Таки юбилейная глава!
0.300.021.М29 Терра, Императорский дворец
Весть о том, что Император женится, потрясла не только всю Терру до основания, но и все остальные миры, кроме уж совсем примитивных и недавно присоединённых, которые ещё не познали на себе всю глубину любви Императора к ним. Им казалось, что их правитель и защитник незыблем, что у него нет личной жизни, он только и делает, что думает над тем, как бы улучшить жизнь простых людей. Нет, так-то он думает. Каким-то выделенным для этого дела потоком сознания.
Так что, стоило Никсосу на всю галактику объявить о предстоящем мероприятии, как всем сразу стало интересно — а кто избранница? А когда они выясняли, что невест будет не одна, а их будет целых три, так и вовсе впадали в перманентный шок. Не все, конечно, на некоторых планетах подобные отношения были если и не нормой, то как минимум не осуждались. Но в большинстве остальных, где превалировала моногамия… Император был непонятен. До тех пор, пока эти самые непонятливые не видели голофото или голозаписи невест. Тогда всё вставало на вот места. Да, Император достоин только таких красавиц.
И всплывал новый вопрос: одна из невест — ксенос. Эльдар. Но бо́льшая часть Империума предубеждений (по крайней мере, сильных) к остроухих не имели. Может, и косились иногда, но так, для острастки, да и вообще — интересно же. Разумеется, есть и те планеты, которые пострадали от эльдарасов с Коморры, те ушастых, по вполне очевидным причинам, недолюбливали. Но всё же приняли, потому что это Император, он имеет право.
Реакция примархов была вполне закономерна.
Сангвиний в ответ н новость только тепло улыбнулся.
Фулгрим был искренне восхищён, и принял самое деятельное участие в подготовке к свадьбе.
Робаут Жиллиман принял информацию к сведению, даже проанализировал возможные плюсы и минусы. Особенно ту часть, про укрепление связей с присоединившимся миром Ультве. А ведь ещё есть мир Сейм-Ханн, который де-юре ещё не часть Империума, а де-факто — уже начал интеграцию.
Акарий Селестон лишь философски заметил — так образ Императора как отца и правителя становится только более цельным.
Лоргар сразу же принялся строчить очередной монументальный труд — “Божественная троица” о “триединстве невест — материя, знание и дух”.
Вулкан, как и Сангвиний, отреагировал улыбкой. “Если отец нашёл себя в любви — значит у нас тоже есть надежда”. Также он подарил Императору в подарок собственноручно выкованную чашу.
Феррус Манус, ковыряясь в очередной технической приблуде, а именно варианте мозгового импланта для дистанционного управления малой техникой, думал. “Брак? Он не просто человек. Он далеко не человек. Он Император с большой буквы. Если он их выбрал — значит, в этом есть смысл”.
Джагатай воспринял эту новость с весельем. “Три жены — то, что нужно для настоящего хана ханов. Даже маловато будет. Нужно минимум пять. А ещё лучше семь — на каждый день недели”.
Некоторые примархи отнеслись к этой новости нейтрально. Например, Лев Эль'Джонсон, стоя на балконе Дворца, обдуваемый прохладным ветром, думал: “Он выбрал целых трёх. Я бы не осмелился приблизиться и к одной”.
Пертурабо лишь кивнул. “Это его личное дело, пока он разрешает мне заниматься тем, чем я хочу — у меня нет возражений”.
Магнус, разумеется, попробовал просмотреть возможные варианты будущего, но могучая фигура отца закрывала весь обзор. Однозначно, что никто другой, даже боги хаоса, кроме самого Никсоса, не смогут узнать их.
Корвус Коракс, скрываясь в тенях, подслушивал разговоры обычных людей. “Если они счастливы — пусть делают, что хотят. Главное, чтобы не забывали о своих обязанностях”.
Рогал Дорн, осматривая оборонительные сооружения Терры и лишь досадливо морщась, решил. “Это не моё решение, его. Каким бы они ни было, я приму его”.
Альфарий и Омегон… с ними ничего не понятно, как они к этому отнеслись.
Остальные решили высказаться более сдержанно, если не негативно.
Руссу было в принципе плевать на это. “главное, чтобы на пиру был мёд и эль, а остальное не имеет значения”.
