• Boosty Shared
• Shme1ek

• T

• варвар
• игра престолов

Наш караван медленно въехал в южные ворота Юнкая. С самого порога нас встретил настоящий восточный рынок, пёстрый и суетливый, словно огромный живой организм. Торговые палатки, шатры и лавки теснились друг к другу так плотно, что казалось, места между ними почти нет, однако люди и животные каким-то чудом умудрялись протискиваться в узкие проходы. В воздухе смешались десятки запахов: горьковатый аромат пряностей, сладкий и дурманящий мускус благовоний, терпкий запах потных животных и чего-то слегка подгнившего, что делало воздух густым и тяжёлым, словно мёд.

Юнкай встретил меня вовсе не так, как я ожидал. Вместо сказочной роскоши он казался покрытым толстым слоем пыли городом, старым и уставшим, как древний путник, который слишком долго странствовал по пустыне. Стены домов, сложенные из жёлтого, запечённого солнцем кирпича, покрылись трещинами, обнажая свою ветхость и неприглядность. Но в этой старости, в их шершавых поверхностях была какая-то суровая честность, далёкая от вычурной мраморной красоты Браавоса.

Повсюду сновали люди: рабы, согнутые под тяжестью огромных тюков и корзин, торговцы, выкрикивающие свои предложения на десятках языков, женщины в полупрозрачных одеждах, кокетливо смеющиеся из-под вуалей, и дети, ловко балансирующие с глиняными кувшинами на головах. Узкие улочки, словно змеи, извивались между зданиями, запутываясь и снова расправляясь, словно желая сбить с толку любого чужака.

Юнкай не оглушал, не поражал — он медленно и уверенно обволакивал, как влажная жара пустыни. Даже ветер здесь был ленивым, неохотно играя с яркими занавесями и разноцветными тканями, свисающими с балконов. Он приносил с собой звуки и запахи: тихий звон серебряных монет, запах обжаренной баранины и терпкий аромат сандалового дерева.

На рыночной площади музыканты играли на флейтах нежную, гипнотизирующую мелодию. Две стройные девушки двигались в соблазнительном танце, изгибаясь так, что их движения казались почти неприличными. Рядом слепой старец торговал амулетами, которые, по его заверениям, отгоняли злых духов пустыни, а возле старого каменного фонтана трое вольноотпущенников пили кислое вино из тыквенных фляг и ожесточённо спорили о цене на медовые финики. С балконов на улицу смотрели женщины с подведёнными угольком глазами, одни — любопытно, другие — безразлично. Их взгляды выдавали привычное принятие мира, где абсолютно всё можно купить: любовь, верность, жизнь и даже чужие воспоминания.

— Господин Деймон! — вдруг донёсся до меня опротивевшей за долгое путешествие голос.

Ко мне торопливо подошёл Лауронс, наш наниматель. Торговец сильно изменился за время пути. Если при первой встрече он выглядел весёлым толстяком с округлыми щеками, то сейчас его одежда висела на исхудавшем теле мешком, щеки ввалились, глаза нервно бегали из стороны в сторону.

— Благодарю вас за вашу помощь, — заговорил он слегка запыхавшись. — Без вас я бы никогда не добрался до Юнкая целым. Теперь я понимаю, что слухи о вас не лгут, и все эти фантастические истории правдивы. Вы лучшие наемники на рынке Эсоса. Вот, как и обещал, — он протянул мне торговые вексели. — Предъявите их в Браавосе, и получите всё до последней монеты.

Я принял бумаги и жестом подозвал Каркана, передав их ему. Старый наёмник недовольно взглянул на торговца, словно на кучку говна, но промолчал.

Лауронс проигнорировал его взгляд и снова принялся рассыпаться в благодарностях:

— Это была честь, господин Деймон! Надеюсь, мы ещё не раз с вами посотрудничаем.

Закончив говорить, он развернулся и поторопил своих караванщиков, быстро исчезая за углом рынка. Мы с Карканом проводили его взглядами.

— Наконец-то этот жирный хряк нас покинул, — проворчал Каркан и плюнул на песок. — Ненавижу таких, как он. Зарабатывают на крови, на чужом горе.

Я улыбнулся, покачав головой:

— Ты слишком категоричен, Каркан. Пока существуют такие, как Лауронс, мы будем нужны. Он платит, мы защищаем. Две стороны одной монеты, друг мой. Этот мир прогнил насквозь, и ждать справедливости — значит быть наивным.

