Обронив последнюю фразу, Первый Страж телепортировался прочь из Пиршественного Зала. Повисшая с его уходом тишина казалась оглушительной, осязаемой.
— Теперь можно и поесть нормально. — первым слово взял Галарион. Более легкомысленный из всех.
— В такое время тебя волнует сытый желудок? — Таларион самую малость скривился. Впрочем, каких-то откровенно негативных чувств он не выражал.
— Предлагаешь с голода пухнуть? — дабы слова не расходились с делом, он начал наполнять свое блюдо разной снедью, планируя как следует объесться.
— Задуматься о будущем следует. — продолжал настаивать младший из неразлучной пары.
— Вот поем, посплю и подумаю. Сейчас я не могу мыслить ни о чем, кроме той великолепной нарезки и того, что пока не могу в похожую нарезку превратить тварь, покусившуюся на нашу мать. — осмотрев братьев, мечник отправил в рот кусок мяса, да потянулся за зеленью. — Есть у вас такое желание есть, то давайте, думайте, но только вслух, а я послушаю.
— Что с тебя взять? — показательно закатив глаза, маг повернулся к старшему из родни, не считая родителей. — Выкладывай, всяко дольше нас дома.
— Говорить особо нечего. — пожав плечами, Сартарон и сам потянулся к закускам. — Некие враги, как я понял, представляющие собой тьму и свет, решили использовать маму в своих интересах. Чудовище, невообразимо древнее по словам отца, помутило ее разум. А, когда Рейнхарт и Тауриссан отвели ее в Цитадель, подальше от тлетворного влияния, явилось существо из света. Оно не успело убить маму, отец прикончил его раньше, но чертова тварь забрала наших младших братьев и сестер.
Вилка скрипнула в руках Галариона. Металл, не выдержав, смялся. На лицо эльфа набежала мрачная тень, а глаза похолодели. В одно мгновение он превратился из взбалмошного весельчака в рубаку, коим и являлся на самом деле.
— Когда мы говорили в последний раз, она делилась со мной идеями на счет подходящих имен. Спрашивала совета. — бесцветным голосом проговорил мечник, вертя в руках напрочь испорченный столовый прибор из черного железа. — Поэтому отец такой? А я всегда считал, что он не очень-то нас любит.
— Сейчас он как-то ограждает нас, либо научился сдерживать чувства, но вы должны были почувствовать… отголоски. — в тон брату отвечал первенец.
— Да. — Галарион отстраненно кивнул. — Я тогда чуть душу из торгоша не выдавил. Вздумал втюхать мне плесневелую колбасу, представляешь? Мой нос испорченное за версту чует.
— Если то был отголосок, не представляю, как он держится. — Таларион покачал головой.
Служанка неслышимой тенью подошла к столу и заменила испорченную вилку. Так же, сохраняя молчание, она с достоинством удалилась в сторону, к остальным. Они всегда присутствовали в Пиршественном Зале во время всех приемов пищи и никуда не уходили. Не со считать, свидетельницами скольких разговоров они стали.
Впрочем, ни одна из них не распространялась об услышанном. Не просто так они входили в число немногих лучших женщин и девушек, избранных главной горничной. Их работа считалась в высшей мере почетной и уважаемой во всем остальном народе.
— Он сейчас очень редко выходит из тронного зала, даже весь караул разогнал, отправил на тренировки. — продолжил делиться Сартарион. — Отец что-то задумал, как мне кажется, и просто выжидает подходящее время. Со мной почти не говорит, планами не делится. Знаю лишь, что он планирует вернуться обратно и прикончить тварь, ставшую всему виновной.
— Как бы с ним не приходилось тяжело, отец всегда делал верное дело. — Галарион сложил руки на груди. — Мы же ему нужны для присмотра за делами здесь, пока он будет вершить месть в другом мире, с большей частью ордена. Жалко, я бы не отказался пойти с ним. Да, мы непозволительно слабы для такого, но прикончить хоть кого-то нам по силам. В конце концов, даже воины крови отправятся в поход.
— Им то как раз можно не завидовать. — вставил Таларион, хмуря брови. — Просидят в гарнизоне.
— Тем не менее, не праздно время проводят. Там и им хватает, кого рубить. — первенец Стража не сдержал вздоха. — У врага хватает слуг. Дварфы, доставляющие туда припасы и прочее, язык за зубами не держат.
