<9 - Глава . На главную . 11 - Глава>
* * *
На веранде, под навесом из потемневшего дерева, сидели старики в шёлковых кимоно. Их узловатые руки сжимали свитки, а выцветшие от возраста глаза внимательно следили за двором. Перед ними на низком столике поблёскивали глиняные чаши с холодным чаем.
— Слышали новости? — нарушил тишину один из сидящих. — Регион Канто зашевелился. Глава клана Инумаки унизил сына Джиничи на программе обмена. Их новый лидер — настоящий хулиган.
— А доходы нашего клана видели? — подхватил другой. — Они больше не обращаются к нам за медицинской помощью. И тот случай с кузнецом, что они его вывели из себя, до сих пор не укладывается у меня в голове.
— Так они совсем перестали к нам обращаться? — удивился первый. — Даже к Зенинам? Или хотя бы к Годзё?
В ответ — лишь молчаливое покачивание головами. Взоры стариков задумчиво устремились во двор. Там юноши в чёрных хакама и белых хаори двигались бесшумно: один нёс ведро с водой, другой сметал листья, третий склонялся над курильницами, зажигая их.
Их движения, безупречные и молчаливые, подчинялись невидимому ритму древних канонов клана Камо. У стен застыли воины в таких же хакама, с катанами в ножнах, а слуги в серых кимоно скользили с подносами чая, подобно теням в полуденном свете.
Один из старейшин Камо, сгорбленный под тяжестью лет, с редкими седыми прядями, спадавшими на плечи, заговорил хрипловатым голосом:
— Если Инумаки ищут независимости, то не нужно быть гением, чтобы понять: они хотят вырваться из рабского положения. Я не против, лишь бы они не достались Зенинам. Но если попробуют захватить больше территорий, наша внутренняя война кланов, что бушевала во время Второй мировой, может вспыхнуть вновь.
— Вы ведь были там, мистер Шино, — остальные, куда моложе говорящего, повернулись к нему с напряжённым вниманием. — Как всё происходило?
— Пока Япония воевала, магические кланы сражались за власть, — начал Шино. — Они знали: кто бы ни победил в той войне, маги будут править своим миром. Тогда клан Хигасибодзе мог бы войти в тройку сильнейших — правительство их поддерживало, а самолёты и машины отлично справлялись с не-магами. Если бы не Хиросима и Нагасаки, где сгорели их заводы, всё могло сложиться иначе.
Он опустил голову, помрачнев.
— Как наш клан давил Хигасибодзе, отстаивая запрет на влияние технологий в магическом мире, так и теперь я настаиваю: Инумаки нужно прижать. Как они смеют задирать нос!
— Отнять у них территории? — задумчиво протянули старики. — Это уже непросто. Они сдерживают магов, что служат якудза, следя за порядком. А их новый глава недавно стал шаманом первого ранга — так просто на него не надавить, оснований нет.
— Но его отец, Рейдзо, просил снять давление с клана, вернув одну из префектур, что мы им одолжили, — вставил третий. — Теперь эти земли приносят им деньги, и Масакадо больше не жалуется.
— Масакадо, — прищурился Шино. — Имя того, кому судьба бросить вызов всем. Клан Камо должен поставить его на место.
* * *
Мирак задумчиво оглядывал окрестности клана Инумаки с крыши поместья.
— Сила и слава Инумаки… Что мы можем противопоставить трём великим? У нас нет сильных последователей, кроме меня, а для клана, что рвётся вперёд, это недопустимо. Я даже не особого ранга, чтобы в одиночку переломить ход дел в стране.
Он размышлял, как бы вывести клан из того упаднического положения, в которое они попали.
— Но решить это не так уж сложно, — отозвалась сидевшая рядом Томоэ.
Она выглядела смущённой, вспоминая, как злилась из-за пропавших со счёта денег. Целую неделю она ныла брату, переполненная разочарованием, пока средства не вернулись — да ещё и с солидными процентами. Мирак проявил удивительный талант к заработку, сославшись на уроки некоего учителя и его хитрые схемы. Он уже вложился в компании, что казались бесперспективными, но вскоре начали приносить немалый пассивный доход.
— “Мирак налаживает связи. Надо помочь ему”, — решила Томоэ и тут же предложила:
— Можно привлечь сторонних людей. Сейчас это редкость, но в эпоху Хэйан кланы брали на службу способных воинов, невзирая на происхождение, особенно в смутные времена, когда нужны были бойцы.
— Если бескланового принять в ближний круг и дать ему привилегии, которых нет у простых последователей, это никому не понравится, — спокойно возразил Мирак, тонко понимая настроения своих людей.
— Тогда есть патронаж, — продолжила сестра, задумавшись. — Защита мелких кланов в обмен на ресурсы, земли или воинов. Некоторые сами присоединялись к Фудзивара ради статуса или безопасности.
— Но кланы с техниками уже под Зенинами, — заметил Мирак. — Нам достанутся лишь крохи из Нара, — он вдруг улыбнулся. — Есть вариант получше: брак. Я или кто-то из наших заключит политический союз. А если родится ребёнок с проклятой техникой, проблем вообще не будет.
— Что ты такое говоришь, брат? — Томоэ вспыхнула, смущённо вскочив. — Ты хочешь жениться?
— Политический брак — что тут такого? — Мирак пожал плечами. Сестра, привыкшая к современным взглядам, лишь схватилась за голову, но промолчала. — Конечно, лучше связать судьбу с целым кланом, но можно и с сильным шаманом для поддержки. Что думаешь про Сугуру Гето? Хочешь за него выйти?
— Брат! — Томоэ подняла дрожащую руку, залившись краской. — Я… я слишком слаба для такого.
— Увы, ты права, — скучающим тоном согласился Мирак. — После пакта наказания выносить ребёнка ты вряд ли сможешь.
Сестра покраснела ещё сильнее.
— Придётся мне? Хм, кто же будет идеальным вариантом?
Он не успел окончательно смутить её: на крышу поднялась Широя с планшетом в руках, мгновенно привлекая его взгляд.