Кёрз мрачно сидел в темноте, в которой хорошо видел, и выстукивал пальцами одному ему известный ритм. “Любовь, свадьбы, пиры — это всё развеется как дым. Слишком яркий свет отбрасывает самые густые тени”.
Мортарион лишь скривился — ему все эти отношения были неинтересны. “У нас тут война на пороге, даже Конрад чувствует, а мы устраиваем пир во время чумы”.
Ангрон нахмурился. “Он уверен, что справится с целями тремя женщинами? Даже одна это уже страшно”.
Морвек Вараст лишь равнодушно пожал плечами. “Пока он не лезет ко мне, и Империум стоит, пусть делает что хочет”.
Хорус и Беллара, разумеется, знали об этом заранее, и потому не удивились. Они были ближе остальных к отцу и двум из трёх невест. Всё же, Эрду и Астарту можно назвать их мамами, ведь благодаря им они появились на свет.
Хорус, разумеется, был рад за отца и матерей. Особенно за отца. Он знал, какой судьбой он мог пойти. Судьбой правителя, одинокого волка, который погиб в одиночестве. Но он решил выбрать счастье и человеческие радости. Очередное доказательство, что Никсос — больше бог, чем человек, как бы это не звучало парадоксально. Ведь в одной старой книге, очень старой, он прочитал строчки “бог есть любовь”. Эта фраза запала ему в душу. Отец в своей искренней любви многое сделал для них, для всего человечества, и ещё сделает.
Беллара же… С Белларой было сложнее всего. Она росла рядом с Императором. Видела его почти каждый день. И разумеется, она сильно привязалась к нему. А потому сейчас она находилась в смятении. Отец всегда был с ней, и тут вдруг он оказывается не только её. Её кольнула ревность как дочери.
И вообще. Отец почти идеален. Он лучший мужчина из тех, кого она видела и встречала когда-либо. Он красив, умён, эрудирован. Проще перечислить то, чего он не может и не умеет, (там список, наверное, всего из нескольких пунктов) чем его возможности. Но ключевое слово — почти. У него два минуса: во-первых, он отец. А во-вторых, другого такого — нет. Она искала. Но никого не смогла найти. Она даже уже с матерью разговаривала по этому деликатному вопросу (не к отцу же идти разговаривать на счёт мальчиков). Может, вырастить как-нибудь. Но нет. Так просто не получится. Так что бедная девушка страдает от одиночества, и ведь никто не в силах ей помочь в этом вопросе. Остаётся только ждать и надеяться, что и ей достанется “принц на белом коне”.
0.300.021.М29 Терра, Императорский дворец
В апартаментах Эрды в глубине Дворца было тихо. Глубокая ночь, но женщина не смыкала глаз. Она сидела перед туалетным столиком и смотрела на своё отражение, словно видела его впервые.
Пусть она и Вечная, бессмертное существо, обладающее бесконечной жизнью, её лицо, свежее, молодое, всё равно несло на себе тяжесть прожитых лет. Веков. Тысячелетий. Она встретила тогда ещё Неота, много-много тысяч лет назад. Молодой, талантливый полководец, что вёл многочисленные армии далеко на восток. Он казался таким уверенным, таким мудрым. Он собирал вокруг себя других Вечных. Многие ушли. Но не она. С тех пор, как они встретились, Эрда была с ним. Конечно, у них были размолвки, один раз они крупно поссорились.
Женщина считала, что он не придёт к ней. А если и придёт, то будет только требовать. Он всё же пришёл… Но не требовал. Он просил помочь ему. Просил! Такого он никогда не делал. Видимо, сильно он изменился после их расставания. Но всё,что ни делает, делается к лучшему.
Она полюбила его, а он принял её чувства, ответив взаимностью. Это было лучшее, что когда-либо происходило с ней. Разумеется, они взрослые люди, и вполне спокойно снимали вдвоём стресс. Но в тот раз… Это было что-то на грани физического и психического. Их тела, их души объединились в единое целое. На какое-то мгновение, но ей хватило. Она поняла. За монолитным образом уверенного в себе сверхчеловека, божественной сущности, скрывается мягкое нутро. Бесконечно добрый и невероятно чуткий, он стал именно тем, кем она его всегда хотела видеть — её защитой и опорой.
