Вернувшись в тронный зал, Алгалон занял причитающееся ему место и закрыл глаза. Еще одно важное дело было сделано, требовалось подумать о дальнейшем. Кампания на Азероте виделась ему долгой и изматывающей.
Какими бы сильными ни были члены его стаи, их число оставалось плачевно малым. Уже сейчас, на незаселенном Нортренде, нашлись проблемы. Слуги Древнего Бога активно сковывали силы ордена, не давая высунуться за пределы кое-как удерживаемых территорий. И это лишь один из них, из троицы. А врагов предвиделось еще большее количество.
Свет явил многие откровения. В том числе об Армии Света. Образовании из множества разных рас, собранных вместе наару для борьбы с бесконечными ордами демонов. И в них сторонники Света не одерживали побед. Умываясь кровью, они терпели поражение за поражением. Уступали целые миры.
В бой Пылающий Легион вели генералы, тысячи лет посвятившие истреблению жизни и завоеваниям. Они насквозь видели все ходы наару и их прислужников. Раскусывали каждый ход и использовали их, чтобы заманивать в ловушки. А когда требовалось, то сами выходили на поле боя, порой отбрасывая армии единолично.
Но самое паскудное крылось в их числе. Пылающий Легион был неисчислим. В него входили многие принявшие скверну народы и расы, постоянно пополняясь все новыми и новыми рекрутами. И они обладали подлинным бессмертием. Демоны не могли умереть за пределами своего родного пространства. Чтобы гарантировано оборвать существование демона, требовалось умертвить его в Круговерти Пустоты. Иначе он возродится. Тяжесть нанесенных увечий лишь увеличивала срок перерождения, не более того.
Генералов же, ведущих в бои бесконечные легионы демонов, насчитывались десятки. Гораздо больше, чем младших стажей. И каждый обладал достаточной мощью, чтобы сдерживать лучших членов ордена. Помимо того, демоны не чурались использовать артефакты и магию, хватаясь за любое преимущество. И были в том весьма хороши.
Вся пехота Пылающего Легиона, мало того, что имела опыт бесконечной войны на уничтожение, носила отличное тяжелое оружие и неполные доспехи. На всем были нанесены руны, пропитанные скверной, отравой для всего живого. Снаряжение офицеров впечатляло еще больше.
И не мудрено, у Легиона имелись целые миры-кузницы. На них рабы трудились в бесконечных каторгах, добывая и плавя металлы. Порабощенные, обманутые и просто предавшие все живое кузнецы бесконечно ковали оружие, не ведая отдыха.
Демоны никогда не чурались похищать работников, истязать их, сводить с ума болью и темными чарами. Доводить их до такой степени исступления, когда они полностью утрачивали себя и становились одними из них. Такими же мерзкими отродьями.
В распоряжении Легиона имелась целая раса гротесков-инженеров, обеспечивающая всю основу производства. Надсмотрщики за рабами и изобретатели, они возводили адские машины, питающиеся истерзанными душами. Собирали всевозможные механизмы. Оживляли огромных големов из оскверненного железа. Отливали пушки. На них же держались все кузницы, беспрерывным потоком изрыгающие броню и оружие.
Маги Легиона вносили не меньшую лепту в уничтожение жизни во вселенной. Все их деяния и достижения не поддавались описанию. Из их же числа выходили два владыки, главенствующие над всеми демонами.
Когда же темные колдуны и кузнецы сходились вместе, рождалось очередное орудие, достойное забвения. Всевозможные орудия, выкованные из овеществленных страданий, мук, плоти и костей, разных металлов, питались душами и обладали невероятной мощью. Порой случалось так, что для падения мира хватало одного чемпиона Легиона, вооруженного таким клинком или топором.
Пока лилась кровь и обрывались жизни, носителей столь чудовищных артефактов можно было победить лишь чем-то равноценным. Они не знали усталости, не ведали боли. Их раны, если таковые появлялись, быстро заживали. А там, где один могучий демон творит резню и сеет скверну, всегда находилось место и другим. Они сами пробирались в мир, становившийся для них маяком. И тогда их уже ничего не могло остановить.