— О, Широя! Пора отплатить клану долг и выйти замуж за того, кого я выберу, — поддел Мирак.
— Господин глава, ещё раз такое скажете — уйду, — отрезала она, остановившись у стола. Мирак закатил глаза. — Я выйду только по любви, за красивого юношу, которого всем сердцем полюблю. Хотя, устройте мне свидание с Сатору Годзё… — она осеклась под его суровым взглядом. — Шучу, шучу! Я пришла показать вам вот это.
Широя протянула планшет, крепко сжимая его гладкий корпус. На экране замелькали кадры с уличной камеры: тёмная машина с тонированными стёклами подъехала к обшарпанному зданию с выцветшей вывеской — складу Ямагути-гуми в Синдзюку. Из неё выскочили четверо якудза в чёрных костюмах, без масок, с автоматами наперевес. Они открыли огонь: пули прошили стены, окна разлетелись в щепки, деревянные ставни разорвало в клочья. Выстрелы гремели меньше минуты, затем нападавшие прыгнули обратно в машину и умчались, оставив за собой дым и резкий запах пороха.
— Это Сумёси-кай, — пояснила Широя, её голос окреп. — Расстреляли склады Ямагути-гуми и выловили их людей на улицах. Мне удалось узнать, что они мстят за грузы, что те недавно ограбили в порту. Это личная информация.
Мирак взял планшет, его пальцы быстро скользнули по экрану, перематывая видео назад. На повторных кадрах мелькнула эмблема на куртке одного из стрелков — белый круг с волной, символ Сумёси-кай. Взгляд Мирака сузился, но лицо осталось непроницаемым, словно высеченным из камня.
— Ямамото слишком много себе позволяет, — прищурился он. — Разве не должен был он сначала спросить моего разрешения? — В его голове уже сложился план: именно Сумёси-кай первыми пройдут через программу патронажа и встанут на защиту клана.
Но прежде чем отправиться к ним, Мирак спустился к своим последователям. Показать якудза их место в одиночку он не мог — здесь требовалась поддержка.
Все приспешники собрались в тренировочном зале. Мирак вошёл с привычным спокойствием, толкнув тяжёлую дверь. Перед ним предстали послушники, уже давно разделившиеся на внутренние касты.
В центре зала новички в серых хаори неуверенно отрабатывали удары бамбуковыми мечами. Пот струился по их лицам — это были юнцы, только ступившие на путь шамана, ещё не доказавшие своей ценности. Они составляли основу клана, будущих бойцов для простых миссий.
У стены застыли дозорные в тёмно-синих кимоно, с короткими катанами на поясах. Они наблюдали за новичками, изредка вмешиваясь, чтобы поправить стойку или удар. Закалённые в боях шаманы третьего ранга, лишённые выдающихся талантов, служили опорой клана в патрулях и охране. Их наставляла сама Широя, и ребята жадно впитывали её уроки.
У дальней стены возвышались пятеро избранных — каста клинков, элита среди простых последователей.
Официально их ранг не превышал третьего, но в глазах остальных они были недосягаемой вершиной.
Мирак пересёк зал и остановился перед кастой клинков. Те мгновенно выстроились в ряд, опустив оружие в знак почтения. Их осанка была безупречной, движения — точными.
— Сумёси-кай забыли, кому подчиняются, — начал он, и его голос, низкий и властный, разрезал гул зала. — Ямамото больше нас не боится. Вы пойдёте со мной, чтобы это исправить, но сначала я отточу ваши навыки.
— “Пока даже мои лучшие бойцы — лишь третьего ранга, — размышлял он. — Но если хоть один пробудит врожденную технику…”
Обычно шаманы открывали проклятые техники в юности, а если база оставалась слабой, могли и вовсе её не заметить. Были и исключения, как Широя, что поднималась вверх без техник.
— “Я не понимал, зачем отец выбрал её инструктором, пока не увидел в деле против якудза,” — вспоминал Мирак.
Она довела до совершенства усиление тела проклятой энергией. Когда Широя без усилий пробивала прочнейшие щупальца Каппы, он проникся уважением. Широя же упорно пыталась пробудить техники в последователях, но те до недавнего времени были слишком рассеянны.
— Вам всем уготован великий путь, — произнёс Мирак, и глаза молодых послушников тут же вспыхнули восторгом. — Вы проявили силу через свою личность. Каждый из вас пропустил мои уроки через собственное видение. Теперь я научу вас пактам, что раскроют ваш потенциал.
Внутри он устало выдохнул. Судьба — всего лишь идея, благодаря которой сильные манипулируют слабыми. Для него «предназначение» было удобным рычагом контроля.
Но пакты действительно имели значение. Как говорил учитель Яга, они помогали сосредоточиться. Чтобы наложить пакт, нужно либо гениально владеть разумом, либо долго настраиваться на эмоциональный фон, закрепляя его словами или жестами. Связь личности с пактом могла пробудить технику.
— “Говорят, мировоззрение формируется к двадцати,” — смотрел он на сидящих перед ним последователей. — “Если к этому возрасту техника не проявилась, её, скорее всего, нет”.
— Представьте, что делает вас собой, — сказал он вслух. — Это откроет вашу силу.
Мирак показал, как это делается, а затем стал наблюдать, подстраиваясь под каждого, чтобы помочь сформировать пакт и разбудить эмоции.
Но тут один из парней толкнул девушку-послушницу в бок.
— Давай, спроси!
— Эм… — Она смутилась, бросив грозный взгляд на «друга», и шагнула вперёд под бесстрастным взором Мирака. — Господин, я хочу попросить кое-что важное.
— Что именно?
— Эм… Ну…
— Да что ты мямлишь? — закатил глаза другой. — Господин, одолжите нам свои академические конспекты!
Девушка поклонилась ровно на девяносто градусов.
— Мы слышали, вы были лучшим на потоке, — продолжила она. — С вашими записями мы бы намного лучше поняли магию.
— Хм? — Мирак удивлённо приподнял бровь. — Но там нет ничего особенного. Большинство знаний можно найти в библиотеке.
