Крис довольно неаккуратно зачерпнул воду и столь же небрежно опрыскал свой голый торс. Руки помогали соскабливать скопившуюся грязь, пот и кровь — свою и чужую.
Первоначально — по прилёту на второе Убежище — его попросили пройти в главный зал, по приказу его отца. Ключевое слово "попросили". Не приказали, не угрожали, а именно что передали распоряжение. Он, конечно, не ожидал, что его встретят во все оружия, но не думал, что настолько равнодушно. Не нужно забывать, что Крис только что уничтожил три Убежища, включая свой собственный. А это потеря ощутимая даже для Таноса. А это значило лишь одно — его отец "подчеркнул", что он пришёл сюда не как враг.
Воспользовавшись подобным отношением к себе любимому, Крис проигнорировал настойчивые и нервные намёки и отправился в ближайшую уборную. Тут сыграло и собственное желание привести себя в чувство, перед важной встречей и какое–то детское непреодолимое желание подействовать отцу на нервы. Конечно же Таноса подобным не проймёшь, но это же не мешало Крису предаваться "гаденьким" мечтам.
Крис усилил напор воды, завидев чёрные и красные разводы на раковине.
Да–а–а…
Хорошенько он повеселился.
Он будто бы увидел в каждой грязной капли, что спала с его тела, следы от битв.
Как он дерзко ворвался на корабль Эбони с армией аутрайдеров.
Как забивал голову Эбони в металлический пол.
Как отбивался от этой сучки.
И как нахрен стёр её в порошок.
Как Пурпурный продырявил не только её тело, но и корпус корабля, вытянув в вакуум и страх, и надежду, и всю ту хрень, которой она когда–то кичилась. И как он, Крис, стоял посреди разлома, треснутый, хрипящий, полуживой, но всё ещё стоящий.
Он ухмыльнулся. Не вслух. Так, где–то внутри себя. Челюсть болела, ребро ныло, плечо вообще будто висело на верёвочке, но сейчас всё это казалось частью трофея.
— Да… — выдохнул он, вновь плеснув в лицо холодной воды, — неплохо для «ошибки».
Он выпрямился, глядя на своё отражение в зеркале. Голый торс в мелких порезах, синяках, с прожилками подсохшей крови. Волосы сбились в беспорядочные пряди, часть лица всё ещё закопчена от выброса энергии. Глаза — синие, чуть светящиеся, едва заметное послевкусие Шести Глаз всё ещё жило в зрачках. А вот в самой глубине отражения — что–то другое.
Уверенность. Даже не вызов — спокойное принятие. Он знал, кто он такой. Не слуга, не солдат, не даже мятежник. Он — результат. Итог.
Но он знал, что даже несмотря на все его силы — следующая встреча вновь попробует его границы на прочность. В десяти исходах из десяти — они будут сражаться.
Это знал и Крис, и Танос.
Отец был огромным любителем влезть в голову, а также утвердить свою точку зрения с помощью силы. Хотя это может показаться противоречивым.
Ещё с детского сада нам твердят, что силой ничего не решишь. И это конечно же здравая точка зрения — морально полезная для подрастающего поколения.
Но так ли это утверждение правильно в "настоящем" мире?
Танос уж точно так не думал.
Крис начал вспоминать один из многочисленных уроков. Слова отца сами сорвались с его губ:
— Лишь сильный имеет право отстаивать свою точку зрения. Лишь сильный имеет право навязать свою волю вселенной, — тихо произнёс Крис, почти шепотом, глядя в собственные глаза в зеркале.
Он повторил эти слова так, как будто хотел сам себе напомнить — не об идеологии, а об унаследованной реальности. Не о философии Таноса, а о её неизбежности.
— А слабый? — прошептал он сам себе, немного насмешливо. — Слабый должен довольствоваться чужим выбором. Или исчезнуть.
Он уже знал ответ. И он знал, что Танос его никогда не изменит. Что даже если бы весь мультиверс загорелся от противоречий, отец остался бы неизменным: стойким, как камень, незыблемым, как гравитация.
И если раньше это вызывало в Крисе раздражение, боль, протест — то сейчас он просто принял это.
Как ещё один закон вселенной. Как ещё один искренний урок от отца сыну.
* * *
Миновав стерильные коридоры, Крис наконец вошёл в главный зал командования — массивную, овальную структуру, напоминающую одновременно тронный зал, колизей и храм. Потолок терялся в высоте, слабо подсвечиваемый круговыми источниками света, сконцентрированными на центре. В центре же — трон. Металлический, угловатый, и, как всегда, ненужный.
Он встречал на нём чужих, посланников, многочисленных гостей и пиявок, с помощью которых было легче наводить собственник порядки. Таких, как Ронан.
Собственных детей он встречал стоя. Не как знак уважения, а как признак внимания и доверия. Очередная сложная и многогранная причуда, у которой скорее всего множество коннотация, каждая из которых в какой–то степени верна. С Таносом никогда не бывает просто.
И вот он. Великий Титан.
Тело — неподвижное, будто статуя. Голос — без особой окраски. Лицо — не гневное и не приветливое. Просто лицо Таноса. Как всегда.
— Ты чист, — первым заговорил Танос. — Хорошо. Мы оба знаем, что кровь на теле делает разговор… путаным.
— У кого как, — парировал Крис, ступив внутрь. Он не спешил приближаться. — Некоторым кровь помогает говорить чётче.