— Я знаю это, Деймон, — устало ответил старый наёмник, — но от осознания этого не легче.

Я похлопал его по плечу, поддразнивая:

— Ты что-то слишком брюзгливым стал в последнее время, старик. Неужели стареешь?

Каркан ухмыльнулся и вздохнул:

— Может, и старею. Иногда так хочется всё бросить к чёрту и лечь где-нибудь на берегу моря, слушая только шум волн, а не голос войны, крики умирающих и плач матерей.

Я понимающе кивнул:

— Когда-нибудь так и сделаем. А сейчас у нас дела. Заселяемся всей нашей оравой, объедаемся, немного выпиваем. Но только чуть-чуть, Каркан. Ты знаешь наших, дай им волю — неделю гудеть будут.

Каркан рассмеялся:

— Это уж точно. Не успокоятся, пока не пропьют все до последней монетки.

— Вот именно, — подтвердил я. — А через день пойдём знакомиться с нашим неожиданным союзником.

— Что ж, как скажешь, капитан. Надеюсь, этот союзник стоит нашего внимания.

— Стоит, Каркан, — ответил я, глядя на медленно заходящее солнце, окрасившее город в золотистые оттенки. — Уж я постараюсь, чтобы оно того стоило.

* * *

— Чёрт, как же раскалывается голова! — жаловался Каркан, шагая рядом со мной и держась за виски, словно боясь, что голова вот-вот лопнет. — Сейчас просто взорвётся!

Я лишь широко ухмыльнулся, не скрывая своего веселья от его страданий:

— А кто тебя просил вчера так налегать на выпивку? Я же велел тебе контролировать ребят, а не становиться их предводителем в запое. — Я рассмеялся и добавил: — Ребята рассказали, как ты показывал им, как пьют настоящие воины! А потом ты ещё начал приставать к разносчицам, и когда за них вступились вышибалы, ты повёл наших парней в бой. А когда на помощь вышибалам пришла стража, вы и их побили. Я тобой горжусь, Каркан, ты настоящий герой, разоритель кабаков и победитель стражников Юнкая! — язвительно закончил я.

Каркан, смущённый моими словами, сконфуженно покраснел и пробормотал:

— И сильно тебе пришлось заплатить за наш героизм, Деймон?

Я задумчиво поднял взгляд вверх, делая вид, будто пытаюсь вспомнить точную сумму:

— Ну, примерно половину того, сколько заплатил нам Лауронс за сопровождение.

Лицо старого друга окончательно вытянулось, и он жалобно вздохнул:

— Прости меня, Деймон. Бес попутал, не знаю, что на меня нашло.

Я похлопал его по спине, улыбаясь:

— Да ладно, друг. Все мы заслужили расслабиться после такой жестокой битвы. Всем нужно было выпустить пар, ничего не поделаешь. Ты лучше расскажи, как прошла встреча с человеком Рикарда? Я так и не узнал подробностей — был занят организацией размещения наших бойцов. Мы ведь идём к нашему неожиданному союзнику, а я знаю только самые общие детали.

Каркан задумчиво потёр виски, морщась от боли в голове, и начал рассказывать:

— Подробностей, может, и немного, но кое-что Джоу нам поведал. Наш союзник — это Гарзан мо Треллиск, один из самых могущественных и старинных рабовладельческих родов Юнкая. Род его уходит корнями к временам великих валирийцев. Сам Гарзан носит титулы Мастера Куполов, Владыки Весенних Террас и Великого Купца Тени. Ему около пятидесяти пяти лет. Высокий, худощавый, с сухим лицом, на котором время оставило глубокие следы. Под левым глазом у него вытатуирована золотая цепь — символ его высокого статуса среди юнкайских купцов. Одевается всегда сдержанно, но исключительно дорого.

Каркан сделал небольшую паузу, затем продолжил:

— По характеру он холодный и расчётливый человек. Очень опасный, когда дело касается его репутации или прибыли. Насилие в открытой форме он презирает, зато мастерски управляет людьми и обстоятельствами. Говорят, у него очень длинная память, и он не забывает ни добра, ни зла.

Старый наёмник бросил на меня многозначительный взгляд и продолжил рассказывать дальше:

— Когда-то Гарзан был ключевым связующим звеном между Юнкаем и Миэрином. Он наладил там мощную торговлю рабами — поставлял гладиаторов, учителей, танцовщиц, воспитателей. Он настолько умело обходил все налоги и ограничения, что даже местная знать была ему благодарна. У него даже был собственный дворец в самом сердце Миэрина.

