Кул-Тирас.
Викз Искрящий как раз стоял за стойкой, собранной из чего придется, заляпанной маслом и грязью, на подставке, когда дверь с грохотом раскрылась. Она даже не успела скрипнуть, окованный сапог снес ее, как калитку от кривого сортира.
Наученный и повидавший за жизнь всякое, гоблин знал, как надо действовать, когда имеешь дело с такими гостями. Плотнее сжав губы, чтобы не демонстрировать острые зубы, он прижал к голове длинные уши и сгорбился, приняв как можно более жалкий вид. Даже выражение лица, жадно-надменное, который каждый гоблин тренировал с детства, сменилось на максимально жалостливое. А из горла уже готовились вырваться слова, полные заискивания.
— Заходите-заходите, важные длиннобородые господа. Викз потом поставит новую дверь, которую вам не захочется так сносить, не волнуйтесь. Мы и так собирались ее выкидывать…
«Из стали целиком поставлю!» — внутренне вопил он.
Вошедшие внутрь дварфы, с оружием наперевес, не начали ходить по лавке и осматривать товар, как полагается покупателям, а прямо подошли к хозяину и наставили на него секиры. Что неимоверно злило зеленую мелочь, что сама привыкла ставить в такое положение конкурентов. А именно конкурентами дварфы и являлись, всюду стараясь выдавить гоблинов своими товарами.
— Давайте договоримся мирно. — не прекращая горбиться, Искрящий вздернул руки, поджав когти внутрь. — Я отдам вам все права на лавку, только не убивайте…
— Чем тут занимаешься? — заговорил на вид самый старый, морщинистый и безоружный коротышка с бородой.
— Торгую и живу… — проблеял Викз, постаравшись сжаться еще больше. Жалость часто спасала ему жизнь, в ней не было ничего зазорного, если голова оставалась цела и на плечах.
— Давай на чистоту, отродье, не заставляй нас переходить к более жестоким методам допроса. — дварфа, казалось, нисколько не задело актерское мастерство гоблина. — Воруешь людей?
— Нет! — настоящий ужас вспыхнул в глазах Искрящегося. Ведь он совсем недавно подумывал о таком. Люди, как рабы, ценились на выработке полезных ископаемых.
— Ешь разумных существ? — бородатый коротышка прищурился.
— Фу, как можно? — искренне выдал владелец лавки, скривившись и передернувшись. А все потому, что кусочек тролля ему как-то довелось попробовать. И на вкус он был слишком… не вкусным.
— Чем торгуешь?
— Да всяким… Чем придется. — Викз немного растерялся от вопроса. — Детали механизмов, алхимические субстанции и порошки, травки всякие там… Зелья иногда. И прочий мусор.
— Мусор, это оружие? — подземный житель указал себе пальцем за спину, на стойку с абордажными саблями и прочими гарпунами.
— Украшение, длиннобородый господин. Обычное украшение. Мы его не продаем. — гоблин аж посветлел от страха, коря себя за глупость и слепоту.
Он не понимал, как мог проморгать появление в городе такого отряда противных, волосатых алкоголиков. Ведь сколько картелей и отдельных дельцов они выбили, обязательно зеленокожик, которые торговали оружием? Многих, очень многих. Дварфы были готовы терпеть конкуренцию с людьми, но никак не с гоблинами. Их в целом особенно не любили, а потому на многое в их отношении закрывали глаза.
— Стало быть, ты можешь им воспользоваться по своему усмотрению? — продолжал давить коротышка. А там действительно имелись образцы под гоблинскую руку.
— Сегодня же сдам все страже, безвозмездно. Мне это оружие не нужно. У меня другие покупатели. Им бы все больше лечебные микстуры и мази от мозолей…
В этот миг в одной из пристроек, к которой вела дверь из основного помещения, что-то громыхнуло. Раздалось жужжание, знакомое всякому, кто работал с молниями. Запахло палеными волосами и чуточку мясом, а в довесок короткий вскрик.
— Получилось, Викз! — раздался крик из того помещения. — Хахаха!! Сфера Молний у нас! Теперь-то мы сможем подмять под себя всю контрабанду и даже больше!
