Драконье Пламя: За Порталом. Глава 63
Телепортация привела Алгалона в живописную долину, скрытую среди далеких гор. Расположенную настолько далеко от людских королевств, насколько то вообще было возможно. В округе вообще отсутствовала какая-либо цивилизация. Лишь полудикие племена гетероморфов бродили по предгорьям и лесам.
Взор владыки Цитадели скользнул по нескольким горным пикам, выглядевшим неестественно искривлёнными. Один вовсе походил больше на плато. То были следы последнего сопротивления драконов Нового Мира. Втроем укрывшись в долине, подобно крысам забившись в пещеры, они намеревались пережить истребление.
— Тяжело? — спросил он, повернувшись к сыну.
— Ты, о чем?
— Эмоции и чувства.
— Да. — первенец опустил голову. — Мне казалось, я смог их обуздать, взять под контроль и запереть глубоко внутри себя. По крайне мере, так было до начала боя. Неспособность дотянуться до Михаэля хотя бы одним ударом постепенно подтачивала созданную мной клеть. Когда же он смог увернуться от молота, а следом заговорил, я потерял всякий контроль над собой. Прости. Такое поведение недостойно, понимаю. Обещаю лучше следить за собой, поверь…
— Успокойся, в случившемся мало твоей вины. — драконоборец похлопал отпрыска по спине. Тот уже убрал крылья. — Мои чувства в большей или меньшей мере разделяют все члены ордена. Степень зависит от количества драконьей крови в их жилах. Ты же имеешь со мной прямое родство, из того и проистекают проблемы. Но научиться контролировать себя в любом случае придется. Иначе как я могу оставить Цитадель на тебя?
— Понимаю, я справлюсь. Просто… столь сильные чувства для меня непривычны, слишком они… всеобъемлющи. Как тебе вообще удается оставаться собой?
— Трудно описать такое словами. — вздохнув, Страж зашагал вдоль маленького, журчащего ручья. — Если коротко, то я научился жить не своей жизнью, отстраняться от собственных чувств, от самого себя, и поступать так, как того требует долг и ситуация.
— То есть, все те истории о твоем настоящем происхождении и Обугленных Стражах — верны? Ты и правда можешь свободно странствовать меж мирами и перерождаться, чтобы все начать сначала?
— Мог. Я сделал выбор, который навсегда лишил меня той возможности. С тех пор Алгалон стал моей истинной сущностью и это неизменно.
— Порой и вымысел оказывается правдив. Именно таковыми мне казались все те разговоры. Но почему?
— Какой смысл говорить о свершенном и неизменном? Давай лучше поднимем действительно важные темы.
— Хорошо. — сдался Сартарон. — Раз так, то почему ты до сих пор в огне? И разве твоя Чешуя могла раскаляться?
— Накал Погибели всегда зависел от разных факторов: наличия зла поблизости, смертей братьев и сестер ордена и моих личных эмоций. Как ты можешь чувствовать сам, нет никаких предпосылок для остывания. Пока Тиамат не раскроет глаза, мне нет покоя. А что касается Чешуи… перед боем я вложил в нее Искру Первого Пламени. А так как Чешуя и я неразделимы, фактически ее сила фактически перешла напрямую мне.
— Искру ведь можно изъять, насколько мне известно. Помню, как Изурегас рассказывал мне о своих экспериментах с ней и печами дварфов.
— Поздно. — Алгалон покачал головой. — Когда я очнулся, прошло уже три дня. В обычной ситуации Искра способна без последствий находиться в предмете сколько угодно долго. Однако, со мной вышло несколько иначе. Виной тому принятие ее в плоть или иные мои особенности, вроде пламени, не знаю. Теперь мы с ней одно целое.
— Ты ведь не превратишься из дракона в элементаля?
— Сейчас и проверим. Давно следовало, на самом деле.
…
С замиранием сердца Сартарон приготовился увидеть то, о чем грезил в тайне от всех остальных. О величии истинного облика отца ему много рассказывали, но увидеть самому так ни разу и не удалось. Он поразительно редко превращался в дракона и не поддавался ни на какие уговоры. Еще в детстве он множество раз просил, устраивая капризы, но отец оставался стойким ко всем мольбам.
