• Boosty Shared
• Motorola

• T

• призрак сокола

Крайний Север. 301 г. от З.Э.

Аксель Аррен.

Несмотря на провокационные слова трупа на дереве, я не спешил вступать с ним в диалог. Пробитие двери в «сеть», ментальное противостояние, а потом резкое перемещение своего сознания через полмира — серьёзным грузом легли на мою энергетику. Этот человек-дерево мог показаться слабаком, но на самом деле был серьёзным соперником, и мне пришлось сильно поднапрячься. Магия призрачного мира никого не щадила, особенно своих владельцев. Свою безопасную норму я уже перешёл, и ближайшую неделю будут ощущаться последствия. Ничего серьёзного — просто лёгкое ухудшение всех чувств: мир станет сероватым, буду хуже слышать, чувствовать запахи, тактильные ощущения станут менее выразительными, и вкусовые рецепторы пострадают.

Ещё два-три таких выбросов магии — и мне придётся убегать от этого существа. Я, боясь вновь стать призраком, с крайней неохотой использовал реально серьёзную магию и при любых возможностях старался избегать этого развития событий. Почему я вообще общаюсь с этим? Так, хоть мне и было неприятно после ментально-магической битвы, но моему оппоненту многократно хуже. Даже на своём родном поле он не сможет быстро восстановить силы.

— Ха! Прислужник зла, — забавные слова выбирает мертвец, — А сам кем себя считаешь?

— Когда-то давно меня звали Бринденом: любящий брата, ненавидящий брата, желающий женщину, — глаз старика блуждал, потерявшись в прошлом, но в следующий момент приобрел невиданную твёрдость, — Но всё это в прошлом. Сейчас я тот, кто отделяет весь мир живых от его гибели. Трехглазый ворон — память этого мира.

— Не воспоминания спасают мир от вечной мерзлоты, а воины, что прямо сейчас отдают свои жизни во имя Рассвета, — как же меня раздражали люди с раздутым эго, которые поднялись чуть выше других и мнят себя властелинами мира, — Ты просто полумёртвый старик с манией величия.

— А кем станут люди без воспоминаний? Бездушная, безликая, безразличная масса, которой ни до чего нет дела. Они ничем не будут отличаться от вихтов. Без памяти мир, как мы его знаем, погрузится во тьму и превратится в мёртвую пустошь.

Несмотря на интересный, пусть и раздражающий разговор, я не мог не заметить шевеления на периферии зрения. Маленькие человечки, предположительно дети Леса, потихоньку окружали нас со стариком. Делали это профессионально, но до эльфов им было далеко:

— И всё же ты считаешь себя спасителем мира? — пускай творят всё, что хотят, я могу в любой момент разорвать связь с чардревами, не дурак же, без предохранителей ввязываться в опасные магические эксперименты.

— Нет, это не моя роль. Я лишь не даю миру погибнуть — не более. Спасти его должны другие, — резко вздохнув, старик уставился на меня мутными глазами, — Я готов, слуга тьмы.

— Ты неоднократно упоминал «слуга тьмы»… Не мог бы ты пояснить?

— … То, куда ты так стремился попасть — это место, несуществующее в нашем мире, которое является источником всех событий и явлений. Существуя вне времени, оно хранит и архивирует информацию обо всех событиях прошлого и настоящего, и на их основе создаёт записи возможного будущего, — хм… интересно, если обобщить, то у старика есть ключ от библиотеки со всеми знаниями мира, — Я владелец этого «пространства» и могу пользоваться им в полной мере. Другие древовидцы и им подобные просто «гости», они способны пользоваться пространством, пока я не запрещу.

— Хотелось бы получить доступ к «библиотеке», — время унесло множество тайн, было бы прекрасно их воскресить.

— Я никогда не пропущу человека, от которого несёт смертью, до неё, — резко ответил старик, — Пока есть память — мир существует, моя смерть ничего не поменяет.

Пффф… Я, кажется, стал понимать причины такой категоричности старика. Сколько людей, столько и мнений, и порой это доходит до абсурда. За свою жизнь я видел огромное количество людей, и каждый из них обладал своими уникальными убеждениями, даже у «серой массы» бывали маленькие, но отличия. Такое наблюдение утвердило моё мнение — не бывает двух полностью идентичных людей. И, как бы это парадоксально ни звучало, сколь люди различны, столь похожи. Бринден относился к идейным, людям со своими непоколебимыми убеждениями. Он считал — я, из-за похожести магии, союзник белых ходоков, а значит — враг. Бринден, существуя по принципу «память — жизнь», думал, что ходоки хотят его убить и подослали меня, их союзника. Теория немного сыровата, но чтобы она стала более цельной, нужно больше данных.

— Мне нет надобности в твоей жизни, — нужно более основательно поговорить, — Я — Аксель Аррен из дома Арренов, лорд Орлиного Гнезда, Защитник Долины, Хранитель Востока, и моё сердце бьётся так же, как у каждого человека в мире. Я бьюсь за живых, и быть орудием смерти мне претит.

— …Аррен… неожиданно, хотя… возможно… — настороженность значительно поубавилась, и на её место пришла задумчивость.

