Путь варвара. Часть 3. Глава 48
Пыльная дорога, ведущая к Миэрину, извивалась между выжженных солнцем холмов, где редкие колючие кусты цеплялись за сухую землю. Жара была невыносимой, воздух дрожал от зноя, а пот стекал по лбам наших людей, смешиваясь с пылью. Внезапно тишину разорвал громкий окрик всадника:
— Стоять! Кто такие? — голос командира всадников был резким, как удар хлыста, и в нем чувствовалась властность, не терпящая возражений.
Наш караван замер, лошади нервно заржали, а повозки скрипнули, останавливаясь. Перед нами выстроился отряд из сотни всадников, облаченных в миэринские доспехи: начищенные нагрудники с выгравированными знаками города сверкали на солнце, а шлемы с длинными плюмажами придавали им грозный вид. Их кони, покрытые легкими попонами с эмблемами города, нетерпеливо били копытами, поднимая облака пыли. Я напряженно вгляделся в лицо командира — суровое, с глубоким шрамом, пересекающим щеку, и глазами, в которых читалась смесь подозрительности и усталости. Рядом со мной Каркан сжал рукоять своего меча, его тело напряглось, готовое к любому исходу. Я бросил на него быстрый взгляд, призывая к спокойствию. Сейчас не время для конфликта.
Среди нашего каравана началась суматоха: люди перешептывались, кто-то нервно поправлял оружие, а рабы, сидящие в клетках, тревожно за озирались. В этот момент вперед выступил Варик, наш подставной наниматель и купец, чья фигура выделялась среди пыльных наемников. Его пышные одежды — ярко-алые, расшитые золотыми нитями и украшенные драгоценными камнями — казались неуместными в этой пустынной глуши. На его пальцах сверкали перстни, а лицо сияло широкой, но тщательно выверенной улыбкой, за которой скрывалась осторожность опытного торговца.
— Добрый день, доблестные стражи великого и славного Миэрина! — начал он, его голос был громким, но мелодичным, словно он выступал перед толпой. — Позвольте выразить мое глубочайшее уважение к вам, защитникам этого великолепного города, чья слава гремит по всему Эссосу! Я — Варик ло Кроль, скромный, но, смею надеяться, известный торговец живым товаром. Сегодня я привел в ваши земли лучших из лучших — свирепых, могучих воинов-рабов, чьи подвиги на арене восхитят самых влиятельных господ Миэрина, только что одержавшего блистательную победу в «Войне золотых песков»!
Он отвесил глубокий поклон, почти касаясь земли, и, заметив, как брови командира нахмурились, поспешил продолжить, вынимая из складок мантии сверток пергаментов:
— Здесь, уважаемый господин, все необходимые документы и разрешения, оформленные с должным тщанием, как и подобает честному торговцу. — Его тон стал чуть тише, но в нем появилась заговорщицкая нотка. — А эти достойные воины вокруг меня — лучшие наемники, каких только можно найти. Я нанял их, чтобы защитить мое ценное имущество от коварных набегов дотракийцев, этих дикарей, которые, как вы знаете, не дают покоя мирным купцам вроде меня.
Варик закончил свою речь, протягивая командиру пергаменты и, почти незаметно, небольшой кожаный мешочек, из которого донесся тихий звон монет. Глаза стражника, до того холодные и настороженные, потеплели, и на его лице мелькнула тень улыбки. Он принял мешочек, не удостоив бумаги взглядом, и небрежно сунул его за пояс.
— Что ж, мастер Варик, — произнес он, его голос стал менее резким, но все еще сохранял властные нотки. — Ваше дело кажется важным, и я не стану препятствовать тем, кто служит интересам Миэрина. Однако столь многочисленный отряд сопровождения избыточен. Двадцати воинов будет достаточно для вашей защиты. Остальные могут разбить лагерь здесь или вернуться назад. Мы сами сопроводим вас к месту проведения турнира.
