Золотая тягучая капля соскользнула с кончика полой трубки, похожей на иглу, распространяя вокруг себя огромный жар. Не будь инструмент особенно хорошо зачарован, да еще и из отменного материала, он мог оплавиться.
Упав на матовый слиток глубоко-малинового оттенка, концентрированная кровь Алгалона начала шипеть, разогревая металл. И красный адамантий, обладающий почти отторгающими тепло свойствами, раскалился всего за пару мгновений.
Изурегас замер в напряжении. Припомнив открытие драконьего мифрила, он решил повторить нехитрый эксперимент, но в этот раз в его руках оказалось нечто куда большее, чем раньше. Пышущая жаром кровь в шлак пережигала все, чего касалась. Ни один металл не смог принять в себя хоть частичку ее мощи.
Уже собираясь махнуть рукой на светящийся от жара слиток, да забрать кровь обратно, благо она не портилась, придворный маг заметил необычное явление. Золотая капелька задрожала и начала растекаться тонким слоем по поверхности слитка.
Рухнув на колени, младший страж вцепился в изрезанный рунами стол, максимально близко приблизившись к исходящему жаром металлу. Его сердце начало биться быстрее, в нем зародилась надежда. Глаза наполнили искорки безумия, смешанные с восторгом.
Когда же слиток утратил форму, начав растекаться быстро чернеющей, застывающей коркой массой, Изурегас не сразу осознал провал. Он продолжал смотреть вперед, не желая, отказываясь расставаться с надеждой. Вера в успех настолько надежно обосновалась в потемках его ума, что изгнать ее было трудно.
Лишь спустя минуту, когда весь металл окончательно выгорел, придворный маг пришел в себя. С искаженным от горечи лицом он поднялся на ноги и подхватил отложенную до поры иглу. Уже собираясь потянуться вперед, забрать жидкое сокровище, он остановился.
Крови не было.
Испуг и паника на грани ужаса пронзили все существо безумца. Кинувшись вперед, он голыми руками принялся растягивать в стороны шлак. Черные ошметки летели в стороны, пятная чистый пол. С каждым мгновением состояние младшего стража ухудшалось.
Так и не найдя искомого на столе, он резко обернулся и окинул взглядом пол. Не удовлетворившись одними глазами, он в отчаянии опустился на брюхо, уподобившись бедняку, собирающему брошенные в грязь монеты. Наплевав на собственное достоинство, драконид метался от одного ошметка к другому, низводя их до состояния пыли в тщетной попытке найти искомое.
Покончив с последним кусочком шлака, Изурегас застыл на месте, перестав дышать и моргать. В его разуме и глазах царило полное опустошение. Без толка растратив нечто, ценность чего не мог себе вообразить, он впал в прострацию.
Только спустя почти три минуты, кончики пальцев дрогнули и вонзились в ладони. Но боли не было. Драконид настолько отрешился от реальности, что не замечал никаких раздражителей.
— Потерял… потерял… виноват… — бубнил он, того не осознавая.
Первая мысль, рожденная воспаленным сознанием, возникла спустя почти пол часа. Став маленьким камушком, скатившимся по горному склону, она породила настоящий камнепад. Одна за другой, все абсурднее и абсурднее, они начали наполнять голову, роясь и жаля мозг.
Дергано поднявшись с пола, Изурегас более осмысленным взглядом уставился на свои руки. Раны его не волновали, чего нельзя сказать о саже на пальцах. Она полностью завладела вниманием драконида. Неописуемая гамма эмоций отразилась в его мимике и глазах, но пропала столь же быстро, как и появилась. Им на смену пришло раскаяние.
Бытие безумца научило придворного мага до некоторой степени контролировать неконтролируемые порывы и желания.
Подстегнутый пороком и жаждой познания, Изурегас мог пойти на траты любых ресурсов. В его собственной системе ценностей опыт и знания имели первичное значение. Все остальное меркло на их фоне и считалось незначительным, вторичным в лучшем случае.
Однако, имелось кое-что, всегда стоявшее в не системы. Страж, коего младший страж чтил истинным драконом, венцом всей жизни. Идеальной формой бытия. Существом, ранее находившимся над мирами смертных, ради забавы скитавшимся от одного к другому, принимая разные облики.
— Какое… кощунство… — прошептал он, потрясенный последствиями собственных действий.
