Товарищи, прошу понять и простить. У меня всё же начинают заканчиваться запасные главы — 21 готова, а вот 22 только пишется, пусть и довольно бодро. Постараюсь держать темп, но тут уж как пойдёт. Заранее извините, если что.
Выбор картинок чуть позже, пока немного занят, тоже извините.
(Кстати, может, кто-то отгадает породу/род/вид нового персонажа?)
Глава 20. И что это за ёкай?
Увиденное происшествие не оказало на меня сколь-либо сильного влияния. Да, чувствительным личностям там было с чего опорожнить желудок или получить сюжеты для кошмаров, но мне самообладания хватало. Погибших я не знал и даже не встречал никогда, так что… Да, жаль их, и их близких тоже жаль. Однако же, очевидно, люди смертны — и притом зачастую внезапно смертны, о чём жизнь не постеснялась напомнить. И лично я ничего сделать не могу.
Конечно, улыбка тем утром выходила не столь открытой и радостной, как обычно, но постепенно на передний план снова вышли дела насущные. Нужно продолжать развивать навыки рисования и создания всяких игрушек и украшений, успевать перенимать опыт Цубасы, заниматься выкидыванием хлама и приведением в порядок всего кафе в целом, уделять время различному досугу… А ещё госпожа шеф-повар наконец освежила свои навыки оригами и донимает меня расспросами о строении тела и пропорциях «этих твоих кошачьих духов», чтобы спроектировать соответствующие идее фигурки… Словом, дел хватает, чтобы погрузиться в них с головой и не вылезать.
Вот мы и не вылезаем. За днём проходит день, некоторые заботы отходят на второй план, другие, напротив, становятся более приоритетными. Рабочая смена стала ещё чуть более чадящей, Цубаса ещё немного оживилась. «Сайко» развивается, пусть медленно, но верно. Люди делятся в сети своими историями из кафе, сравнивают с другими — и обычно приходят к тому, что заведение у нас отличное, и из недостатков только расположение, мол, от центра далековато. Но многим как раз и нравится спокойствие городской окраины и достаточно уютная атмосфера. Да и те же автобусы никто не отменял, коли лень пешком дойти.
Нельзя сказать, что дни проходят одинаково, всё же что-то новое происходит постоянно — то поставку овощей на полдня задержат, и мы срочно меню корректируем, то кто-нибудь чаем или супом обольётся, и приходится помогать последствия устранять… Но так, в целом, началась рабочая рутина. Не то чтобы скучная — но и не особо интересная.
И так мы проработали где-то дня четыре.
* * *
Уже начался май, в дополнение к мыслям о найме новых сотрудников принёсший также желание поскорее сменить форму — уж больно распогодилось. Если начало мая тут похоже на более привычный мне июнь — что дальше-то будет?
От мыслей о жаре и об адаптации к ней жителей северных стран меня отвлёк голос Цубасы:
— Это ты взяла сосиски?..
Зайдя в умеренно прохладную кладовую (из которой, чувствую, скоро не захочется выходить обратно), я подошёл к стоящей у большого холодильника хозяйке «Сайко». Цубаса держала в руках открытую упаковку сосисок, используемых при готовке тех же хот-догов, в которой действительно не хватало двух штук. Может, сама взяла и запамятовала?
— Нет. Я всегда беру что-либо только с твоего разрешения. Сегодня это была одна груша, — уж больно манящий у них был запах, и вкус, как выяснилось, соответствовал, — и всё. Вчера… один персик. К полуфабрикатам не прикасалась точно.
Цубаса тоже это прекрасно понимала. Да и незачем мне обманывать, эти две сосиски она отдала бы мне и так, достаточно просто попросить. Но куда-то ведь они делись?
— Может, при транспортировке упаковка повредилась?..
— Возможно. Осмотри тут всё повнимательнее, пожалуйста, не хватало ещё испорченный продукт кому-то подать. Мне на кухню пора уже.
— Хорошо.
Ответственно взявшись за дело, я в три подхода с перерывом на работу проверил всё, что хотя бы в теории могло повредиться или испортиться. Запахов гниения и чего-то подобного нет. Зато обнаружилась ещё одна неполная пачка сосисок и почти пустой пакет с нарезанным хлебом. Ма-ать моя пробирка, крысы завелись, что ли? Да не-е, откуда? Да и услышал бы я их, обитай они в одном со мной здании. Или какой-нибудь местный аналог домового дань собирает?
Можно было бы попробовать вычислить источник проблем по запаху, но я так не смогу. Да, обоняние очень даже острое, да, различаю даже самые слабые запахи в кладовке. Но как узнать, что именно пахнет тем или иным образом? Только на практике. Запахи фруктов и овощей, хлеба, мяса и прочих продуктов опознать несложно. А дальше? Да одна только Цубаса такую неразбериху вносит — ведь на ней вечно куча всяких запахов от лёгкой гари и моющих средств до ароматов десятков видов блюд!
Так что я, попытавшись пару раз, затею оставил. Да, просто так еда не пропадает — будем отслеживать. Но не убиваться же из-за этого?