«У демонов есть огромная ресурсная база и несметные армии» — размышлял владыка Цитадели. — «Их больше, чем нас, у них есть магическая поддержка и инженерные войска, артиллерия. Опыт использования всего этого вместе» — пальцы стража начали отстукивать ритм по черепам молодых драконов. — «У нас тоже немало всего припасено в Сокровищнице. Тот же Колосс есть. Но этого крайне мало. На одного брата демоны выставят тысячу своих. В столкновении с ними мы лишимся того тотального преимущества, к которому привыкли. Есть среди них такие, кто смогут составить конкуренцию мастерам клинка и младшим стражам. Даже мне может прийтись нелегко, когда дойдет дело до их владык. Весьма опасные колдуны. В долгой войне мы не устоим. Нет такого же развитого производства, численности и ресурсов. До сих пор мы брали врагов превосходством, мощными и уникальными артефактами, но сейчас тот же трюк не сработает. К столкновению с Пылающим Легионом мы должны стать армией, обладающей мощным тылом. Для этого придется увеличить производства, благо все необходимое есть на руках, а преобразованиям положено начало. Еще никогда плавильни Огненной Пропасти не работали так нагружено, как предстоит»
Встав с трона, драконоборец спустился с пьедестала и медленно побрел вдоль красного ковра, стрелой прознающего весь тронный зал. Ту часть, что была пронзена Погибелью, давно починили, да так, что не было заметно следов.
Шагая мимо гигантских черепов, Алгалон то и дело останавливался, рассматривая особенно представительные трофеи. Его беспокоило, что столь мощный козырь пока “пылился” без дела.
«В Новом Мире почти нет ресурсов. Крошки адамантия и немного мифрила. Полно железа и других минералов, соединений, но ордену они не годятся. Значит, так или иначе, наши интересы сойдутся на Азероте. Мир богат магией и уже в Нортренде нам повстречались хорошие залежи полезных металлов. Необходимо разведать весь остальной мир, застолбить залежи полезных ископаемых и начать разработки как можно раньше. Дварфам еще понадобится время, дабы понять, как их обрабатывать, использовать и куда применять. А его не так уж много» — руки владыки Цитадели сжались в кулаки. — «Цитадели предстоит сделать скачок, который, по уму, должен растянуться на годы и десятилетия. У нас в запасе не больше пары лет в лучшем случае. Однако, перед всем этим, мир требуется очистить от всякой мерзости. Древние Боги и их слуги должны пасть до первых столкновений с Пылающим Легионом. Таких тварей нельзя оставлять за спиной. Туда же, в один костер, надо бросить и элементалей с черными драконами. Но их то хотя бы можно использовать с пользой. Столько всего предстоит сделать…»
Сойдя с тропы, Первый Страж подошел к одному из черепов. Он занимал все пространство от пола до потолка, больше сотни метров и почти пятьдесят в ширину. Проклятый змей отличался огромной разверстой пастью, полной острейших клыков. Сейчас же все они хранились в Сокровищнице.
При жизни он обладал почти полной неуязвимостью к физическому и магическому урону. Его кристаллическая чешуя отличалась непробиваемостью, вот только была воплощением всей магии дракона. Секрет победы над ним крылся в развеивании магии. Под броней же скрывалась крайне податливая плоть. В том он походил на жука, противное насекомое, чье мягкое, почти жидкое нутро, пряталось под слоем хитина.
Его череп наделял возможностью призывать ту самую чешую. И именно его силу драконоборец хотел передать своему сенешалю. Правда, пока не понимал, как. Ответ мог крыться в безднах памяти любого из пленников, да только погружаться в такое, хуже нырка в самую зловонную яму с отходами.
