Выползя из тронного зала, Литарат перевернулась на спину, совсем не замечая прошедших мимо нее сапог. Перед глазами все плыло, сознание мутилось. Дикая боль раздирала голову. А во рту язык ворочал остатки зубов, вперемешку с хлещущей из десен крови.
Она не знала, сколько времени у нее занял путь или сколько времени пролежала. Казалось, мир превратился странную вязкую картину, навеке застывшую. Однако, это было не так. До ушей порой доходил неясный шум.
Едва придя в себя, юная драконица сообразила, что при ней имелось кольцо и ползать, еще больше унижаться, смысла не имело. Сосредоточив на нем мысли, что норовили расползтись в стороны от звонкого гула в голове, она исчезла из коридора.
Очутившись на своей кровати, в покоях, девушка вяло заворочалась, кое-как высвободив из-под себя руку. И призвала в нее сумку. Долго копаясь, она смогла с трудом вытащить один свиток и сломать восковую печать. Тут же он самостоятельно развернулся, поднялся в воздух и загорелся синим огнем. Выгорев дотла, не оставив после себя ничего, он разразился энергией.
Опустившись на раненное тело, она впиталась в него, погрузилась внутрь и начала действовать. Заживали раздробленные скулы, треснувшая челюсть и череп, восстанавливались наливавшиеся гематомы. Вырастали новые зубы, спадало опухание во рту, на место вставали шейные позвонки. Ясность возвращалась голове, а лицу — красота, уничтоженная одной пощечиной.
Почувствовав себя лучше, Литарат перевернулась на бок и свернулась калачиком. Слезы полились на подушку, от чего ткань начала быстро намокать. Тело сотрясалось в скоро начавшихся рыданиях.
…
— Итак, что можете рассказать? — Алаглон осматривал выстроившихся в шеренгу мастеров клинка и огнебородов.
— Так просто не изложить, Страж. — слово взял один из воинов подземного народа. — Все же не перечень складского имущества. Мы определенно стали сильнее, выносливее и ловчее.
— Магия струится по жилам, ее стало гораздо больше, а восполняется быстрее. — дополнил один из мастеров клинка. — Сами заклинания стали мощнее, при тех же пропорциях маны. Примерно в половину. И защищаться от них сложнее. Шутка ли, но мы может побеждать братьев одними заклинаниями. Их почти не берегут доспехи и собственная устойчивость.
— Более того, металл плавится от нашего жара! — горячо поддержал собрата дварф, гладя пылающую бороду. — Я даже смог наложить Раскаленный Доспех на красный адамантий, сварив сочленения. Раньше такое, наверное, только ты мог провернуть, Страж.
— Мы не только стали выше остальных собратьев своего уровня, как физически, так и магически, но и наши чувства обострились. Рефлексы. Лично у меня получилось продержаться, исключительно на мечах, против двух мастеров более получаса. И пару минут против сенешаля. — говоривший, эльф, был явно доволен собой, о чем открыто свидетельствовал его голос. В нем так и сквозила радость, а внутренний огонь трепетал от жажды действия. — Используй магию, мог бы победить братьев по оружию.
— Нам же стало проще контролировать расплавленную породу. — на слова коротышки, остальные члены клана лишь покивали. — Как-то, поняв, что не успеваю уклониться или отвести удар, я смог на секунду обернуться огнем, став нематериальным. Похоже на то состояние, в которое впадаем после смерти, но несколько другое. Повторно, как ни старался, стать огнем не смог. Если получится освоить и передать знание другим, эта способность может сильно выручить многих из нас.
— Чувствовали ли вы что-то странное? Какую-то тягу к золоту или другим драгоценностям? Несвойственные желания или эмоции? — воспользовавшись паузой, владыка Цитадели задал собственные вопросы.
— Нет. — переглянувшись с остальными, глубоким голосом ответил человек, параллельно снимая шлем. — Ничего, кроме тяги к боям и тренировкам. Все-таки прирост сил открыл нам новые границы, которые еще предстоит прощупать и изучить, подтянуть под них навыки. Может и у нас появилось что-то свое, как у огнебородов?
— Покажите ваше пламя.