Я обменялся взглядом с Карканом. Мы ожидали подобного поворота. План был готов заранее, и я коротко кивнул своим людям. Без лишних слов они разделились: большая часть начала разбивать временный лагерь, расставляя палатки и разгружая повозки, а меньшая группа, возглавляемая мной и Карканом, осталась с Вариком. Я чувствовал, как напряжение в груди немного спало.
Дорога до места проведения праздника заняла меньше дня. Пейзаж постепенно менялся: выжженные пустоши уступили место оазису, где высокие пальмы отбрасывали тень на прозрачные воды озера. В центре этого оазиса возвышалась арена — массивное сооружение из песчаника, чьи стены, потрепанные временем, все еще хранили величие древних эпох. Ее очертания были суровыми, но величественными: высокие арки, украшенные выцветшими фресками с изображениями драконов, и ряды каменных сидений, способные вместить тысячи зрителей. В стороне виднелись руины — остатки древнего дворца, поросшие мхом и вьющимися растениями. Я невольно замер, удивившись местонахождению этой арены.
Варик, заметив мое удивление, улыбнулся и заговорил, его голос был полон гордости, словно он сам построил эту арену:
— Не удивляйтесь, господин Деймон. Эта арена — не просто место для кровавых игр. Много веков назад здесь стоял дворец одного из великих драконьих родов Валирийской империи. Видите те руины? — он указал на полуразрушенные стены, едва различимые среди пальм. — Это остатки их былого величия. Когда-то здесь содержали драконов, это была их конюшня. После падения империи это место перестроили в арену для гладиаторских боев. Теперь она оживает лишь для таких событий, как этот турнир. Миэрин не любит пускать дотракийцев за свои стены, поэтому подобные зрелища устраивают здесь, в безопасной удаленности.
— Понятно, — ответил я, мой голос был сдержанным, но мысли уже кружились вокруг плана. Арена, толпы, хаос праздника — все это могло стать моим шансом подобраться к Хазару. Я чувствовал, как кровь быстрее бежит по венам, а воспоминания о Лейле — ее улыбке, ее смерти — вспыхнули с новой силой, подпитывая мою решимость.
Вокруг арены кипела жизнь. Палатки и шатры вырастали, как грибы после дождя, заполняя оазис. Купцы расхваливали свои товары: от экзотических фруктов до оружия и доспехов. Воздух был пропитан запахами жареного мяса, специй и пота. Где-то неподалеку ревели дикие звери, запертые в клетках, а звон металла и крики тренировавшихся гладиаторов добавляли в атмосферу предвкушение кровавого зрелища. Я заметил, как Каркан внимательно осматривает толпу, его глаза выискивали потенциальные угрозы.
— Варик знает свое дело, — тихо пробормотал он, наклоняясь ко мне. — Этот спектакль с монетами был разыгран мастерски. Но мне не нравится, что нас разделили. Мы уязвимы.
— Согласен, — ответил я, не отводя взгляда от арены. — Но это часть плана. Нам нужно быть ближе к Хазару, а для этого придется играть по их правилам. Главное — не терять бдительности.
Каркан хмыкнул, его рука все еще лежала на мече.
— Легко сказать. В этом месте один неверный шаг, и мы сами окажемся на арене рабами, сражаясь с львами.
— Тогда не делай неверных шагов, — усмехнулся я, но в моем голосе не было веселья. — Мы здесь ради Хазара. И я не уйду, пока не увижу его мертвым.
Варик повернулся к нам, его улыбка была все такой же радушной, но в глазах мелькнула тень расчета.
— Мой человек отведёт вас к месту вашей стоянки. Там вы сможете расположиться и отдохнуть после долгой дороги.
* * *
Шатёр, выделенный мне Вариком, был воплощением роскоши, созданной для того, чтобы впечатлять. Пол устилали мягкие ковры с замысловатыми узорами, сотканными из нитей, переливающихся в свете масляных ламп, словно звёзды в ночном небе. Их ворс заглушал шаги, создавая ощущение уединения, несмотря на гул лагеря за полотняными стенами. Мебель из полированного дерева, украшенная тонкой резьбой с изображениями драконов и древних воинов, была расставлена с изысканной точностью: низкий столик, окружённый подушками, обитыми алым шёлком, письменный стол и широкая кровать, застеленная простынями, отливавшими золотом в мерцающем свете. Лампы, подвешенные на бронзовых цепях, отбрасывали танцующие тени на стены шатра, создавая атмосферу, балансирующую между уютом и зловещей напряжённостью. Но вся эта роскошь была для меня лишь фоном, пустым декором. Мои мысли были поглощены Хазаром зо Заразом — человеком, чья жестокость оставила след на моей душе, отняв мою первую любовь.
