S.T.A.L.K.E.R. - Путь человека. Глава 119.

Всем приятного чтения.

Забыл название главе прописать, теперь поправил)

Темная Долина, база Свободы, через несколько дней после штурма.

Вся Долина была погружена в мрачную тишину, и лишь мутанты, которым неведомы чувства, продолжали жить, как и прежде. Новости о том, что отряд наемников практически разгромил их отряд, шокировали всех без исключения. Несколько человек уже покинуло группировку, боясь, что следующий раз наступит слишком быстро. Другие же — ждали официальной реакции от Чехова. И всю эту ситуацию усугубляло отсутствие связи между основной базой и Лукашом.

В один из дождливых дней, что напали на Темную Долину с приходом плохих вестей, на пороге отчего дома появились сыны анархии. Во главе отряда шел потрепанный Лукаш. Аккуратная бородка сильно заросла, а прежде вздернутые брови были сильно опущены. Не лучше выглядели и остальные девятнадцать человек. Хуже всего было только Максу, чья правая рука безвольно болталась на бинтах.

Как только они заходят на территорию базы под безмолвные взгляды остальных свободовцев, то сразу же валятся наземь, тяжко вздыхая и вновь переживая события той страшной ночи. Никто из тех, кто остался, не знал, что сказать. Оно и не требовалось. Отряд вернулся домой.

Лукаш в это время быстрыми и широкими шагами направился в центральное здание. Там он сворачивает по давно заученной тропке налево, взбегает по лестнице и оказывается прямо напротив кабинета Чехова. В который сталкер входит, не стучась и не стесняясь ничего. А его хозяин оказывается занят задумчивым поглядыванием в сторону рации и постукиванием ногтем по столешнице.

Как только он переводит взгляд на Лукаша, то сразу же вскакивает на ноги, отчего стул безвольно падает назад, и устремляется к нему, чтобы обнять. Но теплые руки не успевают сомкнуться на корпусе свободовца, как тот выставляет ладони вперед, не давая лидеру Свободы подойти слишком близко. Сталкер был слишком зол, чтобы позволить себе предаться дружеским объятиям.

— Лукаш, я… — начинает говорить Чехов, не находя в себе слов. — Я рад, что ты жив. Сколько еще вернулось?

— Меньше, чем должно было вернуться, Чехов, — сквозь зубы бросает тот. — Гораздо меньше. Не хочешь объяснить мне, что это, мать твою за ногу, было? Почему мы не были в курсе твоих игрищ с наемниками!?

Голос его звенит от напряжения, а Чехов вместо того, чтобы отступить, наоборот, распрямляется сильнее и выпячивает вперед грудь. Кто бы перед ним ни стоял и насколько гневен ни был, но лидер Свободы не позволит себе отступить. Но в то же время… глаза Лукаша горели яростным огнем, отчего его визави становилось сильно не по себе.

— Расскажи, что случилось, — только и отвечает он, отворачиваясь от сталкера, чтобы не смотреть ему в глаза. Это оказалось сложным испытанием. Чехов понимал, что ошибся, когда решил влезть в дела наемников. Он раскаивался из-за этого, но позволить дать себе слабину не мог. Он будет тверд.

— Ах, рассказать… — тянет Лукаш. — Ну, слушай, Чехов, с самого начала начну! Как только ты послал нас на Север, мы все время искали подступы к базе военных, чтобы выбить их оттуда. Да все никак не получалось, пока нам на выручку не пришли наемники во главе с твоим знакомцем-Шрамом.

На лице Чехова застыло возмущение, которое его подчиненный сразу же отбил в сторону.

— Мне тогда было не до выбора союзников — отряд и так потерял слишком много людей, а штурмовать базу в одиночку… Было бы верной смертью для нас, — поясняет он, ничуть не стесняясь. — Я на всю жизнь запомнил, что они сделали с вами тут, что сделали со мной и другими на Армейках, но… тогда это был единственный вариант выполнить задачу.

— Что дальше? — глухо и тихо спрашивает лидер Свободы, отходя к столу и поднимая упавший стул.

— А дальше, после штурма, к нам наконец-то подоспела подмога от тебя, — с уставшей улыбкой отвечает Лукаш, прикрывая на миг глаза. — Хорошие были ребята… Все произошло внезапно. Одна группа наемников вырезала наш блокпост и перешла сразу же в наступление. Пока мы все очухивались ночью, те практически пересекли мост. Вторая же… Я не знаю точно, сколько наемников было, может, человек пятнадцать или того больше, но огневая поддержка у них была на уровне.

