела невероятно угрожающе. А её глаза, горящие каким-то холодным, нечеловеческим светом в густой темноте, будто безмолвно обещали: «Ещё одно неверное движение — и вы очень сильно пожалеете о том, что вообще родились на этот свет».
— Э-э, ты кто такой, а?! Чё тебе надо?! — первым пришёл в себя самый наглый из парней, тот, что повыше, инстинктивно отпуская руку Полины. — Не твоё это собачье дело вообще! Свалил отсюда по-хорошему, пока цел!
— Да может, это её новый парень нарисовался, а? Рыцарь на белом коне, точнее, в драном трико на подтяжках! — нервно, но всё ещё пытаясь сохранить хорошую мину, засмеялся второй, тот, что с сигаретой.
— А может, он просто из кустов тут вылез, чтобы понаблюдать за процессом… извращенец какой-нибудь! — презрительно фыркнул третий, самый мелкий, но, похоже, самый злобный.
— Трое на одну, да ещё и пытаетесь острить, — всё так же спокойно, без малейшего изменения интонации, произнёс Шикамару. — Пацаны, вы реально достигли дна. Даже ниже.
Его тень тем временем уже коснулась ног самого крупного из нападавших, того, что стоял ближе всех. Шикамару мгновенно, почти неуловимым движением, изменил положение пальцев, складывая новую комбинацию печатей — Кагэ Мане но Дзюцу, техника «Теневого Подражания».
Синхронизация прошла успешно. Он почувствовал это всем своим существом.
Он резко, почти небрежно, вскинул правую руку вверх — и тот из подростков, что был теперь связан с ним его техникой, как марионетка на ниточках, тут же, против своей воли, сделал точно такое же движение. Вот только его рука, в отличие от руки Шикамару, направленной в пустоту, по инерции и из-за неудачного положения, со всей дури зарядила локтем прямо в солнечное сплетение его ближайшему дружку, стоявшему рядом.
— Эй, ты чё, Вася, совсем дебил, что ли?! Больно же, сука! — только и успел прохрипеть тот, прежде чем согнулся пополам, с громким, судорожным хрипом хватая ртом воздух.
— Вася, ты чего… ты его… ты чего это творишь, ё-моё?! Совсем с катушек съехал?! — в панике, ничего не понимая, закричал третий.
Он тут же инстинктивно отпустил Полину, испуганно отшатнулся от своих внезапно взбесившихся подельников, а через пару секунд, видимо, решив, что лучшая защита — это нападение, с яростным воплем кинулся прямо на Шикамару.
— Ах ты… Тень баранья! Сейчас я тебе… — завопил он и, на бегу, выхватил из кармана какой-то предмет.
Тусклый металл опасно блеснул в неверном свете уличного фонаря. Это был складной нож.
Шикамару ощутил, как волна холода пробежала по его спине. Настоящий нож.
«Морока… Какая же это всё-таки бесконечная морока…» — мысленно выдохнул он и, мгновенно сгруппировавшись, приготовился к бою.
Всё произошло в считанные мгновения. Слишком быстро для обычного, нетренированного взгляда, но не для Шикамару, чьи рефлексы и боевые навыки, пусть и притупленные долгим бездействием и новым телом, всё ещё были на высоте.
Как только тот самый, самый отчаянный из подростков, с ножом в руке, рванулся к нему с яростным воплем, Шикамару, вместо того чтобы отступать или уклоняться, сделал короткий, почти неуловимый шаг ему навстречу, не теряя драгоценных долей секунды на какое-то там прицеливание или тактические раздумья. Всего два выверенных, почти инстинктивных движения — резкий разворот бедра, мгновенное смещение центра тяжести для максимальной устойчивости, точный перехват кисти противника, сжимающей рукоять ножа — и вот уже рука с опасным лезвием вывернута под таким неестественным, болевым углом, что малейшее сопротивление со стороны нападавшего неминуемо грозило бы ему как минимум вывихом, а то и сложным переломом запястья. Жёсткий захват. Полная фиксация. Нож, выскользнув из ослабевших пальцев, сам собой скользнул в подставленную ладонь Шикамару, а сам атакующий уже бессильно дёргался, прижатый затылком к его плечу, с вывернутым до хруста плечевым суставом и сдавленным, сиплым хрипом, вырывающимся из его перехваченного горла.
— Тебе не стоило этого делать, парень… Очень не стоило, — тихо, почти беззлобно, пробормотал Шикамару, глядя куда-то поверх его головы.
Но тут же, самым краем своего обострённого зрения, он уловил новое, опасное движение.