Женщина тяжело вздохнула, вновь посмотрев на своё отражение и не заметив ни одной морщинки. Быть Вечной, конечно, хорошо, просто восхитительно и прекрасно. Но всё же… иногда она чувствовала груз прожитых лет. Тогда она ощущала себя на свой реальный возраст — больше 30 тысяч лет. Но Никсос… с ним ей всегда было приятно и комфортно. И это взаимно.
Когда в их жизни появилась Амара Астарта, она начала ревновать. Как же — ЕЁ мужчина, и общается с какой-то рыжей стервой. Спит ещё небось с ней. Но нет, Никсос оставался верен, верен только ей. И видя, что Амара тоже страдает, решила рискнуть и принять её. Как итог — несколько тысяч лет счастливой жизни.
И вновь новая кандидатка, на этот раз молоденькая эльдарка. В этот раз, уже наученная горьким опытом, Эрда сразу поговорила с Астарты, чтобы не было недомолвок и недопонимания. И сошлись в едином мнении — пусть будет. А теперь… теперь они все готовились к свадьбе. Она состоится совсем скоро. Несмотря на прожитые годы, её слегка потряхивало от страха и предвкушения. Ну ничего, она ещё получит своё.
0.300.021.М29 Терра, Императорский дворец
В лаборатории Астарты было ярко. Не той холодной стерильной белизной, как в медицинских секторах, и не мрачной сыростью механикумских баз. Свет здесь был живой, тёплый, мерцающий — от проекций, голограмм, от бесконечно танцующих потоков данных. Ткань из фиброоптики, графики, пси-поля — всё здесь дышало разумом и жизнью. Её жизнью.
Астарта стояла, склонившись над проекционным анализатором, и быстро стучала пальцами по голографическим клавишам, недовольно хмурясь, пока просматривала информацию, которую ей на планшете предоставил ассистент. В её голосе звучало раздражение:
— Нет, вот сюда надо вставлять. Показатель фазового смещения пси-волокон не может быть ниже сорока трёх, иначе это даже не нервный канал, а говно какое-то, а не соединение!
Ассистент что-то промямлил в оправдание и ретировался под остекленевшим взглядом генетика, продолжавшей просматривать информацию. Амара осталась одна, снова. Как обычно.
Она откинулась на спинку кресла, села и позволила себе несколько секунд без движения. Вдох. Выдох. Глаза — вверх, на голографический потолок с фоном из формул и молекулярных цепей. Ей всегда нравилась такая атмосфера. Где-то среди них спрятался Он. Его ДНК. Его генетическая структура. Его матрица. Она изучала её больше трёх тысяч лет.
И любила такой, какая она есть.
Именно так — не человека, а структуру, логику, совершенство, и уже потом — то, что скрывалось за этим. Он не просто жил в её мыслях и образах — он был вшит в саму ткань её мышления. Неотъемлемый, фундаментальный.
Один раз она спросила у него, глядя в микроскоп:
— Ты вообще понимаешь, насколько ты невозможен?
А Никсос рассмеялся и ответил:
— Ты десять веков пытаешься меня разобрать. Возможно, ты просто неумелый генный инженер?
Она тогда смеялась до слёз. Единственный раз в жизни, который могла вспомнить.
Амара коснулась браслета на запястье. Он был простой — металлический обод с гравировкой на латыни:
"Amare non est debilitas". Любить — не слабость.
Подарок от него. Без лишних слов. Она всегда носила этот браслет, никогда не снимала его. Никсос сам зачаровал металл, так что он теперь не боится, пожалуй, даже взрыва атомной бомбы.
Она тогда только усмехнулась — отсылка к её имени была легко прослеживаема.
Скоро уже свадьба. Ужасное слово. Пафосное, жирное, с тысячью формальностей. Но… это будет момент, когда весь мир — на мгновение — станет ровно таким, каким они его задумали. Чистым. Красивым. Объединённым.
Амара выругалась тихо, но с чувством. И тут же — засмеялась.
— Стерва. Влюблённая стерва, — пробормотала она вслух, — Но, видимо, именно такой я ему и нужна.
В углу терминал начал пищать — пришло новое сообщение. Она не спешила читать. Позволила себе ещё несколько секунд тишины.
Сегодня — она не генетик. Она просто женщина, которая знает, за кого выходит замуж.
И этого было вполне достаточно.