— Если хочешь поговорить, то, пока не случилось непоправимое, останови своих маленьких друзей, — пока мы болтали, дети Леса успели окружить нас и готовились атаковать.

— … Листочек, остановись.

— Но… — раздался высокий и нежный голос.

— Мы просто поговорим, — всё-таки Бринден обладал каким-то авторитетом, ведь зелёные человечки сразу же ушли, — И о чём ты хочешь поговорить?

— О Стене, белых ходоках и роге зимы.

* * *

Узкое море. Корабль "Гордость Долины".

— Тц… Перенапрягся, — резюмировал я, смотря на свою сероватую каюту.

Если не брать Саурона как идейного вдохновителя и изобретателя призрачной магии, то я буду лучшим пользователем данного направления. По сравнению со мной любой другой человек — так, криворукая недоучка. И этот факт диктует не моё непомерное эго, а простые факты: любой другой, пусть даже самый талантливый волшебник, максимум за пару десятилетий превращался в призрака, я же спокойно отбегал больше сотни лет, и то стал назгулом из-за влияния Кольца. Без «дара» Саурона неизвестно, сколько бы ещё я отжил.

— Эххх… Спокойно… Уххх… неделя — и всё нормализуется, — лёгкая паническая атака была недостойна моего величия, но ничего с собой поделать я не мог.

Когда разум понимает всю бессмысленность твоего настроя, но вот сердце с этим не согласно и начинает паниковать. Тысячелетия рабства не прошли даром, и в моём сердце остались свои демоны. Я с ними боролся на протяжении всей новой жизни и даже добился каких-то результатов. Нереальный экстаз от убийства, пыток, запугиваний превратился в лёгкую форму садизма (по меркам гг). Огромный иррациональный страх перед призрачной магией трансформировался в обоснованную настороженность. Остальное не стоило упоминаний. Думал, за двадцать лет избавился от всех пороков, оказалось — нет.

«…Уххх… Всё-таки разговор был интересным, хотя старик постоянно увиливал от реально интересующих меня тем: как создавали ходоков, влияние богов, полная карта мира и т.д.»

Даже Рог, Ходоки, Стена — были явно не тем, о чём хотела поговорить ворона-мутант. Бринден юлил, недоговаривал, пускал пыль и пытался надавить за счёт знания предполагаемого будущего. В начале он был очень осторожен по поводу меня. Старик не видел меня в своих «видениях». Я, как только получил доступ к магии, сразу же обезопасил себя от всяких пророков, предсказателей и любителей подглядывать за моей судьбой. Сил на такое благое дело ушло немерено, но результат был на лицо. Не мне, после самоисполняющегося пророчества от Глорфинделя, экономить на безопасности.

Старик был скуп на информацию, но всё же помог заполнить некоторые пробелы в моих знаниях. Я считал, что Иные были природным явлением или магической расой, а оказалось — обычное орудие, созданное детьми Леса и вышедшее из-под контроля. Это было неожиданно, но не первый раз создатели страдали от того, что сотворили. И как старик недоговаривал по интересующим меня темам, так свободно рассказывал про историю.

Где-то двенадцать тысяч лет назад первые люди, перебравшись в Вестерос через то, что сейчас зовётся Ступенями, стали расчищать леса и вырубать страшные чардрева. Такое «святотатство» не понравилось детям Леса, и они начали войну с людьми. Довольно быстро стало понятно, что поражение «зелёных человечков» — вопрос времени, ведь люди упёртые и плодятся быстро. Чтобы отсрочить свою гибель, дети Леса вызвали великое наводнение и затопили Руку Дорна, превратив его в сеть скалистых островов. Казалось бы, всё — врагов разделяет целое море, но нет. Люди придумали корабли и тупо продолжили своё переселение. Война продолжилась, дети постоянно отступали всё севернее, и после второго «потопа», который создал Перешеек, окончательно отчаялись и подписали договор с людьми. Прошло четыре тысячи лет «дружбы», Первые люди многое переняли от своих друзей, в том числе поклонение богам. Все были довольны, но «дети», захотев реванша, создали первых Белых Ходоков в количестве двадцати трёх штук. Начался новый виток мясорубки. В какой-то момент Иные вышли из-под контроля и обратили мечи против своих создателей, положив начало Долгой Ночи. Поняв проблему, бывшие враги, вновь ставшие союзниками, вместе дали отпор ледяным мертвецам и победили. Ходоки проиграли и убежали на Дальний Север, а поскольку их было невозможно поймать, то «союзники» создали Стену для защиты против Иных.

История интересная, в чём-то поучительная, но не сочетается с донесениями Сноу о количестве ходоков. После Войны за Рассвет оставалось всего несколько Ходоков, и Бринден заверил, что они не могут размножаться, но сейчас их минимум несколько десятков. Как ледяных упырей стало больше — непонятно, старик лишь пыль пускает в глаза. Из реально полезного стал факт, что Король Ночи — сильнейший и один из немногих оставшихся «первородных» ходоков. Одна оговорка — и я выяснил явное разделение ходоков на «первородных» и «новых». Коль существует такое распределение, значит, ходоки в чём-то отличаются. И самое банальное — сила.