* * *
Дела потихоньку шли в гору. По чуть-чуть улучшалось положение кафе, по чуть-чуть веселела его хозяйка, по чуть-чуть становились выше оценки Рин… Кстати, последний момент заметили и её родители.
Шизунэ вполне логично связала появление у своей дочери старшей подруги, к которой она довольно часто ходит и которая присматривала за ней во время праздника, и улучшение результатов в школе. И, как мне передала девочка, приглашала эту самую подругу зайти в гости, дабы женщина выразила благодарность лично. Разумно рассудившая Рин имя моё не называла, так что с ходу понять, что я не совсем человек, было нельзя, но… ситуация-то выходила всё равно немного щекотливая. Впрочем, сбегать от трудностей я всё ещё не собирался, так что попросил передать, что когда-нибудь обязательно зайду. Надо ведь знакомиться с семьёй (кроме ушастой младшенькой, конечно) моей… подруги, полагаю?
Ах да, был ведь ещё небольшой разговор об этом. Начала который, кстати, именно Рин. Впрочем, как начала — так и умолкла, подбирая слова и борясь со смущением… Так что первому излагать мысли пришлось мне. Поклялся, что не буду шутить на эту тему и вообще упоминать то, что было под конец нашего совместного отдыха в день сакуры, если она так захочет.
Предложил пару вариантов: можно сделать вид, что ничего не было и всё забыть (хоть и грустно будет), можно просто отложить вопрос, если Рин нужно подумать…
Но тут вдруг также посерьёзневшая и взявшая себя в руки девушка заявила:
— Нет уж, за свои слова и поступки надо отвечать. Я ведь не могу быть менее сознательной, чем моя маленькая растяпа?
Припомнила также мои слова про ответственность и исполнение обещаний. Забавно, что людям есть чему поучиться даже у самых простых и наивных или самых бесшабашных нэко…
— Что ж, хорошо. Что тогда делаем? — спросил я, одним глазом поглядывая на Хани, которая рассматривала новые рисунки на стенде.
Решительность и серьёзность у Рин были, а вот нормального плана не имелось. Прошлись для начала по некоторым вопросам.
Да, она в курсе, как строятся отношения людей и нэко (и нэко, ведущих себя как люди), и к какой конкретно их конфигурации могут привести её действия (снова покраснела). Да, она знает, что делают люди и нэ… короче, разумные существа при углублении таких отношений (покраснела ещё сильнее). И да, она понимает, что нэко могут безо всякого внутреннего конфликта любить сразу нескольких разумных, и, например, мои шутки в отношении Хани про «сначала подрастёшь — вот тогда и поговорим» легко могут превратиться из шуток в декларацию намерений (если и без того красный становится ещё более красным — это какой цвет вообще?). Кстати, вот в моём случае это больше природа нэко или моя собственная наглость?..
Рин не знает, что со всем этим делать, но решительно настроена всё узнать и «сделать как надо». Что это за «как надо» такое — не поясняет, зато на всякий случай краснеет заранее. И рассчитывает, что я подскажу и объясню. Так, не думать о том, насколько заманчиво это звучит…
Просто не думать. Собственно, да, с моей-то стороны проблем нет, есть лишь один момент — Рин-то не доросла ещё. Было бы мне реальных лет четырнадцать — там да, вопрос бы даже не поднимался. Впрочем, как говорили какие-то мудрые люди, «слишком малый возраст — это тот недостаток, что со временем исправляется сам собой», так что мудрый просто немного подождёт, если ожидание того стоит. Мудрец из меня, кхм-кхм, такой себе, но здесь я готов стараться достичь просветления и превознестись…
— Жаль, конечно, что ты не растёшь со скоростью той же Хани, — наполовину в шутку посетовал я. — Ибо это закрыло бы все вопросы зна-ачительно быстрее.
— Кстати, об этом, — Рин важно надулась и также наполовину серьёзно похвасталась. — Я расту даже быстрее! Ну, если на человеческие переводить. Четыре сантиметра с прошлого дня рождения, — что ж, логично. Если все одноклассницы выше сантиметров так на десять, если не все пятнадцать, то рано или поздно и она догонять станет. И это действительно быстрее скорости роста её нэко (кроме, может, самой пиковой), если умножить где-то на пятнадцать.
Кстати, судя по матери Рин (которую я пока не видел, но кое-какое представление по рассказам подруги имею), девушка вполне может вытянуться до ста семидесяти, плюс ещё её любовь к активному отдыху — в общем, для японок будет вполне себе высокой. Хм-м, надо наделать побольше фоток, пока Рин миниатюрная милашка, а то такой образ пропадёт… Забавно, что через полгода мы с Хани станем, скажем так, смотреть на неё свысока (в самом прямом смысле), а ещё года через два-три-четыре всё будет уже наоборот.
Обсудив немного и эту тему, подвели итоги.