Когда полог шатра откинулся, и вошёл Каркан, я отложил бумаги, над которыми притворялся, что работаю. Мой старый друг выглядел измотанным: пыль пустыни осела на его потрёпанных доспехах, покрывая их тонким серым налётом, а лицо, обычно оживлённое лукавым блеском в глазах, теперь выражало усталость и озабоченность. Песок хрустнул под его сапогами, и я заметил, как он машинально стряхнул пыль с рукава, прежде чем потянуться к кувшину с водой.
— Ну, что удалось выяснить? Есть что-то полезное? — спросил я, стараясь скрыть нетерпение, но мой голос выдал напряжение, звуча резче, чем я хотел.
Каркан налил себе кубок воды, сделал долгий глоток, словно собираясь с силами, и отставил его на стол. Его взгляд был мрачным, почти суровым.
— Информации много, Деймон, но она тебе не понравится, — произнёс он, его голос был низким, с хрипотцой, выдающей долгие часы, проведённые под палящим солнцем. — Бои начнутся скоро, лагерь уже бурлит, как котёл перед взрывом. Участники, зрители, купцы — все в сборе. Но проблема не в этом. Мы искали пути к Хазару, но его охрана — словно крепостная стена, выстроенная из стали и подозрительности. Целая армия наёмников, личная гвардия, каждый из них начеку. И это ещё не всё. Рядом с ним расположились самые влиятельные семьи Миэрина, их армии слились в одну мощную силу, готовую раздавить любого, кто приблизится. А в довершение — крупные отряды дотракийских кхалов разбили лагерь неподалёку. Не знаю, что за сделка их связала, но миэринцы и дотракийцы ведут себя подозрительно мирно. Это не к добру, Деймон. Что-то здесь нечисто.
Я нахмурился, проводя ладонью по подбородку, чувствуя, как щетина царапает кожу. Картина, которую он описал, была хуже, чем я ожидал. Хазар окружил себя непроницаемым щитом из стали.
— То есть, даже с моей силой я не смогу к нему подобраться? — спросил я, в моём голосе сквозило разочарование, смешанное с гневом, который я едва сдерживал.
Каркан кивнул, его лицо было мрачным, как грозовое небо.
— Именно так. Даже если ты прорвёшься, выбраться живым после убийства Хазара — это самоубийство. Тысячи воинов набросятся на тебя в мгновение ока. Боюсь, даже ты не выживешь.
Тишина, воцарившаяся в шатре, была тяжёлой, как раскалённый воздух пустыни. За стенами доносились звуки лагеря: лязг металла, крики торговцев, рёв зверей в клетках, готовых к бою. Но внутри меня бушевала буря. Воспоминания о Лейле — её улыбке, её нежном голосе, её глазах, полных жизни — вспыхнули с новой силой, но тут же сменились кошмаром: её отрубленная голова, присланная мне Хазаром в мешке, как трофей. Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, оставляя кровавые следы. Эта боль была ничтожной по сравнению с той, что разрывала мою душу. Я не мог отступить, не теперь, когда был так близко.
— Что же нам делать? — пробормотал я, больше себе, чем Каркану, мой разум лихорадочно искал выход.
Каркан сделал ещё один глоток воды, его взгляд стал твёрже, словно он принял решение.
— У меня есть идея, но она… крайне рискованна, — сказал он, внимательно наблюдая за моей реакцией, словно проверяя, готов ли я к тому, что он предложит.
— Выкладывай, — ответил я с кривой улыбкой, пытаясь скрыть внутреннюю бурю. — Риск — это то, к чему мы привыкли.
