После той судьбоносной встречи с Лайтом в доках время словно ускорило свой бег. Дни сливались в недели, а я всё ещё пытался осмыслить открывшиеся мне истины. Изначально я был уверен, что Левиафан причастен к гибели моих родителей, но слова Лайта опровергли это предположение. И я ему поверил — не потому, что хотел верить, а потому, что мои сверхчеловеческие способности не уловили ни малейшего признака лжи в его словах.
Когда Лайт говорил, я сосредоточил всё своё внимание на его физиологических реакциях. Мой слух, способный улавливать звуки за многие мили, чётко различал ритм его сердцебиения. Оно билось ровно, без малейшего ускорения, которое обычно сопровождает ложь. Мои глаза, наблюдали за его зрачками — они оставались спокойными, не расширяясь от стресса. Даже микровыражения на его лице, которые обычный человек не заметил бы, говорили о том, что он искренен. Лайт был профессионалом, мастером обмана, но даже он не мог обмануть мои чувства, обострённые до предела. Я знал, что ложь оставляет следы — учащённый пульс, лёгкий пот, едва заметное напряжение в голосе, — но в Лайте ничего этого не было. Его слова звучали как правда, и это заставило меня пересмотреть свои выводы.
Но вопрос о том, кто же стоит за убийством моих родителей, оставался открытым. Несмотря на все мои силы — неуязвимость, суперскорость, — я не обладал способностью видеть прошлое или будущее. Вспоминая Кларка Кента из вселенной DC, я знал, что в некоторых историях он мог перемещаться во времени, разрывая ткань временного континуума, словно бумагу. Он мог заглянуть в прошлое, чтобы узнать правду, или в будущее. Но для меня это было недоступно, и я не знал, смогу ли когда-нибудь овладеть такой мощью. Мои способности, хоть и невероятные, имели свои пределы, и это заставляло меня чувствовать себя уязвимым, несмотря на всю мою силу.
Тем не менее, по словам Лайта, в смерти моих родителей могла быть замешана Рука — древний орден, владеющий тёмной магией. Это была новая зацепка, тонкая нить в запутанном клубке тайн. Я доверил Лайту задание собрать больше информации, надеясь, что он сможет раскопать что-то полезное. Ожидание было мучительным, но у меня не было другого выбора. Я чувствовал себя охотником, который знает, что добыча близко, но не может её схватить.
Уставший от бесконечных раздумий, я вошёл в гостиную своей квартиры. Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет луны проникал сквозь тяжёлые занавески, отбрасывая длинные тени на стены. Не глядя, я нажал на пульт, и телевизор ожил с тихим щелчком, заливая пространство холодным голубым светом. Экран осветил моё лицо, и я почувствовал, как тени в комнате стали гуще, словно отражая мои мрачные мысли.
Заставка вечерних новостей промелькнула перед глазами, но я едва замечал её, поглощённый своими размышлениями. Мой разум был занят попытками связать воедино обрывочные факты о смерти родителей, о Лайте, о клане Руки.
Внезапно дрожащий голос ведущей прорвался сквозь пелену моих мыслей. Её тон был полон волнения, что было необычно для профессионального ведущего Я автоматически поднял голову и уставился на экран.
— Сегодня вся страна скорбит по поводу трагической утраты, — начала ведущая, её голос слегка дрожал, несмотря на попытки сохранить профессиональное спокойствие. На ней был строгий серый костюм, подчёркивающий серьёзность момента. — Прошлой ночью в автомобильной катастрофе на окраине Нью-Йорка погибли Говард Старк, выдающийся промышленник и изобретатель, и его жена Мария Старк. По предварительной информации от полиции, причиной аварии стало превышение скорости и потеря управления на скользком участке дороги. Однако следствие продолжается, и мы будем держать вас в курсе расследования.