Вышло, в общем-то, довольно очевидно. Рин поняла и приняла (как раз сумеет набраться решимости) мысль «как только — так сразу», в смысле, как только подрастёт — так сразу всё будет, что она захочет. А пока — приятные, но довольно безобидные мелочи. И, конечно, ей и её нэко всегда рады в моём доме (пока — не совсем в моём, но у Цубасы уточнил, конечно). Теперь и свой дом в дополнение к собственному телефону хочется, чтобы хоть посиделки нормально устраивать… Ну ничего, лишняя мотивация лишней не бывает, всё образуется.
Вернувшаяся после осмотра всяких новых развлечений Хани сложила руки на груди и потребовала объяснить, что за секреты мы тут без неё обсуждаем. Я-то мелкую отслеживал, а вот Рин сидела к ней боком или даже спиной — а ходит жёлтая нэко, несмотря на умение случайным образом косячить, бесшумно, как и положено. Вот и услышала она окончание одной из фраз.
И, разумеется, заинтересовалась — не у одного же меня есть то самое кошачье любопытство.
— Это ты узнаешь немного позже, когда дорастёшь. Думаю, Рин всё разом и объяснит, — нагло скинул я на подругу эту повинность.
— Вот дошутишься — месяца через три отправлю её за ответами к тебе. И будешь потом на тысячи уточняющих вопросов этой почемучки отвечать, — Рин ухмыльнулась и чуть задрала нос, считая, что сделала неплохой ход… Но на деле сделала она лишь большую ошибку.
— Хо? Я ведь отвечу. И ещё научу всему. Так научу, — говоря это, я по очереди облизал все пальцы правой руки (а что — на них просто крошки от печенья остались, ничего такого…), — что ты, — после облизал и губы (на них наверняка тоже были крошки, верно?), — сама потом у неё учиться будешь.
Кое-что по теме она явно знала, поскольку спор продолжать не пыталась — это всё же не уже опытная Цубаса, которая может целый день практически на любую тему и в любом формате разговор поддерживать.
Впрочем, я прекрасно понимал, что это пока что если и не предельно допустимая концентрация смущения, то где-то близко, потому развивать тему (пока) не стал, вместо этого почесав Хани и убедив её, что всё нормально и мы просто шутим, а после отошёл в комнату персонала.
— Та-да-а, — презентовал я девчонкам свои творения. Не так давно наконец стали получаться прям красивые игрушки из валяной шерсти, и, разумеется, первым делом стал создавать что-то «для души».
— О-о, красота, — Хани осторожно приняла поделки и рассмотрела со всех сторон, даже обнюхала быстренько.
— Это… нам? — Рин вполне успешно была отвлечена от переживаний и захвачена новыми впечатлениями.
— Конечно! Это же как раз мы трое, — собственно, это и были мордочки кошек-ёкай. Чёрная с большими ушами и хитрой ухмылкой, серьёзная, но всё же довольная жизнью серая и просто радостная и весёлая жёлтая. Уж сколько попыток на них ушло, но на этот раз и технология соблюдена, и красивые они.
Показал остальные свои поделки из числа более-менее законченных и, разумеется, пообещал научить делать такие же, если Хани всё же займётся этим (не мои слова, мелкая сама спохватилась и напомнила себе, что уже имеет и другие увлечения и планы, молодец). Поболтали немного и об этом, посмотрели парочку творений юной художницы, которые она притащила, дабы похвастаться (пока довольно простые и кривоватые в плане пропорций и перспективы, но лапки явно из нужного места растут). Что ж, в итоге мне их вручили в качестве ответного дара — сразу и повесил на стенд, в придуманный тут же раздел «работы фанатов».
Могло показаться, что в итоге мы ни к чему и не пришли. Но на деле это, пожалуй, лучшее из того, на что я мог рассчитывать.
Всё просто идёт своим чередом, ещё и с положительными результатами в основном.
Я даже почти поверил, что дальше ждёт лишь спокойная повседневность. Навроде той, в кою я оказался погружён в первые месяцы пребывания в этом мире.
Не, ну хоть помечтать-то можно, правда?
* * *
Ранним утром очередного майского дня, обещающего быть таким же жарким, как и предыдущие, я, как и всегда, вышел на пробежку. Правда, пара отличий всё же была. Пришлось встать пораньше, чтобы быстренько проверить содержимое склада и подготовить парочку небольших сюрпризов. Вчера привезли новую партию продуктов, и я тщательно осмотрел всё лично. Никаких дефектов не нашёл, да и поставщики клялись всеми ками, что тоже всё проверяют. Плюс партии для нашего кафе не очень большие, даже при беглом осмотре заметить несоответствия несложно. Однако что-то же с продуктами произошло, верно? И я планировал выяснить, когда, при каких условиях и что вообще это было.
Конечно, в моей голове уже были теории разной степени правдоподобности, просто мозг отказывался их принимать с точки зрения логики. Однако же по возвращении обнаружил некоторые… аргументы. Можно было перевесить на склад уличную камеру или одну из камер в зале, но это лишнее время и силы, так что для начала решил убедиться в реальности происходящего методами попроще. Да и не верилось как-то…
Однако факты налицо. На начисто вымытой и покрытой тонким слоем чуть липкой жидкости ручке холодильника появились какие-то следы, как и на той части дверцы, за которую возьмётся проигнорировавший ручку. А специально поставленная криво и держащаяся на соплях стопка упаковок явно была уронена и сформирована заново.