— А вы делали заметки в библиотеке академии? — её голос дрогнул. Мирак задумался, кивнул, и тут же все пятеро рухнули на колени. — Просим, дайте нам их почитать! Хоть один листок!
— “Передавать свои записи — основа создания культа,” — подумал он. — “Я собирался начать это позже, с собственной книгой. Но почему бы и нет?”
Мирак кивнул, сходил в свою комнату за конспектами и, вернувшись, раздал их пятерым. Остальные смотрели с завистью, раскрыв рты.
Девушка, ещё не заслужившая имени, открыла тетрадь, и её глаза округлились.
— Какой красивый почерк! — выдохнула она. — Я и не думала, что вы занимались каллиграфией. Вы, наверное, можете рисовать сутры против проклятых духов.
Лица послушников озарились восхищением.
Мирак же вспомнил лишь один урок каллиграфии, где учился чертить символы для печатей. Его огромный опыт рисования знаков на языках Нирна позволил освоиться мгновенно.
— Читайте что угодно, только не испортите, — бросил он.
Послушники кивнули, разобрали конспекты и принялись за привычное дело, настраиваясь на нужный лад.
И Мирак, пытающийся найти парлелли между личностью и техникой, стал анализировать.
Первый включил бокс на телефоне.
— “Прямолинейный и смелый,” — отметил Мирак. — “Скорее всего, усиление тела”.
Вторая, девушка, соткала крохотную завесу, скрывшись от глаз.
— “Чувствительная, осторожная,” — подумал он. — “Навязывание правил противнику”.
Третий, двадцатилетний парень, позвал младших из отряда Широя на спарринг. Двумя мечами он пытался держать поле боя под контролем.
— “Он старается держать всё под контролем, даже младших. Убедителен, логичен, как Мэй Мэй. Пожалуй, его техника тоже будет связана с управлением”.
Четвёртый и пятый ушли в зал отдыха и принялись играть в теннис. Это вызвало у Мирака смешанное чувство: любопытство и лёгкое разочарование.
— “Один нетерпелив, обожает быстрые игры. Другой просто тянется за ним, не зная, чего хочет сам. Что из этого выйдет, неясно. Тем интереснее”.
Мирак жаждал проверить, насколько его предположения окажутся верны. Он наблюдал, наставлял, ждал. Но процесс пробуждения техник затянулся так сильно, что вскоре возникли дела иного рода — неотложные, не терпящие промедления.
— Мирак, тебя вызывают в штаб-квартиру шаманов, — сказала Томоэ, подойдя к нему с серьёзным лицом. В её глазах, однако, плескалось неприкрытое волнение.
* * *
Так называемые старейшины шаманов были не просто руководством магического общества — они напрямую подчинялись правительству и премьер-министру. Они назначали цену за каждое поручение, оценивая его в деньгах, и разбирались с угрозами миру простых людей, призывая провинившихся магов на ковёр.
Штаб-квартира, связанная с правительством, располагалась в районе Нагата-тё, в Токио, всего в двух шагах от резиденции премьера. Мирак добрался туда на машине и остановился перед строгим фасадом штаба, окружённым ледяной тишиной.
— Для простых людей это обычное правительственное здание, — произнёс Мирак, — но шаманы видят иное.
Здание окутывала завеса — тонкая, мерцающая пелена, пропускавшая лишь тех, у кого бурлила проклятая энергия. Мирак шагнул сквозь неё, ощутив холод, будто прошёл через стену дождя.
Воздух на миг сгустился, а затем перед ним открылось новое зрелище. Бетон и стекло сменились величественным строением из тёмного полированного дерева, вздымающимся вверх строгими линиями древнего додзё.
Золотые иероглифы на стенах испускали мягкое сияние проклятой энергии, а высокие окна, обрамлённые резными ставнями с узором ветвей сакуры, тянулись к небу. Над входом вместо унылой вывески раскинулся массивный карниз на колоннах, увенчанных бронзовыми печатями — сутрами, что отгоняли проклятых духов.
— И чего им надо? — цыкнул Мирак, входя с гордо выпрямленной спиной.
Его шаги гулко отдавались в коридоре, нарушая мраморную тишину. Внезапно навстречу выступили трое пожилых мужчин. Их лица растянулись в широких улыбках, но глаза горели желчью.
— Здравствуй, Масакадо, — проскрипели сгорбленные старцы, вынужденные задрать головы, чтобы встретиться взглядом с высокомерным Инумаки. — Прости, что мы задержались с просьбой твоего покойного отца. Но мы решили одарить тебя в трудные времена.
— Мы попросили старейшин забрать у тебя пару территорий, — продолжили они, — чтобы тебе не пришлось так мучиться с разваливающимся кланом.
Тень презрения мелькнула на лице Мирака. Старики уловили её и нахмурились, но вскоре его черты разгладились, сменившись аристократическим высокомерием. Один долгий взгляд — и старшие из клана Камо напряглись, ощутив тревогу. Его глаза прожигали без ненависти, лёгкая усмешка не выдавала эмоций. Высокомерная осанка, присущая лишь сильнейшим, заставляла их насторожиться.
— У клана Камо, похоже, дела совсем плохи, раз вам понадобились наши скромные, растущие территории, — бросил он. — Что случилось после того, как вы не раз отказали Рейдзо?
— К каждому главе нужен свой подход, сопляк, — рявкнули они, переходя на открытую злобу. — Пусть ты и стал первым рангом, хватит ли тебе духу это доказать?
Старики обогнули его, не желая тратить слова на наглеца, и направились к выходу. Но Мирак, обернувшись, окликнул их снова.
— Мой клан недавно начал искать новые пути заработка, включая продажу проклятого оружия, — сказал он. — Я знаю, у вас есть покупатели. Не дадите их контакты? Если, конечно, вы вправду хотите помочь.
— Закати губу, Инумаки, — огрызнулся один из них с явным раздражением, но в ответ получил лишь надменную улыбку.
План мелкой мести уже созрел в его голове.
