Парадокс Мультивселенной. Глава 72. Самая громкая пощечина в истории Юга

Добрался, добрался! Боль практически прошла, так что потихоньку возвращаюсь к компу. Приятного чтения, подпищеки✨

Словно со стороны наблюдала Йеннифэр за тем, как Шани и Геральт смеются, приступая к неважным, казалось бы, обсуждениям. Стоп, а ведь они и впрямь не были важны! Более того, у чародейки с трудом получалось даже удерживать кислую улыбку на лице всякий раз, когда ее взгляд задерживался на Шани. Очередное бывшее «отвлечение» Геральта в очередной раз грозило стать камнем преткновения, и Йеннифэр уже успела отвыкнуть от этого.

Два с половиной года безостановочной, чуть ли не круглосуточной придворной рутины, связанной с организационными моментами капитуляции Северных Королевств и последующей структурной перестройкой всей внутренней политики Империи, заставили ее забыть о том, на что была похожа жизнь раньше, всего-то несколько лет назад. И прямо сейчас, когда стакан той самой старой и не слишком приятной жизни угодил в котел с новой, Йеннифэр испытывала нечто среднее между желанием напиться и утопиться.

Впрочем, всему виной было исчезновение Поттера. Эгоистичный гаденыш решил не разбираться с последствиями собственных действий, и нарушил все возможные обещания лишь для того, чтобы свалить вместе с простушкой, с молоденькой медичкой без головы на плечах! Йеннифэр до сих пор помнила водоворот эмоций, в котором она оказалась, как только поняла, что Поттер не просто подставил ее, но и серьезно усложнил жизнь Цири, успевшей согласиться на условия Эмгыра.

Йеннифэр никогда не отличалась выдающимся терпением. Более того, она была известна во многом благодаря своей весьма яркой… нетерпимости ко всему, что шло вразрез с ее взглядами или желаниями. Конечно, многие сочли бы объяснение ее поведения «плохим характером» весьма неубедительным приемом, призванным обелить саму женщину, но тут Йеннифэр была с ними частично солидарна, хоть и по другой причине: к обсуждению своего характера она относилась с тем же раздражением, что и ко всему остальному.

Конечно, из любого правила существуют исключения, и даже в жизни черноволосой чародейки со временем появились люди, которым она готова была прощать некоторые… проступки. Или, по крайней мере, закрывать на них глаза, не раздувая скандал на пустом месте. Например, Йеннифэр до сих пор гордилась своей сдержанной реакцией на попытки Геральта оправдать измену с Трисс амнезией. Нет-нет, она знала, что ведьмак действительно потерял память, и в этом у нее не было сомнений, но… в то же время она и по сей день гордилась тем, что не уничтожила его прямо на месте, как только услышала этот невнятный лепет о вернувшихся воспоминаниях.

В тот момент, когда она вернулась в Каэр Морхен и обнаружила на вершине башни незаправленную постель со знакомой сережкой на подушке, Йен была близка к тому, чтобы открыть портал и отправить Геральта как можно дальше в Великое море, дабы тот обдумал свое поведение и вернулся с должной порцией качественных извинений. Тем не менее, она смогла спрятать уязвленную гордость поглубже, выкинула кровать из башни и больше никогда не возвращалась к этому вопросу. Во многом этому поспособствовало поведение Трисс — лишившись последнего шанса на сохранение желаемых отношений с вернувшим память Геральтом, рыжеволосая чародейка подсуетилась и сразу же переключилась на Гарри Поттера.

Гарри-чертов-Поттер!

С трудом держа глаза открытыми, Йеннифэр вполуха слушала «безумно увлекательный» рассказ Шани о том, как они вместе с чародеем отправились в импровизированный «поход» по Континенту, одновременно с этим стараясь понять, что же делать дальше. Разумеется, она не была наивной мечтательницей — Йеннифэр прекрасно понимала, что выбить из Поттера согласие на политическую авантюру будет непросто.

Если вообще возможно, разумеется.

Впервые за свою жизнь Йеннифэр столкнулась с необходимостью договариваться с могущественным чародеем, к характеру которого так и не смогла подобрать ключ. Что может стать пряником в переговорах с человеком, который не заинтересован во власти?

Деньги? Бред, Поттеру всегда было плевать на деньги, и та бескомпромиссная легкость, с которой он отдал целый мешок золота Трисс, когда с размещением беженцев возникли проблемы, лишь подтверждала его легкомысленное отношение к подобным ценностям.

