Крис не верил. Он отказывался верить. Слишком чудовищно, слишком грандиозно, слишком… просто.
— П–половину… — он едва мог дышать, а голос хрипел от напряжения. — ПОЛОВИНУ ВСЕХ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ ВО ВСЕЛЕННОЙ?!
— Да, — спокойно кивнул Танос, не отводя взгляда.
Крис ждал чего–то ещё. Оправданий, эмоций, сомнений — чего угодно, что сделало бы эту фразу хоть каплю менее такой, какая она есть. Но Танос был спокоен. Не равнодушен, а именно спокоен. Словно хирург, говорящий о необходимой ампутации. Жестокой, но спасающей жизнь.
— Ты смотришь на это, как на бойню. На безумие, — произнёс Танос тихо. — Но я никогда не был безумен, Крис. Я просто… видел, что будет дальше.
И в этот момент реальность вновь дрогнула. Не разлетелась, не рухнула — изменилась. Из-под ног ушёл металл, исчезли остатки руин, исчезли звёзды за иллюминаторами. Всё растворилось, как дым, и вместо этого они оказались… на Титане.
Но не на том мёртвом, пыльном, разрушенном Титане, какие его когда–то описывал сам Танос.
Перед ним предстал рассвет великой цивилизации.
Небоскрёбы, уходящие в небо. Воздушные каналы, прозрачные башни, гравитационные мосты и террасы, покрытые садами. Над головой — три солнца, вращающихся в идеальной гармонии. А под ногами — мир, живой, гудящий, наполненный наукой, философией, искусством. Гигантская цивилизация, не знавшая голода, страха, войны. Рай.
— Вот… с этого всё началось, — спокойно проговорил Танос. — Мой народ был велик. Продвинут. Мудр. Он больше не стремился к экспансии, потому что… мы обрели всё. Всё, кроме одного.
Он повернулся к Крису.
— Сдержанности.
— Мы не развивались — мы разрастались. Не колонизировали — наслаивались. Мы увеличивали население, ресурсы, потребление, словно всё это не было ограничено. Словно вечный рост не приведёт к краху. Словно сама планета способна без конца нас выдерживать.
Крис молчал, глядя, как на горизонте начинается разрушение. В небе появляются трещины — не физические, а словно в тканях времени. Цивилизация Титана рушилась не в одном событии — а в целой череде отказов. Система не выдерживала.
— Я рассчитал. Я умолял. Я доказал, что если ничего не сделать — наступит конец. И предложил решение.
— Убить половину? — мрачно уточнил Крис.
— Беспристрастно. Без различия по статусу, рангу, богатству или происхождению. Случайная, равновесная чистка. Смерть как форма равенства. Чтобы вторая половина… жила. И не повторяла прежних ошибок.
— И? — сквозь зубы процедил Крис.
— Меня назвали чудовищем. Безумцем. И… изгнали.
На горизонте загорелось небо. Титан рушился. И не под ударами оружия — под весом самого себя. Плавились города, рушились скалы. Гибла самая совершенная цивилизация, что когда–либо существовала.
— Я не спас свой дом. Но я увидел истину: цивилизации не умирают от врагов. Они умирают от самих себя.
Крис чувствовал, как нарастает противоречие в груди. Эмоции боролись с логикой. Отвращение с пониманием. Ненависть с… жалостью?
— Так ты решил стать… — он сжал кулаки, — живой силой природы?
— Нет, — спокойно ответил Танос. — Я стал тем, кем должен был стать. Тем, кто сделает то, что никто не осмелится. Тем, кто заплатит цену. Не за себя. За всех.
Философия Таноса — это стремление к контролю живых существ, их образа жизни, образа мысли не через абсолютный, бесперебойный контроль, а через уроки.
Болезненные, жестокие и совершенно преступные.
Но в понимании Таноса — уроки.
Можно сказать, что жизнь Таноса началась с этого самого урока.