Я удивлённо поднял брови, не прерывая рассказ Каркана.

— Но когда между Миэрином и Юнкаем вспыхнула война за рудники Лхазара, названная потом «войной золотых песков», всё резко изменилось. Прекрасно знакомый нам миэринский род — семья зо Зараз, начали чистку от юнкайских торговцев под предлогом неуплаты налогов и нарушения порядков. Они конфисковывали имущество Гарзана, его корабли не пускали в порт, вводили огромные пошлины. Дошло до того, что ближайший помощник Гарзана был казнён за якобы шпионаж в пользу Юнкая. Это стало последней каплей — люди Хазара захватили его дворец, изгнали и перебили его доверенных людей. Говорят, многих сожгли живьём по приказу Хазара. Гарзан потерял там всё и вынужден был бежать обратно в Юнкай.

Каркан закончил рассказ и посмотрел на меня:

— Теперь Гарзан ненавидит Хазара, возможно, даже больше, чем мы. И поскольку враг моего врага — мой друг, он может оказаться нашим союзником. Думаю, если мы договоримся, он поможет нам отомстить Хазару.

Я кивнул, внимательно выслушав эту историю, и задумчиво проговорил:

— Интересный человек этот Гарзан. С таким союзником стоит держать ухо востро. Но у нас и выбора особого нет. Посмотрим, сумеем ли мы договориться.

Каркан вздохнул, потерев уставшие глаза:

— Ну, тогда пойдём. Надо узнать, что нас ждёт от этого таинственного господина Гарзана мо Треллиска.

Я улыбнулся, глядя на друга, и мы продолжили путь в сторону роскошного квартала Юнкая, где располагался дворец нашего нового союзника.

— Кажется, мы на месте, —произнёс я, замедляя шаг перед величественным особняком Гарзана мо Треллиска, который возвышался над нами, словно древний храм, окружённый аурой неприступной роскоши.

Особняк, больше напоминавший дворец из легенд, поражал воображение своей монументальностью и утончённой пышностью. Высокие колонны из белоснежного мрамора, украшенные тонкими золотыми узорами, подобными переплетениям виноградных лоз, вздымались к массивной крыше, покрытой черепицей глубокого бирюзового оттенка, отливающей перламутром под лучами полуденного солнца. Фасад здания сверкал золотыми пластинами, тонкими, как лепестки, которые переливались, словно чешуя мифического дракона, отражая свет в завораживающем танце теней и бликов. В центре просторного двора, окружённого ухоженными садами с экзотическими цветами, стояла золотая статуя в человеческий рост — величественный воин, застывший в героической позе, с мечом, поднятым к небу, и взглядом, устремлённым в вечность. Его доспехи, вырезанные с ювелирной точностью, казалось, хранили память о давно забытых подвигах.

У входа в особняк стояли два стражника, облачённых в доспехи, инкрустированные золотом и драгоценными камнями. Их лица скрывались за забралами шлемов, украшенных перьями экзотических птиц, а в руках они сжимали длинные копья с наконечниками, сверкающими на солнце. Их выправка и твёрдый взгляд, устремлённый поверх наших голов, говорили о дисциплине и готовности в любой момент защитить своего господина. По периметру двора, в тени цветущих деревьев, мелькали тени других стражей, чьи силуэты едва угадывались среди листвы, — молчаливое напоминание о том, что роскошь этого места охраняется не только золотом, но и сталью.

Каркан, мой спутник, замер рядом, широко раскрыв глаза и потирая затылок с лёгким недоверием. Его лицо, покрытое лёгкой щетиной и шрамами от былых сражений, озарилось изумлением.

— Клянусь семерыми, это что, золотая статуя? — пробормотал он, прищуриваясь, словно пытался убедиться, что перед ним не мираж. — Или вчерашнее вино всё ещё туманит мне голову?

Я не сдержал улыбки, чувствуя, как уголки губ невольно приподнимаются от его простодушной реакции. Каркан, несмотря на свою грубоватую натуру и привычку к суровым походным условиям, всегда умел находить в мире что-то, способное его удивить.

— Нет, дружище, твои глаза не обманывают, — ответил я, похлопав его по плечу. — Это чистое золото, отлитое с мастерством, достойным королей. Гарзан мо Треллиск явно не из тех, кто прячет своё богатство от окружающих.