Второй из подростков, тот, что был самым крупным и до этого момента находился под действием его техники теневого захвата, уже почти полностью вырывался из оцепенения развеянной техники, его мышцы судорожно подрагивали. Сжатый в огромный, как булыжник, кулак, он со всей дури летел прямо в сторону Шикамару, целясь ему куда-то в бок. Проблема была лишь в том, что на пути этого слепого, яростного удара совершенно случайно оказалась голова его собственного подельника, того самого, который всё ещё находился в болевом захвате у Шикамару.
ХЛОП.
Звук получился глухим, тяжёлым, каким-то особенно мясистым и неприятным. Двое из троих «героев ночи» практически одновременно, как два подкошенных мешка с картошкой, осели на мокрую от росы землю. Один — тот, что получил удар по голове — был явно без сознания, его тело обмякло и распласталось в неестественной позе. Второй — тот, кто, собственно, и нанёс этот роковой удар — застыл на мгновение с выражением полнейшего шока и недоумения на лице. Осознание того, что он только что вырубил своего же дружка, пришло к нему далеко не сразу.
— Бляя… я… я не хотел… Братан, ты как?.. — только и успел он прохрипеть, с ужасом глядя на распростёртое тело своего товарища, поднимаясь с земли. Он инстинктивно развернулся и сделал несколько шагов назад, явно намереваясь дать дёру. Но тут…
ПШШШШШШШШ!
Прямо ему в лицо, с расстояния вытянутой руки, ударила плотная, едкая струя острейшего перцового аэрозоля.
— АААААА! СУКА! МОИ ГЛАЗА! ЖЖЁТ! НИЧЕГО НЕ ВИЖУ! — истошно заорал парень, отчаянно отпрыгивая в сторону, закрывая лицо руками, не в силах ни нормально дышать, ни сообразить, где он вообще находится.
Девушка, наконец-то полностью пришедшая в себя после пережитого шока и унижения, стояла напротив него, её грудь тяжело вздымалась, а в глазах горел недобрый, мстительный огонь. Она зло, почти по-змеиному, шипела, будто сама сейчас готова была взорваться от переполнявших её эмоций.
— На, получи, урод! И это тебе за меня! И за мой любимый байк! И за всех тех девчонок, к которым вы, козлы, когда-либо в своей жизни лезли, вы, мелкие, вонючие, деревенские клопы! — она снова, с каким-то садистским наслаждением, пшикнула остатками перцового спрея в сторону второго нападавшего, того, что всё ещё лежал на земле, свернувшись калачиком и поджав под себя живот после меткого удара по «солнышку».
— Н-н-на тебе ещё, сволочь! Чтобы не думал больше всякую гадость! — с этой фразой она со всей силы пнула его своей тяжёлым армейским ботинком куда-то в бок.
Шикамару тем временем осторожно отпустил третьего нападавшего, того, что был с ножом. Тот безвольно сполз на землю, держась за вывихнутое плечо и что-то невнятно постанывая. Всё ещё держа в руке отобранный нож, настороженно наблюдал за развитием событий. Его пальцы были готовы сложить печати для техники Кагэ Нобори.
«На всякий случай. Если вдруг и она сейчас решит, что все мужики вокруг виноваты в её бедах по определению — я, по крайней мере, смогу её как-то сдержать и успокоить. Хотя, очень на это надеюсь, до такого не дойдёт».
Полина, наконец-то немного отдышавшись и выплеснув первую волну ярости, медленно развернулась к нему. Их взгляды встретились. Несколько долгих, напряжённых секунд они молча смотрели друг на друга. Грудь у девушки всё ещё ходила ходуном от пережитого, её чёрные волосы сбились набок, по щекам текли злые слёзы, смешанные с остатками перцового спрея, но взгляд её был — твёрдым, почти стальным, без тени страха или растерянности.
— Ты кто такой, чёрт тебя подери, вообще? — наконец выдохнула она, её голос был хриплым, надтреснутым, но на удивление прямым и уверенным.
— Просто случайный прохожий, — невозмутимо пожал плечами Шикамару. — Слишком любопытный, чтобы пройти мимо такого интересного представления, и, возможно, слишком умный, чтобы не вмешаться, когда ситуация стала совсем уж критической.
— Ну, спасибо тебе, конечно, огромное, «прохожий», но… — она перевела взгляд на его руки, на зажатый в них нож. — Это что же получается, ты сейчас и меня собираешься на всякий случай порезать, если я вдруг как-то не так рыпнусь или скажу что-нибудь не то?