Магия? Этот вариант казался куда более жизнеспособным: мало того, что Йеннифэр до сих пор помнила о том, с какими трудностями столкнулся юноша, пытаясь разобраться в ментальной магии, так еще и прекрасно понимала, что невозможно стать по-настоящему могущественным чародеем, не имея доступа к информации. И ключ от потайной комнаты библиотеки Имперской Магической Академии мог стать элементом торгов, если до них дойдет дело.

Если.

Твою мать!

Йеннифэр чуть было не выругалась вслух, когда поняла, что отвлеклась на собственные мысли и напрочь забыла о рассказе, но тут же помрачнела, осознав, что Шани за это время практически не сдвинулась с места, по-прежнему продолжая в красках и мельчайших подробностях рассказывать о том, как они с Поттером выбрались из Оксенфурта и потратили несколько дней на путь до Ярсбора. Разумеется, в этом не было никакой тайны: Эскель практически сразу после возвращения в Каэр Морхен рассказал всем остальным о том, что Гарри останавливался в доме Тильды на пару дней в компании Шани, чтобы сразу после этого продолжить путь дальше на восток.

Пожалуй, если оставить за скобками тогдашнее настроение Йеннифэр, угодившей во временную немилость императора из-за исчезновения этого самого Поттера, умудрившегося скрыть себя от взора мегаскопа, было в том сообщении и кое-что хорошее: реакция Трисс, которая с непозволительным опозданием поняла, что за четыре года, проведенных в одиночестве, тот самый Поттер, из которого она собиралась веревки вить, успел пересмотреть свои привязанности и приоритеты.

Конечно, в пользу сохранения былых отношений Трисс со всей присущей ей «эмоциональной логикой» отнесла историю со спасением из тюрьмы и убийством Радовида, но… Йеннифэр все равно испытала какое-то потаенное мстительное удовольствие, наблюдая за тем, как Меригольд старательно пытается удержать лицо, пока Эскель рассказывает им о том, что Поттер отправился в поход в компании миловидной двадцатидвухлетней медички.

И Йеннифэр так поздно узнала об их возвращении! Черт, узнай она обо всем сразу, ее визит в этот дом состоялся бы без малого шесть месяцев назад, но… сложно было отыскать виновных, не задев при этом себя: Йеннифэр с головой погрузилась в придворную рутину, и поэтому вести о возвращении Поттера и Шани в Оксенфурт настигли ее лишь тогда, когда об этом вспомнил Геральт, последние несколько месяцев проживший на большаке и вернувшийся в Каэр Морхен незадолго до побега Цири.

Вырвавшись из плена собственных воспоминаний, Йеннифэр попыталась улыбнуться, но недовольная гримаса превратила улыбку в какой-то утомленный оскал. Шани стала бы неплохой рассказчицей, если бы помогала Лютику писать баллады, в которых по большей части не были ни капли смысла, но для Йеннифер в ее словах не хватало конкретики: как только история с Ярсбором закончилась, а Шани и Поттер наконец-то продолжили свое путешествие, рассказ Шани начал становиться все менее структурированным. Неясно, была ли причина в том, что ее глаза блестели от эмоций даже сейчас, или же виной всему был Поттер, к обсуждению которого медичка то и дело сводила любую мало-мальски новую подробность, но Йеннифэр, не найдя в Геральте даже проблеска молчаливой поддержки, приступила к написанию собственной картины из тех фрагментов, которыми смогла поделиться Шани.

Поскольку конечной цели у путешествия не было, и Гарри воспринимал его по большей части как возможность сбежать от обязательств и обещаний, то и выбор дороги соответствовал его образу мышления. Покинув Ярсбор, они отправились на северо-восток, и в итоге добрались до Ард Каррайга — столицы Каэдвена, которую неслабо помотало в последние годы: нетерпимость к нелюдям в городе сильно выросла после того, как несколько групп скоя’таэлей учинили расправу над военными в форте Лейда, и даже несмотря на попытки властей хоть как-то снизить градус общественного напряжения, жители города устроили настоящую бойню, истребив по меньшей мере четыре сотни нелюдей, в основном эльфов и полукровок, но и сочувствующим тоже досталось.

Это было за три года до того, как Каэдвен пал после удара в спину, нанесенного Радовидом. И едва ли установление в городе лояльной Радовиду реданской власти поспособствовало сохранению порядка: пламя костров взмыло ввысь, повинуясь приказам вошедших в город военных, вслед за которыми улицы наводнили религиозные фанатики и доносчики. Если бы не срочное завершение войны, Ард Каррайг ждала бы судьба Новиграда — города, которому еще долгое время предстоит восстанавливать нанесенный репрессиями ущерб.

