Город Фуюки можно было разделить на две части, и это разделение даже не буде образным, чему особенно способствовала протекающая через город река Мион. Различия в этих половинах были настолько большими, что сами жители города делили Фуюки на два отдельных мини-города. На старый Фуюки, который местные между собой привыкли называть Мияма, и новый Фуюки, Синто. Старый Фуюки, как можно было догадаться из названия, был эталонным примером японской культуры, всё в нём, от строений до образа жизни проживающих там людей веяло старыми временами, эта часть города прочно укоренилась в своём консерватизме и приверженности старым традициям. И пускай перемены происходили, но настолько медленно, что казалось ничего не менялось десятилетиями. Это была тихая часть города для людей, которых не привлекала суета жизни современного времени.
Синто было полной противоположностью Мияме. На смену небольшим и уютным домам из дерева пришли высотные здания из стекла и стали, на фоне этих холодных гигантов снующие между ними люди казались всё равно, что муравьями. На смену закостенелым традициям, никогда не останавливающийся прогресс. На смену спокойствию, вечное кипение жизни, вечная спешка успеть сделать больше, получить больше, люди здесь жили так, словно каждая их секунда была на счету.
И лично Радагон предпочитал старую половину города новой. Его совсем не привлекал оживленное сердце Синто, а вот умиротворённая Мияма, застывшая во времени и даже, по словам кого-то из молодого поколения Фуюки, медленно затухающая часть города… Просто созерцая с вершины холма, на склоне которого раскинулась эта полная традиционных домов часть города, он находил некоторое подобие душевного умиротворения. Словно бальзам для разума.
Тихо и мирно. Увы, ненадолго.
Первая Война Грааля состоялась в 1814 году, но она была абсолютно не похожа на будущие Войны Святого Грааля, её даже нельзя было назвать войной, она была ритуалом для достижения Акаши. Ничего более. Потребовалось десять лет с момента создания ритуала, чтобы собрать необходимую энергию для запуска ритуала, но семьи Основателей, первоначально планирующие работать вместе и общими усилиями достичь Акаши, выяснили, что система может исполнить желание только одного человека. И это открытие стало причиной провала как первой итерации ритуала, так и первой трещиной в их союзе. Вернее, их союз видоизменился, ни одна из тогдашних семей магов не могла собственными силами наполнить созданный ими грааль, они нужны были друг другу. А потому вместного того, чтобы разойтись разными дорогами, они договорились продолжать поддерживать систему и средства для создания Грааля, но после его призыва они становятся врагами.
И вот спустя шесть десятков лет, на том же месте прогремела Вторая Война Святого Грааля… она превратилась в ничто иное как бойню, как минимум треть тогдашнего Фуюки сгорела в перекрёстном огне. Недостатки в правилах, а вернее их почти полное отсутствие в итоге привели к тому, что она вышла из-под контроля и переросла в настоящую резню, в которой никто не выжил. Вторая Война стала уроком для создателей ритуала, как не нужно делать. И что более чёткие правила не досадное неудобство, а жизненно важная необходимость. И после долгих споров было принято сложное решение призвать третью сторону, которая будет наблюдать за ходом войны и следить за тем, чтобы её правила исполнялись, если понадобиться силой. Таким наблюдателем и хранителем правил стала Церковь.
И Третья Война Грааля уже прошла по новым правилам, став куда менее разрушительной для невинных и просто жителей того места, где жадные и эгоистичные маги решили устроить свои ритуальные убийства. И одно из таких правил гласило не выставлять на показ свои сражения и не привлекать внимание не магической общественности. А потому пускай не все, но большая часть битв между магами и Слугами происходила в ночь, пока город спит. Эта простая, но эффективная мера позволяла хранить секрет происходящего лучше любых других мер.
И глядя на убивающую луну на темном небе без единого пятнышка облаков, Радагон с удовлетворением признавал, что это была хорошая ночь дабы начать сражение со Слугой.
В прошлый раз он сумел лично познакомиться с Сейбер и Лансером, найдя их удовлетворительными собеседниками. Лица Ассасина, Арчера и Райдера для него тоже уже не секрет. Пять из шести Слуг. Единственным кого он ещё не встречал так это Слуга класса Берсеркер, герой променявший рассудок на ещё больше силы. Интересно, каков Берсеркер этой войны? Бывший ученик ведьмы с нетерпением жаждал этой встречи, наверное, даже больше, чем с кем-либо ещё.