Выскочивший из пристройки гоблин был всклокочен, имел несколько крупных ожогов на руках и теле. В глазах его светилось безумие и кровожадность. Ровно до того момента, пока он не заметил гостей.
Хозяин мастерской-лавки принял предельно виноватый вид обреченного.
— Дальний родственник. Дурак дураком, почти полоумный. Не обращайте на него внимание, длиннобородые господа. — пока говорил, Искрящий движением зада пытался подать подельнику знак, чтобы тот свалил обратно.
Он и сам уже начал было медленно пятиться обратно, когда секиры в руках воинов сменили массивные, украшенные прекрасным орнаментом, арбалеты.
— Украшение, да? — прокряхтев, старый дварф двинулся к выходу, морщась. — Хватайте их и давайте-ка отведем в замок. У Алатора наверняка есть свиток Чтения Памяти. Там и узнаем все.
…
Три дня спустя
Цитадель
Длинный зал, обставленный специально для посвященных внутри Цитадели, насчитывал внутри сто тридцать удобнейших кроватей. Над ними трудились лучшие мастера по дереву. Их застилали шелковыми простынями, а одеялам и матрасам могли позавидовать особы королевских кровей. Сон, вынужденный или нет, был тем почти единственным, небольшим отдыхом от тренировок и службы, что имелась у братьев и сестер ордена. Потому он должен был быть великолепным.
Раньше такой зал имелся всего один, так как посвящения не имели массового характера. Теперь же, их стало достаточно, чтобы уложить весь состав ордена, всех защитников Цитадели. Мебели на складах имелось в достатке, ее заготавливали в том числе и для оборудования башен, как для простого люда, так и в военных целях. Плохого плотники верхнего города не делали.
Сидя на стуле, внешне самом простом, владыка Цитадели третьи сутки провел почти недвижимо, крепко сжимая древко Погибели, лежавшей поперек коленей. Прямо перед ним лежали мастера клинка и огнебороды, тем восемь, решившихся на самопожертвование. Подобное была вполне в духе ордена, однако, касалось то поля боя. Эксперимент же… болью обернулся для всех.
Первые попытки выпить Золотую Кровь оборачивались долгой, мучительной смертью. Вся загвоздка крылась в самой крови, в силе Стража. Она была столь же губительной, сколь и целебной. Тела разрушались, выгорали до состояния пепла едва ли не за секунды, лишь за тем, чтобы тут же восстановиться. Они не справлялись, не могли принять в себя столько мощи.
И оборвать их страдания не мог никто, кроме самого Первого Стража, от чего ему приходилось лично убивать.
Следующие попытки соотнести пропорции крови оборачивались не менее мучительными результатами. Пока, наконец, череда смертей, криков и воскрешений, не привела к успеху. Если его можно было назвать таковым.
Одна капля Золотой Крови приходилась на сто литров крови Галакронда. Это был предел, верхняя грань, обещавшая дать максимум силы. Принявший ее мастер клинка смог погрузиться в сон, но и там мира он не нашел. Процесс преображения сопровождался… тлением. Плоть мужчины нагрелась до такой степени, что начала прогревать доспехи. От нее отслаивались хлопья праха, на месте которого в золотых искорках вырастала новая плоть, измененная. А еще он кричал, извивался и выгибался дугами, не раскрывая глаз. Кричал громче, чем когда сгорал заживо, будучи в сознании. И даже охрипнуть не мог. Регенерация восстанавливала повреждения.
Кровь можно было разбавить еще, наверняка избавившись от столь мучительных последствий, однако… сами братья отказались.
В первый день все восемь кричали во сне и Алгалону пришлось лично связать их особыми путами из Сокровищницы, которые наверняка могли выдержать нагрузки. С ними они в прошлом ходили на драконов девяти миров, лишая их возможности летать. Они же помогли в значительной степени истребить драконов Нового Мира.
Со вторым днем пришла тишина, почти одновременно все восемь успокоились, перестал приводить служанок в ужас. Но к сроку, которого всегда хватало для пробуждения, никто не открыл глаз. Вышли два дня, за которые всегда просыпались.
К концу подходил и третий день, а ничего не менялось. Внутреннее пламя братьев раздулось и стало куда больше, сравнившись с таковым у младших стражей. Оно горело ровно, уверенно, почти незыблемо. Редко-редко оно трепетало, но подобное происходило со всеми. Так отражалось общее состояние, мысли и переживания, здоровье.