Вдоволь насмотревшись на способность крови оставаться нетронутой, пока не нашел для нее подходящий сосуд, младший страж никак не ожидал… столь бездарной утраты. Будь все иначе, ему бы никогда не хватило смелости пытаться использовать кровь своего владыки для простейших экспериментов с металлами. Но она всегда оставалась невредимой.
— Я должен был это предвидеть! — выкрикнул Изурегас, держа ладонь на груди.
Утрата всего одной капли концентрата ранила его столь сильно, как не мог ни один клинок. Сердце бешено колотилось в груди, грозя разорваться, а затронутое помутнением сознание так и не пришло в норму. Придворному магу приходилось прилагать изрядные усилия, дабы держать себя в руках. Насколько это было вообще возможно.
Против воли, взгляд младшего стража соскользнул в сторону, прикипев к мерно парящему в воздухе кубу. Именно в нем, за многими слоями чар, хранилась все испепеляющая кровь. Весь имеющийся концентрат. Всякий раз, стоило дракониду туда посмотреть, его бросало в жар, а руки начинали мелко трястись. Ему было невыносимо тяжело, почти физически больно, находиться рядом с чем-то столь близким, желанным, и вместе с тем недостижимым.
Его никогда не покидали мысли о том, каким бы он мог стать, проведя ритуалы с кровью своего владыки. Сожжет ли она его, как все остальное, или… вознесет еще выше, позволив, наконец, стать настоящим драконом?
— Одна капля потеряна безвозвратно, но я же видел, видел… Она пыталась стать одним целым с красным адамантием. Хотела слиться с ним. Попробовать еще? — схватившись обеими руками за собственный рога и потянув в сторону, Изурегас зажмурился, пытаясь повернуть голову. — Всего одна. Да… последний раз. — все тело придворного мага напряглось, сопротивляясь. — Нет! Нельзя, я не могу! — он сделал шаг в сторону, но один глаз приоткрылся и тело замерло.
Вертикальный зрачок смотрел точно на куб.
…
Ночь того же дня
Плавильня — сердце Огненных Недр и место обитания всех литейщиков клана Драконьей Пасти. Она находилась в середине города, и уже вокруг нее строились все остальные кварталы. Ремесленные, понятное дело, располагались ближе всего, особенно многочисленные кузни. Все остальное находилось дальше, в зависимости от своей важности для производства.
Телепортировавшись в никогда не остывающее сердце, Тауриссан не мог не остановиться, дабы насладиться. Вид десятков гигантских тиглей, в которых находился расплавленный металл, согревал его душу и смягчал нрав. Движимые цепями размерам им под стать, они перемещались по всей Плавильне, в одном литейщикам известном порядке. Иной раз замирая на месте, некоторые тигли наклонялись вперед, выплескивая белый металл.
Попадая сначала в специальные бассейны, из них расплав растекался по желобам, пронизывающим почти весь город. Часть вела напрямую в кузни, другая часть, большая, в формовочную. Там металл превращался в слитки, которые потом транспортировались на склады, либо на личные нужды мастеров сплавов.
В этом месте работа никогда не прекращалась, даже на пол часа. Руда из Азерота шла бесконечным потоком, но и до открытия очередного мира материала хватало. Жилы под самим городом казались почти бесконечными, постепенно превращаясь в ряды идеальных слитков, сокрытых во тьме кладовок.
А уж после того, как глава клана объявил о планах на создание еще четырех Колоссов, литейщики будто с цепи сорвались. Каждый хотел внести свое имя в историю, стать тем самым дворфом, который изобретет металл, способный выдержать всю ту мощь, что будет питать величественного и одновременно ужасающего голема.
Владыке подземного народа оставалось делать малое — следить за бесперебойными поставками пива и самогона, да время от времени проверять результаты.
С выпивкой и вовсе получилась интересная ситуация, принесшая особую головную боль Тауриссану. Ведь, как оказалось, на поверхности готовят в основном сущие помои. Ни тебе настоек на отборных грибах, ни славного горлодера, чистого, как слеза младенца. Встречались и отличные экземпляры, да стоило таких мер золота, что хотелось убивать, не смотря на все безумное богатство Цитадели.
В итоге, владыка Огненных Недр нашел, как ему показалось, идеальный вариант. Он начал закупать помойное пойло, в сторону которого никогда не посмотрел бы ни один дварф, умирая от жажды. И уже из него самые прославленные в клане умельцы готовили самогон, дополняя его на свой лад. Напиток всегда получался особенным, необычным, от чего настроение поднималось у любого ворчуна.