Родная планета Таноса — Титан, была цивилизацией высшего порядка. Настолько продвинутой, что коллективная воля всей цивилизации, можно сказать, "переросла" космическую экспансию. Культура и этнос Титана были настолько продвинутыми и имели столь долгую историю, что цивилизация в один прекрасный момент осознала — для прекрасной жизни не нужны войны. У них не было врагов, даже оппонентов, которые могли бы противопоставить хоть… что–то.
Но Титан и не претендовал на большее. Они искали прекрасное не в окружающем мире, а в себе. Просто, потому что познали тайны Вселенной и осознали, что в них нет ничего… ценного.
Но какой бы процветающей не была цивилизация — всему приходит конец. Даже если в какой–то момент Титану вновь пришлось искать ресурсы за пределами родной планеты — небрежность, что породила бесконтрольный рост и потребление, сыграла своё.
Титан погиб не за один день. Он буквально задыхался под собственным весом, под новыми потребностями, которые вылились в повсеместную деградацию.
В понимании Таноса — уничтожение, спровоцированное полной потерей контроля. Даже если Титан раскололся и остатки дали начало новым империям — таким, как Кри, Нова и цивилизациям поменьше — это не умаляло того, что любимая родина Таноса — колыбель его воспитания и восхищения — стала лишь сноской в истории.
Вообще, Крис считал, что дилемма Титана не была чем–то… выходящим за рамки.
Не существовало бессмертных империй. И развал Титана был следствием… исторического, природного цикла, наверное.
Но если мнение Криса совпадало с большинством, то Танос на природу чихать хотел.
Он посчитал себя достаточно сильным, чтобы внести свои коррективы. Даже если они противоречили самой природе.
— Даже если Щелчок уничтожил половину живых организмов, — начал говорить Крис. — Это не гарантировало того, что природа вновь не встанет на прежние рельсы!
— Жизнь — это цикл. Расцвет, изобилие, затем упадок и хаос. Моя цель — прервать этот бесконтрольный цикл. Щелчок был не решением навсегда, но шансом для вселенной научиться. Возможность жить осознанно, не потребляя больше, чем необходимо. Если она вновь начнёт задыхаться под своей собственной тяжестью, я надеюсь, что кто–то, столь же сильный и решительный, повторит то, что сделал я. И если это будет нужно снова, я не пожалел бы своей жизни ради этого.
Танос подчеркнул, что его действия были не окончательным решением, а уроком, который вселенная должна усвоить.
— Это всё равно не гарантировало того, что урок "усвоят"! — закричал Крис от бессилия.
— Моё дело — остановить хаос здесь и сейчас. Я — инструмент, не вечное правило. Пусть будущее решают те, кто уцелеет, — возможно, они найдут способ избежать повторения ошибок. Если же нет, они заслужат свою судьбу, — Танос даже как–то устало усмехнулся. — У меня был выбор, сын мой. Стоять и смотреть, либо же сделать… хоть что–то. Я выбрал отдать ради этого свою жизнь.
— Добился ли ты своего? — процедил Крис.
— Это мы и выясним, — прищурился Танос и вновь щёлкнул пальцами.
И вновь красное сияние — верный признак, что Танос проецирует свою память сквозь Камень Реальности.
В этот раз они оказались посреди бесконечного озера, где вода доставала разве что по щиколотку. Нескончаемый горизонт раскинулся во все стороны, а оранжевое небо без какого–либо намёка на солнце лишь подтвердил наблюдение Криса — они были… в искусственно созданном пространстве. Если точнее, в нём был Танос "прошлого".
В потрёпанной броне, с кровавыми подтёками по всему телу и бесконечно усталым взглядом — вот каким предстал Танос после щелчка Тони Старка.
Крис прищурился.
Прошлое воспоминание ярко показало то, что Танос должен был… обратиться в пыль. Но если бы это был конец, Крис бы не появился на свет.
Он не знал, каков был путь Таноса после этого поражения. Но Крис знал к чему это должно привести.
— Как ты думаешь, где мы? — спросил у него Танос "настоящий", стоящий около него.
Крис ещё раз огляделся по сторонам. Втянул воздух. Вслушался в собственные ощущения.
Конечно же все ощущения твердили — они в иллюзии Камня Реальности.
Но вот интуиция твердила совершенно другое.