— Всё ещё какой-то бред… Но отнекиваться больше не получится, — заключил я, сопоставляя всё известное.
Да, чёрный вход запирается только на ночь и на выходные, потому что и я туда-сюда хожу постоянно, что-нибудь перетаскивая или просто отправляясь погулять, и разные службы доставки чуть ли не каждый день что-то подвозят. Но у нас попросту некому воспользоваться этим — статистика преступлений в тихом районе просто смешная, максимум какие-то драки или разборки что-то не поделивших соседей. А для самых смелых или наглых там стоят камеры. То есть, кхм, муляжи камер — но об этом нюансе никто не знает. Да и ведущие к ним достаточно заметные провода вполне себе настоящие — они изображающие активную деятельность светодиоды питают. Надо потом всё же настоящие повесить, м-да.
И вот с такими вводными кто-то всё же решился забраться в кафе. Либо зная, что там муляжи, либо просто наплевав на возможные последствия. Ровно в тот период времени, когда на месте нет меня, гарантированно заметившего бы любого вторженца.
А всё ради того, чтобы спереть несколько сосисок и кусков хлеба?.. Ну, может, ещё парочку фруктов или овощей — они в ящиках просто кучкой лежат, там пропажу одного плода заметить тяжело. И вот кому это нужно? Нет, предположения, опять же, были. Но лучше всё же проверить лично.
* * *
На следующий день я сделал вид, что ухожу на утреннюю пробежку, а сам, навернув крюк, залёг на расположенной не так уж далеко крыше, с которой был неплохой обзор на задний двор кафе. А дверь уже приоткрыта, хотя я точно за собой закрывал. Что ж, посмотрим, кто тут такой умный… или смелый.
— Видимо, умнее всех опять оказалась Блэки, — усмехнулся я, увидев, кто выскользнул из помещения. — Больно уж часто стали сбываться мои прогнозы и предсказания. Или, может, наконец заработала положенная мне кошачья удача?..
Собственно, как я и предполагал, воришкой оказалась одна из наших, хвостатых. Маленькая совсем, ощутимо поменьше Хани, с висячими ушами, не особо длинным хвостом, почти полностью скрытым платьем, и шерстью неопределённого серо-буро-рыжего цвета. Впрочем, думаю, так кажется просто из-за пыли и грязи — она явно потерявшаяся или брошенная, за один день настолько сильно не запачкаешься. Да и еда пропадать начала явно раньше.
Собственно, а с чего ей бояться камер, если она наверняка об их существовании-то не знает? Зато знает, что у нэко хороший слух, и при одной из них добыть пропитание не выйдет. Догадалась «изучить повадки опасного хищника», и делала свои дела только «во время его отсутствия в логове». Кое-что понимает, смышлёная…
Пока я рассматривал маленькую нэко и обдумывал её поведение, та шустренько стянула плёнку с сосиски и, выкинув мусор в бак, бодро сжевала её с куском хлеба. В принципе, если учесть, что фаза быстрого роста у неё ещё не началась, трёх таких бутербродов мелкой нэко на день хватит… чтоб от голода сильно не страдать. Но не более того. А пьёт что?
Хм-м, в принципе, у нас в округе есть несколько фонтанчиков и помимо печального дельфина, плюс небольшой ручеёк по столь же небольшому вымощенному каналу протекает, напиться можно, пусть качество той воды и неизвестно. Допустим. А ночует где?..
Спит она, как оказалось, в укромном закутке в одном из небольших переулков неподалёку. Места там для меня маловато, а вот малышке месяцев трёх от роду хватит с запасом. И, кстати, по пути туда она пару раз останавливалась и начинала вертеть головой, напрягшись и встопорщив шерсть — пришлось смотреть куда-то сквозь неё или рядом и думать о постороннем, делая вид, что я не слежу и вообще меня тут нет. Совсем забыл, что и сам так же чужое внимание ощущаю.
Итак, ситуация мне в целом понятна, с частностями можно разобраться и позже. Что с ней делать? Понять и простить, разумеется. Котёнок просто не хочет помереть с голоду, и решает проблему в меру своих возможностей. Вопросы не к ней, а к людям, из-за которых она в таком положении оказалась.
А дальше? Я ведь не могу сделать вид, что ничего не было, закрыть глаза и пройти мимо. Сдать в приют? Это всегда успеется, да и знаем мы эти ваши приюты… Пока же нужно вымыть, накормить нормально, обеспечить одеждой и спальным местом. Да, мне больше всех надо. И да, я хочу помочь ей, пусть даже сам ещё не встал крепко на ноги в этом мире.
Потому что имею возможность помочь, потому что не могу иначе.
Придя к таким выводам, я мягко спрыгнул с крыши двухэтажного здания и отправился к логову этой бедолаги. Пока не знаю, что буду делать, если выяснится, что возвращать её некому, но прямо сейчас…
Делай что должен, и будь что будет.