Шикамару отрицательно покачал головой:
— Нет, что ты. Это просто обычная перестраховка. Вдруг ты в состоянии аффекта решишь, что я из той же компании, что и эти вот… джентльмены, которые на тебя только что так невежливо лезли. Люди, знаешь ли, в шоковом состоянии иногда такие непредсказуемые вещи вытворяют. А я к таким неожиданностям, если честно… не очень-то привык. Не люблю лишнюю мороку.
Полина на мгновение замерла, а потом вдруг коротко, немного истерично рассмеялась, одновременно всхлипывая и вытирая слёзы тыльной стороной ладони:
— Ну ты и тип, я тебе скажу. Спасибо… Вот честно, от души. Без тебя… я даже боюсь представить, чем бы всё это сейчас закончилось.
— Всё было бы гораздо хуже, поверь мне, — всё так же спокойно, почти буднично, ответил он. —Но теперь — всё более-менее нормально. Вы живы, почти целы. В отличии от этих троих.
Он выразительно кивнул в сторону трёх неподвижных тел, живописно размазанных по мокрой траве. Один из них всё ещё надсадно кашлял, пытаясь отдышаться. Второй мелко дёргался всем телом, как будто его бьёт озноб. Третий, самый невезучий, изредка издавал тихие, жалобные скулящие звуки.
Полина тяжело вздохнула и, не говоря ни слова, прямо так, в своих дорогих джинсах, опустилась на мокрую, холодную землю, прикрывая лицо дрожащими ладонями. Несколько долгих, судорожных вдохов и выдохов.
— Уууух… Всё. Кажется, отпустило. С меня на сегодня точно хватит приключений. И на эту неделю тоже. Да и вообще, с меня на всю эту, мать её, проклятую деревню хватит. Ненавижу.
Шикамару тоже тяжело вздохнул, присел на корточки рядом с ней и, чуть склонив голову набок, с присущей ему философской меланхолией произнёс:
— Да уж…
Они неловко помолчали.
— На самом деле, — неожиданно тихо, почти виновато, пробормотал Шикамару, задумчиво глядя в сторону едва различимой в ночной темноте деревни, — я видел, откуда ты выбежала. Ну, когда за ними гналась. Давай, наверное, я провожу тебя до своего дома, что ли… А то мало ли что.
Полина резко вскинула голову, её брови удивлённо поползли вверх, а на лице отразилось крайнее недоумение:
— В смысле, до «своего дома»? Ты что, тоже… живёшь у Шикамаровых? Там же, где и этот… ну, Марк? Вы что, соседи?
Он лишь неопределённо пожал плечами, будто это было что-то совершенно обыденное и не заслуживающее особого внимания:
— Ну да. В какой-то степени. Я же и есть сам Шикамаров. Марк. А что, собственно, не так?
Полина вытаращила на него свои огромные, всё ещё заплаканные глаза, инстинктивно отступила на шаг назад, уставившись на него с таким изумлением, будто перед ней только что материализовался инопланетянин. Затем она резко, почти истерично, взмахнула руками, словно пытаясь сбросить с себя, стряхнуть это невероятное, не укладывающееся в голове откровение:
— АААААААААА! ЧТО-О-О?! Ты… Ты — МАРК?! Тот самый Марк?! Ты что, издеваешься надо мной сейчас, да?! Как… Что за чёрт вообще происходит?! Вот это я понимаю, совпадение! Да нет, ну это просто… ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ДА МЫ ЖЕ ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ ТЕБЯ ИЩЕМ, Я ЖИВУ В ОДНОМ ДОМЕ С ТОБОЙ, В ТВОЕЙ КОМНАТЕ И ДАЖЕ НЕ ПОНЯЛА, КТО ТЫ ТАКОЙ?! КАК ТАКОЕ ВООБЩЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ?!
Шикамару только криво хмыкнул в ответ, в его глазах блеснули знакомые ироничные искорки:
— Ну… во-первых, ты не особо-то и спрашивала, кто я такой. А во-вторых, я, если честно, был немного занят в последние дни. Ну, там… восстановлением. Да и, если уж совсем начистоту, выглядел я… скажем так, несколько иначе. Значительно иначе.
Полина всё ещё смотрела на него во все глаза, медленно, с трудом переваривая эту ошеломляющую новость. Казалось, у неё сейчас произойдёт короткое замыкание где-то между нейронами, и её мозг просто откажется функционировать. Но вместо того, чтобы взорваться очередной гневной тирадой или впасть в истерику, она вдруг неожиданно для самой себя расхохоталась — как-то очень устало, надрывно, с каким-то нервным, почти безумным надломом в голосе:
— Боже… о, Боже мой… как же всё это нелепо… просто до абсурда… Марк! Живой! Оказывается, он всё-таки живой! И ещё какой, мать его за ногу, живой и невредимый… Чудеса, да и только.