— Пока забудем о том. — маг поочередно посмотрел на своих братьев. — Перво-наперво нам надо решить, как набраться сил в кратчайшие сроки. Отец свое слово озвучил и, как мы знаем, перечить ему смысла нет. Все равно оставит в Цитадели. А раз потенциальные враги опасны и могут явиться в наш дом, следует придумать, как с ними бороться. Сейчас, пусть и хочется верить в обратное, мы не обладаем достаточным уровнем могущества, дабы чувствовать уверенность в противостоянии такого уровня. Мой потолок — несколько действенных комбинаций заклинаний седьмого уровня. Что-то выше сейчас просто не потяну, слишком сложно. Вам же труднее и проще одновременно.
— Никому не проще. Всем одинаково сложно. — Сартарион поморщился. — Надо скопом идти к старику Изурегасу, расспрашивать о деталях и просить обучить самым подходящим заклинаниям. И не забывать про Тренировочные Поля. Грамдар нам не откажет в толике личного внимания. Сейчас мы не дотягиваем до мастеров клинка, а подняться надо еще выше. Откровенно говоря, не представляю, как достигнем должного уровня, однако обязаны приложить все усилия и даже больше.
— Почему не пойти сразу к отцу? — младший из неразлучной пары выдал, как ему казалось, достойное рассмотрения предложение. — Да, он никогда не баловал нас своим вниманием, но и не отказывал, если осмеливались обратиться. Не думаю, что и сейчас откажет. В конце концов, отец сильнейший из всех, кого мы знаем. Кому, как не ему, наставить нас на верный путь?
— Не рассчитывайте на готовое решение. Хотя кое-что он действительно вам даст. — губы Сартарона растянулись в уничижительной ухмылке. — Возможность принимать драконий облик. И еще кое-что, если посчитает нужным.
— Серьезно? — Галарион подобрался, почувствовав вкус возможностей.
— Да. Но… к откровению тоже приготовьтесь, если он решит вам показать себя. Понимаете, отец, он… слишком огромный. Горный пик был ему мал.
— Горы тоже бывают разные. — неуловимо внешне изменился и Таларион, подавшись вперед. — Скажи нам цифры. Метры.
— Не могу. — первенец отрицательно качнул головой. — Такое трудно охватить взглядом и осознать величины.
— Хотя бы примерно. — настаивал маг.
— По моим представлениям, он высотой под пятьсот метров, возможно больше. Длина где-то семьсот пятьдесят. А размах крыльев… тысячи две метров.
Только тихие вздохи служанок, услышавших настоящее откровение, нарушали молчание, наступившее в Пиршественном Зале.
— Да-а-а… — осоловело протянул Галарион. — Что еще тебе известно? Интересно, в конце концов. Он же нам ничего не рассказывал толком и не показывал.
— Ну, горный пик, на который отец хотел приземлиться, за пару секунд расплавился ко всем чертям. Вся гора сейчас больше похожа на вулкан. И на момент, когда я видел её в последний раз, все еще не остыла. Его мощь трудно передать словами. Нам с ним не сравниться.
— Еще бы. — младший из собравшихся братьев фыркнул. — Будто не знаешь, кем он и мы являемся. Время наш друг и соратник. Сколько, по-твоему, прожил отец? К тому же, если верить всем рассказам, он вообще являлся некой особенной сущностью, не известно, какое это дало ему преимущество. Ничего подобного не описано в наших книгах, я проверял. Есть еще вероятность, что информация скрыта в запретных частях библиотеки, но я не склонен в это верить.
— Таларион дело говорит. — мечник покрутил в пальцах новую вилку и отложил ее в сторону. Аппетит так и не вернулся к нему. — Тем более, раз отец идет нам на встречу и хочет оставить на охране дома, только больше причин поговорить с ним. Он же сколько прожил, наверняка найдет чем помочь, чего подсказать. Может сам решил потренировать.
— Можно попробовать. — Сартарон пожал плечами, не испытывая особых иллюзий. — Не получится, так возьмемся за прежний план. Сначала Изурегас, потом Грамдар. И надо еще к Тауриссану заглянуть, договориться на счет нового снаряжения.
— Чем старое плохо?
— Не годится, а мое прежнее отец уничтожил. В любом случае нужно обзавестись другим.
— Как — уничтожил? — Таларион приподнял одну бровь, копируя характерную мимику придворного мага.
— Оставим эту историю на потом, когда сами пройдете проверку на трусость. Тогда-то и будет, о чем поговорить.
— Раз время разговоров подошло к концу, вставайте и идем. — старший из неразлучной пары первым поднялся на ноги. — Незачем тянуть. Хочу скорее все разъяснить и приступишь хоть к чему-то. Смиренно возлагаем переговоры на тебя, Сартарон. Ты же старший, тебе и получать в случае чего. — не смотря на слова, в глазах мечника сохранилась холодная ярость, только и ждущая возможности выплеснуться наружу. В том он походил на их отца, лучше остальных держа в себе эмоции до подходящего момента.