Тем не менее, Поттер и Шани поначалу не собирались посещать столицу, и решение это приняли спонтанно: примерно на полпути они повстречали группу беженцев, что возвращалась домой после нескольких месяцев, проведенных в лесах близ Пустульских гор, и решили присоединиться к ним, услышав о бедственном положении города. Что ж, Шани не стеснялась в выражениях, описывая грязные, темные улицы некогда великого Ард Каррайга, но куда интереснее у нее получилось рассказать о медицинской практике, которую они с Поттером держали открытой в течение полутора месяцев. Поначалу они занимались экстренной помощью всем тем, кто так или иначе пострадал от действий Реданской армии, но со временем их помощь из-под полы превратилась в полноценное предприятие: Гарри ни разу не назвал никому из новых знакомых свое настоящее имя, но зачем-то умудрился придумать себе прозвище, которое Шани и по сей день считала не слишком уместным. Назвавшись «Травником Шрамолобом», Поттер с безумно вычурным акцентом консультировал и лечил всех, кто появлялся на пороге, в то же время обучая Шани всему, что та могла бы делать, не прибегая к активному использованию магии.

Йеннифэр сочла это чуть ли не самой интересной частью затянувшегося, но весьма красочного рассказа. Разумеется, обычная медичка не могла в подробностях описать, что именно делал Поттер и какие расчеты вел: мало того, что он по-прежнему комбинировал в этих расчетах язык своего мира со всеобщим, так еще и не чурался использования разных рунных языков, вместе с этим продолжая заниматься изучением всех возможных комбинаций и взаимодействий.

Целых полтора месяца они провели в Ард Каррайге, и за это время, по оценкам Шани, успели помочь по меньшей мере восьми сотням жителей города и ближайших деревень. Слухи разносились быстро, но им сильно помогало сотрудничество с меценатами, желавшими то ли обелить себя, то ли встроиться в новую экономическую модель с минимальными потерями: поставки трав, алхимических ингредиентов и медицинских приборов были налажены буквально через сеть подпольных перебросок, что позволяло избежать лишнего внимания на протяжении нескольких недель.

В то же самое время Шани стала для Поттера «немагическим эталоном», что подразумевало некую отправную точку в его исследованиях, которыми Поттер был, что называется, «одержим». По крайней мере, так описывала его отношение к своей персоне Шани, и Йеннифэр не слишком-то ей верила. Проведя полтора месяца в Ард Каррайге, они покинули город, напоследок раздав местным лекарням все те запасы медикаментов и трав, которые успели накопить за шесть недель. Поттер, следуя той самой «одержимости», о которой ранее упомянула Шани, проложил новый маршрут: древние руины эльфийских городов в верховьях Понтара стали их целью.

Путь был долгий и трудный: даже несмотря на то, что Гарри создал специальную палатку, внутри по размерам не уступающую полноценному коттеджу, второе Сопряжение Сфер сильно пошатнуло «баланс сил» в этом регионе. Что ж, об этом Йеннифэр знала не понаслышке, как и сидящий рядом с ней Геральт: все выжившие ведьмаки так или иначе околачивались сейчас именно там, и даже совместных усилий охотников на чудовищ и войск Нильфгаарда не хватало для того, чтобы окончательно зачистить «тяжелые земли». Шани лишь подтвердила все сказанное: огромное количество активизировавшихся магических источников аккумулировало вокруг себя тварей разного пошиба, и вкупе с непроходимой дорогой их с Поттером путь затянулся на несколько недель.

Тем не менее, они добрались до Эст Хемлета и осели там, несмотря на опасную близость Нильфгаардской армии. С помощью каких-то особенных заклинаний и чар Гарри скрыл от военных несколько отдельных сегментов былых дворцов, и целых четыре месяца они потратили на то, что Шани со скрипом назвала «раскопками». То, что должно было стать легким путешествием с редкими приключениями, превратилось в совместный, но безумно интересный труд, посвященный поиску ответов. К сожалению, Шани не знала вопросов, ответы к которым они искали, да и сам Гарри с трудом мог сформулировать, что именно хочет найти в руинах очередного дворца.