Мирак двинулся дальше и остановился у толстой деревянной двери — конечной точки пути. Постучав и услышав ответ, он медленно приоткрыл её.
Перед ним предстала тёмная комната, где единственным светом была лампа в центре, озаряющая узкий круг. Вокруг высились бумажно-деревянные стены, за которыми скрывались старейшины. Влив проклятую энергию в глаза, Мирак разглядел множество печатей и барьеров, защищавших их почти от всего. Вход перекрывал барьер, что, как выяснилось, резко подавлял использование проклятой энергии.
Он прошёл в центр, не снимая надменной маски, и заложил руки за спину.
— Нам сказали, ты можешь говорить, не применяя технику своего клана, — раздался дребезжащий голос. — Покажи.
— И что вы хотите услышать? — Мирак повернул голову к стене, откуда донёсся голос.
— Ох, и впрямь, — хмыкнул другой. — Чудные нынче таланты, не угадаешь, как они обернут свою проклятую технику.
— Но позвали мы тебя не за этим, — вмешался третий, с грубым тоном. — Пускай ты стал шаманом первого ранга, но клан Камо передал нам прошения и письма твоего отца. Там сказано, что вы не справляетесь с вашими территориями.
— Регион Канто нельзя оставлять без надзора, — подхватил четвёртый. — Клан Инумаки обязан защищать правительство, что здесь обитает, и нас — всеми силами. Нет возможности выполнять это? Передайте две префектуры: священные земли Тотиги, где прячутся шаманы, и Канагаву, оплот якудза. Они отойдут клану Камо — их историческим хозяевам.
Мирак прищурился. Его взгляд скользил по говорящим, будто пробивал непроницаемую стену.
— Ты знаешь, что Сумёси-кай недавно натворили в Токио, — продолжили они. — Их выходка — прямое доказательство слабости твоего клана, неспособного держать преступность в узде.
— Правительство Японии не может тратить деньги на борьбу с шаманами, — добавили старейшины. — Раскроемся миру — и жди беды.
Мирак слегка приподнял брови, уловив намёк стариков из Камо. Будь он юнцом, только что получившим первый ранг, его бы легко сломили. Слабый лидер либо прогнулся бы, либо сорвался на оскорбления, навлёкши беду. Но его мысли оставались холодны и непоколебимы.
— Никаких оснований для изъятия территорий сейчас нет, — заговорил он, когда от него ждали покорности. — Рейдзо не справлялся с ними, потому я его и устранил. С его смерти влияние якудза в Канто упало — как и активность духов.
— А как объяснишь недавний случай из новостей? — возразили они. — Это твой контроль — когда преступники палят по зданиям средь бела дня? Повезло, что без проклятых техник. Якудза не любят прятаться за завесами.
— Да, как в порту недавно, — послышалось недовольное бормотание. — Что скажешь в оправдание?
— Оправдание? — Мирак дрогнул, его неподвижная мимика впервые шевельнулась.
Старейшины напряглись, словно ждали вспышки гнева. Но он продолжил с изысканной, аристократической сдержанностью:
— Мне не нужны оправдания. Я устранял лидера Ямагути-гуми в Токио — тех, кого Зенины не могут удержать в Киото. Исправив их некомпетентность, что раздувает преступность повсюду, я готов взяться за остальных якудза.
Тишина накрыла зал.
— Вы ведь хотели, чтобы я защищал столицу? — заговорил Мирак. — Я это сделал, устранив шамана первого ранга, Фудзина. Скоро мои люди начнут накрывать все префектуры по очереди. Думаю, через неделю мне уже не понадобится помощь академии, чтобы сдерживать вражеских шаманов. И ещё: я подаю запрос на рассмотрение некомпетентности клана Камо. Они рвутся забрать территории с высокой преступностью, хотя, как и Зенины, сидят в Киото. Значит, Ямагути-гуми — тоже их забота. Не могут справиться с одними, но лезут за новыми проблемами? Это либо помутнение разума, либо желание навредить моему клану.
Его речь лилась спокойно, выверенно, без единого сбоя. Мирак не дрогнул ни разу, стоя не как новичок, случайно получивший власть над огромным регионом, а как уверенный правитель, чья воля непреклонна.
Казалось, старейшины переглядываются за стенами, безмолвно обмениваясь мыслями.
— Мы рассмотрим твой запрос о клане Камо, — раздался наконец ответ.
— Но с тобой мы ещё не закончили, — добавили они, и в их тоне проступило сдержанное уважение. — Вот ультиматум: неделя. Либо подчинишь свои территории, либо отдашь префектуры, с которыми не справишься, другому клану.
— Мы подумаем, передать ли их Камо, — продолжили старейшины. — Возможно, они достанутся Годзё или старым кланам из Нара.
— Не достанутся, — отрезал Мирак, разворачиваясь. — Сумёси-кай не шевельнутся без моего ведома.
* * *
Мирак вышел из штаб-квартиры старейшин, и лёгкое раздражение тенью легло на его лицо. Приходилось кивать, выслушивать их нравоучения, будто он был каким-то послушником — это оставило горький осадок.
— “Как попугай на поводке,” — подумал он. — “Что ж, зато Камо своё получили”.
К его приезду в штаб клана вечер уже сгустился. Мирак толкнул тяжёлую дверь — шаги гулко разнеслись по коридору. Раздражение ещё тлело, но, шагнув в зал, он замер.
Его ученики теснились в кругу посреди комнаты. Пятеро избранных — его личные подопечные — склонились над столом, где лежали старые конспекты, испещрённые символами и заметками.
Пергаменты шелестели под их пальцами, а воздух пропитался слабым ароматом чернил и проклятой энергии. Заметив его тень в дверях, они разом обернулись. Четверо юношей с горящими глазами шагнули вперёд и поклонились, почти коснувшись лбами пола. Их движения были резкими, но полны почтения.
— Всё готово, учитель, — хором объявили они, и в их голосах звенел сдержанный восторг. Остальные ученики смотрели на них с неприкрытой завистью.