Он выпрямился, его глаза встретились с моими, и в них я увидел смесь решимости и тревоги.
— Эти гладиаторские бои открыты не только для рабов. В них участвуют все желающие: наёмники, даже дотракийцы. Что, если ты, Деймон, запишешься на арену? Ты — лучший боец, которого я знаю. Если ты победишь, семья зо Зараз будет лично вручать тебе награду. А поскольку Хазар — самый влиятельный здесь, он сделает это сам. Вот твой шанс нанести удар.
Я замер, поражённый смелостью его предложения. Оно было безумным, но в нём таилась гениальность. Сразиться на арене, перед тысячами глаз, чтобы приблизиться к Хазару — это был план, рождённый отчаянием, но он мог сработать.
— Ты предлагаешь мне выйти на песок арены, сражаться на глазах у врагов, чтобы подобраться к нему? — переспросил я, желая убедиться, что правильно понял.
— Да, — твёрдо ответил Каркан, его голос был полон уверенности. — Это твой единственный шанс. Мы с нашими людьми устроим хаос в толпе, стравим группировки — миэринцев, дотракийцев, кого угодно. Когда ты нанесёшь удар, мы создадим суматоху, чтобы ты мог уйти. Это не идеально, но это всё, что у нас есть.
Я молчал, взвешивая его слова. План был отчаянным, каждый шаг таил смертельную опасность, но в нём был шанс — единственный шанс.
— Это безумие, Каркан, — сказал я наконец, но в моём голосе звучала не неуверенность, а решимость.
— Мы давно переступили черту здравого смысла, — ответил он с понимающей улыбкой, в которой мелькнула тень их старой дружбы. — Разве нет?
— Ты прав. Безумие — наша суть. Решено. Я выйду на арену и сделаю то, ради чего пришёл. Хазар заплатит за всё, — сказал я, мой голос был полон уверенности, хотя внутри меня всё ещё бушевала буря.
Он кивнул, лёгкая улыбка тронула его губы.
— Я верю в это, Деймон. Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. Я займусь твоей заявкой на участие. Похоже, тебе придётся вспомнить прошлое и снова сражаться на арене.
— Знаешь, когда мы сбежали из бойцовских ям, я не думал, что вернусь на песок, — задумчиво сказал я, чувствуя, как прошлое накатывает волной. — Жизнь полна неожиданностей, старый друг.
Каркан похлопал меня по плечу, его рука была тяжёлой, но тёплой, как напоминание о нашей нерушимой связи.
— Она такая, Деймон. Но мы с тобой всегда находили выход. И найдём его снова.
Он вышел из шатра, оставив меня наедине с мыслями. Внутри меня бушевала буря эмоций — ярость, решимость и странная уверенность в том, что всё получится. Похоже, моя трагедия, начавшаяся на арене, здесь же и завершится.
* * *
Я стоял в тёмном туннеле, ведущем к арене, чувствуя, как холод камня под ногами контрастирует с жаром, исходящим от моего тела. Воздух был пропитан запахами сырости, ржавого металла и крови, пропитавшей песок за воротами. Тяжёлые железные створки передо мной дрожали от вибраций, вызванных рёвом толпы — тысяч голосов, слившихся в единый, звериный гул, жаждущий зрелища. Мои пальцы крепче сжали рукоять топора, чьи лезвия, отполированные до зеркального блеска, отражали тусклый свет факелов. Рукоять, обмотанная потёртой кожей, была тёплой от моего прикосновения, а вес оружия — знакомым, почти родным. Лёгкие доспехи, сшитые из прочной кожи и усиленные стальными пластинами, плотно облегали тело, позволяя двигаться быстро и свободно. Закрытый шлем, скрывающий моё лицо, был тяжёлым, но необходимым — он не только защищал, но и хранил мою тайну. Сквозь узкие прорези для глаз я видел лишь тьму туннеля, но чувствовал, как мир за воротами ждёт меня, чтобы поглотить или вознести.