Временное пристанище малышки представляло из себя средних размеров коробку с положенными внутрь и творчески закрученными тряпками, достаточно чистыми и способными не дать замёрзнуть весенней ночью, но явно подобранными где-то в мусорных баках. Интересно, желание обустроить спальное место именно таким образом в крови у нас, что ли? Впрочем, ладно. Пора знакомиться лично.
— Хэй, привет, — я не знал, насколько хорошо она понимает смысл слов (одета прилично, наверняка кто-то заботился и, соответственно, обучал, но сама ещё очень юна), так что постарался передать также и интонацией то, что настроен мирно и желаю добра.
Получилось… не очень. Очень не очень. Из-за привычки нэко ступать мягко она мои шаги, похоже, не услышала (тут неподалёку кондиционер гудит и ещё какие-то устройства), и оказалась, мягко скажем, весьма удивлена появлением такого вот чёртика из табакерки. Издав какой-то неопределяемый звук, малышка встопорщила шерсть, вжалась в дальнюю стенку коробки и посмотрела на меня квадратными глазами. М-да, первое впечатление получилось такое себе.
— Тише, тише. Я хочу помочь, — я присел на корточки и показал открытые ладони, не стремясь пока приблизиться к ней, чтобы не пугать ещё больше. — Да, брать чужое без спроса нехорошо, но я понимаю, что выбора у тебя не было, и…
Лучше ситуация не стала — на словах «брать чужое нехорошо» малышка дёрнулась (видимо, слова понимает и осознаёт, что поступает неправильно) и, что-то пискнув ещё раз, попыталась убежать. Весьма шустро, если учитывать малый возраст и, соответственно, размер. Но недостаточно, чтобы сбежать от уже взрослой нэко.
Не задумываясь, на одних рефлексах я поймал её, схватив за руку. Сильно не сжимал, прекрасно понимая, что смогу удержать и так — однако на руках её оказалось много разного размера и глубины царапин, уже подживших, но всё же не до конца. И маленькой нэко, разумеется, стало больно.
Дёрнувшись и, конечно, сделав себе только больнее, эта мелочь повернулась… и от души укусила меня за предплечье. В принципе, справедливо, да и слабоват пока у неё укус… Но у меня включились рефлексы (правда, теперь уже из прошлой жизни) — животных нужно отучать кусаться сразу, с малого возраста. Правда, перед этим они каким-то образом оказались творчески обработаны демонами в черепной коробке, и вышло… что вышло.
— Гр-р-р , — довольно низко прорычал я, подняв малышку за шкирку и чуть сощурив глаза. Пока не угрожающе, но предупредительно, давая понять, что недоволен поведением младшей…
— Йип, — беспризорница пискнула и повисла, перестав сопротивляться.
А ещё она… обмочилась. Опять же, по прошлой жизни прекрасно помню, что это нормальное поведение детёнышей — так взрослая особь почувствует запах, поймёт по нему, что это, собственно, детёныш, и отстанет, максимум устроив небольшую воспитательную трёпку. Либо она просто испугалась, да. Но всё же в реалиях этого мира, где означенный детёныш выглядит почти как человек…
— Ай, ладно, пофиг, — выдохнул я, с силой проводя свободной рукой по лицу. Кто виноват — разберёмся потом, сейчас думаем, что нужно делать. — Я хочу помочь тебе, — повторяю боязливо приоткрывшей один глаз малышке. — Чтобы у тебя был дом, где можно нормально помыться, покушать и поспать в безопасности. Сейчас я заберу тебя в свой дом, и там сделаем всё именно в таком порядке: помыться, покушать, потом поспать спокойно. Если ты не делаешь плохо — тебе будет жить со мной хорошо. Понимаешь?
Приоткрыв и второй глаз, мелочь что-то утвердительно пискнула. Постарался говорить самыми простыми словами, так что, надеюсь, она правда поняла, а не банально боится мне перечить.
Достал из свитого ею гнезда самую чистую тряпку и, обернув мелкую, собрался уже уходить… как вдруг она весьма настойчиво потянулась в сторону своей коробки.
— Нужно что-то забрать? — кивнула. О, контакт налаживается хоть. — Забирай.
Покопавшись, малышка извлекла из недр своей постели какую-то небольшую мягкую игрушку, бывшую когда-то белой, но теперь несколько посеревшую. Кажется, это тот персонаж детской передачи, которого я в тире для Рин выиграл. Похоже, действительно известный.
Более никаких задержек не возникло, и мы спокойно вернулись в кафе. Что ж, сегодняшнюю утреннюю пробежку я явно пропущу.
Ещё Цубасе объяснять, что это за чудо и почему я её вообще притащил…
* * *
— Я уже начинаю к такому при… ва-а-а…
привыкать, — Цубасу на данный момент явно больше интересовала кружка с кофе, чем неожиданное пополнение. — Так это, выходит, причина исчезновения еды?