Мирак прищурился, окинув их взглядом. Проклятая энергия струилась вокруг, и у четвёрки, в отличие от пятого, она дрожала странными всполохами — признак пробуждённой техники.
— Хотите сказать, вы освоили технику за день благодаря моим записям? — уточнил он.
— Так точно! — гордо ответили они, и зависть остальных вспыхнула ещё ярче.
Пятый стоял чуть позади, опустив взгляд, но Мирак не стал заострять на этом внимание. Раздражение угасало, уступая место холодному удовлетворению.
— Вы доказали свою судьбу, — наконец сказал он. — Пора отточить навыки на деле.
Раздражение от старейшин сменилось ледяной решимостью. Сумёси-кай, опутавшие Канто своими сетями, ждали его хода. Мирак начал с их кошелька, отправив послушников по заданию, а сам через несколько дней двинулся к Ямамото.
* * *
Сырой ветер с залива Ибараки нёс запах соли и гниющих водорослей, овевая старый деревянный мост. Доски скрипели под ногами Мирака — потемневшие, прогнившие, покрытые ржавыми пятнами от старых гвоздей. Он шагал неспешно, тёмно-серая ряса колыхалась на ветру, а маска с узкими прорезями для глаз отбрасывала зловещую тень. За спиной покачивался трофейный мешок Фудзина, потёртый, но всё ещё источающий слабую ауру проклятой энергии.
Скрип сменился глухим стуком. Из-под моста вынырнула знакомая фигура и приземлилась перед Мираком с влажным шлепком, разбрызгав воду по доскам. Демон Каппа выпрямился: татуировка волн на шее и виске ярко выделялась на бледной коже, узкие глаза пылали ненавистью, словно раскалённые угли. В правой руке он сжимал зазубренный нож, с лезвия стекали капли, а левая дрожала в стиснутом кулаке, сдерживая ярость.
— Ты! — прорычал Каппа. — Опять явился, ублюдок? Думаешь, после всего, что натворил, я пропущу тебя дальше? — Он шагнул ближе, нож дрогнул, вода под мостом закружилась, готовая взорваться шарами или щупальцами. — Разнёс наши корабли, спалил склады, украл людей!
Эти несколько дней были весьма насыщенными.
— Я раздавлю тебя прямо здесь, Инумаки!
Мирак остановился. Его тень, длинная и холодная, накрыла Каппу. Он слегка склонил голову, прорези маски поймали тусклый свет фонаря, и голос его прозвучал ровно, с ледяным спокойствием, лишённым угрозы:
— Отведи меня к Ямамото. Или умрёшь.
Он шагнул ещё ближе, подняв нож к горлу Мирака, но лезвие замерло в сантиметре от кожи — рука дрожала, не в силах пробить плотную ауру. Ненависть полыхала в его взгляде, но он чувствовал: за спокойствием Инумаки таилась сила, уже доказавшая своё право.
— Он убьёт тебя, — прошипел Каппа, и яд сочился из каждого слова. — Ямамото разорвёт тебя за то, что лезешь в наш бизнес. И я с радостью это увижу.
Они двинулись через мост. Шаги Каппы были резкими, злыми, а Мирак шёл следом с размеренной уверенностью. Перед ними открылся порт Ибараки.
На дальнем пирсе стоял Хироси Ямамото, лидер Сумёси-кай. Его массивная фигура в потёртом тёмном костюме вырисовывалась на фоне серого неба. Седые волосы торчали жёсткими иглами, шрам через левый глаз казался глубже в тусклом свете фонарей. Рядом застыли трое шаманов, их ауры мерцали в воздухе.
Ямамото скрестил руки, татуировка дракона на шее шевельнулась, когда он напрягся, и его взгляд впился в Мирака.
— Ты посмел явиться, Инумаки? После того как разнёс мои корабли, спалил склад, вырезал людей? — кулаки сжались, вода у пирса закрутилась воронкой, отзываясь на его ярость. — Думаешь, уйдёшь отсюда живым?
Мирак остановился. Он поднял голову, и голос — холодный, как сталь, и резкий, словно хлыст — рассёк тишину:
— Я пришёл поставить тебя перед выбором.
Ямамото прищурился. Губы дрогнули в презрительной усмешке.
— Выбор? — переспросил он. — Ты, мальчишка, угрожаешь мне? Говори, пока я не раздавил тебя об этот пирс.
Мирак шагнул ближе, и его аура сгустилась, тяжёлая, как грозовая туча. Остановившись в пяти шагах, он уронил слова, твёрдые и тяжёлые, словно камни в бездну:
— Подчинись мне, и твои люди выживут.
Он потянулся к мешку Такаямы, пальцы ловко развязали верёвку, и из глубины показался не клинок или артефакт, а простой планшет — чёрный, с потёртым экраном, чужеродный среди древней мощи его облика.
Экран мигнул, вспыхнув тусклым светом. Мирак бросил планшет к лидеру Сумёси-кай — небрежно, лёгким движением, точно бумеранг. Ямамото среагировал мгновенно: рука метнулась вперёд, поймав устройство с глухим хлопком. Пальцы сжали пластик так, что тот затрещал, но он застыл, едва взглянув на экран. Лицо окаменело, глаза расширились, дыхание сбилось — увиденное ударило сильнее любого проклятья.
На экране замелькали кадры с камер, установленных учениками Мирака на базах Сумёси-кай. Первая сцена ожила в порту Токио: ночь, ржавые контейнеры, тусклые фонари. Четверо в тёмных одеждах двигались с хирургической точностью, их ауры полыхали в темноте, как факелы.
Первый — высокий парень с короткими волосами — шагнул к завесе, скрывавшей груз наркотиков. Его техника была необычной: он ждал, пока охранник-якудза выстрелит. Пуля замерла перед ним, дрожа в ауре, и рванула назад с двойной силой. Голова охранника лопнула, как перезрелый плод, кровь брызнула на контейнер. Следующий удар — кулаком — отразил проклятую энергию второго врага, и яркая волна разорвала того пополам. Техника отдачи обращала любой выпад против него в смертельный ответ.