— Душман написал, что их было десять…

— Нашел кого слушать! — со злостью в голосе отвечает свободовец. — Наши сражались как львы! Но… этого было недостаточно. Наемники быстро расправилось с теми из нас, кто не занял позиции в зданиях, подорвали кое-как воскрешенный танк и использовали его против нас же… Вели обстрел практически из-под него, укрываясь от нас. Нам только чудом и самоотверженностью Змея, кое-как добравшегося под градом пуль до одного из экзоскелетов, удалось отбиться. Двадцать семь человек погибло сразу, еще пятеро умерли от ран после боя. Тридцать два погибших против их шести! Скажи мне, Чехов, скажи, что эти смерти стоили того?!

Но Чехов не знал, что ему ответить. Точнее, знал, но очень не хотел. Те четверо наемников не стоили и одной потерянной жизни, а теперь, когда их счет приближался к сорока…

— Молчишь? — язвительно спрашивает Лукаш, нависая над лидером. — Стыдно тебе, да? Ты совсем заигрался нами, Чехов, как будто мы солдатики, готовые идти на убой только по одной твоей указке! Да не молчи же ты, скажи хоть слово! Скажи, что будем делать, какой план!?

Но Чехов только отвел глаза в сторону. Его подчиненный был полностью прав. Он слишком заигрался в борца за свободу… За последние месяцы было потеряно столько жизней. И их группировка еще долго не сможет оправиться от понесенных потерь. А чего добился он? Написал новый лозунг, который безостановочно крутится на территории их базы, будто здесь есть кто-то кроме Свободы? Кое-как выбил чужими руками наемников?

Тяжело было принимать тот факт, что как лидер он не удался. Слишком много проблем, вольностей, но в то же время ограничений…

— Я созываю собрание, — тихо проговаривает Лукаш, отходя на несколько шагов назад. — Так продолжаться больше не может. Пусть люди решат, кто поведет их дальше.

Армейские склады, наше время.

Под ногами хрустела галька, пока я шел по старой, но, на удивление, не заросшей пыльной дороге. По обе стороны от меня раскинулся густой лес, изредка встречались аномалии и… Я был бесконечно рад, что наконец-то покинул Туманную чащу и вышел в нормальную часть Зоны. Здесь-то проблем точно быть не должно. Но тут моя нога ступает еще один шаг, и мой ПДА буквально взрывает от вороха полученных сообщений. Была парочка строк от Чехова, Сидорович так вообще весь разволновался, а так же — одно странное сообщение от безымянного пользователя сети.

Безымянный: Судный день грядет, и скоро все грешники падут пред Ее величием!

06.08.2011, 13:51.

— Поехавший какой-то… — шепчу я, быстро набирая текст, чтобы успокоить Чехова и Сидора. Ничего конкретного, просто сообщение, что жив-здоров. Только торговцу была приписка, что пришлось задержаться по дороге, но как только пополню припасы — сразу же отправлюсь к ученым.

А еще через полчаса с небольшим наконец-то добрался до самих Армейских складов, встретивших меня начавшим садиться Солнцем и карканьем воронов, перемежаемых звуком сработавших аномалий, что расположись на холме неподалеку от меня. Кому-то явно не повезло… Хутор, к которому я вышел, выглядел пустым и заброшенным. Почерневшая от времени древесина, местами съехавший с крыши шифер и куча различного мусора под ногами. Но заглядываться на него не стал — вовсю темнело, и мне следовало найти ночлег до наступления ночи. А потому сразу навострил лыжи на военную базу.

Подходить слишком близко не стал, старался идти вдоль дороги, но держаться около деревьев, которые могли бы послужить мне защитой от внезапного нападения. Снайперов на вышках замечено мной не было. Ни военных, ни свободовских, и если первое — хорошо, то второе как-то настораживает. Как и то, что центральная вышка, находившаяся у входа на базу, почему-то отсутствовала.

Приблизившись к кпп, где никого не было, замечаю на асфальте запекшуюся кровь, следы сапог и одну-единственную гильзу калибра семь шестьдесят два. Натовская… Свободовцы взяли базу штурмом, потратив только одну гильзу? Что-то тут не то… Перевожу взгляд дальше по мосту и вижу множество следов боя — валяющиеся гильзы, кровь, выбоины в плитке и асфальте. И, судя по внешнему виду, бой прошел не так давно. Кровь, конечно, запеклась под Солнцем, но… Почему-то думал, что Шрам продвигается быстрее по сюжету. Ладно, идем дальше.