С пивом же дела обстояли… тяжело. Зерно нельзя было прогнать сквозь алхимические аппараты и получить на выходе нечто нормальное. Приходилось готовить самим, но с этим клан всегда справлялся. Проблема крылась в природе самих подземных коротышек — они могли выпить сколько угодно и им все равно покажется мало.
Было дано начало процессу расширения пивоварен, грозящее увеличить производство в четыре раза, и примерно в десять раз раздуть самомнение пивоваров. В то же время варка пива прекратилась, а добыть приемлемый по качеству пенный напиток на стороне не представлялось возможным. Люди в большинстве своем готовили настоящую хрень.
Дварфы Нового Мира же… были настоящим позором. Клан Драконьей Пасти предал их анафеме после первого же контакта. Тому хватало причин, но среди них имелись две главные и неоспоримые — они ковали железо и с удовольствием покупали чужое пиво, а не варили свое. Чтобы окончательно потерять всякое сходство с дварфами в глазах клана, им оставалось начать брить бороды.
«Может попробовать поискать на Азероте? Чем Страж не шутит, вдруг найдется пара нормальных пивоварен? Нам сейчас каждая капля на счету…»
Вдоволь налюбовавшись видами раскаленного металла и дрожащего от температуры воздуха, глава клана размеренно зашагал вдоль одного из многих желобов. Путь вел его к не особо приметному знанию. Оно почти ничем не отличалось от окружающей застройки, сливавшейся с общими коммуникациями Плавильни, а иногда напрямую являющимися их частью. Не редко трубы и желоба входили в постройки, пронизывая их насквозь. Лебедки и дороги проходили по крышам. Сотни мостиков и настоящих мостов пересекали озера жидкого металла и каналы.
Без стука открыв дверь, Тауриссан вошел в небольшую комнатку, сразу же натолкнувшись на того, кого никак не ожидал увидеть. От вида довольной рожи Экзибина, благостный настрой начал стремительно выветриваться из младшего стража. Отпихнув в сторону с прохода проклятого изобретателя, он прошел внутрь, заняв свободный угол.
Остальные, целая делегация литейщиков, все как один белобородые, вынужденно толпились в противоположной половине. Едва не наступая друг другу на ноги, они пытались пролезть вперед, к столу. На нем лежал плод общих усилий всех лучших литейщик Плавильни.
Темно-синий слиток, покрытый рисунком бело-голубых прожилок, сразу привлек внимание владыка Огненных Недр. С первого взгляда в нем чувствовался потенциал, подкрепленный ярким отголоском стихий.
— Итак. — глава клана сложил руки на груди. — Ради чего вы меня позвали?
— Лучше мы уже не сделаем. — слово взял единственный дварф, сохранявший полное спокойствие. Его голос звучал трескуче и грубо, казалось в любую секунду может сорваться в кашель. Однако, впечатление было обманчиво. — В этом слитке собралась вся мудрость предков. Мы довели титановую сталь до совершенства, она не соответствует твоим требованиям. Стала лучше, но и только. Двемерит все еще ее превосходит.
Младший страж скривился, выпустив из глаз протуберанцы пламени. Слова главного литейщика, дворфа по-настоящему старого, сомнений не вызывали. Если уж он говорил такое, то их методы действительно выжали из металла все возможное.
— Плохо. — односложно ответил глава клана.
— Кобальт. — мастер Тугоплав забрал титановую сталь, выложив вместо нее синий слиток. — Его мы тоже довели до идеала. Можно пускать в ковку. На складах уже хранится неплохой запас. — слиток снова исчез, скрывшись в поясной сумке литейщика, вместо него на стол легла пачка бумаг. — Тут рецепты и выявленные нами свойства. Обо всем остальном тебе расскажут кузнецы.
Договорив, мастер развернулся и вышел из тесной комнатки, а вслед за ним потянулись и остальные. Все, как один, выглядели понуро и без конца ворчали.
— А ты чего тут забыл? — нахмурившись, Тауриссан перев взгляд на родственника.
— Хочу поучаствовать в общем празднике! — выпалил самопальный инженер. — Моей кузне не хватает нормальных материалов! — он от души стукнул кулаком по столу. — Я давно выжал все возможное из того, к чему имею доступ. Паровые двигатели уже не станут лучше, как и ходовые базы. Мне не остается ничего, кроме улучшения корпусов. Надоело!