Вторая — девушка с длинными волосами, стянутыми в узел — стояла у борта корабля. Руки взметнулись, пальцы сплели жесты, и из ладоней вырвались тонкие нити проклятой энергии, подобные паутине. Они оплели двоих якудза на палубе и сжались, разрезав тела, точно лезвиями. Кровь хлынула на доски. Она двинулась дальше, нити закружились вокруг завесы, и та лопнула с глухим хлопком, обнажив ящики с белым порошком.
Ямамото вспомнил, что завесы, которыми он укрывал наркотики и оружия от не-шаманов, во всех последних кораблях почему-то спали. Стало понятно почему.
Третий — крепкий парень с коротким мечом — вонзил клинок в палубу склада в Кавасаки. Проклятая энергия хлынула в оружие, и десятки мечей, лежавших в углу, взмыли вверх, оживлённые его волей. Пальцы шевельнулись, и лезвия закружились вихрем, разрубая якудза: одному отсекли руку, другому — голову, третий рухнул с распоротым животом. Клинки танцевали, как стая птиц, оставляя за собой кровавый хаос, пока дым не затянул склад.
Четвёртый — худощавый, в длинном плаще — стоял у игорного дома в Иокогаме. Он вскинул руку, и проклятая энергия сгустилась в ярко-красную сферу — пульсирующий сгусток жара. Сфера рванула вперёд, врезалась в стену и взорвалась с оглушительным рёвом. Кирпичи разлетелись, столы и стулья вспыхнули, якудза внутри сгорели, не успев крикнуть. Взрыв оставил в полу воронку, дым поднялся столбом, скрыв его силуэт.
Видео оборвалось на кадре, где все его люди связывали шаманов и куда-то увозили.
Планшет выпал из рук Ямамото, ударившись о бетон с глухим стуком. Пальцы дрожали, лицо исказилось ненавистью, взгляд метался между экраном и фигурой в маске.
Каппа шагнул вперёд, его голос сорвался в яростный рык:
— Кто ты такой, чтобы ставить нам условия, ублюдок? Я сам тебя прикончу!
Он вскинул руку, вода под пирсом взорвалась, и три маслянистых шара понеслись к Мираку. Тот лишь слегка повернул голову, влив проклятую энергию в ноги, и шагнул в сторону. Шары пролетели мимо, врезавшись в контейнер позади с гулким звоном расколотого металла.
— Из Слен Нус, — выдохнул Мирак. Ледяное дыхание вырвалось из-под маски — ослепительно белое, с голубыми искрами. Оно пронеслось над пирсом, заморозив шары в воздухе, и ударило в Каппу. Тот успел вскинуть нож, но лёд сковал его ноги, трещины побежали по коже, и он рухнул на колени с хриплым воплем.
Ямамото стиснул кулаки. Вода вокруг пирса задрожала, вздымаясь волнами. Его терпение лопнуло, и ярость хлынула наружу, подобно слишком долго сдерживаемому шторму.
— Хватит с меня выскочек! — прорычал он. Голос утонул в рёве залива, когда он вскинул руки, и проклятая энергия влилась в воду, формируя десятки водяных копий — острых, как клинки, и пульсирующих тёмной аурой.
Он рванул вперёд, перекачав энергию в ноги для стремительного рывка, оставляя шлейф брызг, и метнул копья в Мирака, направив мощь ауры в руки. Мирак среагировал мгновенно: энергия перетекла из торса в ноги, он ускорил шаг в сторону, уклонившись от трёх копий. Четвёртое задело плечо — там, где защиты было меньше — оставив кровавый след.
— “Он мастерски видит слабости”, — отметил Мирак.
Ямамото ухмыльнулся, уловив брешь, и перелил ауру в руки. Вода под пирсом взорвалась, формируя массивный водяной кулак, что обрушился сверху, чтобы раздавить Инумаки одним ударом.
Мирак стоял неподвижно. Тень кулака накрыла пирс, воздух задрожал от мощи. В последний миг он втянул воздух, проклятая энергия хлынула к горлу, и голос его разорвал тишину:
— Мул Ква Див!
Аура вспыхнула, оранжевые чешуйки сгустились в драконью броню, окутав плечи, грудь и руки. Энергия, стянутая из резерва, укрепила защиту до предела. Водяной кулак врезался с оглушительным рёвом, брызги разлетелись осколками, но броня поглотила удар — четверть силы растворилась в оранжевом сиянии. Мирак пошатнулся, бетон треснул под ногами, но он устоял.
Ямамото стиснул зубы, его аура дрогнула от удивления. Мирак же рванул вперёд, произнеся слова, которые, к огромному удивлению, оказались усиленны драконьей формой.
— Вульд На Кест, — он буквально исчез с места — пирс затрясся от скорости — после чего Мирак появился прямо перед Ямамото: кулак, усиленный бронёй и проклятой энергией, врезался в грудь лидера Сумёси-кай. Удар, тяжёлый, как молот, отбросил Ямамото на шаг, вода вздыбилась, рёбра хрустнули.
— Ты же в курсе, что я убил Фудзина? — прогудел Мирак из-под маски.
— Мне то что?!
Ямамото зарычал, влив энергию в кулаки, и ответил выпадом — водяной вихрь усилил удар. Мирак принял его на предплечье: броня рассеяла часть силы, остальное поглотила защита. Контратака последовала мгновенно — локоть, напитанный энергией, врезался в челюсть Ямамото, заставив пошатнуться. Затем колено ударило в живот, броня добавила мощи, и Ямамото согнулся, хватая воздух.
Мирак доминировал. Его атаки набирали силу, каждый выпад нёс мощь Ту’ума и проклятой энергии, защита стала нерушимой. Ямамото сопротивлялся, перелив энергию из ног в руки, и кулак, окружённый водяным потоком, рванул к голове Инумаки. Но Мирак заметил слабину в торсе врага, влил энергию в правую руку и перехватил удар, сжав запястье. Кости затрещали, а затем кулак врезался в бок Ямамото — броня усилила удар, и лидер рухнул на колено, расколов пирс.