А дальше я был поражен еще больше. Центральная вышка все это время была, только валялась внизу. Сваленная и искореженная. Упала прямо на один из вагонных составов, стоящих внизу. Металлические опоры были перекручены, но в одном месте был виден разрыв. Как будто что-то ударилось с большой силой и взорвалось, раскурочивая железо. Внизу же, к слову, валялся мертвый человек, выдавленный как тюбик под весом упавшей конструкции. В руках у него была снайперская винтовка, какая-то американская, отсюда не разглядеть. А сам же он был облачен в костюм наемника… Что тут вообще произошло?

И чем дальше я продвигался, тем страннее и страннее всё было. Множество гильз, от которых все еще несло пороховыми газами. Стреляли совсем недавно, несколько дней как. Да и колея от танка, оставшаяся на старом асфальте, выглядела вполне свежей и не покрывшийся толстым слоем пыли, песка и грязи.

— Оп-па, а это кто у нас такой нарисовался? — из-за угла выходит троица сталкеров, вооруженных потертыми натовскими пушками. Пятнадцатый AR, каким обычно пользуются свободовцы.Мародеры? — Руки вверх, а вещички к осмотру!

Щуплый паренек, выставив автомат перед собой, нацелил его прямо на меня, и, пока остальные стояли на месте, начал медленно приближаться ко мне. Совсем молодой, но дерзкий — выражение его лица не обнадеживало, паренек хотел куража и крови. Остальные его подельники не отличались в желаниях, но держали пушки за спинами.

— Ха, ты бы хоть с предохранителя его снял, придурок, — хмыкаю, склонив голову, как только сталкер подходит на расстояние пары шагов.

— Да-а? — тянет он, переворачивая автомат в поисках нужного механизма.

Делаю широкий шаг вперед, хватая винтовку за ствол и с силой направляю дуло прямо в лицо сталкера. Умом ты, парень, не вышел…

— Что ты?.. Хватит! — тянет он, пытаясь вырвать из моих рук автомат. — Пар… Бах!

Сталкер с простреленным лицом валится на землю, как мешок с дерьмом. Остальные вскидывают винтовки и открывают по мне огонь, но я быстро смещаюсь в сторону здания, укрываясь за углом. Несколько пуль выбивают пыль и каменную крошку из кирпичной кладки. Осторожно выглядываю, все еще держа в руках винтовку мародера, и короткой очередью срезаю патлатого сталкера, решившего что укрываться в бою не для него. Последний из них был поумнее — нырнул в дверной проем. Но…

Достаю из подсумка припасенную из армейского арсенала гранату, выдергиваю чеку и закидываю внутрь. Если и не заденет, то хотя бы дезориентирует его. Бах! Она громко взрывается, а я перепрыгиваю через окно, едва не спотыкаясь о лежащего в крови мародера. Тот корчился от боли и хрипел не в силах закричать. Осколками его посекло хорошо, но сразу не убило… Повезло или нет, даже не знаю. Добиваю его контрольным выстрелом в голову.

— Не надо было меня на гоп-стоп брать, — вздыхаю, а со стороны лестницы слышится звук легких шагов.

— Э-э, — тянет сдавленный голос с небольшой хрипотцой. — Мужик, не шмаляй…

— Выходи и без выкрутасов, — командую ему, откидывая в сторону натовский ствол и беря в руки калаш.

На лестнице через пару секунд появляются сначала ноги с натянутыми на них берцами поверх слегка порванных черных штанов, затем появляются полы плаща, не менее потрепанного, а потом и обладатель всего этого с поднятыми руками. На лице была балаклава, а за спиной болтался дробовик. Скашиваю взгляд на его правую руку и вижу на ней шеврон с эмблемой расколотого черепа.

— Твои перцы? — киваю головой в сторону трупа.

— Не-а, — коротко отвечает тот, качая головой. — Залетные какие-то, со стороны завода пришли.

— Ты знаешь, что здесь произошло?

— Пахан говорит, что наемники решили преподать урок Свободовцам из-за каких-то там их терок, — непринужденно пожимает плечами бандит. — И те, и те серьезные потери понесли. Свобода, зная, что малым количеством людей не сможет удержать эту базу слиняла через день-другой после похорон своих. И пока они не вернулись, все пытаются кусок от пирога отломить…

— И ты в их числе…

— Да не, — отмахивается он. — Я ж из бригады. Э-э, как вы, сталкеры, ее называете… Из группы, во! У нас раненых много, медикаменты нужны. Вот меня Сезар и отправил сюда, пошукать среди прочего. Если б не ты, думал уж, что самому придется с гастролерами сопротивляться. Гниды, скажу тебе, они были порядочные — чуть ли не могилы на южном холме раскапывать принялись, чтобы последнее у трупов отнять.