Вскинув копье, он запустил его в небо и распахнул огромные огненные крылья, чтобы через секунду исчезнуть.
Проглотив тягучую слюну, юный дракон приготовился, однако… оказался не готов. Совсем не готов.
Сначала среди облаков вспыхнуло настоящее солнце. Гигантский огненный шар, затмивший собой все. А через несколько секунд до земли донесся звук и ударная волна.
Сартарона оглушило и бросила на землю. Вмятый в высокую траву, почти полностью закрывающую обзор, он тем не менее краем глаза видел, как дробятся горные пики. Как сходят каменные лавины.
А следом прозвучал рев, от которого все внутренности первенца Стража перевернулись. Его бросило в страх и холод, нечто изнутри с готовностью откликалось на зов, побуждая распластаться брюхом на земле. Хотя он уже не ней лежал. За ними пришел жар. Расплавленный метал забурлил в жилах, а страх сменился возбуждением и приливом сил.
Подскочив, юный дракон широко раскрытыми глазами смотрел в небо, мало что понимаю. Да и, не сосредотачиваясь особенно на том, что с ним происходило.
Там, высоко-высоко, воплощалась его мечта.
Солнце начало ужиматься, стягиваясь в центр себя. Пока, наконец, не стало заметно очертание хозяина всего огня. Пламя покрыло его полностью, от кончика хвоста до кончиков рогов. Он сам выглядел как оживший огонь.
Сложив крылья, Алгалон полетел вниз, увлекая за собой золотые клубы. Под самый конец расправив крылья, он с грохотом приземлился на горный пик, обрушив еще несколько скал.
Ослепительно белые когти вспарывали камень, от одного прикосновения обращавшийся в жидкую магму, заставляя гиганта постепенно сползать вниз. Он походил на слишком большую кошку, пытающую устроиться на маленькой ветке.
Вершина оказалась ему мала.
В конце концов, всего через десяток секунд контакта, гору начали стремительно покрывать пышущие жаром прожилки. Она трескалась и рушилась вниз. А в местах соприкосновения с золотым огнем таяла, как восковая свеча.
Еще раз взревев, колоссальный дракон взмахнул пламенными крыльями, поднимаясь в воздух.
Наблюдая за происходящим, Сартарон начинал понимать, почему отец отказывал ему во всех просьбах. И вместе с тем, его захлестывало мощью, приковывая к месту.
Однако, все прошло столь же резко, как и началось. Исчез огонь, пропал дракон. Вместо него на небе осталась крошечная белая фигура.
Порыв ветра вывел первенца Стража из странного оцепенения. Повернув голову, он увидел стоящего рядом отца, держащего Погибель. Он выглядел так, словно ничего не происходило.
— Неужели у тебя находятся соперники? — он бросил взгляд на раскаленную брешь в короне горных зубцов.
…
— Да. Слышал выражение: всегда найдется рыба покрупнее?
— Ты не использовал дыхание или магию, не делал ничего, но посмотри! Часть горы продолжается кипеть и разрушаться изнутри! Твои размеры выходят за рамки воображения! Для тебя гора — насест!
— Думаешь, подобного достаточно? — капелька иронии проскользнула в голос владыки Цитадели.
— Не знаю. — голос юного дракона стал значительно тише и глуше. — Раз кому-то удалось навредить маме, то мой ответ — нет. Вот только, ты уже разрушаешь все вокруг себя, так что же будет дальше?
— Масштаб еще возрастет. После слияния с Искрой Первого Пламени, я не перестаю чувствовать рост силы и изменения.
— Будь осторожен, прошу. — Сартарон стал напротив отца, возложив ладони ему на плечи. — Пусть наши отношения довольно холодны, я не буду рад, если с тобой приключится беда. Ты опора ордена и защитник, оберегающий этот мир. Не заходи слишком далеко, не стремись все сделать в одиночку.