С магией дело продвигалось довольно шустро, и это сильно скрасило ситуацию: Шани достаточно было находиться рядом с Поттером, чтобы ведомое влюбленностью сердце пело, в то время как сам Поттер с помощью магии создавал на пустом месте комфорт, которого с лихвой хватало им обоим. Они не страдали от холода, всегда спали в тепле и уюте, огромная палатка (Шани даже вынесла и продемонстрировала ее Йеннифэр, которая с трудом обошла все доступные комнаты и вернулась обратно в дом с задумчивым выражением лица. Подобные чары ей знакомы не были), напоминавшая внутри настоящий теплый особняк с высокими потолками, запасы вкусной еды и южного вина (хотя Поттер довольно долгое время продолжал подъедать запасы мяса морозных гончих, прихваченные из мертвого мира), а также прекрасная погода, обеспечиваемая с помощью того, что Шани назвала «закрепленными элементальными зачарованиями» превратили раскопки в по-настоящему увлекательное занятие.

И редкие, но ценные находки подстегивали Поттера: зацепившись за собственную теорию, Гарри упорно пытался что-то найти, и его упорство прекрасно сочеталось с желанием сделать жизнь Шани проще, несмотря на то, что та не являлась чародейкой. Эльфийские записи, что не были найдены за те долгие годы, прошедшие со времен расцвета исчезающей цивилизации, стали ключом — Шани не смогла и в общем-то даже не пыталась разобраться во всем, но Гарри словно смог все-таки собрать воедино то, что назвал как-то раз универсальным видением.

Все было связано: все миры в Спирали подчинялись каким-то негласным правилам, и Поттер смог до них дотянуться. Все те книги, что он нашел в мертвом мире, стали ключевым элементом его исследований. Лишь к этому моменту Йеннифэр наконец начала понимать, в каком направлении копал Гарри Поттер, и от осознания этого по спине чародейки пробежали мурашки. Бросив обеспокоенный взгляд на Геральта, который явно не смог дойти до тех же умозаключений самостоятельно, Йеннифэр нацепила на лицо более-менее вежливую улыбку и продолжила слушать Шани.

Гарри Поттер пытался найти ответы на те вопросы, о которых чародеи в большинстве своем успели позабыть. Копаясь в руинах эльфийских дворцов, пытаясь создать артефакты для обычной девушки, а вместе с тем полагаясь в своих исследованиях на данные из других миров, Гарри отчаянно пытался разгадать секрет магии как таковой.

В большинстве своем чародеи давно смирились с тем, что на некоторые вопросы попросту не существует ответа, и потому им достаточно было знать примерное направление. Своеобразным открытием в свое время стала старшая кровь, и даже ее секреты так и не были раскрыты до конца, несмотря на манипуляции с генами и прочие аморальные ухищрения, на которые многие чародеи готовы были пойти. Единственным, что было известно наверняка: ключ к магии, к силе Хаоса как таковой, скрывался во взаимодействии между мирами внутри Спирали.

Именно поэтому Белый Хлад способен был создавать бреши, именно поэтому Цири могла открывать пространственные разрывы, и именно поэтому последствия Сопряжения Сфер были значительными, но не катастрофическими: все это было каким-то образом связано между собой, и Поттер пытался получить доступ к этой глубинной связи. Оглянувшись назад, Йеннифэр решила, что этого стоило ожидать: чародей с таким странным характером, ведомый исключительно научным интересом, рано или поздно зубами бы вгрызся в гранит тайных знаний, недоступных более никому. Своеобразным сюрпризом оказалось лишь то, что этот самый интерес совпал по времени с тем самым «отпуском», на который тот поначалу рассчитывал.

Покинув Эст Хемлет, они отправились к руинам дворца Шаэрраведд, и именно на этом моменте Йеннифэр заметила, как Геральт слегка напрягся. Еще бы: он бывал на этих руинах однажды с Цири, и оттого прекрасно понимал, что ничего ценного там давно уже не осталось. Постарались как эльфы, собственноручно уничтожившие свой собственный дворец для того, чтобы он не достался людям, так и люди, растащившие все, что случайно осталось среди руин.

Проведя некоторые время на руинах Шаэрраведда, Поттер и Шани продолжили свой путь, и в итоге на пару недель осели в городе Бан Ард, бывшем когда-то столицей Каэдвена. Каким-то образом Гарри заполучил доступ к библиотеке Магической Академии, и вынес оттуда без малого полсотни книг, разбором которых занимался по меньшей мере несколько месяцев, которые они вновь провели в пути, потому что сразу после Бан Арда направились прямиком в Лок Муинне.

Несмотря на то, что огромный древний город эльфов был оккупирован войсками Нильфгаарда, едва ли те сохраняли какое-то реальное присутствие среди руин и развалин. Монструозные каменные сооружения, хранящие в себе сотни, а то и тысячи загадок, недоступных ныне никому, включая потомков тех самых эльфов, стали пристанищем для парочки.

Именно там Шани заполучила магические доспехи, способные повиноваться ее воле. Именно там Поттер заявил ей, что «все дело в сквибах», но никак не объяснил эту фразу. И именно там он наконец научился открывать порталы.