— Мне тебя убить, Ямамото? — голос Мирака прозвучал тихо, но зловеще.
Лица подчинённых исказились ужасом. Каппа, хрипя от боли, стиснул зубы — кровь потекла из прокушенной губы, глаза полыхнули злобой. Исикава, худощавый шаман, со шрамом через бровь — побледнел, но в его взгляде вспыхнула решимость. Они не стали ждать ответа, объединив силы
Ямамото взревел. Вскинув руки, он перелил проклятую энергию из ног в ладони, и вода под пирсом взорвалась: три мощных потока слились в гигантский клинок — длинный, как корабельный канат, острый, как бритва.
Сжатый поток воды рванул к Мираку с такой мощью, что пирс раскололся под ногами. Удар оглушил — земля взорвалась фонтаном щепок и брызг, Мирака отбросило через полпирса. Его тело пронеслось над водой и врезалось в ржавый контейнер с гулким треском.
Металл прогнулся, но вода тут же вздыбилась вновь. Из залива вырвались огромные щупальца — чёрные, блестящие, усеянные шипами сжатой энергии обрушились сверху, точно молоты, каждый удар поднимал волны, сотрясая пирс.
Но Мирак не дрогнул. Сердце билось ровно, холодная уверенность струилась по венам, словно лёд. Он перелил проклятую энергию из ног в броню, укрепляя её, и, когда вода почти сомкнулись, скользнул в сторону.
Он влил энергию обратно в ноги и вырвался из-под атаки, приземлившись на доски с лёгким хлопком. Маска осталась недвижимой, но под ней мелькнула тень презрительной усмешки — их мощь ослепляла их же злобу.
Ямамото, Каппа и Исикава тяжело дышали. Их лица пылали смесью отчаяния и гнева — они выложились полностью, а он стоял невредим.
— “Куда проще сейчас воспользоваться безжалостной силой, но горло начинает сильно побаливать. Лучше поглотить часть здоровья”.
Мирак выпрямился, аура закружилась вихрем, и, втянув воздух, он перелил энергию к горлу.
— Кри Лун Аус!
Тёмно-зелёная волна хлынула из-под маски, пульсируя, точно ядовитый туман, и накрыла Ямамото. Она не сокрушала — здоровье лидера лишь слегка дрогнуло, из носа потекла капля крови — но его защита рухнула. Волна разъела ауру, как кислота сталь.
— Ты подписал себе смертный приговор, — бросил Мирак.
Ямамото пошатнулся. Ужас вспыхнул в его глазах: энергия текла вяло, не повинуясь, оставляя его беззащитным.
Мирак не дал ему опомниться. Перелив энергию из брони в ноги, он рванул вперёд — доски разлетелись в щепки от скорости. Ямамото попытался закрыться, стянув остатки ауры в руки, но защита была тонкой, как бумага. Мирак подскочил, и кулак врезался в челюсть лидера Сумёси-кай с глухим хрустом.
Удар отбросил назад — тело рухнуло на пирс, кровь брызнула изо рта, лицо исказилось болью и неверием. Он дёрнулся, чтобы встать, но Мирак уже возвышался над ним, его тень легла на лидера, предвещая конец.
Каппа и Исикава закричали, ярость смешалась с отчаянием, сердца колотились от страха за лидера, но мощь Инумаки парализовала их. Мирак смотрел на Ямамото с холодным удовлетворением — ледяная смесь презрения и уверенности скрывалась за маской, но ощущалась в каждом жесте.
— Н-не убивай, — прохрипел Ямамото.
— Мы одного ранга, но не равны, — давление ауры Мирака могло пробить броню Ямамото, сдавить его тело, но он сдержался. — Из-за вас две мои префектуры чуть не отдали Камо. Продолжите — вас либо вырежут, либо сделают манекенами для тренировок лекарей. Ваша жажда мести и власти вас же почти и погубила. Думали, я зря приходил тогда?
Все подняли на него дрожащие взгляды.
— Либо подчиняетесь мне полностью, либо шаманы вырежут всех, надеясь, что лидеры у якудза рано или поздно кончатся, — Мирак грубо поднял Ямамото за руку, глядя в его окровавленное лицо. — Что выбираешь: смерть и потеря всего или повиновение с частью власти?
— Я… не хочу умирать, — выдавил тот.
— Тогда твоя жизнь теперь зависит от меня, — отрезал Мирак. — Иначе придут те, кто не станет договариваться. Скажи, Ямамото, есть у тебя связи среди законопослушных, кто купит не огнестрел, а моё проклятое оружие? — спросил он вслух.
— А? Д-да, — Ямамото, слегка опешив, поспешно кивнул. Мирак снял маску, обнажив широкую улыбку. — Тогда давай работать вместе, защищать Канто от чужих шаманов и якудза. Что скажешь?
Конечно он согласился.
* * *
Мирак вернулся в поместье под утро, долго и тщательно поговорив со своими новыми друзьями, чтобы убедиться в их верности.
Последователи, заметив его, низко кланялись — их лица светились благоговением и тревогой: слухи о разгроме Сумёси-кай разлетелись, как лесной пожар.
Все ждали ответа якудза на такую дерзость, но Мирак выглядел бесстрастно.
— Учитель так спокоен, — шептались послушники. — Неужели одолел лидера?
— Мне всё равно, — грустно выдохнула девушка. — Хочу знать, когда он даст нам имена. Пусть моё будет крутым.
Мирак прошёл через ворота и остановился в главном поместье. На низком столе лежал свежий свиток.
— Сестра, что это? — спросил он.
— Ох, Мирак! — встрепенулась она. — Это послание от клана Годзё, доставили на рассвете. Ежегодный аукцион, но отец не ходил — денег не хватало.
Она протянула свиток. Мирак развернул его одним движением и быстро прочёл: через неделю в Токио пройдёт аукцион Годзё с редкими проклятыми артефактами.
— “Редкие проклятые предметы?” — он взглянул на мешок Фудзина. Тот был не слишком полезен ему, так как усиливал техники, высвобождающие ауру из рук. Простой бросок проклятой энергии становился мощнее, а с техникой эффект менялся кардинально. Но для него — почти бесполезно.