— Даже у богатейших лордов Вестероса нет таких статуй во дворе, — добавил Каркан, покачав головой. — Это место больше похоже на дворец какого-нибудь императора, чем на дом торговца.

— Здесь, в Юнкае, богатство — это власть, — заметил я, оглядывая двор. — И Гарзан хочет, чтобы все знали о его мощи.

Не успели мы обменяться ещё парой слов, как нас заметили. Из резных дверей особняка, украшенных затейливыми барельефами с изображением мифических существ, грациозно вышли две служанки. Их появление было подобно явлению из сна — или, скорее, из запретных фантазий, которые будоражат разум даже самых стойких воинов. Их тонкие шёлковые одеяния, полупрозрачные, словно утренний туман, струились по телам, едва скрывая их изящные формы. Ткань, лёгкая и невесомая, обнимала их фигуры, подчёркивая каждый изгиб: высокую грудь с острыми сосками, тонкую талию, округлые бёдра, которые покачивались с каждым шагом, словно в ритме неслышимой мелодии. Их длинные волосы — у одной чёрные, как ночь, у другой золотистые, как спелая пшеница — струились по плечам, касаясь кожи, отливающей бронзой в лучах солнца. Их глаза, глубокие и манящие, искрились загадкой, а губы, пухлые и алые, изгибались в улыбках, обещающих запретные наслаждения. Одна из них, с тёмными локонами и глазами цвета морской волны, бросила на меня взгляд, в котором невинность смешивалась с дерзким вызовом, отчего кровь заиграла в венах, а сердце забилось чуть быстрее.

— Следуйте за нами, господа, — произнесла она голосом, мягким, как шёлк, но с томной интонацией, которая манила и дразнила, словно приглашение к танцу на краю пропасти.

Мы двинулись за ними, переступив порог дворца и оказавшись в просторном зале, который был настоящей симфонией роскоши. Стены, украшенные тонкой золотой резьбой, изображавшей сцены из древних мифов, переливались в свете хрустальных люстр, усыпанных драгоценными камнями, словно звёзды в ночном небе. Потолки, расписанные фресками, оживляли легенды: боги сражались с чудовищами, герои воздвигали империи, а звёзды падали в бездонные пропасти. Пол устилали мягкие ковры, такие густые, что наши шаги тонули в них, создавая ощущение, будто мы идём по облакам. Воздух был пропитан ароматом экзотических благовоний — сандала, мирры и чего-то сладкого, почти одуряющего, — смешанного с тонким запахом выдержанного вина. Лёгкий звон хрустальных бокалов, доносившийся из дальних углов зала, добавлял атмосфере утончённой изысканности, а мягкое эхо наших шагов отражалось от высоких сводов, усиливая ощущение величия.

Повсюду сновали девушки, каждая из которых была словно живая статуя, созданная для восхищения. Их тела, выточенные, будто из мрамора искусным скульптором, двигались с непринуждённой грацией. Кожа, гладкая и безупречная, отливала золотистым или алебастровым оттенком в мерцающем свете люстр. Некоторые из них носили лишь тончайшие золотые цепочки, которые обвивали их талии и бёдра, подчёркивая изгибы фигур, а на шеях и запястьях сверкали браслеты с драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Их груди, полные и упругие, едва прикрывались полупрозрачными вуалями, которые колыхались при каждом движении, дразня воображение. Длинные волосы, чёрные как смоль или золотистые как пшеница, струились по спинам, достигая талии или даже ниже, и при ходьбе вихрились, словно шёлковые ленты. Когда они проходили мимо, их бёдра покачивались в гипнотическом ритме, а округлые, подтянутые ягодицы притягивали взгляды, словно магниты.

Некоторые девушки несли подносы с экзотическими фруктами — сочными персиками, спелыми виноградинами, ароматными манго, — и когда они наклонялись, чтобы поставить их на низкие столики, их спины изгибались дугой, а груди приподнимались, словно приглашая к прикосновению. Их губы, пухлые и алые, изгибались в улыбках, полных обещаний, а глаза, глубокие и манящие, смотрели с покорностью, в которой мелькала искорка вызова, будоража кровь. Одна из них, с кожей цвета мёда и глазами, как два изумруда, остановилась передо мной, протягивая бокал вина. Её наряд состоял из нескольких полосок ткани, которые едва прикрывали интимные места, и когда она двигалась, ткань скользила, открывая то, что должно было оставаться скрытым. Она наклонилась ко мне, и я почувствовал её тёплое дыхание на своей щеке, а её аромат — сладкий, пьянящий, с нотами жасмина и ванили — окутал меня, словно облако.