Ладонь Алгалона легла на поверхность кости и метка, тлевшая в темноте на высоте, куда не поднимался свет жаровен, разгорелась ярче. Сам череп будто бы завибрировал, а скрытая в нем душа начала метаться, дрожать. Она испытывала боль и ненависть.
«Насколько же сильнее станут мои воины, когда напьются крови? От этого многое зависит, но их в любом случае слишком мало. По возвращении на Азерот, потребуется максимально быстро установить контакт со всеми королевствами и прочими государствами. Учитывая требования, необходимые для вступления в орден, рекрутская база одного Нового Мира слишком мала. С пополнением рядов, острее встанет вопрос драконьей крови. Откуда ее брать? Насколько нам хватит всей черной стаи? Можно ли использовать мою кровь для посвящения? Даже, если такое окажется возможным, все опять упрется в барьер. Чаша Отца просто не может производить еще больше крови Галакронда. Хм… обратиться с просьбой к стаям? Не сочтут ли они такое оскорбительным? С другой стороны, таким образом они окажут помощь в борьбе с демонами. Надо постараться убедить их. Это снизит необходимость в крови прошлого Отца Драконов»
Короткое волевое усилие отнесло владыку Цитадели на любимое место — террасу, с которой открывался вид на весь город. Прекрасный, обладающий мощными укреплениями и не менее ценными жителями. Уже сейчас многие ремесленники работали не покладая рук, наполняя склады и арсеналы. Запасалось все, от еды и оружия, до тканей, кожи и одеял, в том числе палатки и шатры. Словом, на хранение уходило все, что могло потребовать беженцам, пострадавшим и простому люду, ополчению.
Цитадель не могла защитить всех самостоятельно в предстоящей войне, но могла обеспечить их всем необходимым для борьбы.
«Учитывая возможности демонов, они вполне смогут проникнуть в Новый Мир, чтобы попытаться подорвать наш тыл или открыть еще один фронт. Их больше, гораздо больше, такое будет Легиону выгодно. Значит, надо будет провести полномасштабное укрепление вообще всего Нового Мира. Защитить правителей, их города и резиденции, замки и дворцы. Выдать артефакты. Сделать все, чтобы демоны не просочились у них или у нас. И в любом случае, до половины войск необходимо оставить здесь, в Цитадели. Всех никак нельзя кидать в бои, что еще больше сократит наши возможности» — огоньки начинали плясать на Чешуе, когда мысли Стража касались возможных разрушений и загубленных попусту жизней мирных жителей. — «Для победы над демонами, придется наносить удары по их мирам, а это уже за гранью. Нам даже не известно, где они располагаются, их координаты, по которым можно было бы навести Врата или открыть какой-то иной портал. А там их в любом случае будет больше, чем в силах вторжения. Все же, Пылающему Легиону столь же сложно проникнуть в наши миры, как и нам — к ним. С другой стороны, именно там получится нанести им реальный ущерб, а не отправить на перерождение. Еще необходимо связаться с ночными эльфами. Однажды они отбросили Пылающий Легион из Азерота, перегородив им путь на десять тысяч лет. Какая-то память у них должна сохраниться. А нам всякая помощь будет не лишней. В конце концов, нет никакого представления, как противостоять демонам из Круговерти Пустоты. Важно узнать, какой магией они пользуются, как от нее защищаться. Нельзя допустить той же промашки, какая вышла с драконами Нового Мира. Против них у нас защита отсутствовала, победили исключительно нахрапам и благодаря превосходству в числе»
Взгляд драконоборца скользил по мирным улочкам и крышам, время от времени задерживаясь на монументальных башнях, в которых жили виверны. Порой из них вылетали крылатые ящеры, обязательно оседланные. Их крики и рев не пугали местных жителей.