Нурарихён* из неё такой себе…
/ *Нурарихён — японский ёкай. Выглядит как старик-монах с большой головой. В отсутствие хозяев дома может залезть в него и похозяйничать, выпив чай, что-нибудь съев или украв какую-то мелочь, но реального вреда не причиняет. /
Обозначенная особа замерла и прекратила жевать яичницу с сосисками и хлебом, которую я наскоро для неё приготовил.
Потупилась и отложила ложку, явно готовясь принять какое-то наказание.
— Да ешь спокойно, ешь, — отмахнулась хозяйка кафе, пододвигая к мелкой стакан с подогретым молоком. — Я не в обиде, поняла уже, что к чему. Между прочим, могла просто прийти и попроситься пожить.
Уверена, эта кошка-мать тебя бы не оставила. А уж пару сосисок лишних нашли бы…
— Ну-у, есть такое, — признаю, представив подобную ситуацию. — Ладно, сейчас-то уж что говорить…
Котейка пошарила глазами по нашим лицам, поняла, что всё правда нормально, и снова принялась за еду.
Сейчас, вымытая, вычищенная и одетая в старую мою одежду, она уже не казалась какой-то непонятной замухрышкой неведомого цвета. Серого стало меньше, притом не только на отправленной в стиралку одежде и руках с ногами, но и на волосах. Не особо длинный чёрный хвост с короткой шерстью, на нижней части которого было немного серо-жёлтого цвета, до гордого звания рыжего не дотягивающего точно. Чёрные висячие уши, на висках тот же не совсем рыжий цвет; шевелюра в целом чёрная, но не совсем — будто часть волос серая. Или, скорее, недостаточно чёрная — видимо, пигмента не хватает. Ну ничего, мелкая же пока — успеет ещё красавицей вырасти, а эти кончики можно будет потом просто срезать.
Ставшая чистой и явно чуть повеселевшая малявка заметила, что я её рассматриваю, и стала украдкой поглядывать в ответ.
Но при этом взгляд не поднимает, в глаза и даже на лицо не смотрит. Снова привет из прошлой жизни: прямой взгляд в глаза старшему по иерархии — это дерзость, это вызов. Она же ведёт себя согласно повадкам животных из моего прошлого мира!
Выходит, нэко действительно могут одичать?
Несколько дней она жила сама по себе, не взаимодействую с человеческим обществом и полагаясь на свои инстинкты и навыки, плюс стресс и потрясения — царапины у мелкой не только на руках, даже на лице парочка есть, благо что не особо глубоких; да и на платье среды крови имеются, а также несколько разрезов, с царапинами совпадающих. Осталась на несколько дней без присмотра в котячестве — и пожалуйста, вместо домашней кошкодевочки растёт дикая. Интересные дела…
Дождавшись, пока мелкая доест, я присел рядом и поймал её взгляд, жестом убеждая поднять голову. Кстати, зрачки-то круглые — неужели я представителя тех самых крупных дневных кошек встретил?
— Я тебя испугала, ты меня укусила — всё честно. Ругаться и наказывать не буду. Если, конечно, больше кусаться не станешь, — та помотала головой. — Вот и отлично. Не опускай сильно голову, можешь смотреть прямо. Ничего страшного не случится.
Издав звук, похожий на «пуф», котейка несмело выпрямилась и осмотрелась. Потом на мгновение глянула в мои глаза, проверяя, действительно ли так можно, и всё же решилась смотреть неотрывно.
Прошло пять секунд, десять…
— Ну вот, видишь? Всё в порядке, — усмехнулся я, разводя руками и показывая, что мир не рухнул. — Не наглей, но и не бойся лишнего. Сейчас ты наш гость.
Цубаса на это проворчала что-то в духе «опять наглая кошатина свои делишки проворачивает тут», но тоже кивнула, уползая включать приборы и готовить рабочее место. Ворчит, конечно, но так-то она добрая, сердце на месте.
— Что нужно делать с посудой после еды? — задал я риторический вопрос, на который у мелкой ответ имелся. — Во-от, это ты правильно, — одобряюще улыбнулся я, следя за тем, как эта уже не совсем беспризорница с помощью заранее размещённой мной подставки кладёт тарелки в раковину и заливает их водой. — О, ты и мыть за собой умеешь? Молодец вдвойне.
Не разбей только…
И да, я снова это сделал. Снова нашёл себе новые дела и заботы. Но иначе порой просто нельзя, право слово…
* * *
За следующие два часа я убедился в двух вещах. Первая: у малышки были нормальные хозяева, кои как минимум обучали её.
Говорить не говорит (впрочем, это из-за стресса может быть), но почти всё понимает. Писать не умеет, однако простые слова может прочитать. Не вслух, разумеется, но смысл явно осознаёт — проверил парой практических опытов, например, положив перед ней пять ложек и написав «возьми две штуки». Послушна — делает всё, что я ей говорю (или показываю жестами, если с ходу не понимает).
Но при этом не забита, вполне открыта и любопытна — как только перестала ожидать от меня чего-то недоброго, принялась широко открытыми светло-карими глазищами разглядывать всё вокруг, принюхиваться к доносящимся с кухни запахам и по очереди подходить ко всем объектам в комнате для более детального изучения, правда, ничего не трогая и периодически посматривая на меня, мол, разрешаю или нет.