Управляться с Берсеркером было труднее чем со Слугой любого другого класса. И не только потому, что бешеная собака могла легко укусить кормящую её руку, утопая в переполняющей её безумной ярости. Но и потому, что вся тяжесть по планированию сражений, выбору битв, заключению союзов и просто навигации по Войне Грааля ложилась на плечи державшего поводок своей бойцовской собаки мага. Хороший Мастер понимает, что Слуга это не просто набор мышц и Благородных Фантазмов, но также советник и опора, работая в дуэте всегда достигнешь большего, чем в одиночку. Впрочем, среди современных магов априори не было хороших Мастеров, были только те, что лишь считали себя таковыми. Утонув в элитаризме, высокомерии и гордыни не принадлежащим им заслуг… Современный маг даже не мог допустить мысли, что он станет прислушиваться к словам какого-то фамильяра.
Какого-то фамильяра. Того самого, который прожил жизнь более великую, чем любой маг мог мечтать, кто знает, видел, делал больше. Действительно, у магов были все причины не прислушиваться к их Слугам.
Насмешливая мысль легко пришла и ушла из разума Радагона, у него были более важные дела в эту ночь, чем набившые оскомину насмешки над современным поколением магов. Его единственный глаз переместился с яркой луны на один из домов на холме, который выделялся словно белая ворона своим архитектурным стилем, будто кто-то вырвал восточно-европейское поместье и не зная, что с ним делать, бросил его среди традиционной японской архитектуры.
Именно это поместье и было целью Радагона.
Следуя установленной по прибытии в Фуюки договоренности, Моргана использовала свои знания и способности, чтобы сплести охватывающее весь город и прилегающие к нему земли ограниченное поле с одной единственной задачей — наблюдать и следить. Никто не входил и не выходил из города без её ведома. Найти Слуг? Тривиальная задача. Найти мастеров? Ещё проще, маги не были столь скрытны, как они считали, не от её ледяных голубых глаз. А потому ещё до официального начала Войны Грааля у них уже была роскошь выбирать место и условия каждой предстоящей им битвы. Радагону нужно было сказать лишь слово и Кастер укажет пальцем на очередную цель.
В этот раз палец жестокой феи упал на поместье Мато, одной из семьи Основателей всего ритуала. Внутри его столетних стен, за сотнями наслоённых друг на друга ограниченных полями скрывался Берсеркер и державший его поводок маг. Любой другой маг мог считать защиту поместья неприступной и нерушимой, но не Радагон, не потому, что он был настолько искусен в мейждкрафте, о нет, глядя на барьеры вокруг родового гнезда семьи магов, он не понимал и половины из них, и принципов, на которых они были созданы, в отличии от Морганы, но последней с ним здесь не было. Но ему и не нужно было. У каждой защиты был предел, даже у неразрушимого щита существовала немезида в виде все поражающего меча. И стоя в шаге от первого ограниченного поля с легкой улыбкой на губах, Радагон знал, что способен найти этот придел для каждого из барьеров.
Вытянув перед собой палец, он никуда не спеша и даже не пытаясь скрываться начертил, казалось, в пустоте воздуха, а на деле прямо на поверхности первой из защиту отливающую синим руну.
— Ur, — пять сотен магических цепей в теле воспитанника Скатах взревели и с волной жара выплеснули колоссальное количество магической энергии, от объёма и плотности которой даже у первоклассных современных магов волосы встали дыбом.
Одна из Изначальных рун, руна Первобытного Быка ожила и умерла выполнив свою задачу.
Если до этого и были какие-то мысли о скрытности и не привлекании лишнего внимания, то после подобного все подобные мысли можно было смело хоронить. В один момент все в пределах Фуюки, кто смыслил хоть самую малость в магии, знали, началось очередное сражение, и при этом зная где именно оно началось. Невозможно было пропустить тот маяк магической энергии, которым на миг стал Радагон.
— Тук-тук, — с развивающимся за спиной хвостом огненно-рыжих волос одноглазый маг сделав шаг вперёд, переступая границу ныне разрушенных ограниченных полей.
Перед ним рушилась левая половина поместья Мато. Его словно протаранил насквозь огромный могучий бык, оставляя за собой ров в земле. Это было нагло, это было громко, это привлекало внимание, но главное это бросало вызов.