Моё сердце билось ровно, но каждый удар отдавался в висках, как барабанный бой. Я закрыл глаза, и передо мной всплыло лицо Лейлы — её улыбка, её мягкий голос, её тепло. Но тут же образ сменился кошмаром: её безжизненные глаза, её отрубленная голова, присланная мне Хазаром как насмешка. Ярость вспыхнула во мне, как пожар, но я заставил себя дышать глубже, направляя эту энергию в холодную решимость. «Для тебя, Лейла», — прошептал я, сегодня её имя стало моим заклинанием, моим щитом против сомнений.
Я вспомнил бойцовские ямы, где меня, раба, заставляли сражаться за жизнь, где каждый бой был шагом к свободе или смерти. Тогда я был жертвой, но теперь я вернулся по своей воле, чтобы завершить начатое. Ирония судьбы была горькой, но она же придавала мне сил. Я не просто боец на арене — я охотник, и моя добыча ждёт меня среди зрителей.
Ворота начали подниматься с тяжёлым скрежетом, и в туннель хлынул ослепительный свет. Я шагнул вперёд, и жар солнца обрушился на меня, словно удар. Песок арены, золотистый и горячий, хрустел под моими сапогами, каждый шаг отдавался в теле, как ритм предстоящего боя. Арена раскинулась передо мной — огромный овал, окружённый высокими стенами из песчаника. Над стенами возвышались ярусы зрительских мест, заполненные тысячами людей: простолюдины в грубых одеждах, теснившиеся на верхних скамьях, кричали и размахивали руками; купцы и мелкие дворяне, в ярких туниках, потягивали вино из кубков; а в центре, в роскошных ложах, укрытых шёлковыми навесами, восседали господа Миэрина, их одежды сверкали золотом и драгоценными камнями.
Толпа была живым существом, её рёв — смесь восторга, насмешки и кровожадного предвкушения — бил по ушам, как волна. Я видел, как мальчишка, сидящий на плечах отца, размахивал куском ткани с нарисованным львом, крича что-то неразборчивое. Пожилая женщина в пёстром платке бросала горсть монет, ставя на бойцов. В одной из лож молодая дворянка, чьи алые губы выделялись на бледном лице, лениво обмахивалась веером, её глаза скользили по мне с любопытством, смешанным с презрением. Но мой взгляд искал лишь одного человека. В центральной ложе, окружённый свитой, восседал Хазар зо Зараз. Его фигура, облачённая в чёрный шёлк с золотыми узорами, излучала высокомерие. Он смеялся, держа в руке кубок, и его взгляд, полный уверенности, скользнул по арене, не задерживаясь на мне. Он не знал, кто я. Ещё не знал.
Я заставил себя отвести взгляд. Сначала бой. Победа. Только тогда я смогу приблизиться к нему. Песок под ногами был горячим, его крупицы цеплялись за сапоги, напоминая о крови, что впиталась в эту землю за века. Я чувствовал, как пот стекает по спине, как доспехи слегка давят на плечи, но это лишь разжигало мою кровь. Я был жив, я был готов. Адреналин пульсировал в венах, и я ощущал себя хищником, вышедшим на охоту. Мой топор, с его двумя широкими лезвиями, украшенными гравировкой, был продолжением моей руки, моим правосудием. Я поднял его, проверяя баланс, и лезвия сверкнули в лучах солнца, отбрасывая блики на песок.
Рёв толпы стал громче, когда раздался глубокий звук рога, возвещающий начало представления. Я выпрямился, чувствуя, как каждый мускул напрягается в ожидании. В центре арены появился глашатай — дородный мужчина в пурпурной мантии, чей голос, усиленный, казалось, магией или хитроумным устройством, разнёсся над ареной, заглушая даже толпу.
— Народ Миэрина, почтенные гости, великие господа и доблестные воины! — начал он, его голос гремел, как гром. — Сегодня вы станете свидетелями зрелища, что войдёт в легенды! Воины со всех уголков Эссоса, от диких земель до великих городов, сойдутся здесь, чтобы доказать свою силу! И первым из них, пришедший из далёких пустошей, где люди сражаются с тенями и демонами, воин, чьё имя внушает страх, известный лишь как… Варвар!