— Некоторые заблуждаются, — спокойно ответил Танос. — Но ты уже знаешь, что твои заблуждения — твои проблемы.
— Как и твои, — Крис склонил голову, глаза сверкнули. — Мои проблемы — я сам. А вот с тобой всё сложнее.
Танос на миг умолк, оценивающе глядя на сына.
— Твои действия… были эффективны, — произнёс он. Не похвала. Не упрёк. Констатация. — Но нерациональны. Ты уничтожил собственный флот. Собственное Убежище. Свои карты. Ради чего?
Крис пожал плечами.
— Ради себя. Ради понимания, кто я. Ради того, чтобы никому не пришлось меня определять. Ни Суперджиант. Ни Гаморе. Ни даже тебе.
— Ты звучишь, как существо, стремительно теряющее ориентиры. — голос Таноса оставался ровным. — Ты добился силы. Ты получил признание. И теперь, вместо того чтобы укрепиться, ты саморазрушаешься.
Крис резко усмехнулся, отступив на шаг.
— Не нужно этих игр. Ты изначально знал, что я столкнусь с Чёрным Орденом, иначе бы ты не дал мне Разрушитель. Ты знал, что нас ждёт бойня, мог как–то это ограничить или предотвратить, но всё же решил, наоборот, поддать дров в костёр. Если говорить твоими словами, то ты вместо того, чтобы укрепиться — саморазрушился.
Танос еле слышно усмехнулся.
— Даже если я знаю, чем всё закончится, это не значит, что я буду вмешиваться. И уж тем более это не значит, что мне нравится этот исход.
— Но ты ведь не вмешался, — твёрдо заметил Крис, подходя ближе. — И не потому что не мог. А потому что хотел увидеть, что из этого выйдет.
— Вижу, — спокойно ответил Танос. — И именно поэтому мы говорим сейчас, а не сражаемся. Ты доказал, что заслуживаешь… внимания.
Он не подчеркнул слово. Не придал ему особого значения. Но это было значением. У Таноса "внимание" — валюта куда более весомая, чем признание.
— Стражи, Опустошители, твоя… импровизированная армия — все они вряд ли понимают, в каком именно конфликте оказались. Но ты понимал. С самого начала, — продолжал Титан. — Ты знал, на что идёшь. На что ставишь.
— Я и не претендовал на роль невинного, — Крис пожал плечами. — Но ты ведь не для морали сюда меня позвал. Давай к делу. У тебя ведь всегда есть о чём поговорить.
Танос посмотрел на сына немного иначе. Чуть дольше, чем обычно.
— Умнеешь.
Крис усмехнулся.
— Обидно, что ты это говоришь как о диагнозе.
— Умение выжить — это навык. Умение отказаться от иллюзий — сила. А вот умение понять, когда нужно ставить на кон всё… — Танос сделал паузу, — …вот это уже опасность.
— Для кого? — мягко спросил Крис.
— Пока что — для всех, кто в тебя верит. Позже — возможно, для меня.
Повисло молчание. Не напряжённое, нет. Просто… осознанное. Они оба знали, что сейчас на весах не только слова. Сейчас решалась форма будущего.
И не только его.
— Ты хочешь, чтобы я присоединился к тебе снова? — прямо спросил Крис.
— Нет, — ответил Танос. — Я хочу, чтобы ты выбрал. Без иллюзий. Без влияния. Без своей команды, их слепой веры и твоих детских рефлексий. Просто ты. Здесь. Сейчас.
Крис смотрел на отца. На Титана, чьи руки сокрушали миры. Чьи слова перекраивали логики империй. И чья философия, как бы он её ни ненавидел, как бы ни боролся с ней — всё ещё была в его крови.
— Я выбираю…
Крис смотрел на Таноса, но взгляд его будто бы затуманился. Он смотрел в прошлое. Своё прошлое.
В свои детские обиды.
Комплекты.
Решения.
— Я выбираю…
Обретения силы и то, как он её распоряжался.
Обучение.
Мудрость, впитываемая от других.
Врагов, что придали даже более весомый импульс в его осознанности.
Вспомнил своих друзей. Свою… семью.
–… послать тебя нахрен.
— Что? — казалось впервые Танос был действительно удивлён.
— Говорю: я выбираю послать тебя нахрен, — усмехнулся Крис. — А знаешь почему? Не важно, буду ли я рационалистом или идеалистом, героем или злодеем — отныне ни одно из моих решений не будет зависеть от тебя или кого–либо ещё. Ты не имеешь право даже знать о том, что я думаю, потому что я не хочу делиться этим с тобой. Поэтому… иди как ты нахер, отец.
И…
Танос громко засмеялся.
Крис не шелохнулся. Он стоял спокойно, с тем самым выражением на лице, что уже не раз доводило врагов до белого каления — полуусталая ухмылка с лёгкой примесью насмешки.
— Вот оно, — наконец сказал Танос, когда смех угас. — Вот оно, настоящее заявление. Без оправданий, без нужды нравиться. Чистое. Цельное. Как должно быть.
Он сделал шаг вперёд. Вокруг него сдвинулся воздух — не от силы, не от энергии, а от самой его сути. От силы воли, которая смещала реальность на полтона.
В какой–то неизвестный момент на его голове оказался золотой шлем, а в руках — двухметровый обоюдоострый клинок.
— Но когда ты бросаешь вызов, не важно кому — себе или всем остальным — ты должен быть готов отстаивать собственную точку зрения.
Клинок в руках Танос закрутился смертельными петлями.
— Защищайся!