Шикамару, услышав её взволнованный, но явно узнавший его голос, слегка склонил голову набок, его глаза чуть прищурились, внимательно изучая незнакомку. В них мелькнула тень удивления и лёгкой настороженности.
— Подожди-ка… А мы с тобой вообще знакомы? Что-то я не припомню, — его голос прозвучал ровно, но с едва уловимой ноткой озадаченности. — И почему это я вдруг должен быть не живым? И вообще… как тебя зовут? А то как-то неудобно получается — ты меня, похоже, знаешь, а я тебя — впервые вижу.
Полина, всё ещё пытаясь прийти в себя после недавней стычки, судорожно вытирала испачканные руки о свои и без того грязные джинсы и одновременно старалась отдышаться, восстановить сбитый ритм. Она криво усмехнулась сквозь лёгкую хрипоту в голосе, которая появилась после её отчаянных криков:
— Ну… если уж совсем формально, то, наверное, лично мы с тобой действительно не знакомы. Но ты ведь и есть Марк Шикамаров, правильно? Тот самый? У нас же с тобой общий сервер в Дискорде, общий большой проект… ну, точнее, был до недавнего времени. А потом ты просто взял и пропал со всех радаров. Без единого слова предупреждения, без какой-либо записки или объяснения. И всё тут же встало колом — и сервер, и вся работа по нему, и люди, которые на тебя рассчитывали. У нас там сейчас почти полсотни нерешённых задач и незавершённых переводов висит в ожидании, а ты — как будто в воду канул.
Она тяжело вздохнула, с досадой качнула головой, её яркая розовая прядь волос выбилась из-под капюшона и упала на лоб.
— Я, если честно, уже отчаялась тебя найти. Пыталась достать везде, где только могла придумать. И ВКонтакте тебе писала, и на электронную почту, и на самом сервере в личку стучалась — тишина. Потом каким-то чудом вышла на твой старый городской адрес, приехала туда, а там какой-то мужик, видимо, твой отец… Дюбуа, да? Не суть. Он сказал, что ты теперь здесь, у своей бабушки в деревне обитаешь. Ну я и… недолго думая приехала сюда. Вот, как видишь.
Она на мгновение замолчала, зябко повела плечами, осматриваясь по сторонам на тёмные, неприветливые окрестности, и слегка вздрогнула от налетевшего порыва холодного, влажного вечернего ветра.
— Но, давай, наверное, всё-таки… не сейчас об этом. Слишком уж неподходящий момент. Потом, если ты не против, мы с тобой всё это спокойно обсудим, хорошо? А сейчас нам надо… ну, ты сам понимаешь… с «этим» вот как-то разобраться, — она выразительно кивнула головой в сторону тех троих подростков, которые всё ещё валялись на земле в разных позах, издавая тихие стоны и слабо шевелясь в темноте.
— Полностью с тобой согласен, — серьёзно кивнул Шикамару. — Сначала мы должны разобраться с «этим». А всё остальное — допросы, претензии, разбор полётов — это уже после.
Они оба, как по команде, повернулись к сиротливо стоящему неподалёку мотоциклу. Полина, уже более-менее придя в себя, с серьёзным, деловым видом достала из кармана свой телефон, быстро щёлкнула пару снимков лежащих на земле незадачливых угонщиков — «для протокола», как она выразилась, — а затем попыталась набрать номер дежурной части местной полиции. Послышались длинные, протяжные гудки, но на том конце провода никто так и не взял трубку. Шикамару, наблюдавший за её действиями, тихо заметил:
— Думаю, с этим мы вполне можем разобраться и завтра утром. Сейчас уже слишком поздно, да и вряд ли они отсюда куда-то денутся в таком состоянии. Лучше тебе сейчас просто выдохнуть, успокоиться, и пошли уже в дом. Всё нормально. Ты в порядке.
— Ха. Ну, это как сказать, «в порядке», — недовольно буркнула Полина, но спорить не стала. Она торопливо проверила ключи зажигания, которые всё ещё торчали в замке, и заглянула в опустевший багажник-кофр.
— На байке сейчас, после всего этого, ехать обратно — всё равно не вариант. Надо будет сначала при дневном свете его внимательно осмотреть, вдруг эти ублюдки там чего-нибудь успели сломать или открутить. Думаю, катить его до дома будет как-то… безопаснее.
