Малигос, как и любой представитель его стаи, умел хорошо чувствовать магию во всех ее проявлениях. На Азероте ни один маг не мог скрыться от его внимания, за исключением демонов. Они владели секретами сокрытия, способными потягаться с властью Аспекта Магии над его началом. Впрочем, в Цитадели таким не занимались, от того и проводник не требовался.
Нужное место само манило лазурного левиафана, щекоча интерес. Помимо ярчайшего следа магии от постоянного применения заклинаний и скопления сильных магов в одном месте, было и еще кое-что. Свет знаний. Сияние скопления огромного количества информации, посвященной таинствам магии.
Каждый предмет, к которому прикасался маг, сохранял в себе память о нем. Если же маг был силен, его посох или дом могли сохранять его эхо. При правильном подходе можно было воплотить настоящий фантом, используя такие следы. Случалось, что тени зарождались сами, крепко привязанные к месту, хранившему в себе память о них.
Подобное происходило и с книгами, с любым предметом, через который постигались знания. Они сохраняли в себе наиболее яркий след мысли, ментальный отпечаток. И синие драконы умели использовать их себе во благо. Могли одним прикосновением поглощать все знания из трактатов, будто сами их прочитали.
Подобный трюк можно было проворачивать и с самыми обычными книгами, не знавшими десятков и сотен магов, но эффективность его была низка. Знания, поглощенные без фильтра в виде чужой ментальной составляющей, вызывали боль и диссонанс. Тяжело оседали в разуме, от чего их приходилось долго усваивать. Совсем иначе выходило, если книга была старой, прошедшей через множество рук. Полученные из нее знания были… обработаны, рассмотрены с множества сторон, почти что пережеваны. Оставалось только проглотить.
Сияние знаний, что Малигос видел глубоко под землей, отдавалось образами в его голове еще на расстоянии. Столь огромно и глубоко оно было. Оно выглядело как бездонная бездна, готовая его поглотить и переварить. Раздавить своим величием.
Однако, как бы не было велико желание, отец лазурного рода прежде всего оставался существом магии, буквально дышащим ей, живущим ей. Сама картина мира, которую он видел, в большей степени состояла из потоков энергий, их переплетений и причудливых узоров, что они образовывали.
Вся Цитадель горела ярким огнем манны, будто ее некогда в прошлом искупали в водах Источника Вечности. Но своего источника магии она не имела. Магическая мощь по замкнутым канал струилась сквозь твердыню, вниз, в стороны и обратно, принимая своеобразную форму яйца.
Все в пределах общего энергетического пространства пропитывали чары, большие и малые. Встречались и настолько громоздкие конструкции, что их влияние распространялось на все пространство. Одна из таких блокировала телепортацию. Другая настолько стабилизировала пространство, что простая попытка смещения фазы могла обернуться смертью, если вообще получилось бы. Было и еще что-то, но лежало оно настолько вне пределов школы Азерота, что Магилос с трудом разбирал отдельные элементы.
И опять все выглядело нарочито грубым, странным и непонятно как сосуществующим, повторяя в том портал. Аспект Магии без труда видел, как элементы разных чар взаимопроникали друг в друга, скрепленные странными, грубыми “швами”. Одним точным воздействием он мог их разъединить. Но никогда не рискнул бы так поступить, не проведя долгой подготовки. Слишком то походило на ловушку, специально оставленную для глупца.
«Да… действительно, настоящий капкан» — стоя на месте, прямо в коридоре, лазурный левиафан поглаживал подбородок. — «”Шов” и есть хитрое заклинание, свернутое в странную конструкцию. Он не нужен для скрепления чар, они и так почему-то передают друг другу энергию. Интересно…»
Чем дольше Аспект Магии рассматривал архитектуру чар, пропитавших все пространство внутри энергетического яйца, тем больше взаимосвязей находил. Порой, ему приходилось натыкаться на столь сложные и скрытые элементы, что те вызывали у него удивление. Множество чар вовсе состояли из нескольких, часто дублирующих друг друга элементов, объединенных в одно, но при этом остававшихся разделенными. Их насквозь пронизывали где явные, а где потаенные секреты, должные стать посмертным удивлением для того, кто попытается распутать защиту.