На этом моменте Йеннифэр не смогла сдержать досадную гримасу. Пожалуй, пространственная магия и быстрые перемещения оставались слабостью, за которую она могла бы зацепиться, но теперь…

В любом случае, было непросто: Шани описывала это как бесконечный процесс с огромным количеством записей, расчетов и тренировок, на которых Поттер открывал портал, создавал затем какое-то псевдо-живое создание, и использовал его в качестве маркера, в то время как Шани сверяла показатели отклонений и вела так называемый «дневник провалов».

Со временем записи в этом дневнике становились короче и чище, а порталы перестали трещать от неправильного распределения магической энергии, в то же время становясь все более стабильными и долговечными. Тренировки продолжались, пока на одной из них Шани чуть было не выронила перо из руки, наблюдая за тем, как из портала выходит целый и абсолютно невредимый Поттер.

Стабильность создаваемых динамичных порталов ничем не уступала их скорости, и перемещение с их помощью не вызывало у Шани никаких неприятных ощущений, что в общем-то уже можно было счесть чем-то весьма необычным, но куда интереснее было то, что Гарри не закрыл на этом свои исследования, но лишь… перевел их в другую плоскость, о которой практически не говорил.

За те месяцы, что они провели в руинах Лок Муинне, им удалось отыскать огромное количество магических источников, рядом с которыми были расположены эльфийские места силы. Гарри документировал все: все рунные цепочки и круги, встретившиеся им на пути, все деактивированные артефакты, не прошедшие испытанием временем, все те записи, которые каким-то чудом удалось сохранить. Руины города напоминали лабиринт, в котором существовало огромное количество скрытых комнат. И именно по таким комнатам они в конце концов и начали прыгать, используя в том числе и порталы. Энтузиазм, с которым Шани описывала путешествия по забытым каменным пещерам, своды которых удерживала на себе магическая сила, невозможно было переоценить: ее глаза блестели, а язык заплетался, словно она вновь и вновь переживала ощущения от встречи с каменным големом, охраняющим вход в подземелье, которого они пробудили, наступив на неправильный камень.

Несмотря на то, что Гарри мог справиться со всеми опасностями в одиночку, он ни разу за все время их путешествия не попытался перетянуть одеяло на себя. Более того, он тратил дни напролет, создавая и модифицируя артефакты и доспехи, которые вкупе с опытом приближали Шани к статусу умелой воительницы, как бы странно это ни звучало.

А ведь звучало действительно забавно: медичку нельзя было назвать ни атлетически сложенной, ни грозной, и в то же время Йеннифэр охотно верила в то, что продемонстрированный Шани эльфийский меч, покрытый неизвестными Йеннифэр рунами, очевидно принадлежащими родному миру Поттера, отзывался на команды хозяйки с той же охотой, с которой отзывались на призыв зачарованные офирцами клинки.

Тем не менее, Гарри не стал задерживаться в Лок Муинне. Сославшись на то, что по руинам города можно бродить целую вечность, и все равно будешь находить что-то новое чуть ли не каждый день, он принял решение покинуть Каэдвен, и они отправились на юг.

Вытоптанные, выжженные поля, где еще совсем недавно лилась кровь, медленно возвращались к своему прежнему состоянию. Сама природа стремилась залечить свои раны, и на местах битв и кровавых многолетних побоищ появлялись маленькие островки зеленой травы, поначалу редкой и едва заметной, но со временем становящейся все выше и гуще. Кустарники малины среди сожженных дотла деревень, мелкая березовая поросль на братских могилах, куда воины с обеих сторон скидывали всех тех, кто погиб и уже начинал гнить в условиях непрекращающейся многодневной бойни.

Такими были пейзажи на южной окраине Каэдвена — той самой, где войска Северных Королевств довольно долгое время отбивали беспрерывные штурмы Нильфгаарда. И тем печальнее было не увидеть никакого контраста в сравнении с некогда светлым и цветущим Аэдирном, который оказался в какой-то момент меж двух огней. Несколько месяцев длился их путь через раздираемое противоречиями государство, и затянулся он во многом из-за Шани, настоявшей на том, что селянам нужна их помощь. Что ж, она была права: едва ли у Нильфгаарда было желание и силы на восстановление Аэдирна, а помощь нужна была прямо здесь и сейчас. Целый год в пути, потраченный по большей части на раскопки различных эльфийских катакомб и руин, сменился на пять месяцев спокойной врачебной рутины, позволившей Шани взглянуть на все новым взглядом.