Разом все восемь братьев на свой лад продемонстрировали требуемое. Кто-то покрывался огненным плащом, кто-то зажигал и удерживал в руках заклинания. Огнебороды просто выпустили жар из тела, позволив ему заполнить прожилки на теле и накалить обсидиановую кожу. Их волосы и бороды обернулись чистым пламенем.
Смотря на демонстрации, Первый Страж испытывал удивление. Огонь имел обычный цвет, рыжий, но в нем имелось нечто странное. Будто более плотный, чем должно и не такой порывистый, более покладистый, словно подчиненный чужой воле. Вид ему весьма знакомый. А ко всему прочему, в нем напрямую чувствовался оттенок родственной энергии. Далекий, слабый, но он присутствовал. И именно он наделял пламя всеми теми свойствами, что перечислили воины.
«Даже моим детям не досталось таких талантов… Может с возрастом что-то изменится?»
— Гасите. — дал команду драконоборец. — Приготовьтесь, может быть больно, как в тот раз.
Призвав в руку Погибель, Алгалон сконцентрировался и изменил восприятие. С каждым разом получалось все проще и быстрее. Посмотрев на копье, он выделил для себя восемь нитей, которые тянулись напрямую к братьям ордена.
Пустив по ним небольшой импульс личной энергии, он услышал стоны и звон металла. Фигуры воинов, ставшие тенями, наполненными маной в окруженииукутывающих их чар, осветились ярче. Их окутали золотые крапинки. В них ощущалось присутствие Света, чистого, благородного. Готового исцелять, наделять силой для борьбы с тьмой и всячески поддерживать. И одновременно рядом со Светом уживалось пламя. Яростное, неистовствующее, все сжигающее. От него несло пожаром и казалось — прикоснись и сгоришь мгновенно. Было в нем что-то еще, трудноуловимое, делавшее его гораздо могущественнее любого другого.
Вернув себе обычное зрение, владыка Цитадели без удовольствия наблюдал знакомую картину. Почти все братья упали на колени, рыча и стоная сквозь стиснутые зубы, до скрипа перчаток сжимая руки. Только трое устояли на ногах, двое мастеров и огнебород. Но и они еле держались, покачиваясь, проявляя стойкость характера и твердость воли. Они же издавали меньше звуков. Хотя огонь пожирал и восстанавливал их плоть с той же скоростью, что и у остальных. Он ни к кому не проявлял пощады.
«Почему так?» — Страж крепче стиснул древко оружия гильдии, силясь разобраться в происходящем. Ему отнюдь не нравилось причинять страдания членам своей стаи, но иначе не получалось. — «Если я просто пошлю в них свой огонь, он исцелит, не причинив вреда. Однако, стоит поделиться своей энергией, как они загораются и мучаются. Горят и восстанавливаются. Тут сокрыты какие-то механизмы, пока неподвластные моему пониманию. Возможно, так их тела пытаются подстроиться, сами же использую мою энергию для более скорой перестройки? Иначе к чему эта разрушительная регенерация? Хотя, может быть и так, что они просто не выдерживают. Не могут вынести мою силу, хотя ее совсем немного»
В этот раз, не меняя зрительный спектр, драконоборец попытался потянуться к нитям и у него вышло. Правда, ухватились только те восемь, по которым капельками струилась его сила, остальные так и остались неосязаемы. Впрочем, лишние и не были нужны.
Охватив нити, Алгалон постарался сузить канал передачи энергии. Сначала вовсе ничего не вышло. Как и со второй попытки. На третий раз канал наоборот расширился, что ознаменовалось душераздирающими криками, больно резанувшими по душе самого эльфа. И только четвертый раз увенчался успехом.
Сущие крохи, тысячные доли от восстанавливаемой энергии, потекли по нитям к братьям и они вздохнули с облегчением. Тела их налились ровным золотым свечением, но и огонь не пропал. Он то и дело появлялся на их лицах, руках, груди и других конечностях. Искорки загорались и гасли вокруг них.
— Прошу прощения. — искренне произнес владыка Цитадели. — Сложно управляться с материями, которых никогда не затрагивал. Как вы себя чувствуете?