«Когда начнутся бои с демонами, тут уже не будет мирной жизни. Начнется работа на износ, постоянно будут сменяться братья, отправляясь на отдых или в бои. Горожане будут волноваться, ужесточится досмотр приезжих. Хотя, после писем Грамдара, все людские правители уже и так шлют полные смятения и непонимания письма. Все хотят знать, зачем нам расширять войска. Что же начнется, когда мы начнем высылать им артефакты и прочую помощь, в том числе строителей и резчиков рун? Еще многое предстоит обдумать и обсудить с младшими стражами. В том числе скорректировать перечень классов, которые будут полагать к обучению. Если дело выгорит»
— Отец, почему ты телепортировался от меня? — послышалось позади. — Как только я приблизилась и хотела окликнуть, ты исчез!
— Литарат… — тихо, самому себе, проговорил Алгалон. Обернувшись, он смерил ее взглядом, от чего она проглотила те слова, что почти сорвались с губ. — Какой вопрос привел тебя ко мне? — без былого расположения и теплоты в голосе бросил он.
— Хотела просто… поговорить. — замявшись, выдала она, не решаясь зайти на террасу.
— Предлагай тему. — владыка Цитадели сделал пригласительный жест.
— В общем, я хотела просить твоего прощения. — юная драконица пыталась стоять гордо, но в глазах мелькал страх, а спина норовила согнуться. — В последнее время меня часто навещали братья и дядя Рейнхарт. Мы много говорили. Они указывали на мои ошибки, помогали разобраться. Сейчас я поняла, что совсем ничего не знаю о месте, в котором выросла.
— Лукавишь. — спокойно произнес Первый Страж, заставив дочь испуганно отпрянуть в сторону. — Будь смелее.
— Пожалуйста, расскажи мне об ордене и том, как ты его основал.
— Даю тебе третью, последнюю попытку набраться мужества и проявить честность. Я знаю, чего ты хочешь на самом деле, но ничего не изменится, пока не научишься быть кем-то, кроме ползучей гадины. — драконоборец сложил руки на груди, изо всех сил удерживая рвущиеся наружу чувства. Цепи, удерживающие переполнявшую его ярость, звенели, угрожая лопнуть в любое мгновение.
— Ладно… Ладно! — выкрикнула девушка, на миг пересилив страх. — Я хочу заняться каким-нибудь делом. Надоело сидеть в покоях, как какая-то знатная девица на выданье. Позволишь?
— Я не допущу тебя до управления, Сокровищницы или чего-то важного. Всякое мое доверие ты собственными руками загубила. Понимаешь? — Страж снова прислушался к внутреннему огню дочери.
— Да…
— Насколько ты любишь золото? — трепещущий огонек не дал Литарат соврать. Снова.
— Никогда не задумывалась о таком, но оно очень мне нравится. Так прелестно блестит, сверкает. Хочется его собирать и собирать, копить.
— Что готова сделать ради него? — погрузив руку в фиолетовый провал, драконоборец вытащил горсть монет. — Ты уже показала, что способна пасть. Ты запятнала свою честь, растоптала ее, начал лгать и предавать за золото. Так на что еще ты способна?
— Я…
— Только вдумайся, попытайся осмыслить, какую глупость и мерзость ты совершила, дабы нажить крошечное богатство. — не дав дочери вставить слово, Алгалон сам продолжил говорить. — Стоили все те монеты бытия подлой змеей?
— Разве ты сам не учил меня, что обманывать можно…? — губы девушки дрожали.
— В бою. — владыка Цитадели кивнул, говоря с нажимом. — Когда ведешь войну, совершаешь маневры. Потому как война это не только столкновение оружия, брони и воинов, но еще и умов полководцев. А теперь скажи мне, готова ли ты убить тех людей, хоть кого-то из них за пару монет? — он указал рукой на город.
— Нет. — юная драконица покачала головой.
— Странно. Потому как своих товарищей ты продала на плаху за деньги. Тех самых, которые помогали тебе вести незаконную деятельность, контрабанду.
— У меня… не было выхода.
— Самое распространенное оправдание малодушных предателей и трусов. — Первый Страж кивнул так, будто составлял список. — Может, ты готова продать себя за монеты? — он кинул золото дочери под ноги. Оно со звоном отскочило от каменной плиты и разлетелось по все террасе. — Как обычная шлюха. Они тоже продают свою честь за деньги. Готова на такое?