Из-под завалов, сбросив в себя раздробленные балки и осколки камня и кирпича, кряхтя и кашляя хриплым кровавым кашлем, поднялась фигура сморщенного старика. Его старика кровоточила, а часть правой руки ниже локтя полностью отсутствовала, он явно был ошеломлён застигшей его врасплох атакой. Но тем не менее он мгновенно бросил взгляд точно в небрежно приближающегося к нему ответственного за падение всех защит его поместья человека. Телесные раны никак не сказались на остром и быстром уме сморщенного старика, который даже в полном бреду не мог пропустить изливающий из себя столь много магической энергии источник.
Узнавание было мгновенным.
— Кастер… — прошептали губы старика. — По какому праву ты нападаешь на мой дом! Я не участник Войны Грааля! — Тут же крикнул он, понимая, что он не противник для Слуги. — Ты действуешь против правил, Слуга. Ты и твой Мастер будете жестоко наказаны!
Мато Зокен, глава семьи Мато знал взгляд внутри глаз приближающегося всё ближе и ближе к нему, словно владея этим местом, Слуги. И ему очень не нравился этот взгляд.
— Мне напела птичка, что именно тут, именно сегодня я найду Берсеркера, — на плечо одноглазого человека приземлился огромный ворон.
— Кар! — И ворон смотрел на человеческого мага сверху вниз с насмешкой в глазах.
— Мунин говорит, что ты врёшь и он очень умная птица, ни разу меня не подводил, а потому владеет бесценным даром моего безраздельного доверия, — Касиеп любовно почесав спину своего питомца. — Я очень не люблю, когда мне врут. А ты соврал мне уже дважды, — тяжесть угрозы повисла в воздухе.
— Ты бредишь, — твёрдо произнёс Зокен Мато, — уходи сейчас или пожалей в конце. Здесь нет и никогда не было ни Берсеркера, ни его Мастера.
Маг делал куда более смелый вид, чем ощущал на деле. Он был старым, он видел все три предыдущие Войны Грааля, а потому не недооценивал Кастера напротив, зная, что даже против самого слабого, даже против полумёртвого Слуги он ничто. Особенно против этого Кастера. Но в то же время, что ещё ему оставалось, в конце концов он говорил чистую правду.
Зокен не видел, он лишь ощутил боль, когда его левая рука упала ему под ноги отрубленная чистейшим срезом у ключицы.
— Аргх, — была бы у него его вторая рука, он бы попытался дотянуться до образовавшейся раны. Даже если простые повреждения плоти ему уже давно не страшны, а полное уничтожения тела для него не более чем неприятность. Но всё равно не было ничего приятного в том, чтобы терять целую конечность.
— Третья ложь. Призови Берсеркера, маг, или Мунин будет пировать твоими глазами, — в глазах птицы от этих слов вспыхнул злобный огонёк, ворон словно умолял взглядом мага солгать его хозяину ещё раз.
— Ты совершаешь огромную ошибку, Кастер, — сквозь сдавленные от гнева зубы выплюнул Мато Зокен пока его разум мчался в попытка найти путь, как ему сбежать от явно неразумного Слуги. — За твои действия будут последствия для твоего Мастера.
— Нет, я так не думаю, — с усмешкой ответил он. — Три дня и три ночи моё тело висело на Великом Древе! На восходе четвёртого дня я увидел… — ещё на первых двух словах старый маг осознал, что произойдёт дальше, его глаза широко расширились, словно не веря, что против него будет использован Благородный Фантазм, так небрежно и расточительно. Слуги действительно были бесчеловечны и непредсказуемы. — Hagall.
В небе появились и зависли десятки, сотни, а может тысячи остроконечных ледяных глыб, словно копья гигантов они все нацелились на одного раненого мага и его полуразрушенный дом. Их было столь много, что они полностью заслоняли собой луну на небе и её сияние, погрузив часть города в настоящую тьму. Секунда, а может меньше, всего лишь миг достаточный, чтобы осознать, что именно будет дальше.
Несколько сотен чистого льда обрушились вниз, словно рой голодных стрел, земля содрогнулась от ужасного града ударов и вскоре всё вокруг окутал пробирающий до костей холодный туман из мельчайшей ледяной пыли. Пережить подобное было почти невозможно, Hagall — это верная смерть под тонами и тонами льда Хельхейма.
Почти.
— Так-то лучше, — с довольной усмешкой выдохнул высокий рыжеволосый Кастер, среди превратившегося в парк ледяных глыб поместья, напротив него в защитной стойке, закрывая собой искалеченного Зокена Мато, стоял закованный в черный, размывающийся в зрении по контуру доспех, неизвестный ему до этого момента Слуга. — Какой у тебя интересный доспех, — даже особые глаза Кастера не могли зацепиться за фигуру Берсеркера, она то размывалась, то искривлялась, а сам взгляд владельца ворона то и дело норовил со скользить прочь с тела Берсеркера. Словно сам мир не желал, чтобы Кастер мог смотреть на Слугу перед ним.