— Учение всегда тяжелое… — огнебород грузно поднялся на ноги, хотя с ним все было в порядке физически. — Как бы после таких испытаний еще сильнее не стать, хах! Вроде все в порядке. — поделился он, смотря на широкие ладони. — Хотя есть ощущение, будто горы могу свернуть руками.
— Что это, Страж?
— Ищу способ сделать орден сильнее. — драконоборец пожал плечами. — Передаю вам частичку своего могущества. Впереди у нас многие тяжелые битвы и испытания. А мы недостаточно подготовлены.
— Направь наши клинки и молоты, укажи врага, и мы обратим его в пепел и золу, Первый из Обугленных Стражей. — человек, до того снявший шлем, опустился на одно колено и склонил голову. — Если где-то зло точит клыки, мы обязаны их выбить и растоптать в пыль.
— Вы еще успеете устать от бесконечных боев и кровопролития. — вздох, полный сожалений вырвался из груди Алгалона.
Он корил себя за то, насколько, как теперь понимал, бездарно потратил тридцать лет. Огромный срок, за который можно было подготовиться гораздо лучше. Хотя бы провести реформу в тренировках ордена, раньше вспомнить о предметах смены класса. Заняться иными магическими исследованиями. Искать способы и самому стать сильнее, и младших стражей подтянуть. Да хотя бы раньше распечатать ячейки Сокровищницы с самым ценным, чтобы мастера смогли подготовить экипировку.
«Задним умом все крепки, после всех ошибок всегда понятно, как надо было делать. Хоть время вспять обращай» — внутренне сокрушался он. — «Мог же раньше поделиться кровью, но нет, все откладывал. Боялся, как бы Изурегас опять не погрузился в безумие. В итоге решение пришлось принимать, когда на пороге война с Древними Богами, рискуя здравомыслием лучшего мага»
— Мир, что мы открыли, Азерот, полон опасностей. — продолжил говорить он. — И еще большие опасности ему грозят. Кроме нас некому будет защитить, спасти многие жизни. А потому придется не вылезать из боев. Драконы, демоны, Древние Боги и, возможно, еще что-то. — владыка Цитадели припомнил слугу титанов, что был готов очистить всю планету от разумной жизни.
— Засиделись мы тут без дела, Страж. — оскалился огнебород. — Мы бы с радостью на ту сторону рванули, помогли нашим. Новости то какие идут! Бьют там тварей без нас, на себя все пиво тянут! Не бойся, за правое дело мы готовы биться без конца, сколько потребуется. Наши жизни в твоих руках. Мы бессмертны. — он ударил себя здоровенным кулаком в черную грудь. — Будем умирать и вставать в строй по новой. Крушить черепа и ломать кости, жечь тварей!
— Поддержу своего бородатого друга. — высказался мастер клинка, эльф. — Все наше искусство владения оружием, магия и сила ничего не стоят, если мы будем использовать их во имя своих идеалов. Здесь, в Новом Мире, у нас не осталось врагов. Люди и дварфы избавлены от гнета самых опасных тварей. Они живут в мире и благоденствии. Тут нам уже не осталось дела.
— Наши мечи жаждут испить крови мерзких чудовищ, поэтому не сомневайся, Страж. Мы прошли с тобой через все, пройдем и через новые испытания. Демоны? Тем хуже для них. Многие из их рода пали от наших рук, мы знаем, как рубить и колоть эти отрыжки пылающей бездны.
— Враг, с которым нам предстоит иметь дело, раскинул свою власть на многие десятки миров. Их несметные орды. Они прекрасно вооружены и имеют бесконечно огромный опыт завоеваний и уничтожения миров. Они хитры и коварны. Бессмертны, подобно вам. — с каждым произнесенным словом, драконоборец видел, как сильнее сжимаются руки братьев ордена. — Пылающий Легион далек от всего того, с чем приходилось иметь нам дело. Мы орден, рожденный как охотники и убийцы драконов. Но нам придется стать армией, которая сможет отбросить демонов, а потом перейдет в наступление, чтобы уничтожать уже их миры. Иначе никогда не сможем победить.