— Хах, мне приятна твоя забота. — владыка Цитадели весело усмехнулся. — Равно как и известно все, о чем ты пытаешься сказать. Мне слишком дорога эта жизнь, дабы от нее отказываться. Не думай, будто я застрял в плачевном состоянии. — он хлопнул себя по нагруднику, указывая на накал. — Мне подвластно в любой момент сбросить температуру и снять Чешую. Одна беда, вскоре накал вернется, а последствия его высвобождения ты видел. Лучше, я сохраню полный запал и подарю его твари, повинной в состоянии твоей матери. Что касается всего остального… именно за тем мы и пришли сюда. Мне действительно не справиться со всем одному. Потому…
Страж коснулся груди сына, пустив в его сердце импульс энергии своей драконье сути. Первенец резко сделал шаг назад и опустился на одно колено, начав глубоко дышать. В его глазах, виднеющихся сквозь прорези шлема, ясно читались растерянность, непонимание и боль.
Отступая назад, драконоборец пристально следил за отпрыском, готовый в любой момент сорваться обратно. Его внутренний огонь трепетал, дергаясь из стороны в сторону. Он то раздувался, то почти угасал. С ним творилось странное, пока он не вспыхнул особенно сильно, становясь похож на костер.
Во вспышке огня на месте Сартарона появился дракон, совсем немного не дотягивающий размерами до самых крупных представителей стай Азерота. Из полуоткрытой пасти, с особенно мощной нижней челюстью, с дыханием вырывались всё угасающие язычки золотого огня. Голову украшала едва наметившаяся корона рогов. Тело покрывала толстая и прочная, даже на вид, черная чешую с золотым отливом.
Запрокинув голову, повинуясь инстинкту, он взревел и расправил во всю ширь крылья. Толстые лапы когтями подгребли землю, оставляя глубокие рытвины. Хвост, покрытый шипастыми наростами, несколько раз глухо ударился о землю.
— На меня похож. — дождавшись, пока сын немного не успокоится, произнес Алгалон.
Но ответа так и не прозвучало. Покрывшись пламенем, дракон исчез, а на его месте появился закованный в тяжелую броню эльф. Он лежал спиной на земле, тяжело дыша.
— Не думал… что это… так непросто. — с трудом проговорил он. — Столько энергии, столько… силы. Все другое, совсем иное. Мысли начинают… работать иначе. Как ты справляешься?
— Приходит с опытом. — подойдя поближе, владыка Цитадели протянул руку отпрыску и помог подняться. — Сложно переключаться на когти и лапы, привыкнув к оружию. Иные размеры сбивают с толку. Меняющееся восприятие вводит в диссонанс. Тебе нужна практика.
— Пожалуй. — подняв руки, Сартарон снял шлем.
Высыпавшие белые волосы оказались распущены и тут же принялись танцевать на ветру. Из-под них выглядывали длинные заостренные уши. Немного бледный тон лица свидетельствовал о том, насколько непросто далась первая трансформация. Тем ярче выделялись глаза, сменившие цвет на ярко-золотой. Подобно отцовским.
— Не ожидал получить твое благословление так скоро. Почему счел меня достойным? — продолжил говорить он.
— Пришло время. Продолжая жить исключительно в гуманоидном облике, вы не сможете познать себя по-настоящему, полноценно. Какие же из вас драконы тогда? Остальные тоже получат право после возвращения. Впрочем, на них еще предстоит посмотреть. Не только ты предпочел забыть о возможности хоть иногда заглядывать домой.
— Прости, мама столько раз просила вернуться… но… — на лице юного дракона отразилась сложная гамма чувств.
— Знаю. Как и сказал, тебе нужна практика. — вытянув руку вперед, Страж погрузил ее в пространственный карман и извлек сумку. — Тут все необходимое. Оставайся столько времени, сколько потребуется дабы освоиться. Постарайся поменьше крушить, впрочем, силенок тебе особо не хватит на такое. Полазь по горам, научись летать. В общем, познавай бытие драконом.