— Нет! — по лицу Литарат потекли первые слезы. — Никогда!
— Опять же, странно. Свою честь ты обменяла на деньги. Причем взяла какую-то мелкую цену. Как простая, жаждущая сука. — язычки пламени постепенно начали отделяться от поверхности раскаленной добела Чешуи. — Ты отвергаешь все, но сама шла на подобные шаги. Что такого привлекательного в золоте? Оно ничего не стоит, мифрил или адамантий гораздо ценнее. Жизни ценнее золота.
— Что плохого в обмане чужаков?! Они никто! Пыль! Ничего не значат для нас, для меня или тебя! А золото… оно… красивое. Оно мне нравится, вот и все.
— Как это зовется?
— Жадность!
— Верно. Ты оказалась настолько слаба волей, настолько ничтожна, что поддалась обычному пороку. И даже не пытаешься с ним бороться. Наконец ты призналась в том, змея.
Сдерживаясь настолько, чтобы не убить одним ударом, драконоборец отвесил дочери пощечину. Осколки зубов и капли крови взметнулись в воздух. А саму девушку с огромной силой отбросило вбок, ударив о колонну. Древний камень не пострадал, чего было нельзя сказать о ее голове.
Заворочавшись на полу, она едва смогла приподнять разбитое лицо, поводя затуманенными глазами из стороны в сторону.
— Ты оказалась совершенно безмозглой, беспросветно глупой, дочь. На что ты рассчитывала и рассчитывала ли, когда шла на предательство себя самой? — наклонившись, драконоборец схватил ворочающееся тело за горло и легко, как пушинку, поднял в воздух. — Тебя учили истории. Рассказывали об ордене, о наших свершениях. Думала, я позволю существовать чему-то подобному в своей семье, в своей стае? Только потому, что ты моя дочь? Нет. — его голос сочился тихой яростью, отражаясь сам в себе. — Сейчас у нас есть два выхода. Первый, ты попробуешь исправиться. Я готов попытаться поверить в такое чудо, дать тебе еще один шанс. Срок — пока не проснется Тиамат. Второй — я выжгу из себя всю мерзость. Ты переживешь боль и муки, очистишься от всего порочного. — Алгалон поднял свободную руку и перед ней вспыхнула печать, состоящая из огня и Света. — Твой ответ?
«Ее нельзя оставлять в Цитадели, если ничего не поменяется. Такая уязвимость в обороне должна быть полностью исключена. Тут никакие артефакты не помогут, демоны перетянут Литарат на свою сторону сладкими речами. Она достаточно пустоголова для такого» — секунды тянулись, пока владыка Цитадели ожидал услышать, какую участь примет его дочь. — «Больше никого из отпрысков не отпущу, как бы они ни рвались. Хватит и одного примера падения»
— П-п-ер… вый. — едва слышно, свистя, прошептала она.
— Буду ждать результатов. — хватка Стража разжалась, отпустив тело. — Убирайся к себе, лечись и думай. Хорошо думай. Больше у тебя не будет шанса что-то сделать. Не справишься, попрощаешься с головой.
Ничего не ответил, Литарат начала отползать подальше, скребя руками по каменным плитам.
Более не обращая внимания на дочь, драконоборец развернулся обратно к городу. Вид его успокаивал.
«Подумать только, как могла вырасти настолько циничная, бесчувственная шваль? С пеленок ее окружали братья ордена. Благоденствие и забота. У нее имелось все, чего можно пожелать. Она жила и росла в обстановке, наполненной дисциплиной, беспокойством о ближнем, трудолюбием. Воспитывалась в наших идеалах. Что могло пойти не так? Откуда в ней ростки мерзости? Почему считает, будто предательство и ложь — норма жизни? Где мы допустили ошибки? И почему тогда другие дети выросли нормальными, а не моральными уродами? Ничего не понимаю…»