А ещё Кастер понял, что совершенно не может определить, чего ожидать от Берсеркера, что тот собирается делать дальше. Какой раздражающий доспех, скрывает намеренья своего владельца.
— РААААААААА!!! — Ответом заклинателю был нечеловеческий рёв.
Берсеркер не думал, Берсеркер не тратил время зря, как только он ясно увидел врага, он сразу же кинулся на него со всей своей первобытной яростью и силой. В течение трёх секунд раздалось около десятка громких взрывов, это копья Кастера и меч Берсеркера сталкивались между собой. И каждое такое столкновение оставляло после себя шрамы на земле.
Поместье Мато стало местом битвы Слуг.
Моргана проводила своё время за одним из своих любимых занятий, сквозь водяное зеркало она наблюдала как два героя пытаются убить друг друга. Действительно, сколько бы времени не прошло, а людская натура ни капли не изменилась, поменялись лишь декорации. И нет, это была не жалоба, наоборот, если когда-то произойдёт не мыслимое и люди перестанут сражаться между собой, то у неё станет на одно развлечение меньше. А это не то, чего бы она хотела. Тем более она давно, очень давно не видела представления столь хорошего качества, её Мастер действительно знал, как правильно развлекать ведьму.
Радагон… За прошедшее время с этим молодым магом Моргана успела многое понять о нём, и в первую очередь потому, что он сам даже не пытался скрываться, а вернее сказать не знал как. Он был словно на открытой ладони, такой же беззащитный как наивный ребёнок. Хм, да, ребёнок. Это описание хорошо ему походило. Не потому, что он был мал, глуп или необразован, вовсе не поэтому. Ребёнком делало его кое-что другое.
И сражение, за которым она сейчас не без удовольствия наблюдала, очень громко кричало почему это так. Радагон прекрасно создавал впечатление, что он не более чем просто жаждущий сражений варвар, ребёнок, выросший в жестокости и теперь живущий этой жестокостью куда бы он ни пошёл. Вот только вывод был далёк от правды. И пускай Радагон действительно жаждал битв с сильными, пускай эти сражения на время будоражили его кровь, но для него сами битвы значили меньше, чем даже он сам то понимал. Конечно, бурление крови может быть приятным, но причина этой жаждой была куда глубже чем простое учащенное сердцебиение и прилив эйфории на пару минут, за которыми вновь последует преследующее его по стопам пустота.
Он жаждал признания. Как ребёнок, ожидающий одобрения матери за хорошо проделанную работу.
Моргана видела подобный спектакль не раз, она сама ставила подобные театральные пьесы, у неё было даже слишком много опыта в этом деле. А битвы? Это просто то, что он знал лучше всего, то к чему он был приучен и теперь через сражения он пытался доказать самому себе, что он достоен.
Достоен чего?
Кто знает, существует множество призраков, за которыми мог гнаться её Мастер, но Моргана никогда не бывшая азартной, всё же была готова поспорить, что тут не обошлось без женщины воспитавшей Радагона, её женская интуиция подсказывала это. Именно та женщина оставила ему этот комплекс неполноценности, который рыжий маг изо всех сил пытался как-то заполнить. Печально для Радагона, но чрезвычайно на руку самой Моргане. Радагон жаждал признания женщины, которой нет, которая оставила возле него пустое место. Место, которое Моргана может занять, это не будет сложно, это будет очень легко, ей даже не придётся делать ничего сверх того, что она уже делает. Просто быть рядом. Радагон сам того, не зная уже шел к ней в руки. И она примет его, она будет петь ему дабы прогнать кошмары, она будет шептать ему на ухо слова заботы, любви и одобрения матери… или любовницы. Моргана может делать и то и другое, может делать это одновременно.
И в итоге, Радагон станет её. Он будет принадлежать ей. Её желания станут его желаниями. Кто бы ни вырастил Радагона, она должна сказать спасибо той женщине за такой чудесный подарок. Но пока она будет наслаждаться по-своему прекрасной битвой. Жаждущий доказать свою ценность ребёнок против съедающего самого себя изнутри глупца и предателя.
Фея отвела свои глаза от одного водяного зеркала, бросив краткий взгляд в другое водяное зеркало, отражавшее совсем другое место и другую картину. Этот подвал умолял очистить его от червей.