— Мозги совсем жижей обернулись? — владыка Огненных Недр удивленно вскинул бровь. — Да тебе бороду выдергать хочет половина клана! Остальным остается только мечтать о том почете и ресурсах, которые выделяются тебе, сволочь ты противная! Мало?!
— Да! Я могу больше!
— Ничего не получишь, пока не покажешь достойные чертежи. — твердо заявил глава подземного народа. — Не позволю тебе изводить на дерьмо то, что шахтеры добывают, рискуя жизнью в другом мире.
— Зачем мне тот шлак? Я хочу нечто лучше, я хочу доступ в Сокровищницу!
— Губу закатай. — настрой младшего стража резко переменился. Хмурость стала настоящей, не напускной. — Ты никогда не попадешь в священное место. Одной Тиамат известно, какие чудеса скрываются среди бесконечных стеллажей огромных ячеек. Страж дал разрешение использовать любые ресурсы, но он хочет перевооружить орден, желает видеть, как мы творим нечто большее, чем шедевры. Если я позволю тебе спустить призматический металл на очередную повозку, танк или еще какую-нибудь чушь, то… Не знаю. Он разочаруется в нас, как в союзниках? Как в мастерах ремесла? Никто не получит даже малейшего кусочка чего-либо, прежде чем докажет свою состоятельность превратить их в артефакты, о которых сложат легенды во всех известных мирах. — встав напротив Мегакрута, он уткнул указательный палец ему в лоб. — Я не позволю тебе даже дышать воздухом возле врат, ведущих в Сокровищницу. Понял?
— Справедливо. — ответил Экзибин без всякой сварливости, все же ситуация не располагала. — Признаю, перегнул прут, поддался жару эмоций. — потянувшись к волшебной сумке на поясе, он раскрыл ее и вытащил тубус. — Но я не собираюсь наводить тень его разочарования на клан. Наоборот, хочу помочь общему делу. — он протянул футляр. — Тут мои труды последних десяти лет. Записи измышлений, наброски и готовые чертежи.
— Интересно… — не теряя серьезного настроя, протянул владыка Огненных Недр. — Хм. — вытащив большие листы белой бумаги, самой лучшей в Цитадели и всем Новом Мире, он положил их на стол, принявшись читать. — Неплохо, над этим можно подумать. — описание изобретения, занявшее несколько листов, легло в сторону. — Бесполезно. — набросок механической руки занял место в противоположной стороне. — Дурость… глупость… вообще вредно… идиотизм… М? Что за сфера? — младший страж внимательно прошелся взглядом по рисунку и взялся за следующий лист. С каждой секундой он все крепче сжимал пальцами бумагу. Добравшись же до конца, где находился полный перечень всех предполагаемых к использованию рун и состоящих из них слов, он впал в легкий ступор.
— Элементальное ядро. Так я его назвал. По расчетам, в него можно заключить любую не материальную сущность, чтобы…
— Я все прочел и так. — Тауриссан потряс листами, передавая их хозяину. — Отдашь на проверку резчикам рун, если все действительно верно, как мне показалось, я направлю к тебе големщиков. Стоящая штука, с ее помощью можно будет начать производство големов не слабее сокрушителей. Одно это тянет на неплохие заслуги. Опять.
Глава клана отложил все оставшиеся непроверенными чертежи на стол и потер переносицу. Как бы Экзибин не вызывал у него раздражение, в изобретательности старик превосходил всех остальных. Зачастую вместе взятых.
— Есть еще кое-что. — Мегакрут почти перешел на шепот.
— Чего там? — владыка Огненных Недр поднял глаза и заметил еще одну кипу бумаги, на сей раз скрепленную грубой шнуровкой. — Потом посмотрю. — перехватив протянутое, он бросил его на стол, к остальному.
Короткая вспышка телепортации осветила комнату. Явившись, Изурегас приковал к себе общее внимание. В руке он держал слиток белее пера ангела. От него разило таким жаром, что глава подземного народа чертыхнулся, отпрянув в сторону.
— Созывай лучших кузнецов, искусных в обработке драконьего мифрила. Для них есть работа. — договорив, придворный маг, по всем признакам бывший не в себе, шлепнул слиток на стол.
Бумага моментально вспыхнула, обернувшись невесомым прахом. Толстая каменная столешница растрескалась и развалилась на куски. Упав на пол, металл начал разрушать и его.
— А-а-а!!! — истошно заорал почтенный изобретатель, схватившись за тлеющую бороду.