Шикамару молча кивнул в знак согласия. Они, не сговариваясь, двинулись в сторону дома. Всю дорогу молчали.
По прибытии, вместе, с некоторым усилием, подняли тяжёлый байк и аккуратно закатили его в сарай, после чего Полина надёжно закрыла ворота на толстую щеколду. Только успела хлопнуть тяжёлая дверца сарая, как вдруг возле дома, в той самой небольшой пристройке, которую теперь занимала Мария, неожиданно вспыхнул свет. Маленькое, квадратное окошко резко озарилось тусклым, желтоватым, слегка мигающим светом. А ещё через секунду — послышался характерный щелчок отодвигаемой защёлки, и старая, рассохшаяся деревянная дверь недовольно скрипнула, отворяясь.
На пороге пристройки появилась Мария.
На ней была её любимая пижама. Её тёмные волосы были растрёпаны после сна и торчали во все стороны, как у взъерошенного воробья, а в руке она держала большую эмалированную кружку, до краёв наполненную водой. Она как раз сделала большой, освежающий глоток, когда её сонный, ничего не подозревающий взгляд случайно зацепился за высокую, незнакомую фигуру Марка, стоящего рядом с Полиной. Она замерла на полуслове, с кружкой у самых губ. Потом — медленно, почти испуганно, перевела взгляд на Полину. А потом… снова на Марка. Но на этот раз уже как-то совершенно иначе. Как-то… по-настоящему. Изумлённо. Заинтересованно. Возможно, впервые за всё это долгое время — без привычной язвы, без сарказма, без этого вечного, въевшегося в неё высокомерия и желания уколоть побольнее.
В тусклом, неверном свете уличного фонаря, который едва пробивался сквозь густые ветви деревьев, и в блёклых, дрожащих отблесках луны, Марк, её брат, выглядел… совершенно другим. Не тем неуклюжим, вечно хмурым и недовольным толстяком, которого она знала и презирала всю свою сознательную жизнь.
Теперь перед ней стоял кто-то другой. Хищный, чётко очерченный профиль, высокие, острые скулы, идеально ровная, почти аристократическая осанка. Силуэт его тела стал широким в плечах, но подтянутым, без грамма лишнего жира; плечи — рельефными, выразительными; руки, даже в полумраке, казались высеченными из камня, сильными и уверенными. Из-под коротких рукавов его тёмной толстовки отчётливо вырисовывались тугие жгуты вен и рельеф тренированных предплечий. Даже сквозь плотную ткань угадывались крепкие, развитые мышцы груди и пресса, не говоря уже о той какой-то новой, совершенно незнакомой ей, сдержанной, но ощутимой уверенности, с которой он теперь держался, с которой он двигался. А взгляд… его взгляд был абсолютно спокойным, холодным, расчётливым, почти взрослым. И даже его улыбка, которая лишь слегка тронула уголки его губ, была какой-то другой — мягкой, но с едва уловимым намёком на скрытую, внутреннюю силу.
Мария, совершенно не успев до конца осознать это невероятное, почти фантастическое преображение, которое произошло с её братом, сделала то, что обычно делают люди в состоянии глубокого шока и полного изумления, — она захлебнулась. Буквально. Водой из своей кружки.
С громким, нелепым «ПФХХХ!» она выплюнула почти всю воду обратно в кружку… и, конечно же, на себя. Второй раз за эту сумасшедшую неделю. И опять в свою любимую пижамную футболку. И опять, чёрт возьми, было совершенно непонятно, от чего именно она так «намокла» на этот раз — то ли от случайно пролитой воды, то ли от этого ошеломляющего, почти нереального вида своего нового брата.
Полина, наблюдавшая за этой немой сценой, едва заметно усмехнулась и, вытерев последнюю слезу с щеки, машинально поправила свой съехавший набок капюшон. Лицо её всё ещё оставалось слегка измазанным грязью и остатками перцового спрея, на щеках виднелись некрасивые разводы от слёз, а руки всё ещё мелко дрожали от пережитого напряжения и стресса. Но теперь она уже почти улыбалась — устало, но с явным облегчением.
— Привет, Мари, — как ни в чём не бывало, спокойно произнёс Шикамару, делая шаг вперёд, выходя из тени во двор. — Извини, что так поздно и, возможно, немного напугали тебя. Можно мы войдём к тебе на пару минут, посидим немного? А то на улице как-то… не очень уютно.
Мария молча, как заворожённая, кивнула. Её огромные глаза всё ещё были буквально приклеены к фигуре брата.