На экране появилась фотография Говарда Старка: он улыбался, его глаза излучали уверенность и решимость, словно он был воплощением американской мечты. Рядом с ним стояла Мария, её лицо светилось счастьем и теплом. Они выглядели как идеальная пара, символ успеха и стабильности.
Ведущая продолжила:
— Говард Старк был не просто бизнесменом; он был титаном индустрии, визионером, чьи изобретения изменили мир. Его компания, Stark Industries, стала краеугольным камнем американской экономики и оборонной промышленности. Его вклад в науку и технологии неоценим. Мария Старк, известная своей благотворительной деятельностью, была душой многих социальных проектов. Их утрата — невосполнимая потеря для всех нас.
Я слушал эти слова, и в моей голове вспыхивали образы из того, что я называл своей «прошлой жизнью» — реальности, где эти события были частью вымышленных историй. В той реальности смерть Старков не была случайностью. За ней стоял Зимний Солдат, агент Гидры, исполнявший приказы своих хозяев.
Я вспомнил историю Джеймса Бьюкенена Барнса, известного как Баки, друга детства Стива Роджерса, Капитана Америки. Во время Второй мировой войны он был захвачен Гидрой, подвергнут жестоким экспериментам и превращён в безжалостного убийцу. Его разум был заблокирован, тело усилено кибернетическими имплантами, а воля подчинена Гидре. Он стал Зимним Солдатом — идеальным оружием, выполнявшим самые тёмные задания. Одним из них было устранение Говарда и Марии Старк. Я помнил кадры из той истории: тёмная дорога, одинокая машина, мотоциклист, появляющийся из ниоткуда. Зимний Солдат хладнокровно расправился с ними, инсценировав аварию, чтобы никто не заподозрил убийство. Говард, вероятно, работал над чем-то, что угрожало планам Гидры — возможно, над сывороткой суперсолдата или новыми технологиями.
Но в этой реальности всё ли так же? Или здесь действуют другие силы, такие как клан Руки? Я не знал. Смерть Старков была слишком похожа на смерть моих родителей: влиятельные фигуры, погибшие при странных обстоятельствах, и официальная версия — несчастный случай.
На экране снова показали кадры аварии: искорёженный автомобиль, смятый и разорванный на куски. Металл был изуродован, стёкла разбиты, и было трудно поверить, что кто-то мог выжить в такой катастрофе.
Ведущая завершила репортаж:
— Корпорация Stark Industries временно переходит под управление совета директоров, пока их сын, Энтони Старк, не будет готов занять пост своего отца. Энтони, — талантливый инженер, и многие верят, что он продолжит дело своего отца с той же страстью и гениальностью.
Я выключил телевизор, и комната погрузилась в тишину. Отражение тёмного экрана смотрело на меня, словно ожидая, что я сделаю дальше.
Я не мог не провести параллель между собой и Тони Старком. Мы оба потеряли родителей в юном возрасте, оба должны были унаследовать огромные империи и бремя ответственности. Но если Тони ещё не знал правды о смерти своих родителей, то я уже начал распутывать клубок лжи вокруг гибели своих. Мне было жаль его. Я мог представить, через что ему предстоит пройти: боль утраты, гнев.
В моей голове мелькнула мысль: может быть, нам стоит когда-нибудь познакомиться. Мне всегда нравился персонаж Железный Человек — его ум, его дерзость, его способность быть всегда на позитиве. Но пока это было преждевременно. Сначала мне нужно разобраться со своими делами, найти тех, кто отнял у меня семью.
Я поднялся с кресла и направился наверх, в свою комнату. Последнее время смерть стала слишком частым гостем в моей жизни, и это не могло не настораживать.
* * *
Я сидел в своём кабинете, погружённый в мягкое сияние нескольких мониторов, чей голубоватый свет отражался на тёмных деревянных панелях стен. На дворе было начало 1991 года, эпоха, когда персональные компьютеры только начинали менять мир, и я был полон решимости стать лидером этой революции. Мой разум, работал как суперкомпьютер, позволяя мне создавать программы с лёгкостью, недоступной обычным людям.