— Какой-то ты слишком хороший для бандита, — опускаю дуло в землю, и мой собеседник заметно оживает.

— Мы решили завязать с этим делом, — вновь пожимает плечами он. — Небезопасно нынче промышлять этим ремеслом. Говорят, что в Зоне объявился некий Палач, который… Ты чего хрюкаешь?

— Прости-прости, — прихожу в себя, чуток посмеявшись. Забавно, меня уже даже среди бандитов знают. А среди сталкеров — не очень… Вот и думай, Палач, на кого работать надо было… Шутка. — Так что там про ремесло?

— Ай, — отмахивается он. — Опасно, короче. Нарваться можно в любой момент, а добычи чуть. Вот и решили мы на сходняке, что попытаемся влиться в сталкерскую житуху.

— О как, — хмыкаю. — Как сталкеры к вам уходили — видел, а как наоборот — нет.

— Меня, кстати, Финтом зовут, будем знакомы, — представляется он и, было видно, как хотел протянуть ладонь для рукопожатия, но решил остаться там. Умен и осторожен… — Ты это, может, заглянешь к нам, а? Мы на дальнем хуторе к северу отсюда расположились. Нам бы помощь от бывалого сталкера не помешала.

— Как-нибудь в другой раз. Пока своих дел хватает. Не подскажешь, где тут может провизия лежать?

— Во-он в той комнате, что за твоей спиной, — сразу же отвечает он чуть погрустневшим голосом. — Армейские пайки. Я своим парочку захватил, говорят, вещь годная.

— Проверим…

Еще немного поболтав, мы расходимся каждый в свою сторону. Я же делаю вид, что ухожу в комнату за едой, а сам осторожно приникаю к окну, чтобы проследить путь этого самого Финта. К своей чести и моему облегчению, он сразу же отправился на выход, нигде не задерживаясь. Или пошел сдавать меня подельникам, или реально приходил сюда за медициной. Проверять на собственной шкуре, м-м, не хочется, но и убивать его просто так… Решено, сейчас наберу пайков, чтобы хватило до перехода на Янтарь, и займу позицию повыше. Допустим, на крыше одной из казарм…

Чего мне стоило только забраться сюда, думаю, описывать не стоит. Но поизгаляться пришлось знатно прежде, чем я смог наконец-то сюда забраться. Но тут и обзор хороший, и можно не бояться, что придет кто-то внезапный. Жаль только, что огонь здесь не развести, да и хрен с ним — посижу с фонариком. Наконец-то снимаю с себя шлем, откладывая его в сторону, туда же отправляется сумка с вещами и автомат. Беру в руки фонарь, включаю его и выхватываю лучом света из темноты лежащий на полу винторез.

Подхожу ближе, беру винтовку в руку и осматриваю ее. Хорошее состояние, только пыльновата… Но это легко решаемо. Прицел на месте, не покоцаный. Отличное оружие и просто так в руки попало. Жаль только, что патронов к ней у меня нет. Отщелкиваю магазин, и да, в винтовке так же не было ни одного боеприпаса. Замечаю лежащую на полу записку и откладываю винтовку в сторону.

“Как ты и просил, достал тебе винтарь. Чего мне это только стоило — связаться с русскими. Но я, как и оговаривалось, в твои дела не лезу. Жду остаток в условленном месте.

Кобра.

P.s. в душе не знаю, где ты будешь к нему патроны брать. А нет, знаю! У меня. Ха-ха! После полной оплаты — выдам тебе пару коробок.”

— Хм-м, — задумываюсь, все еще держа кусок бумаги в руках. — То ли свободовцы помешали такой передаче, то ли все это случилось незадолго до Сверхвыброса… Да и плевать.

Оставалось только придумать, что мне со всем этим делать. Винторез ствол хороший, но… всего десять или двадцать патронов, смотря какой магазин вставить. Но тогда уж лучше взять в руки Вал. Прицельная дальность та же, вес немногим меньше и значительно больше скорострельность… Может, взять ее с собой чисто на продажу? Ученые вообще возьмут ствол? А я бы потом у Сидоровича заказал себе что-нибудь взамен утраченного АК.

Ладно, у меня впереди еще вся ночь, чтобы подумать об этом.