Бурная влюбленность, подогреваемая приключениями, риском и сменой обстановки, медленно растворялась в привязанности, и эта привязанность пугала девушку. Несмотря на то, что Гарри Поттер был поистине уникальным, умным и, наверное, самым интересным человеком во всем мире, едва ли это помогло, когда Шани вдруг резко задумалась о будущем. Все то, через что они прошли, было для нее чем-то новым, чем-то незабываемым, но она знала, что не хочет прожить всю жизнь именно так. Разумеется, она не жалела ни об одном мгновении из того времени, что они провели вместе, но в тот же самый момент она прекрасно понимала, что вечно так продолжаться не сможет.

Продолжая размышлять об этом, она начала сама прокладывать маршрут, намеренно сворачивая с южных дорог в сторону западных развилок, и после посещения Венгерберга предложила Поттеру пересечь Махакам, прежде чем вернуться обратно в Темерию.

Как сказала сама Шани, Гарри ни капли не удивился, узнав о ее желании повернуть назад, и даже попытался было предложить вернуться с помощью портала, но получил отказ: Шани все еще хотела быть рядом с ним, но в то же время не собиралась отправляться вслед за чародеем на Офир, который тот собирался посетить. Все вдруг открылось для Шани в другом свете — она была смертной медичкой, не владеющей магией, и у нее не могло быть совместного будущего с могущественным чародеем, одержимым поиском каких-то сакральных знаний.

Человеческая карьера? Семья? Дети? Обязательства? Гарри не бежал от всего этого, а скорее… игнорировал, как нечто несущественное. И именно тогда Шани осознала, насколько сильно он изменился за то время, что провел в полной изоляции без какой-либо надежды на спасение. Это не сломало, а закалило его, но при этом затронуло самые неоднозначные черты его характера, из-за чего Поттер словно позабыл о существовании «земной жизни» в принципе. Быт казался ему скучным, и едва ли он согласился бы отказаться от риска в пользу семьи.

Впрочем, Шани не стала озвучивать многие из своих догадок: то ли Поттера устраивала недосказанность, то ли не заботила вовсе, но он со спокойной улыбкой выслушал ее решение вернуться обратно, и поддержал стремление Шани вернуться в Оксенфуртскую Академию сразу же после возвращения.

Конечно, хоть влюбленность и уступила место спокойной привязанности, страсть между ними все равно никуда не делась, и Шани настолько старательно обходила этот аспект в своем рассказе, что умудрилась ненамеренно выделить его. Вслед за Махакамом они пересекли Темерию, и в итоге добрались до Танедда, следуя по самой кромке Брокилона, но не заглядывая при этом в сам лес. Поскольку ловить в Аретузе было нечего, уже совсем скоро они вернулись в Реданию, воспользовавшись весьма долгим объездом через Вызиму.

Вернувшись в Оксенфурт и вновь заняв свой дом, Шани оказалась было на распутье, но Гарри сам принял решение продолжать свой путь, задержавшись, впрочем, на несколько весьма ярких и страстных дней, в течение которых не сообщил никому о своем прибытии, намереваясь посетить всех друзей лично после того, как покинет город.

Именно в те дни он существенно преобразил дом: позаботился о защите, увеличил все комнаты и отдельные пространства, избавился от тех недостатков, что появились со временем и грозили превратиться в проблемы, в итоге умудрившись создать полностью пересобранную и укрепленную магией крышу, а потом наполнил дом магическими инструментами, призванными «улучшить качество жизни». Настроенные на взаимодействие с Шани, многочисленные артефакты подчинялись каждому ее слову, и благодаря этому она могла в любой момент вернуть прежний облик дома, если в том возникнет необходимость, а потом откатить все изменения обратно, как только ей вновь потребуется «магическая сторона».

— В конечном итоге, я считала тогда, что он задержится на чуть больший срок, — поправив волосы, приступила к завершающей части рассказа Шани, — но он ушел раньше планируемого.

— Почему? — нахмурившись, спросил Геральт.

Шани замялась, но все же встала с кресла и убежала в сторону коридора, откуда послышался какой-то шум.

— Я не собираюсь здесь еще целый час сидеть, — процедила Йеннифэр, стреляя взглядом в сторону коридора, и Геральт вздохнул, качнув головой.