— Да-да… — первенец устало выдохнул, поднимаясь на ноги.
Еда так и осталась почти нетронутой.
…
Алгалон странным взглядом вот уже десять секунд сверлил троих сыновей, раздумывая. То и дело его взгляд норовил соскользнуть обратно к черепам. Отпрыски потревожили его покой как раз в момент размышлений. В процессе попытки придумать, как направить разрушительную мощь душ безумных драконов на благое дело.
— Учить вас? К сожалению, тому, чего вы хотите, научить нельзя. — все же настроившись на иной лад, владыка Цитадели мысленно погрузился в иную тему. Пусть не столь полезную в глобальном плане, но тоже необходимую. — У каждого из вас есть задатки, чтобы встать вровень с младшими стражами. Их лишь нужно развить. Беда в том, что я не владею избранным вами оружием или глубокими познаниями в магии. Единственный, кому я могу помочь, Сартарон. Его я действительно могу научить нескольким приемам со щитом. В остальном мои советы будут не столь полезны вам.
«Уверен, инициатором выступил Таларион. Парадоксальным образом, он единственный из всех детей мало меня боялся. Остальные гораздо реже решались заговорить со мной о чем-либо» — Страж задумался. — «Действительно, чем я могу помочь им, кроме совета? Как бы им не казалось обратного, я никогда не слыл великим дуэлянтом, тактиком или стратегом. Хотя и плох, опять же, тоже не был. За мной числится несколько побед в гильдейских воинах и с десяток успешных тактик на сложных боссов. Однако, то все игровое»
— Мы отлично наловчились побеждать слабых, как бы плохо то не звучало, а вот что делать с сильными? — на слова Сартарона, стоявшие за его плечами братья, покивали. — Как правильно противостоять магии? Как биться с копейщиками?
— Да, в том и дело. Настоящего боевого опыта вам не достает. В его отсутствии и кроется главная слабость. — драконоборец поднялся с трона. — Идем. — он коснулся рукояти копья и мгновенно перенес всех в другое помещение.
Зал Битв на самом деле не представлял собой ничего особенного. Огромное помещение, лишенное каких-либо украшений или изящества. Оно выглядело грубо. Для грубых целей и предназначалось. Из-за отсутствия окон, мрак разгоняли лишь многочисленные жаровни. Оттого внутри было почти темно. А у стен, левой и правой соответственно, стояли многочисленные стойки с оружием и броней на любой вкус. Чар на них не лежало, за исключением укрепляющих рун. В остальном тренировочные пустышки.
— Обычно тут тренируемся мы с младшими стражами, отрабатываем владение оружием. Никакой магии. Никакой чрезмерной силы. Только мастерство. — объяснил Алгалон. — Постараюсь передать вам часть своих познаний. Не рассчитывайте на меня, больше полагайтесь на собственный талант. Наставник из меня дрянной.
— Нам вооружаться? — на всякий случай решил уточнить первенец.
— Если не решили идти на меня с кулаками. — подавая пример, владыка Цитадели и сам подошел к стойкам, дабы выбрать себе копье по руке. — Про доспехи не забудьте. Даже самый минимум моей силы, для вас очень много. — выбрав экземпляр максимально похожий на измененную Погибель, он направился в сторону, ближе к центру зала. — У вас как раз классическая тройка собралась. Заступник, тяжело вооруженный боец и маг.
— Да, как мне быть, отец? — вопрос Талариона был ясен и без лишних пояснений.
— Можешь не стесняться, этим стенам ты не навредишь.
— Понял. — он сосредоточено кивнул.
— Первый раз буду без щита, второй раз с ним. — начал пояснять Страж. — Дальше начну использовать все, в том числе руки, ноги и некоторую ограничивающую магию. Посмотрю на вас, оценю. Надо понять, на что вы вообще способны.
Закончив говорить, драконоборец встал в стойку, перехватив копье обеими руками. Пусть обычно он и не пользовался таким хватом, как и стойкой, но и не все оружие обладало преимуществами Погибели. Впрочем, навыков он, как показывала практика, не терял. Перенос совершил с его разумом невероятное, отпечатав в нем всевозможные формы обращения с излюбленным оружием. А главное, там же, рядышком, находились методы противостояния тому или иному оружию ближнего боя.