И это, с одной стороны, хорошо — не придётся добиваться послушания и обучать каким-то самым элементарным правилам поведения.
Опять же, знает, что воровство — это плохо, какое-то представление о моральных ценностях имеет. Об остальном пока судить сложно, но для примерно трёх месяцев база у неё нормальная.
С другой же… Вроде как ответственные хозяева навряд ли бы просто избавились от неё, верно? Да и сбегать от таких незачем, тоже не особо верится. Стало быть, случилось что-то экстраординарное? Впрочем, это всё вилами по воде писано. После двух предположений, попавших прямо в яблочко, строить их пока не хочется.
Что у нас по фактам? Сколько-то дней без хозяев, голодала (не критично, но парой сосисок в день даже маленький котёнок не обойдётся), поранилась, простудилась (не уверен, но носом немного хлюпает).
В приют сдавать не хочу, да и не кажется она на первый взгляд проблемной. Стало быть, надо поискать хозяев или какую-либо информацию о ней. Может, видел кто раньше — всё же глаз за ушасто-хвостатых цепляется. Сфотографировать, повесить объявление на двери кафе и сделать соответствующий пост в соцсетях с помощью Рин. Логично? Вроде логично. Принято единогласно.
Вторая вещь, в которой я убедился (не, и так это знал, но тут убедился окончательно): я, ёкай меня задери, очень люблю нэко.
Всего пара часов прошла, а уже хочу оставить эту забавную маленькую кусаку себе. Даже не знаю, что буду чувствовать, если хозяева найдутся — вроде и правильно всё, и справедливо, но… Хочу, и всё тут. Ладно, разберёмся по ходу дела.
— Кстати, о «разберёмся», — задумчиво пробурчал я, нанося заживляющую мазь на пару самых нехороших на вид царапин, явно ещё не совсем затянувшихся, в отличие от большинства остальных. — Как тебя звать-то?..
Моя пациентка на это лишь вновь издала какой-то неопределённый звук. Ну да, сказать или написать-то не может. А все имена перебирать, которые в голову придут — ну… бред какой-то.
— Не, я могу и правда просто называть тебя «кусакой», но почему-то кажется, что ты не оценишь, — мелкая, покосившись на вполне заметный укус на моём правом предплечье, отвела взгляд. — Так, ты мазь не трогай, она делает хорошо, помогает лечить раны. Вот, видишь? — показал я на почти не заметные следы на шее. — Вот так затянется, и куда быстрее обычного.
Так что ты не трогай. Это ненадолго, на пару дней всего, — не знаю уж, насколько я был убедителен и поняла ли она, но бинт действительно не трогала, только иногда потряхивала рукой. — Ну да, чешется, знаю. Но так надо. Потом всё смоем и будет совсем хорошо.
С этим разобрались, но изначальный вопрос остался — как называть-то её? Всё же попробовал подобрать методом перебора, но после десятка имён, на которые она качала головой, от идеи отказался.
— Ладно, тогда будешь просто Котя, — заявил я, надевая рабочий фартук с вышивкой.
Сидящая на стуле в углу кухни мелочь, отныне зовущаяся Котей, на это лишь озадаченно похлопала глазами. Цубаса же как-то странно покосилась и покачала головой, но ничего не сказала. Вот и правильно.
Не помогала с выбором имени — так не осуждай теперь!
— Так, мне пора работать. Дела всякие делать, — стал доводить я до Коти политику партии. — Вот тебе альбом, карандаши всякие. Рисовать же умеешь? Нравится? Вот и замечательно. Порисуй пока что-нибудь, позже у меня время появится на тебя. Если что-то нужно — обращайся ко мне. Или к Цубасе вот, — показал я на уже разводящую бурную деятельность женщину.
— Только от работы её не отвлекай, под руку не лезь. Хорошо? Поняла? Отлично.
Верю в твою сознательность, — с улыбкой погладил я довольно прищурившуюся котейку.
— Присмотришь за ней немного?
— Куда ж я денусь, — пожала Цубаса плечами. — Попеняла бы на твою наглость, но ты ведь и так знала, что я отвечу, и спросила просто ради приличия?
— Ага, — довольно улыбнулся я. — Но я никогда не забываю, как мне повезло с такой доброй и понимающей работодательницей…
— И не даёшь забыть, как мне повезло с такой наглой и ехидной работницей, — она показала половником на выход. — Иди отсюда уже, пока я не передумала. Открываться скоро.
* * *
Вернувшись после утреннего наплыва на кухню более чем на десять секунд, за которые успеваю отдать листочек с заказом, спросить, не нужно ли что (обычно не нужно) и ускакать обратно с уже полным подносом, застал занимательную картину.
— Нет, цифра шесть на японском пишется вот так, — вывела Цубаса на исписанном альбомном листе. — Арабскую цифру написала правильно, но не совсем ровно, лучше всё же вот этот хвостик сверху чётче обозначать, а то похоже на ноту какую-то.