— Надо бы отдохнуть, — больше буду спать, быстрее пройдёт откат магии.

Одна из причин, почему я, будучи активным пользователем столь опасной магии, смог прожить сотню лет, пока другие не дотягивали и до тридцати, была небольшая авторская хитрость. Обычно вся магия, проходя через определённые участки тела, затрагивала только их. То есть, если кто-то призовёт моргульский огонь, то заражению магии поддастся место, откуда оно материализуется. Выплюнул изо рта — значит, ротовая полость призрафицируется, из руки — она станет менее материальной и так далее. Это несомненно плюс данного направления, но и также жёсткий минус, из-за которого реально серьёзные чары шли как жертвоприношение.

Хочешь создать гибельный дождь, будь добр расстаться с частью тела, и неважно, насколько сильным будет заклятие — жертва всегда фиксированная (не имеет значения, насколько сильно прозрачной станет рука, если она все равно станет прозрачной). Я, в отличие от типичных адептов, смог распределять «нагрузку» на все тело и не давать какой-то определенной конечности стать частью призрачного мира. Единственный проступок произошел в детстве, когда сопротивления тела было мало, то мне пришлось выбирать: либо навсегда потерять львиную долю чувствительности, либо часть тела. Я выбрал потерю глаза.

* * *

Три дня моего затворничества стали сильно интересовать команду, но открыто никто ничего не говорил. На пятый день коллектив набрался храбрости, и от него был послан «парламентёр». У меня интересовались, «не тревожит ли что-то лорда Аррена?». После резкого отрицания храбрость куда-то ушла, и сей человек покинул моё общество. Всё это время я проводил за восстановлением тела, чтением книг, проработкой планов на будущее и сном.

Сероватый мир приводил меня в бешенство. Когда у тебя резко пропадали все краски, и ты, смотря на живописный горизонт, видел лишь тусклость, то волей-неволей это начинало действовать на нервы. Ум дорисовывал краски, и вроде начинал видеть всё как обычно, но спустя секунду всё возвращалось в блеклость. Такое подвешенное состояние не добавляло мне настроения. Любое дело раздражало своей неоднозначной цветовой гаммой. Лишь книги да пергамент были одними из немногого, что оставалось таким же серым.

— Милорд, вы ещё живы? — после чисто символического стука в мою каюту ввалился мелкий волчонок.

— Не дождёшься.

— Было бы обидно, если великий Соколиный глаз, гроза мелких мальчиков, помер бы от морской болезни, — аааа, Брандон думал, что причина моего «хорошего настроения» — качка, — Вот, держите.

— Ха-а-ах-ха, — когда пацан отдал пузырёк от морской болезни, впервые за последние дни я искренне рассмеялся. Встретив шокированные глаза Старка, мой смех лишь усилился.

— Хватит ржать! Я пришёл помочь, а ты смеёшься надо мной! — если без какой-то внятной причины начать проявлять эмоции, то в начале зверёныш будет недоумевать, а потом «атаковать», — Рррр… Ну и подавись своими таблетками! — в меня хотели кинуть пузырьком и убежать обижаться, только это не было в моих планах.

— Остынь, — таблетки были перехвачены, ребёнок остановлен, — Я просто не ожидал от тебя проявления заботы.

Тут не нужно долго думать над ситуацией, всё очевидно: Брандон подумал, что я отдал последнюю склянку с таблетками, а сам сижу и треплю последствия морской болезни. Маленького волка совесть заела, и вот он пришёл помочь мне. Мило.

— Ничего это не забота, — как мило дети отрицают проявления своих порывов, — Если помрёшь, то я не смогу вернуться домой, и Долина не поможет Северу.

— Ладно, — хватит, ещё чуть-чуть — и задавлю, — Спасибо тебе.

— Угу, — буркнул Старк.

— И завтра готовься, буду подтверждать свой титул «гроза мелких мальчиков», — как мало нужно ребёнку для счастья: избить, чуть-чуть наставить, опять избить и похвалить.

Серый мир всё так же оставался «серым», но уже не вызывал приступов гнева. На душе было необычно хорошо, ни следа недавней апатии. За бесконечными красотами я забыл простую истину — жизнь состоит не только из удовлетворения своих физических потребностей. Их ограниченность никогда не была препятствием для получения удовольствия.

Да и жизнь слишком коротка, чтобы предаваться бессмысленной апатии.

(Дети Леса)(Стремные, зеленые человечки)

P.s. Меня бесит, что Детей леса выставляют жертвами агрессии людей, хотя сами они нифига не божьи одуванчики. Я серьезно считаю — Дети сами во всем виноваты. То есть нам прямо говорили, что четыре тысячи лет все было хорошо и тут резко появились белые ходоки. Просто раз и появились. Короче, к этой фауне у меня предвзятое отношение.

P.P.s. Опять предпринимаю неуверенные попытки "очеловечить" Акселя.

P.P.P.s. Скрестил "ежа с ужом" и придумал обоснования для сил "трехглазой вороны". Типа, знаний дохера, а мозг слабенький, поэтому такая заторможенность и отсутствие эмоций.