0.300.021.М29 Терра, Императорский дворец
В покоях Сийан'дры царила полумгла. Сама она устроилась в мягком кресле на балконе, смотря на свет далёких звёзд, что когда-то были ей ближе всего. Совсем недавно она считала это место тюрьмой, клеткой, из которой не будет выхода. Сейчас же она поняла — наоборот, она стала более свободной, чем когда-либо.
Когда Эльдрад Ультран выдвинул предложение передать её какому-то мон-кею, она потеряла дар речи от подобной наглости и возмущения. Её дочь уважаемого эльдара, из благородной семьи, за какую-то двуногую прямоходящую мартышку? Тогда она просто в гневе ушла, хлопнув дверью. И уже вы своей комнате не выдержала и всю ночь прорыдала. Они же не успокоятся, они же всё равно её отдадут, и её мнение здесь не играло никакой роли. Она всю неделю не выходила, пыталась найти решение. И тогда она решилась.
Она пошла прямиком к этим двум ублюдкам, что решили, будто она не гордая дочь эльдарского народа, а какая-то вещь, которую можно подарить и высказала им всё в лицо, всё, что она думала, всё, что у неё накипело на душе. И её осадили. Её поставили на место, как дворняжку, а под конец и вовсе решили поиздеваться, вдоволь воспользовавшись молодостью и неопытностью девушки. Она вновь рыдала, уже от собственного бессилия и малейшей возможности что-либо сделать.
Сийан'дра решила, что раз по-другому никак, то она будет держаться максимально холодно и отстранёно, насколько это возможно, чтобы эта обезьяна сама отстала, не получив того, чего она там хотела в своих грязных извращённых обезьяньих мозгах.
Но её ожидания столкнулись о суровую реальность, разбившись на осколки и развеявшись словно утренний туман. Никсос оказался добрым, отзывчивым, чутким. Он не стал лезть к ней, он вообще старался держаться слегка отстранённо. Подобное поведение вовсе загнало Сийан'дру в тупик, побуждая её самой интересоваться. Понятное дело, уже после она поняла, что это была небольшая манипуляция с его стороны, но девушка и не была против — иначе это бы продлилось гораздо дольше. Он лишь немного подтолкнул процесс.
Они говорили. Много, обо всём. Обсуждали всё, за что мог зацепиться их взгляд и разговаривали о культуре эльдар, её отличиях и совпадениях с человеческой. Император предстал перед ней не как дикая обезьяна, а как разумный, который многое знает, многое умеет и о ещё больше догадывается. Она сама не ожидала от себя, что будет вовлекаться в споры, до покраснения отстаивать свою точку зрения.
И смотреть на его добрую улыбку. Никогда прежде она не видела такого искреннего проявления эмоций. Он не был зажат рамками, он не стеснялся себя, своих чувств, не пренебрегал ими и свободно демонстрировал. Он был ВНЕ рамок. А его сила… Как-то раз девушка попросила Никсоса показать ей всю свою силу. До того она лишь чувствовала отголоски. Когда же он предстал перед ней во всей своей мощи… Она не выдержала и рухнула в обморок, и ему пришлось приводить её в чувство.
А потом… Потом они сблизились. Гораздо сильнее, чем она сама предполагала и хотела. Но тем не менее, то, что последовало за этим, понравилось ей неимоверно. Он был нежен, мягок с ней. Она просто таяла в его руках.
Ну а сейчас она готовилась к свадьбе. Она и две её товарки. Поначалу между ними была небольшая напряжённость, в основном, со стороны самой Сийан'дры, но позже они обо всём поговорили и разошлись довольные друг другом.
Неожиданно Сийан'дре вдруг стало зябко, несмотря на толстый плед. Она поспешила войти в помещение, но стойкое ощущение холода никуда не пропало. Она уже было решила, что подхватила какую-то местную заразу, и достала портативный медицинский анализатор. Недавно ей передали, на всякий случай. Пока аппарат анализировал результаты, девушка решила устроить конференц-связь со подругами и женихом, скучновато было.
Когда абоненты ответили, все принялись делиться ощущениями перед предстоящим мероприятием. В этот момент анализатор завершил проверку и Сийан'дра глянула на результаты. И поняла — действительно подхватила местную заразу, если можно так сказать.
— Эээ… — она даже не знала, как начать, всё её красноречие вдруг испарилось, — тут это…
Она показала экран всем присутствующим.
— Блять, — вздохнул Никсос, глядя на надпись “Беременность (2 неделя)”.