Порой ловушки содержали больше энергии, чем чары, в которые были встроены. Несколько раз Малигосу попадались именно боевые заклинания, крайне мощные, пытающиеся казаться чем-то другим. Как если бы дракон пытался претвориться песчаной ящерицей, предварительно не сменив облик. Так сходу их определить было сложно, потому что их же пронизывали чары иного толка, служившие приманкой, ведущей прямиком в пасть смерти.
«Чтобы просто попытаться взломать такую защиту, нужен я или Архмимонд с Кил’джеден. Кто-то менее опытный, менее знающий, подохнет сразу же, просто попытавшись встрять сюда. До половины всей энергии уходит на одни лишь меры противодействия. А главное, времени понадобится какое-то немыслимое количество. Проще все по камешку разметать»
Вдоволь насмотревшись на переплетение всевозможных чар, пронизывающих материю и само пространство, Малигос направил взор дальше. К тому, что являлось более важным и ценным. К границам самого энергетического яйца.
Поразительного масштаба сфера не позволяла магии покидать пределы Цитадели и города вокруг нее, поглощая любые выбрасываемые в пространство излишки и используя их на свое поддержание. Более того, она активно притягивала к себе манну извне, из какого-то другого пространства, но ее было относительно немного. В основном сфера питалась от чрезвычайно богатых подземных потоков. Они собирались в недрах, образуя энергетический узел, который вытягивался ввысь и разветвлялся, образуя подобие раскидистого древа.
«Как необычно. Столь близкий выход мощных магических потоков должен был оставить опустошительный след на земле, но тому нет никаких свидетельств. Да и сам их вид… слишком рукотворный. Но не думаю, что у Цитадели есть собственный Арканомикон, поэтому вряд ли они достигли того уровня, когда могли бы управлять магией целого мира. Значит, какая-то аномалия. Было бы не лишним ее изучить…»
Но не только в поглощении маны заключалась вся прелесть сферы. Аспект Магии не видел, но чувствовал, что в ее основе лежало невероятно сложное, для простых магов, заклинание защиты. При нужде оболочка могла стать щитом, прочность которого не представлялось возможным предугадать.
Нечто подобное над Хладарой держал и сам отец лазурного рода, изолируя свое логово от остального мира. Но он желал замаскироваться, спрятаться, а не готовился выдержать натиск, казалось, всего Пылающего Легиона.
Помимо прочего, именно наличие сферы позволяло наводнить Цитадель столь умопомрачительным количеством чар, что полностью их понять или распутать не представлялось возможным.
«Не источник магии, но нечто пытающееся быть на него похожим. Гигантский распределительный узел, питающий, накапливающий, защищающий и меняющий само пространство таким образом, чтобы на него было возможно записать чары»
При всем своем восприятии, чутье и опыте, лазурный левиафан не мог обнаружить ничего, что могло бы служить физическим воплощением всего разлитого в воздухе волшебства. За исключением самого камня крепости, что аж светился от переполнявшей его силы. Но он не имел отношения ни к чему стороннему, помимо себя самого. Что само по себе тоже являлось аномалией.
Единственный источник чар, который видел Малигос, скрывался в недрах земли, за многими защитными слоями. Однако от него подобное спрятать было нельзя. Но он являлся якорем сферы, ее сердцем.