В этот момент я завершал работу над WaynePhoto, аналогом фотошопа моего первого мира — программой для редактирования изображений, которая должна была стать прорывом в графике. В моём сознании код разворачивался как трёхмерная структура, словно сложная паутина из логических узлов и функций. Я видел каждую строку, каждый алгоритм, и мог мгновенно проверить их на ошибки, не прикасаясь к клавиатуре. Мои пальцы лишь фиксировали то, что уже было создано в голове, перенося замысел на экран. Это было похоже на создание картины, где каждый мазок был идеально точным.
WaynePhoto был лишь частью моего амбициозного плана. Моя главная цель — операционная система WayneOS — была почти готова. Она обещала быть быстрее, безопаснее и интуитивнее, чем системы которые появляются на рынке сейчас. Чтобы сделать её незаменимой, я разработал набор приложений: WayneWord — текстовый процессор, превосходящий аналоги своей простотой и мощью; WayneCalc — табличный процессор с продвинутыми аналитическими функциям; и WayneCommander — файловый менеджер, вдохновлённый Norton Commander, но оптимизированный для WayneOS, чтобы обеспечивать молниеносное управление файлами.
Кроме того, я создал WayneDB — систему управления базами данных, способную обрабатывать огромные объёмы информации с лёгкостью, и WayneNet — сетевой протокол, который позволял компьютерам обмениваться данными, предвосхищая будущую эру интернета. Эти программы, объединённые с WayneOS, должны были вывести Wayne Technologies на вершину технологической индустрии.
Мои предыдущие проекты, такие как видеоигры, уже вызвали ажиотаж на рынке США, но я знал, что настоящий успех принесут именно WayneOS и её приложения. Через несколько месяцев их запуск отправит мою компанию в стремительный взлёт, укрепив её позиции и обеспечив ресурсы для моих более масштабных целей. Но в этот момент, глядя на завершённый код WaynePhoto, я почувствовал укол грусти. Родители не увидят этого триумфа, и эта мысль тяжёлым грузом легла на сердце.
Если раньше я создавал программы из чистого интереса, из желания доказать себе, что могу, то теперь всё изменилось. После смерти родителей я понял, что мне нужны деньги, влияние и ресурсы. Wayne Technologies должна была стать не просто компанией, а силой, способной изменить мир. Я был готов сделать всё, чтобы этого добиться.
Закончив последнюю строку кода, я откинулся на спинку кресла, любуясь красотой завершённой программы. Код был совершенен, как математическая теорема, и это приносило мне странное умиротворение. Во время работы я словно отрешался от мира, погружаясь в упорядоченный хаос логики, где всё подчинялось моему контролю.
Внезапно тишину разорвал резкий звонок в дверь. От неожиданности я вздрогнул, и мышка в моей руке хрустнула, превратившись в горсть пластиковых обломков. Мои сверхчеловеческие рефлексы иногда играли со мной злую шутку. Взглянув на часы, я увидел, что было половина третьего ночи. Кто мог явиться в такой час?
Используя рентгеновское зрение, я посмотрел сквозь стены и увидел девушку, стоящую на крыльце. Она нетерпеливо нажимала на звонок, её движения были резкими, почти раздражёнными. На ней были тёмные джинсы, армейские ботинки и кожаная куртка, а каштановые волосы были небрежно собраны в хвост. Её лицо выражало смесь решимости и нетерпения.
Усилив зрение, я осмотрел окрестности усадьбы Уэйнов. Никого, кроме мелких животных, снующих в траве. Ещё раз взглянув на девушку, я убедился, что не знаю её. Она продолжала звонить, выстукивая каблуками раздражённый ритм, и её ворчание становилось всё громче.
«Ну ладно, посмотрим, кого принесло», — подумал я с лёгким любопытством, смешанным с раздражением.