Ничего не открывала даже Погибель. Нити связи, что тянулись от копья к воинам, молчали. С ними все было в порядке. Будто они должны вот-вот проснуться, но ничего подобного не происходило. Отклика не находили в том числе импульсы силы, что по ним пускал владыка Цитадели. Вспыхивая пламенем, они зловеще молчали.
Перепробовав все возможное, что имелось в личном арсенале, Страж не знал что делать и куда податься. В какой-то момент он начал серьезно волноваться о ментальном состоянии братьев и тут не смог помочь в том числе Изурегас. Это направление в Цитадели не имело развития, а все скромные навыки придворного мага успеха не возымели. Для него спящие остались недосягаемы.
Даже Свет не смог помочь. Для него братья ордена были целы, живы и здоровы. С ними все было в порядке. Просто они спали. И разбудить их было не в его власти.
Повернув голову в сторону узкой бойницы, служившей единственным окном, драконоборец долго смотрел на кусочек закатного неба. В голове его царила пустота, а вот на душе… на душе бушевала целая буря негодования от собственного бессилия. Он корил себя за то, что заставил членов своей стаи пережить огромную боль, но не в бою, а просто так. И теперь не мог им никак помочь.
Ему было очевидно, что трансформация закончена. Он давно научился отслеживать все ее этапы, благо имелся большой опыт наблюдений. Первым же и самым верным признаком служило внутреннее пламя, обретавшее стабильность. Обычно, сразу после этого, следовало пробуждение.
Однако, в этот раз что-то пошло не так. И никто в Цитадели не мог найти ответ. Просто потому, что никогда не имели дело ни с чем подобным. Храм Огня не промышлял экспериментами с живыми и уж тем более гуманоидными существами, применяя на них мутагены, коим и являлась особым образом обработанная драконья кровь. Не имелось базы, от которой можно было бы оттолкнуться. Приходилось слоняться в потемках.
Когда же Алгалон очнулся от своеобразного оцепенения, небо уже почернело. Наступила глубокая ночь.
Посмотрев на лежавших на кровати братьев, связанных порванными им на фрагменты путами, он поднялся на ноги. Оставалось всего одно место, где он мог поискать помощь. Не смотря на образ жизни и изоляцию, драконы Азерота, особенно Аспекты, обладали огромным опытом.
Короткое желание и владыка Цитадели уже оказался глубоко под землей. В хорошо сокрытом и защищенном портальном зале. Тут всегда дежурил контингент дварфов: сотня ружейников, двадцать огнебородов, пять сокрушителей и два танка, самых разрушительных модификаций. Целью охраны было скорее уничтожить портал, из которого полезут враги, если не получится их отбросить.
Размещались стрелки в самих стенах зала, за стороны выхода, где были для них выдолблены помещения, в сущности, превратившие их в крепость. Там же были установлены укрепления и дежурили танки, должные стать баррикадой на пути врага.
— Приветствуем, Первый Страж! — в один голос гаркнули дварфы, заметив столь важного гостя.
Обернувшись, владыка Цитадели кивнул разом всем и сделал последний шаг вперед. Пробив грудью пленку портала, он ненадолго оказался в пустоте, показавшейся ему удивительно знакомой. Но задержаться и осмотреться не вышло, да и особого желания не было. Притяжение само увлекло его дальше, выбросив с другой стороны.
Оказавшись во дворе крепости Двойных Врат, Страж так же кивнул охранявшим портал мастерам клинка и коротко осмотрелся. Всюду сновали, но не путаясь друг у друга под ногами, дварфы, люди, эльфы и полурослики. Редкие дракониды. Все чем-то занимались. Воины спешили в башню и из нее, отправлялись во вспышка телепортации на задания, сменяя собратьев, возвращавшихся на короткий отдых. Всего четыре часа и снова резня на побережьях, либо в подземельях, полных ловушек и нерубов.