«Крайне интересный подход к магии. Что лежит в его корне? Высокорожденные, имея под боком сам Источник Вечности, только-только начали постигать плетение мастшабных чар, прежде чем их империя рухнула, едва не забрав с собой весь Азерот» — воспоминания о прошлом отозвались внутри дракона глухой злобой и раздражением. — «У Цитадели, очевидно, нет своего источника магии. Даже для минимального использования потоков маны мира и их хоть какого-то облагораживания, потребовалась сфера. Значит, орден совсем недавно начал взаимодействовать с такими материями. Иначе бы уже попробовали сотворить хотя бы колодец маны, который мог значительно повысить выход энергии из аномального сплетения потоков… Выходит, орден совсем недавно начал изучать новые методы, не дольше пары сотен лет. Думаю, лишним не будет дать Изурегасу несколько дельных советов»
Малигос видел, как можно улучшить сферу, превратив ее в еще более грандиозное творение. Знал, как подчинить себе всю мощь подземных течений энергии. Пожалуй, только в защиту он вмешиваться не хотел. В остальном, он видел множество направлений, к которым мог приложить лапу. Оставалось понять, будет ли драконид готов их принять.
Нацелившись на нужный участок чар, отвечавший за блокировку и телепортацию в целом, Аспект Магии надавил на давно запримеченный участок, заставив задрожать всю конструкцию. Однако, не порвать он ее хотел, это спровоцировало бы весьма неприятные последствия, столько всего было к ней подвязано. Просто собирался дать о себе знать, отправив посыл хозяину.
В той же конструкции, на видном месте, заключался эталонный отпечаток, обладатель которого мог свободно перемещаться по территории. Вот только, был он столь явным, что буквально вопило об очередной ловушке. В подтверждение тому служил факт наличия еще нескольких меток, скрытых друг за другом.
Потратив время, отец синего рода мог создать подходящий артефакт или самолично подделать ключ, но не был уверен, что так сходу проник за все слои защиты. В чем-то у союзников предстояло поучиться и драконьим стаям.
— Малигос. — возникнув в короткой вспышке света, произнес Изурегас. — Мне следовало предвидеть твое появление. Это хорошо. Мудрость владыки не ведает границ. Идем.
Только и успев, что вскинуть бровь, Аспект почувствовал прикосновение магии, но не стал ей противиться. Наоборот, увидев структуру чар, он отпечатал ее в своем разуме, чтобы в дальнейшем использовать самому. Рассчитывая на другой исход, придворный маг не стал бы выпячивать характерные элементы, будто желая продемонстрировать. Ранее за ним подобного не наблюдалось.
Заклинание отвело их как раз туда, куда и хотел попасть отец синей стаи — в подземелье. Оказавшись в каком-то зале, он сразу же ощутил качественное изменение в количестве окружающей его маны. Ее стало на пару порядков больше, от чего изменился сам воздух. А значит, аномальное переплетение подземных токов энергии было близко.
— Владыка поручил мне создать защиту, способную преградить проникновение на территорию Цитадели сущностей из-за грани, вроде наару, демонов, элементалей и прочих. — без каких-либо объяснений, начал говорить драконид. — Я почти закончил, как мне кажется. Но подсознание не дает покоя. Будто чего-то не хватает. Какой-то детали, ускользающей от моего внимания. Твой взгляд обладает должного уровня проницательностью, чтобы помочь мне найти ответ.
Лазурный левиафан первым делом оглядел самого Изурегаса. Столь непочтительное отношение вызывало гнев, но и в чем-то искушало. Потому как, насколько успел понять Малигос, кроме Алгалона для него не существовало никаких авторитетов. Это было еще одной чертой его безумия, помимо непонятно устроенного разума, способно совершенно неестественно выкручивать заклинания в угоду себе. Но такое отношение он себе позволял только в моменты, когда действительно увлекался какой-то задачей. В остальное время он скрывал свое истинное отношение к окружающим.
Оглянувшись же, Аспект магии сразу понял, куда попал. Совсем рядом, всего в двадцати метрах от них, находилась та самая аномалия, похожая на ветвящееся дерево. До сердца сферы было рукой подать.
Тут же его разум зацепился на исписанные стены и пол. Их в странном нагромождении покрывали линии, рисунки и глифы. А порой встречались символы совсем не знакомые Малигосу, вписанные просто… отдельно. Вернее, они были отлиты из металла и предварительно наполнены маной, а уже потом вставлены в пазы. Их значение совсем не поддавалось разуму. Он не мог их познать, взглянув. Даже отдаленно.