— “Удобно для хранения, но можно выставить на продажу. Или отдать последователям?”
Уголок губ дрогнул в лёгкой усмешке. Оставив свиток на столе, он шагнул внутрь.
— Хорошо, схожу, — бросил он.
— Э-э… — сестра вжала голову в плечи. Мирак вопросительно склонил голову. — Просто… у нас мало денег для аукциона.
— Не страшно, — он хлопнул её по голове и погладил, как щенка. Голос звучал спокойно, почти ласково. — Продадим пару клинков и возьмём что-нибудь взамен.
Мирак снова посмотрел на мешок у стола и задумчиво постучал пальцами по дереву. Взгляд стал острым — он уже видел следующий шаг. Приняв решение, он повысил голос, зовя послушников.
Те сорвались с мест, точно кони на скачках: ноги заплетались, дыхание сбивалось, горло пересохло от предвкушения. Они выстроились у стола перед подушками, где развалился Мирак, и замерли, глядя на него с трепетом. Его ряса, запятнанная кровью и пылью, казалась знаменем триумфа.
Послушники едва дышали, сердца колотились так, что эхо, казалось, доходило до него.
— “Остался последний шаг, чтобы свести их с ума,” — подумал Мирак.
— Пускай вы далеко не так сильны, чтобы удостоить каждого из вас именем, но я сделаю это, чтобы вы показали остальным послушникам хороший пример. Отныне я хочу, чтобы вы передавали им мудрость моих записей и наставляли для развития, выбирая тех, кто может пробудить проклятую технику.
Он остановился перед первым — высоким парнем с короткими волосами, чья техника отдачи разрывала врагов их же силой. Положив руку на его плечо, он сжал его, и голос прогудел, как гром:
— Твоё имя — Накрин, "Месть". Твоя сила возвращает удары вдвое сильнее. Ты — мой клинок воздаяния.
Накрин ощутил холодок по спине и жар гордости в груди. Он кивнул, сглотнув, и стиснул кулаки, гася дрожь.
Мирак шагнул к следующему — парню с растрёпанными волосами, чьи взрывные шары сжигали всё. Его глаза горели, дыхание дрожало, ухмылку он едва сдерживал. Господин кивнул и произнёс:
— Ты — Рагот, "Ярость". Твои взрывы — гнев без преград. Стань его воплощением.
Рагот выдохнул, грудь вздулась от восторга, пальцы сжались, словно держали сферу. Имя жгло, как пламя, и он чуть не подпрыгнул.
Третья — девушка с длинными волосами в узле — стояла тихо, но глаза блестели, как у кошки в ночи, сердце билось громко. Тень Мирака накрыла её, и он сказал мягче, но твёрдо:
— Ты — Вокун, "Тень". Режешь врагов из укрытия, оставаясь невидимой.
Вокун опустила взгляд, щёки вспыхнули, но она выпрямилась, сжав кулаки. Имя легло, как плащ.
Последний — крепкий парень с мечом за спиной — едва скрывал нетерпение, лицо сурово, руки дрожали. Мирак сжал его плечо сильнее других, голос стал глубже:
— Ты — Вольсунг, "Ужас". Твои мечи — кошмар врагов. Носи это с гордостью.
Вольсунг ударил кулаком в грудь, лицо озарила дикая радость, выдох застрял в горле.
Мирак отступил, окинул взглядом четверых и кивнул, завершая ритуал. Они ощутили себя выше, сильнее — не просто послушниками, а чем-то большим. Сердца колотились, дыхание рвалось, глаза пылали — они готовы были рвать врагов ради него.
— Рагот, шаг вперёд, — Мирак взглянул на парня с шарами, снял мешок и передал ему. — Он усилит твою технику. Остальным… скоро аукцион Годзё, — добавил он, усевшись на подушки. — Продадим клинки, возьмём нужное. Готовьтесь.
— “А как блестят их глаза — так и рвутся услужить,” — подумал Мирак, и его губы растянулись в тонкой улыбке под восторженными взглядами учеников. — “Скажи я, что за большие заслуги они получат маску — не переубивают ли друг друга?”
* * *
На следующий день тишина окутала Канто, словно невидимый купол. Якудза, ещё недавно шумевшие в портах и переулках, притихли: ни выстрелов в Синдзюку, ни криков в Иокогаме, ни шёпота о новых грузах в Тибе. Сумёси-кай зализывали раны, Ямагути-гуми растворились в тенях, а мелкие банды, почуяв перемены, затаились по норам.
Лишь сводки о проклятиях мелькали в отчётах — духи четвёртого и третьего рангов возникали в тёмных закоулках городов, но ученики Мирака уничтожали их с ледяной точностью.
Но в подвале заброшенного склада, где плесень покрывала стены, а свет сочился лишь сквозь щели в досках, собрались остатки иной группировки. На грубом деревянном столе, среди карт и пустых бутылок сакэ, лежал свёрток — потрёпанный, обёрнутый пожелтевшими печатями, источающий густую, зловещую ауру.
Лидер Инагава-кай — невысокий, жилистый мужчина с лысиной и татуировкой змеи, что вилась от шеи к виску — стоял во главе. Его глаза горели холодной решимостью, пальцы сжимали край стола, заставляя дерево поскрипывать.
Он кивнул шаману — худому парню с длинными чёрными волосами, стянутыми в хвост — и тот шагнул вперёд, осторожно развернув ткань.
Внутри лежал палец: высохший, сморщенный, с чёрным когтем и багровыми венами. Он пульсировал красной энергией, от которой воздух дрожал.
— Наши люди не зря осмотрели все принадлежали Ямагути-гуми территории.
— Пора отплатить шаманам и прочим бандам за то, в какое положение они нас поставили, — произнёс второй.
После чего все посмотрели на лидера.
— Найдём ёкая первого ранга, скормим ему это, — сказал он. — Инумаки и его псы не успеют понять, что их убило.
* * *