Первое время Котя правда просто рисовала, но потом, как выяснилось, стала чаще поглядывать на часы, и ровно в восемь взялась писать иероглифы, цифры, простые слова и так далее. Даже к расписанию приучена?
А Цубаса-то, хах, как тот самый батя, который сильно против животин в доме и всеми силами показывает, как ему не нравится, а потом возится с этой животиной больше всех. Жаль, что эта шутка из прошлого мира только мне и понятна…
— А ты чего там лыбишься? Сбросила на меня заботу — и всё, думаешь? Нет уж, давай-ка тоже с ней занимайся, — меня затиранили, призвали к порядку и вроде как поругали, но как-то больно неправдоподобно. Впрочем, ладно, действительно надо на себя вопрос брать, Цубасе и так дел хватает.
— Яволь, майн фройляйн, — шутливо козырнул я, перед этим по старой привычке надев первый попавшийся головной убор (ибо к пустой голове не прикладывают) — и им по странному разумению моего мозга оказалась… пустая кастрюля. Ладно, за каску сойдёт. Правда, на меня опять покосились с подозрением — мол, не сходит ли с ума ещё сильнее, чем уже есть?
Котя оказалась отличной ученицей, исполнительной и старательной. Каким образом это сочеталось с тем, что она несколько одичала и разучилась (или не хотела/не могла по каким-то причинам)
говорить — не особо понятно. Прогнав несколько раз простые символы, я вдруг по велению некоего наития решил дать ей латиницу — всё равно и японцы этим алфавитом пользуются, и в целом пригодится ещё. И вот так у нас двоих появилось занятие на ближайшие… сколько-то часов. Много. И растянется это на много дней, даже со скоростью обучения нэко. Потом ещё произношение ставить, но это если всё же говорить начнёт…
Со всеми заботами, особенно с учётом дополнительных, время до обеда пролетело незаметно. Больше всего ему была рада мелкая — пусть Котю где-то в десять подкормили чаем с печеньками, до этого она питалась так себе, да и растут нэко даже в малом возрасте довольно быстро.
Однако что-то дополнительно она не просила, а перед самим обедом парой жестов предложила дать ей какую-нибудь работу. Так что в приготовлении трапезы Котя поучаствовала, помыв продукты и подержав пару раз какие-то мелочи. Это явно поставило на место некую деталь в картине мира котёнка, поскольку ела она потом куда более бодро и уверенно — мол, тут я на кусок хлеба заработала своим трудом, всё честно.
Проклятье, она мне нравится всё больше…
* * *
— Хи-хи, а ты милая, — посмеялась тщательно осмотренная и даже обнюханная Котей Хани, с которой было снято обозначение (используемое только в моей голове, но всё же) «мелкая». Ибо теперь есть ещё более мелкое ушастое чудо.
Хм-м, какое тогда прозвище дать?.. Точно, Солнышко же! Я так при Цубасе Хани назвал, она потом подхватила. И использовалось тогда слово «sunny». Санни Хани… Нет, лучше не на английском, мне почему-то не нравится.
Как там? «Тайё»? Нет, это «Солнце», в смысле звезда. А в общем смысле… «Хи»?
Ну, может, так бы её Юзу назвала, как меня окрестила «Куро-чан». Хотя-а-а… А если продолжить мысль? Есть имя «Хина», если его смысл разобрать — «солнце» +
«зелень», «весна», просто «солнце/солнечный», короче, именно то, что мне нужно.
И при этом звучит почти как оригинал. Хм, надо запомнить…
Кажется, Юзу со своими размышлениями о старой литературе (после которых я в ней ещё дополнительно копался, и продолжаю это делать) что-то сдвинула в моих кошачьих мозгах. Вот уже и значения иероглифов и имён разбираю, и сам что-то придумываю…
Прогнав уже обживающихся в моей черепушке новых квартирантов в дальний угол, вернул внимание к происходящему. Происходило у нас, что очевидно, знакомство. Котя была усажена за стол и представлена моим подругам, а те явно пытались её не затискать (Рин, Хани в меньшей степени), ибо она их не знает и скорее всего испугается, и налаживали контакт (уже Хани, Рин скорее наблюдала). Получалось… что-то. На контакт Котя шла, предложенную Хиной печеньку дружбы после моего подтверждающего кивка приняла и, разделив руками пополам, на пару с довольным Солнышком и съела. То, что мелкая не разговаривает, налаживанию отношений, на удивление, помешало не сильно. Трапезу разделили, вместе порисовали и мои лекции послушали (не знаю уж, сколько там младшие усвоили, но слушают вполне внимательно), шевелюры и хвосты друг другу расчесали…
И всё, уже друзья, можно сказать. Ибо… а что мешает-то? Уж искренности-то в них точно достаточно.
Обменявшись с от греха подальше занявшей руки уже не нужными палочками Рин понимающими взглядами, мы отодвинулись ещё чуть подальше и продолжили разбирать очередное задание. Ибо ну его, реально ведь затискаем же…