— Не желаете ли вина, господин? — прошептала она голосом, который был словно мурлыканье кошки, полным скрытого желания.

Я с трудом отвёл взгляд, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Это место было настоящим испытанием для самоконтроля, но я не мог позволить себе поддаться соблазну. В мире, где я вырос, богатство и красота часто были лишь маской, скрывающей коварство и предательство. За каждым золотым украшением и улыбкой красавицы мог скрываться кинжал или яд. Мой разум оставался холодным и бдительным, несмотря на то, что тело невольно реагировало на эти искушения.

Я невольно задумался о контрасте между этим миром излишеств и суровыми степями, где мы сражались с Дотракийцами. Там, среди крови, пыли и криков умирающих, я был зверем, ведомым магией и яростью. Здесь же я чувствовал себя чужаком, окружённым золотом и соблазнами, которые могли бы смутить любого. Гарзан мо Треллиск не просто демонстрировал богатство — он показывал силу, способную купить лояльность или уничтожить врагов. Этот дворец был не просто домом, а сценой, где каждый жест, каждый взгляд был частью тщательно выстроенного спектакля.

Каркан, явно поражённый увиденным, наклонился ко мне и прошептал с лёгкой усмешкой:

— Деймон, скажи честно, мы точно в дом торговца попали? Это же гарем, клянусь всеми богами! Я думал, такие места существуют только в сказках.

Я подавил смешок, стараясь сохранить серьёзность.

— Ты прав, старина, здесь знают, как ошеломить гостей, — ответил я тихо. — Но не забывай, что за этой красотой может скрываться опасность. Эти девушки — рабыни, и их красота — их оковы. Держи себя в руках, не хочу снова вытаскивать тебя из неприятностей за неподобающее поведение.

Каркан вздохнул, но кивнул, его глаза всё ещё блуждали по залу, задерживаясь на изящных фигурах.

— Знаю, знаю, — пробормотал он. — Но ты не можешь винить меня за восхищение. Таких красавиц я не видел даже в самых дорогих заведениях. Хотя, ты прав, — он посерьёзнел, — их участь не из лёгких. Бедные девушки.

Наконец нас подвели к центру зала, где восседал Гарзан мо Треллиск. В его руках был серебряный кубок, наполненный рубиновым вином, которое переливалось в свете факелов, словно жидкий огонь. Он был именно таким, как описывал Каркан: высокий, худощавый, с аристократическими чертами лица, отмеченными следами времени, но излучающий непревзойдённую уверенность. Золотая цепь, татуированная под его левым глазом, сверкала, подчёркивая его статус одного из Великих Мастеров Юнкая. Его взгляд, проницательный и холодный, скользнул по нам, словно оценивая, достойны ли мы его внимания.

Гарзан аккуратно поставил кубок на низкий столик, инкрустированный перламутром, и жестом пригласил нас приблизиться.

— Добро пожаловать в мой скромный дом, господа, — произнёс он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась стальная властность, скрытая за тонкой вуалью вежливости. — Я Гарзан мо Треллиск, и я рад, что вы приняли моё приглашение. Прошу, располагайтесь удобнее.

Мы шагнули вперёд, слегка поклонившись в знак уважения. Я решил взять инициативу, сохраняя твёрдость в голосе, но соблюдая этикет.

— Благодарим за тёплый приём, господин Гарзан, — начал я, мой тон был учтив, но не подобострастен. — Я Деймон, капитан Штормовых клинков, а это мой верный товарищ и соратник Каркан. Нам приятно наконец встретиться с вами лично после столь долгого пути.

Гарзан слегка улыбнулся, его губы едва дрогнули, но в глазах мелькнула искра интереса, словно он пытался разгадать, что скрывается за моими словами. Он сделал знак слугам, и те поспешили принести нам кубки с вином и подносы с экзотическими фруктами, жареным мясом и сладостями, покрытыми золотой пылью.

— Что ж, господа, я также весьма заинтересован в нашей беседе, — ответил он, его тон был размеренным, но в каждом слове чувствовался расчёт. — Однако дорога, должно быть, была утомительной. Прошу, присоединяйтесь ко мне и отдохните. Мы обсудим всё необходимое за изысканным обедом.