Спускаясь по широкой мраморной лестнице в холл, я невольно усмехнулся. Ночь, обещавшая быть спокойной, явно готовила сюрпризы. Мой сверхчеловеческий слух улавливал каждый звук: скрип её ботинок, тихие ругательства, которые она бормотала себе под нос.
— Да открой уже, твою мать… — донеслось до меня, когда я приблизился к массивной входной двери и распахнул её одним движением.
На пороге стояла девушка лет двадцати, невысокая, но атлетически сложённая. Её лицо, несмотря на юный вид, излучало дерзкую уверенность, а карие глаза смотрели на меня с такой интенсивностью, словно пытались прожечь насквозь.
— Наконец-то, блядь! — выпалила она, не дожидаясь приглашения, и бесцеремонно проскочила мимо меня внутрь. — Что, дверной звонок, сука, не работал или ты просто слишком занят, дроча на порнушку?
Я слегка приподнял бровь, наблюдая за этим смерчем, ворвавшимся в моё спокойствие. Её слова были резкими, почти оскорбительными, но в них чувствовалась какая-то отчаянная настойчивость, которая заставила меня насторожиться.
Девушка ворвалась в просторный холл усадьбы Уэйнов, словно буря, принеся с собой холодный ночной воздух и резкий запах кожаной куртки. Она остановилась посреди зала, скрестив руки на груди, и окинула меня взглядом, в котором смешались раздражение и нетерпение. Её каштановые волосы, слегка растрепались, а карие глаза горели вызовом, словно она готова была сражаться с любым, кто встанет на её пути.
— Так, пиздюк, я тебя сразу предупреждаю: если б не отец, я бы ни за что не притащилась сюда в три часа ночи, — выпалила она, её голос был хриплым от усталости, но резким, как лезвие. — Он велел найти какого-то, мать его, Брюса Уэйна. Это ты, что ли?
Я закрыл тяжёлую дубовую дверь, подавляя лёгкую улыбку. Её дерзость была почти забавной.
— Предположим, — ответил я спокойно, выдерживая её взгляд. — А ты, собственно, кто такая?
Она на мгновение замолчала, оглядывая меня с ног до головы, словно оценивая, достоин ли я её времени. Её армейские ботинки слегка скрипнули на мраморе, когда она чуть сместила вес тела.
— Эбигейл Уистлер, дочь Абрахама Уистлера. Может, слышал? — бросила она с вызовом, будто ожидая, что я не знаю её отца.
Имя Абрахама Уистлера эхом отозвалось в моей памяти. Уистлер был легендой — охотником на вампиров, наставником Блейда, полувампира, посвятившего себя истреблению кровососов. А так же и моим наставником и другом. Если его дочь стоит передо мной в такой час, значит, дело серьёзное. Мои сверхчеловеческие чувства уловили лёгкое ускорение её пульса — она была на грани, хотя и пыталась казаться уверенной.
— Да, я знаю, кто твой отец, — сказал я, сохраняя ровный тон. — Так что привело тебя ко мне?
Эбигейл фыркнула, но её поза слегка расслабилась, словно мой спокойный ответ успокоил девушку.
— Отец сказал, что ты можешь помочь и что я могу доверять тебе так же, как ему. Звучит как полный бред, но у меня нет выбора. Времени нет, так что давай без глупостей, — она говорила быстро, её слова были пропитаны сарказмом, но в них чувствовалась искренняя тревога.
Я кивнул, указав в сторону кухни.
— Хорошо, но давай зайдём внутрь. Чай? Кофе?
Она замялась, явно не ожидав такой реакции на свою тираду.
— Кофе. Крепкий. Я уже сутки на ногах, — буркнула она, следуя за мной.