— Камень Души, — уверенно ответил Крис. — Мы внутри… кажется.
— Верно, — кивнул Танос.
Тем временем перед Таносом прошлого проявилась маленькая фигура.
— Гамора?! — ошалел Крис.
Действительно, молодая Гамора стояла и с невозмутимым видом взирала на коленопреклоненную фигуру.
— Ты не Гамора! — рявкнул Танос прошлого. — ТЫ… ТЫ И ЕСТЬ КАМЕНЬ ДУШИ! НЕ СМЕЙ ПОЯВЛЯТЬСЯ ПЕРЕДО МНОЙ В ОБРАЗЕ ЛЮБИМОЙ ДОЧЕРИ!
— Настолько любимой, что ты пожертвовал ей ради своих целей? — усмехнулась Га… Камень Души.
— ДА ЧТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!
Крис впервые увидел, как его отец теряет самообладание. Хотя, справедливости ради, это было давно. И прямо после поражения всей его жизни.
— Камень Души имеет своё сознание, — после секундной задержки отец даже как–то мстительно уточнил: — Имел.
— Ты принес свою жертву, — произнёс он голосом Гаморы. — Но ты не понял суть. Ты не отдал ради любви — ты отдал любовь. Ты не пожертвовал ради мира. Ты уничтожил его ради гордыни.
— Я спас… — начал было Танос прошлого, дрожащий, уставший, но всё ещё пытающийся сопротивляться.
— Спас? — перебил голос. — Ты создал пустоту. Ты не вырвал сорняки — ты выжег всё поле. Ты думаешь, ты — садовник? Ты — пепел. Разложение. Болезнь, замаскированная под лекарство. И за это… ты будешь гнить здесь. Вечно.
Вода под ногами вспыхнула багровым светом. Из–под поверхности начали подниматься тени — искажённые, безликие образы тех, кого Танос уничтожил. Миллионы. Миллиарды. Они не обвиняли. Не кричали. Они просто… смотрели. Молчаливо. Осуждающе. Безвозвратно.
— Это твой удел, — вновь произнёс голос. — Смотри. Помни. Чувствуй. Вечно.
Танос прошлого в этот момент дрожал. Он опустился на одно колено. Рука дрожала. Губы были сжаты в тонкую белую линию. Кулаки стиснуты.
Крис не отводил взгляда. Он ждал, сломается ли его отец.
Но Танос… не сломался.
Он глубоко вдохнул. Выпрямился.
И прошептал:
— Я… Танос…
Тени замерли.
Он поднял голову.
— Я ТАНОС! Я ПРИНЯЛ СВОЙ ВЫБОР! Я ЗНАЛ ЦЕНУ! И ГОТОВ ПЛАТИТЬ ЕЁ ВЕЧНО!
Оранжевое небо вздрогнуло. Камень Души словно… отшатнулся. Или даже — удивился.
— Ты не можешь осудить меня за то, что я сделал то, что никто не осмелился. Ты не можешь мучить меня за цену, которую я уже оплатил. Я жил с этим. Я умер с этим. И если надо, я повторю всё снова.
Его голос начал набирать силу.
— Я ВСТРЕЧУ СВОЮ СУДЬБУ, КАКОЙ БЫ ОНА НИ БЫЛА, С РАСПРОСТЕРТЫМИ ОБЪЯТИЯМИ! НО МОЙ ЧАС ЕЩЁ НЕ ПРИШЁЛ! ТЫ — НЕ МОЯ СУДЬБА!
Озеро содрогнулось. Тени начали таять. Гамора — или та, кто приняла её образ — пошатнулась.
— Ты действительно… — прошептал голос. — …думаешь, что достоин вернуться?
— Нет, — прошептал Танос. — Но я достоин закончить. Я — не бог. Не мученик. Я — конец. И если ты не отпустишь меня… Я ВОЗЬМУ СВОЁ СИЛОЙ!
Примечание:
Что ж… философия Таноса всё равно не терпит никакой критики с рациональной точки зрения.
Но я пытался показать её с субъективной, как мог. Ведь за основу брал всё равно КВМ…