Отдельные части того, что должно было являться одним целым, стояли особняком. Индивидуально. Не прослеживалось общей картины, а располагалось оно так, будто наносилось с одним расчетом — уместить. Порядок отсутствовал, как понятие.
Потребовав же и услышав объяснение, Аспект Магии впал в отстраненное состояние, пытаясь осмыслить все. Ход мыслей Изурегаса пролегал где-то в стороне от всего, с чем приходилось иметь дело дракону. Он мыслил иначе. Представлял магию иначе. Действовал иначе.
В первую очередь его интересовал результат. Все остальное отбрасывалось в сторону, как незначительное.
…
Алгалон смотрел на свою ладонь и не понимал причины, по которой у него не получалось ничего сделать. Алекстраза легко и внятно донесла до него суть всех манипуляций. Самым сложным из них было почувствовать свою жизнь, научиться в восприятии отделять ее от всего остального. И это он мог делать давно. Постиг вскоре после переноса, когда учился управлять Возжжением. Оно ведь именно жизнь и поглощало, сжигая ее и преобразуя в чистую ману, которой так не хватало. Именно за счет жизненной энергии, ее более полного использования, происходил скачек физических характеристик.
Владыка Цитадели умел чувствовать свою жизнь. Но не отделять ее от тела. В том никогда не было нужды. А сейчас ему начинало казаться, будто этот вовсе невозможно. Любая попытка вмешаться в ток этой энергии внутри тела, отзывалась самыми разными… последствиями, но ни в одном не было ничего хорошего.
— Не понимаю, почему не получается… — голос Алекстразы был полон вины. — У тебя есть все задатки.
Она стояла рядом, держась за предплечье Стража и пытаясь собственноручно вывести его жизнь за пределы тела, но ничего не могла. А вот введение чужой энергии вызывало бурную реакцию. Она не могла существовать и секунды, немедленно поглощаясь и преобразуясь. Часть же попутно уничтожалась, что воплощалось во вспышках пламени.
— Есть одна мысль, отойди в сторону.
Дождавшись, когда его просьба будет выполнена, драконоборец выдохнул и попытался загнать свои эмоции еще глубже, еще дальше. Последствия могли быть любыми, но и оставить мастеров клинка и огнебородов он не мог. Не просто потому, что орден нуждался в их силе, а просто исходя из соображений морали. Они прошли через настоящие пытки, пытаясь проложить дорогу для остальных, и спустить на тормозах было нельзя.
Прожилки расползлись по всей поверхности Чешуи, на краткий миг полыхнув огнем. Руки Алгалона сжались в кулаки, зубы сцепились, не выпуская рвущееся рычание, грозящее перерасти в рев. Боль затопила его сознание и, казалось, в этот раз ее было больше. Но следом пришло ощущение головокружительной, едва сдерживаемой мощи, будто ее и до этого было мало. Обострилось ощущение текущей по телу энергии жизни. Каждую секунду она сгорала, благодаря Возжжению, пассивно подпитывая тело. И столько же восстанавливалось, растекаясь по телу. Это был не предел, можно было использовать еще больше, не перекрывая естественной регенерации. Для этого и понадобилось в свое время учиться использовать столь полезную, но опасную способность.
Впрочем, у тела имелся свой предел и бесконечно поддерживать столь разрушительное состояние оно не могло. С течением времени регенерация ослаблялась и плоть начинала необратимо разрушаться. Восстановление таких ран требовало немалый срок.
Над ладонью Стража, из трещин в Чешуе, неохотно и очень медленно, начала сочиться кровь, а вместе с ней крохи так нужной ему энергии. Жизнь совсем не хотела покидать тело. Вернее, тело не хотело ее отпускать.
Кровь, в таком состоянии, была крайне опасна. Но именной к ней тянулась вся покидающая тело энергия жизни, пытаясь пробраться внутрь.
— Кажется, решение найдено. — с трудом, хрипя, выдавил из себя владыка Цитадели.