Рудокопы бегали рука об руку с геологами клана, сопровождая огромные повозки с рудой. Их не выгружали, а оставляли под крышей надежных каменных построек, как правило, имевших несколько подземных этажей. Когда придет время, их направят через портал, выгружаться, чтобы потом повторился цикл. Тут же в кузницах горели горны и гремели молоты. На месте выправляли метательные копья и стрелы, чтобы не брать со складов новое, покуда и старое могло служить. Ремонтировали броню. Сборщики выходили через мост в лес и возвращались обратно. В небе сновали виверны.
Жизнь в крепости кипела, только радости на лицах у ее жителей не наблюдалось. Каждый работал без устали, чтобы удержать уже взятые рубежи. И у ремесленников с прочими работниками в этом плане было больше свободы. По крайней мере, отдыхали они дольше и больше, чем братья ордена.
— Господин Страж. — появившийся во вспышке пламени Гарет, комендант крепости, коротко поклонился. — Что привело вас?
— Дело к драконам есть. — посмотрев на мастера клинка, драконоборец повернул голову в сторону Драконьего Погоста. — Готовься передать им дела, скоро ты вернешься вместе со всеми в Цитадель.
— Вестник Войны уже передал мне сообщения, поэтому я начал готовиться. Будет Пир?
— Да. Ты прекрасно себя показал. Не думаю, что смог бы сам достичь подобных результатов на твоем месте. Благодарю.
— Пришлось немного вспомнить старую жизнь, ничего особенного, достойного замечаний. — мастер клинка еще раз неглубоко склонил голову. А от его внутреннего огня, полного усталости, пришла легкая волна благодарности. Он действительно не считал свои заслуги чем-то большим, но похвале был рад. Однако, еще больше его радовала новость об отдыхе. В последние дни приходилось не спать и часто самому отправляться в вылазки.
…
Алекстраза резко встрепенулась и повернула голову к Седым Холмам. Знакомая и такая преображенная сила вспыхнула в той стороне. Даже на таком расстоянии она чувствовала ее отчетливо, как яркий огонь в кромешном мраке. Казалось, ее и не получилось бы скрыть. Она была яркой, ярче самого солнца, от нее пахло пожарищем, а если попытаться еще глубже на ней сосредоточиться, тебя будто обжигало и окутывало пеплом. Разрушительная, огромная мощь.
— Теперь он еще больше похож на Аспект Огня, хоть его и никогда не было среди нас. — дал свой комментарий Малигос, отступая на шаг в сторону.
И вовремя. В то же мгновение ослепительно белое копье замерло перед самым кончиком носа Ноздорму, удерживаемое рукой, облаченной в столь раскаленную перчатку. От того казалось, что копье было ее продолжением.
От появления Первого Стража сила столь яростно рванула в стороны, что Изера невольно открыла прекрасные глаза. А сама королева драконов наоборот, глаза почти закрыла, купаясь в ней. Настолько ее было много и настолько она ей самой подходила, что почти родственная. Только Света в ней стало значительно больше, чем раньше.
— Слепое пятно в полотке истории. — тихо промолвил Аспект Времени. — Как тебе удается так искусно скрываться и баламутить потоки времени? Сейчас даже Древние Боги и демоны не смогут столь ловко уходить от моего взора.
— Не только я, но и все мои лучшие воины недостижимы для магии времени. — убрав копье от лица отца бронзовой стаи, владыка Цитадели остался стоять там, где и был — в центре круга на вершине Храма Драконьего Покоя. — Алгалон.
— Ноздорму. — бронзовокожий высокий эльф медленно кивнул. — Тебя привело важное дело, от решения которого зависят многие исходы. Ты образовал распутье в потоках времени, потому не тяни и говори, пожалуйста, подробно.
— Что-то случилось с Тиамат? — Аспект Жизни было кинулась вперед, настолько ее влекло, но осталась стоять на месте. Впрочем, от взгляда сестры это ее не уберегло.
— В том числе. — от голоса Аспекта огня, чей голос резко обернулся ревущим пламенем, внутри каждого из драконов задрожало нечто. А рвущаяся из него энергия почти начала опалять. — Мне о многом надо с вами поговорить, но почти все сведется к приглашению в Цитадель и просьбе о помощи.
— Синяя стая с тобой. — первым отозвался Аспект Магии. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что и остальные стаи не останутся в стороне. В чем проблема?
— Их несколько…