— Чуть больше пяти месяцев назад к нам в дверь постучал какой-то мужчина, — сказала Шани, возвращаясь в комнату с завернутым в тряпку предметом. — Честно говоря, я до сих пор думаю, что видела его и раньше: лысый, высокий, в грязно-желтой тунике, с кучей странных перстней на пальцах, он был бы похож на бродягу, но разговаривал учтиво и даже… высокопарно. Я тогда подумала, что уже где-то его видела, но не смогла вспомнить, кто он. Он назвал себя торговцем зеркалами и попросил позвать Гарри. Кажется, они были знакомы — Гарри поздоровался с ним, и они сразу же вышли на улицу. Спустя пять минут Гарри вернулся, но хмурый и какой-то… задумчивый, что ли. Он быстро попрощался со мной, сказав, что ему нужно кое с чем разобраться и исчез на целый месяц, не оставив никаких способов связаться с ним.

— Исчез на месяц? — нахмурилась Йеннифэр. — А этот торговец?

— Больше я его не видела, но он оставил на тумбе вот это, — протянула чародейке завернутый предмет Шани. — Это карманное зеркальце, и оно сначала показалось мне совершенно обычным, пока спустя несколько дней после ухода Гарри отражение не начало тускнеть…

Тем временем, Йеннифэр аккуратно развернула сверток и с приподнятыми от удивления бровями уставилась на карманное зеркальце. По крайней мере, сейчас ничто не намекало на его былой статус: зеркальной поверхности не было, а вместо нее внутри круглого металлического обода находилась черная пленка, настолько черная, что от нее не отражался свет, и лишь под углом были заметны искажения, словно кто-то разбил эту пленку.

— С тех пор мы с Гарри виделись всего два раза, — облизнув губы, продолжила Шани, — в первый раз он заявился посреди ночи спустя месяц после истории с торговцем. Слегка потрепанный, не слишком… целый, но почему-то очень довольный. Я пыталась расспросить его обо всем, но он бормотал какую-то ерунду, носясь по первому этажу в поисках этого зеркала. Как только он его нашел, то сразу же стукнул по нему костяшкой своего металлического пальца, и раздался звон, от которого у меня уши заложило. Там можно увидеть трещины, если посмотреть со стороны, — добавила медичка.

— И после этого снова сбежал? — уточнила Йеннифэр, вновь покосившись на зеркало.

— Да, но всего полтора месяца назад заходил, — продолжила Шани, и щеки ее слегка порозовели, — провел со мной пару дней, оставил в качестве подарка шесть бутылок Сангреаля и испарился, сказав, что собирается в ближайшем будущем отправиться в Офир.

— Сангреаля? Его же подают исключительно на княжеский стол! — вспомнила Йеннифэр, и вдруг все в ее голове сошлось. — Ты хочешь сказать, что он в Туссенте?

— Насколько я знаю, он был там, — уклончиво заявила Шани, — но сложно поддерживать постоянную связь с человеком, который всегда находится в движении.

Йеннифэр и Геральт переглянулись, и чародейка резко выдохнула.

— Спасибо, — кратко отозвалась Йеннифэр, вставая с кресла, — но лучше бы мы сразу перешли к финальной части. Прощай.

— Йен… — с легким недовольством отозвался Геральт, покосившись на чародейку. — Спасибо, Шани, — искренне поблагодарил он, — передать ему привет от тебя?

— Если вы сможете отыскать его, то можете передать хоть приглашение на чай, с его умением открывать порталы от визита его удерживает либо забывчивость, либо занятость, — фыркнула медичка, провожая гостей. — А зачем он вам нужен?

— На самом деле, это идея Йеннифэр… — слегка уклончиво произнес ведьмак, как только входная дверь закрылась, а чародейка оказалась снаружи. — Она хочет, чтобы Гарри помог нам с поисками Цири и кое-какими проблемами во дворце.

— Поисками… Цири? — уточнила Шани. — Опять?

— Можно сказать, она тоже решила отправиться в своеобразный отпуск, — вздохнув, провел рукой по лбу Геральт. — В любом случае, без меня Йен точно наломает дров, поэтому я должен быть рядом, чтобы она не свела все к ультиматуму. Не хотелось бы наблюдать за тем, как ее скручивают в бараний рог.

На лице Шани промелькнула улыбка:

— Если вы собрались требовать от Гарри что-то, чего он делать не хочет, вам придется действовать… мягче. Поверь, Геральт, характер у него непростой.

— О, это я знаю, — мрачно отозвался ведьмак, — и у Йеннифэр не лучше.

* * *

День исчезновения Цири

Северо-западная окраина Туссента, неподалеку от реки Сансретур

Даже с учетом того, насколько быстро удалось восстановить дома, пострадавшие и брошенные во время второго Сопряжения Сфер и последующего за этим нашествия бандитов, в числе которых с лихвой хватало бывших дезертиров реданской армии, мало кто без удивления наблюдал за тем, как несколько деревень стремительно объединяются в одно большое поселение. Это было необычно даже по меркам стремительно развивающейся Империи, но в тихом и комфортном захолустье, коим по праву считалась эта часть долины, видеть нечто подобное не доводилось прежде никому.