«Худо-бедно чем-то должен их научить. Уж рассказать, где кроятся слабости копейщиков, мне точно по уму. Кому их знать, как не мне»
…
Известие о том, что выскочка Дэтуур был избран для работы с неким чудесным слитком, который ему принесли лично два младших стража, застало Экзибина буквально со спущенными штанами. Когда он об этом услышал, то чуть не утопил там же, в туалете, подмастерье.
Почтенный изобретатель лучше других знал, о каком слитке шла речь. Он стал воплощением его личных кошмаров. Его явление в тот злополучный день отняло не только часть бороды у Мегакрута, но и частичку души. Он отнял у него чертежи, с которыми уже срослось само естество мастера.
Воплощение всех чаяний и фантазий, то, что должно было вознести его на один уровень с величайшими предками и запечатлеть в веках, сгорело в одночасье. Мгновенно. Моментально. От бумаг даже не пепла не осталась. Прикосновение слитка, казалось, выжгло их из самой памяти инженера самоучки.
Ведь… ведь он не мог их восстановить, сколь ни пытался. Части чертежей, самые важные узлы будущего Колосса, попросту стали туманом, подернулись дымкой.
Экзибин, когда обнаружил проблему, едва не сошел с ума. Пиво, и то утратило для него вкус, подливая еще больше масла в огонь негодования. Священный напиток, буквально жидкая амброзия, пузырящееся счастье, пенное вдохновение и золотистая отвага, перестал приносить… вообще хоть что-то.
Стоило же известиям дойти до Мегакрута, он заперся в личной мастерской, на бегу подтягивая штаны.
Лежа на полу, в окружении разбросанной бумаги и пустых бочек, почтенный изобретатель пустым взглядом смотрел в потолок. В его голове царила кромешная пустота. Ни единой мысли. Ни единого образа. Ничего.
Выпив изрядное количество пива, он ничего не почувствовал, кроме захлестывающей волны разочарования, обиды и уныния. Память отказывалась воскрешать то, что ранее в ней было запечатлено намертво. Чертежи готовились годами и не раз переделывались. Мастер знал их досконально. Они буквально постоянно стояли перед его внутренним взором. Однако же в тот несчастный миг, когда бумаги сгорели, нечто произошло. Разум заклинило.
Медленно встав с пола, коротышка мертвыми глазами осмотрел бардак вокруг. Наклонившись, он поднял ближайший лист и всмотрелся в изображение руки. А затем разорвал его на части. Что-то внутри него противилось. Отвергало набросок. Твердило о его неправильности, уродстве и слабости конструкции.
Механически собрав с пола все рисунки, Экзибин собрал их стопкой и выбросил в жаровню. В ту же секунду в его глазах отразилась вся боль мира. Не сдержавшись, старик коротко всхлипнул, перестав стесняться собственных чувств.
— Не получается… — сдавленно прошептал он. — Не могу… — За одной слезой по щеке скатилась вторая, а вскоре не знавшие подобного щеки “украсились” парой мокрых дорожек.
Дойдя до стола, рукавом утирая лицо, он отодвинул стул и сел, уперев голову в руки. Горечь заполнила всю внутри мастера. Он искренне не понимал, в чем проблема, от того испытывал еще большую обиду.
— Это наказание за что-то, посланное предками? — вопрошал он в пустоту. — Но я ведь старался на благо клана, для него я хотел сделать Парового Колосса. Чтобы мы стали еще сильнее, чтобы больше никакие захватчики и не подумали рушить наши дома…
Продолжая тихо проливать слезы, Мегакрут слез со стула, на который незнамо зачем забрался, и начал ходить по мастерской. Он не преследовал какой-то цели, а просто пинал пустые бочки и все остальное, подворачивающееся под ногу.
Сама мысль о том, что слиток уничтоживший все его наследие, главный дар клану и лучшее изобретение, станет наверняка легендарным оружием, ввергала его в пучины отчаяния.
В очередном порыве пнув, как он думал, пустую бочку, почтенный инженер желаемого результата не добился. Автоматически пойдя дальше, он лишь чудом заметил краем глаза особый знак, который сам же нанес. Остановившись и повернувшись, он нахмурился, пытаясь вспомнить, что мог означать знак и почему казался таким важным.
Долгие несколько минут мысль крутилась на грани сознания, пока ярким лучом не осветила сознание изнутри. Как-то умыкнув у главы клана бочонок его особого самогона, старик специально перелил его в пустую емкость из-под пива. Наконец, его время пришло.
Еще раз утерев слезы, почтенный изобретатель пошел искать где-то брошенную кружку. У него появилась новая цель.