Мы прошли в просторную кухню, отделанную в стиле старой Англии: тёмные деревянные шкафы, мраморные столешницы, мягкий свет медных светильников. Я включил кофемашину, и вскоре аромат свежесваренного кофе наполнил воздух. Эбигейл плюхнулась на высокий стул у барной стойки, её ноги слегка болтались, не доставая до пола. Она оглядывала помещение с любопытством, но её мысли явно были где-то далеко.
— Нихрена себе у тебя хоромы, — заметила она, прищурившись. — Зачем тебе вся эта готическая лабуда?
— Семейные традиции, — коротко ответил я, ставя перед ней большую керамическую кружку с дымящимся кофе. — Теперь рассказывай, что случилось с твоим отцом и Блейдом.
Эбигейл обхватила кружку обеими руками, словно греясь, и сделала глоток. Её плечи чуть расслабились, но глаза оставались настороженными.
— Короче, отец с Блейдом последние пару месяцев торчали в Европе, выслеживая крупный вампирский клан. Называется «Кровавый Век» — звучит пафосно, но это сборище ебанутых кровососов-нацистов, засевших в Германии, — она говорила быстро, её голос дрожал от сдерживаемого гнева. — Отец сказал, что всё это связано с пробуждением какого-то древнего вампира. Он не вдавался в детали, но я подозреваю, что речь идёт чуть ли не о самом Дракуле. Представляешь?
— Дракула? — переспросил я, не скрывая скептицизма.
— Да хрен его знает, — раздражённо пожала она плечами. — Он сказал, что какой-то древний ублюдок объявился. Они проследили его до Вены, и там начался полный пиздец: вампиры со всей Европы стекаются туда, как на грёбаный фестиваль крови. Позавчера Блейд ушёл на разведку и пропал. Связь оборвалась, и отец в панике. Он собирает всех союзников и велел мне найти тебя. Сказал, что это очень важно, и что он не может связаться с тобой по телефону.
Я сразу понял, что он знает только номер нашего старого дома, а не этой чёртовой усадьбы. Вот тебе и супер мозги, пронеслись мысли в моей голове.
— Так что ты предлагаешь? — спросил я, внимательно наблюдая за ней.
Эбигейл сделала ещё один глоток кофе, её пальцы слегка дрожали, выдавая волнение. Было видно, что она беспокоится об отце.
— Нам нужно срочно приобрести билеты в Вену, вылет из Нью-Йорка через пять часов. Если ты со мной, то пора собирать манатки. Времени в обрез, — она посмотрела на меня выжидающе, словно ожидая, что я откажусь.
Я молчал несколько секунд, взвешивая её слова. Уистлер и Блейд в беде — это не шутки. Мои мысли вернулись к недавним событиям: смерть родителей, загадки вокруг клана Руки, моя новая роль в этом мире. Возможно, поездка в Европу и схватка с вампирами — это именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься. К тому же, я не мог игнорировать просьбу Уистлера, человека, чья репутация говорила сама за себя.
— Ладно, — сказал я, встретив её взгляд. — Я с тобой.
Эбигейл удивлённо вскинула брови, чуть не расплескав кофе.
— Вот так просто? Без условий, без лишнего геморроя? — в её голосе сквозило недоверие.
— А ты хотела бы поспорить? — улыбнулся я, слегка наклонив голову.
Она хмыкнула, и впервые за всё время её губы тронула лёгкая улыбка, в которой промелькнули благодарность и облегчение.
— Ну и хрен с тобой, Уэйн, — сказала она, уже более дружелюбным тоном. — Тогда давай быстрее собирайся. Чем скорее мы свалим в Вену, тем больше шансов, что отец и Блейд не превратились в обед для этих грёбаных кровососов.
Я кивнул, наблюдая, как она залпом допила кофе, резко встала и направилась к двери, бросив взгляд через плечо, словно проверяя, следую ли я за ней.
Да уж, ночь окончательно перестала быть томной. Похоже, европейские каникулы обещали быть насыщенными. Хоть немного развеюсь, подумал я, и уголки моих губ дрогнули в предвкушающем оскале.