Впрочем, все знали, что княгиня лично распорядилась предоставить чародею полную свободу. Конечно, среди народа гуляли слухи о том, что первая их встреча окончилась «самой громкой пощечиной в истории Юга», синяк от которой на щеке мужчины проходил еще по меньшей мере пару недель, но все же княгиня Анна-Генриетта позволила своему бывшему фавориту заняться восстановлением разграбленных деревень к северо-западу от Боклера.

Взмахом руки открыв винную бутылку, Гарри с разбегу приземлился в плетеное кресло, скучающим взглядом наблюдая за тем, как бутылка на лету старается наполнить бокал до краев.

— Шесть раз, шесть раз я пытался с ними разговаривать по-хорошему, чтобы сегодня в меня бросили целых три горсти болотного ила, — вскинул вверх руки рыжеволосый мужчина с внушительным шрамом, который начинался рядом с краешком рта, проходил через щеку и заканчивался ближе к затылку. — Мелитэле, да из-за этих прибожков там сплошной бардак!

— И ты предлагаешь… — посмотрел на мужчину Поттер, с едва различимым металлическим отзвуком забрав подлетевший к нему бокал.

— Отселить их еще дальше, — буркнул Ольгерд, ткнув пальцем в краешек карты. — По меньшей мере вот сюда, а лучше еще на пару сотен миль к западу.

— Это несерьезно, — фыркнул Гарри, делая глоток и задумчиво пожимая плечами, — и места всем хватит, просто с прибожками нужно… помягче. Я понимаю, что не всем нравится такое соседство, но прибожки все равно будут тянуться к людям, к детям. Куда проще разбираться с последствиями их шалостей, чем со всеми этими ограничениями. Относись к ним как к невоспитанным детям, вот и все.

— Когда я зазнавался, мой отец лупил меня палкой, — прищурился Ольгерд, — я могу продемонстрировать преемственность поколений фон Эвереков и…

— Ха-ха, очень смешно, — Поттер фыркнул. — Для начала будет достаточно того, чтобы в них перестали швыряться гнилой картошкой, а потом уже можно будет переходить к переговорам.

— Если они соизволят на них явиться, — вздохнул Ольгерд, — а кто это?

— Кто? — переспросил Гарри, делая еще один глоток и тут же выплевывая прекрасный Сангреаль на пол, как только заметил стоящую рядом с калиткой беловолосую девушку. Та сидела на корточках, общаясь о чем-то с одной из младших дочерей пасечника Жминьки, жившего по соседству. Заметив, как девчонка озирается по сторонам, а потом показывает пальцем в сторону открытой веранды, Гарри побледнел и медленно поднялся с кресла, вместе с тем продолжая держать бокал в руке.

Ольгерд, приподняв бровь, начал медленно уходить в сторону, покуда беловолосая девушка с не слишком довольным выражением лица попрощалась с девчонкой и направилась к дому.

— Цири-и-и… — нацепив на лицо добродушную улыбку, протянул Гарри, и Ольгерд был готов ко всему, но только не к тому, что произошло сразу же после этого.

Прищурившись, девушка словно собралась прыгнуть, но вместо этого… исчезла в голубоватой вспышке, заставив стоящего поодаль Ольгерда отшатнуться, и в то же самое мгновение появилась прямо перед Поттером. Звук пощечины оказался настолько громким и насыщенным, что даже у продолжающего отступать Ольгерда заболели щеки, в то время как Гарри скривился, лишь чудом не выронив бокал дорогого вина. Эхом отразился от стен веранды этот звук, словно удар хлыста.

— И я рад тебя видеть, — пробормотал он, аккуратно касаясь щеки, на которой уже начал темнеть отпечаток женской ладони. Сила удара Цири, впрочем, уступала тому «радушному приветствию», которым совсем недавно одарила его Анна-Генриетта, — но лучше бы ты выбрала другую щеку, чтобы была симметрия.

— Что? — процедила Цири.

— Ничего-ничего, — приподняв руку в защитном жесте, отступил на шаг от нее Поттер, — только не говори мне, что ты здесь одна.

— Не скажу, но я здесь одна, — прищурилась девушка, и тут же расслабленно выдохнула, закрывая глаза. — Выслушаешь?

__________

Следующая глава (73)

Предыдущая глава (71)