В последний раз хлопнув сына по плечу, драконоборец растворился в короткой вспышке телепортации. Выйдя уже в тронном зале, на вершине пьедестала, он уселся на трон, окутав пространство своей энергией. В ответ его уши наполнились ирреальным рычанием и воем боли. То стенали души, запертые в черепах, покрытых танцующими язычками золотого пламени.
Только спустя минуту, посчитав срок достаточным, Алгалон с наслаждением оборвал пытку. Отвращение к самому себе на краткий миг захлестнуло его, но тут же оказалось смыто волнами гнева и злости. Сама идея причинять кому-то боль ради усмирения претила ему, отталкивала.
Однако, иного метода он пока не нашел.
Он даже задумывался о возможности договориться, как и предпочитал действовать обычно. Вот только, озлобленные, полубезумные души искренне считали его своим врагом, источая вполне понятные намерения. Они не хотели идти на диалог.
«Итак, еще одно дело сделано. Когда остальные вернутся, их прогресс пойдет с большей скоростью. Не придется обращаться ко мне, перебарывая себя. Сартарон сможет их направить, дополнительно подкрепив свой авторитет в стае. Как же тяжело с детьми без Тиамат… Для самого малого приходится что-то придумывать…»
Отняв от подлокотника левую руку, владыка Цитадели сжал кулак. В ответ на поверхности Чешуи проступили язычки золотого огня. Повинуясь его желаниям, они изгибались, вытягивались и истончались, принимая самые разные формы. Вместе с тем, тело переполняла энергия, бурным потоком прущая из внутреннего пламени, что зиждилось в самом сердце.
«Как и думал, мне не чудилось. Я стал гораздо больше размером и, по ощущениям, на четверть мощнее магически. Не говоря уже об усиленном контроле над огнем. Раньше подобное мне не поддавалось. Надо бы найти место, чтобы освоиться со всем, понять границы» — разжав кулак, драконоборец позволил огню потухнуть, возвращая руку на прежнее место. — «Осталось совсем немного… я смогу вытерпеть… смогу»
Закрыв глаза, Алгалон постарался погрузиться в себя, отстраняясь от всего остального. Раз за разом прогоняя сквозь себя хорошие воспоминания, он немного унимал пожар из чувств, пожирающий его изнутри. Огромных усилий ему стоило сопротивляться желанию сию секунду сорваться на Азерот и проникнуть в темницу Древнего Бога.
Вместе с тем, он значительно облегчал участь всего остального ордена, от части глуша канал, по которому они разделяли с ним одну долю.
…
Оставшись один, Сартарон не стал ничего из себя корчить и свалился с ног, добравшись до ближайшего валуна. Привалившись к нему спиной, он тупо уставился на гору, полностью преображенную одним прикосновением его отца. Жалкие секунды, что он на ней провел, заставили камень почернеть, растрескаться и начать течь. Сквозь образовавшиеся разломы было отчетливо видно раскаленное нутро ранее незыблемого серого великана.
От столь яркой демонстрации сопутствующей мощи у юного дракона откровенно тряслись поджилки. Он и раньше испытывал особенный пиетет перед отцом, иной раз откровенно его побаиваясь. Но теперь… теперь, казалось, будто пропасть меж ними стала еще глубже.
Первенец просто не понимал, какую помощь может ему оказать, учитывая продемонстрированное. Казалось, отец способен решить любые проблемы сам, просто обрушив на врагов вал своей ярости. Ему не нужна армия и все ей сопутствующее.
Однако, первое впечатление натыкалось на горькую реальность — мать впала в восстановительный сон. А значит, существовали враги, если не равные, то немногим слабее отца. От того непонимание и осознание собственной слабости становились сильнее.
Сартарон силился, но не мог вообразить, какое место ему отвели в картине грядущих событий. Ведь, приди враги в Цитадель, он бы не смог оказать им должного сопротивления. Ни сейчас, ни через месяцы и годы. И на своевременное возвращение младших стражей он не рассчитывал. Во время войны случается всякое. Может статься так, что никакой помощи и не будет.
Крошечный золотой огонек, напряжением всех сил распаленный меж указательным и большим пальцем, был единственным свидетелем тяжелых дум Сартарона.