— Тем более! — в голосе человека звучало рвение, истовое желание броситься в бой. — Кто их остановит, кроме нас? Вместе с тобой, Первый Страж, мы способны на все. Не сомневайся в нас и крепости нашего духа, как мы не сомневаемся в тебе. Если ты шагнешь в самую черную пропасть, мы отправимся следом. Всюду будем следовать, и вычищать скверну, стоять до последнего, не делая ни одного шага назад.
— Он дело говорит. — дварфы в едином порыве кивнули, сделав предельно суровые лица.
— Благодарю. — Алгалон чувствовал себя отвратительно, осознавая, какое предложение собирается совершить. Где-то на грани сознания он слышал плачь дочери, от чего чувствовал себя еще хуже. Ее рыдания гасили ярость и гнев, давая выход иным эмоциям: печали и сожалениям. — Мы пьем кровь драконов при посвящении, пьем ее, чтобы стать сильнее. Драконы наши враги, часто они порочны и злы, но они же наделяют нас возможностью вести Охоту. Я и сам дракон, как вам известно.
В ордене о том, что их герой и пример, сам является драконом, да еще каким, не говорили. Подобные разговоры гасли столь же быстро, сколь редко начинались. Все считали этот факт до крайности печальным. И вместе с тем жило поверье, что такая же участь ждет каждого, кто зайдет в их общем деле столь же далеко, как и Первый из Обугленных Стражей.
— Да. — тихо, с толикой грусти проговорил человек, осторожно коснувшись драконьей отметины на лице — нескольких чешуек. То была еще одна причина, почему братья так любили свои глухие доспехи и не хотели их снимать лишний раз. В массе своей они стеснялись показывать глаза или лица со следами чешуи другим, не из их круга.
— И я гораздо сильнее любого другого ящера. — продолжил Алгалон, медленно осматривая каждого, находя в их внутренних огнях разные эмоции. Каждый был готов пойти на любую жертву, но дварфы меньше всего боялись внешних или любых других изменений. Они и так принесли свои тела в жертву клану и ордену, чтобы даже в старости сражаться бок о бок с братьями, защищать семьи. — Моя кровь… способна дать еще один толчок, который нам необходим для противостоянию Пылающему Легиону, для победы. — рука владыки Цитадели погрузилась в пространственный карман и вытащила светящийся бутылек. — Изурегас приготовил из нее Золотую Кровь. Но она столь сильна, что ее придется разбавить, иначе умрете даже вы. Неизвестно, сколько вы сможете выпить без последствий и проснетесь ли после, или будете ли прежними. Добывать ответы придется опытным путем. Я хочу спросить…
— Готов! — твердо и уверенно заявил один из мастеров клинка. — Если то необходимо для победы, дабы защитить от мерзости и жестокости демонов других, то я согласен. Если погибну, не смогу воскреснуть, то пусть так и будет. Мне не о чем сожалеть, кроме невозможности и дальше жить и сражаться бок о бок с братьями по оружию.
— С тех пор, как пришел в орден и нашел здесь семью, взамен утерянной, братья и сестры все, чем я живу. У меня нет иных целей, кроме служения им и тебе, Первый Страж. Я с радостью отдам за них свою плоть и вытерплю любые муки.
— Это лишь еще одно испытание на пути нашего дела, на пути наших идеалов. Мы с честью его преодолеем, не посрамив своего достоинства.
Среди мастеров клинка царила единодушие. Они не сомневались.
— Вряд ли будет хуже, чем когда впускал в тело элементаля. — огнебород пожал плечами.
— Хех, помню, моя старушка как-то такую дрянь приготовила, что я был готов кишки выплюнуть и язык. Месяц жопа горела адским пламенем. Так и пошел в огнебороды. Думаю, тут всяко будет легче. С кулинарными талантами моей бабки даже тому змею Изурегасу не сравниться.
— Раз так, то давайте приступать. — драконоборец достал из фиолетового провала кубок, а к нему бочонок с кровью Галакронда, все из того же сплава, что и бутылек. Другое могло и не выдержать температуры.
«Надеюсь, зачатки родства с моей силой им помогут» — энергия продолжала струиться по нитям. Алгалон не планировал прекращать, пока не достигнет какого-то положительного результата. — «Если же нет, то смерть обещает быть мгновенной»