Слабость плоти. Глава 72. Пути
Машина в несколько десятков метров высотой замертво пала на землю, стоило молниеносной тени пронестись прямо по воздуху и пройти через грудь металлического гиганта. Десятки тысяч тонн стали и адаманта с грохотом ударились на камень и землю, вызвав небольшое землетрясение, которое, однако, вряд ли бы смог ощутить кто-то другой на поле боя, сейчас простиравшегося на сотни километров. Однако даже слепец бы уже заметил десятую павшую титаническую машину, с которым расправлялся безудержный сын Императора, вызволявший свои эмоции наружу.
Внутри машины людей, не согласившихся с диктатом Имперума, больше не было жизни — каждых из воинов, сражавшихся за свой дом, сейчас лежал с оторванной головой и вырванным хребтом. Невидимая простому глазу сила разорвала их на части быстрее, чем кто-либо вообще мог осознать. Еретики погибали от силы, которую никто не мог даже осознать, отчего их страх неизвестного рос с каждой секундой.
Их цивилизация была одним из маяков демократии и прогресса в этом отдалённом участке космоса, где каждый, и человек, и пришелец, были равны между собой. Они были объединены мечтой об общем светлом будущем для всего Млечного пути… До того момента, как не пришёл Примарх с его легионом, что нёс волю Повелителя человечества.
Корвус ненавидел себя за то, что творил собственными руками. Он, прозванный Освободителем, презирал собственную сущность за то, что он сам стал клинком тирании, срезавшем ростки свободы по всей галактике. Его дары и блестящий разум использовались не для процветания культуры и помощи нуждающимся, а для бесконечного цикла смертей, которым не было конца.
Его сдерживала клятва, годы назад данная отцу, однако с каждым днём после встречи тех странных крылатых королей-чародеев, он всё больше начинал сомневаться в ней, тяготясь весом своих цепей. Их слова, которые сначала казались простыми насмешками и попытками наставить его против остального Империума, стали той каплей яда, что начал уничтожать его дух и саму веру идеалов Великого Крестового похода.
Ранее Коракс мечтал о том, что все нынешние трудности и вся кровь окажутся оправданы эпохой длинного мира после завоевания галактики, однако все новые открытия показывали лишь то, что враг будет всегда. Будь то империя Некронтир, какие-то ксеносы из другой галактики или вечные обитатели Имматериума — его отец всегда мог найти новых противников, как бы далеко они не находились, чтобы продолжить свой кровавый диктат.
Да и какие у Корвуса вообще были гарантии, что Повелитель человечества просто не устроить последнюю кровавую битву с теми же орками, чтобы сократить число Астартес, а затем превратить их из великой силы, с которой считалась вся галактика, в очередной пережиток истории, оставшийся лишь на блеклых страницах книг?
Повелитель воронов проверил слова колдунов, и те оказались, к его сожалению, правы — Громовые воины, первые прототипы космических десантников, что превосходили Астартес качеством и личной силой, все до единого «удачным образом» погибли к концу объединения Терры. На их место сразу же пришли куда более легко управляемые войска, полностью верных своим отцам, и при этом обладавшими куда меньшими проблемами для массового производства и постоянного пополнения. Их всех просто заменили, стерев всё наследие и все их жертвы.
И пусть можно было считать сказками все речи о будущей замене главного оружия человечества, однако Коракс уже своими глазами видел заводы, где начинали массовое производство «Уравнителей». Каждая броня сделает обычного человека равным где-то трети среднего Астартес, но и штамповать их можно десятками и сотнями миллионов…
Тот факт, что подобная стройка началась к самому концу похода также не могла не смущать, как и факт увеличения числа его братьев, открыто недовольных действиями отца. Казалось, словно с каждым днём они всё сильнее приближались к эпохе, когда внутренние проблемы и конфликты внутри государства людей наберут критическую массу. И что произойдёт дальше Корвус даже боялся представить.
Пока что нелояльным элементам вроде Ангрона или Мортариона дают жить исключительно из-за их высокой эффективности на поле боя, а также потери уже двух Примархов, не лучшим образом сказавшейся на скорости похода, но что произойдёт, когда Империуму больше не будут нужны все восемнадцать богов войны?
Даже десятка хватит, чтобы уничтожить любого врага при помощи безграничных ресурсов целой галактики — но куда деть остальных? Не готовых вечно мириться с диктатурой отца, а также неспособных спокойно сидеть на месте и охранять уже бескрайние завоёванные просторы?
Коракс не мог с былой уверенностью сказать, что он и сам не принадлежал к этой фракции — страх гибели его сынов вместе с полным забвением пугал саму его сущность. Уже два легиона будто бы стёрли с лица истории, а следовательно, и его самого могут превратить в ничто. И тогда все его жертвы, и каждый убитый им человек станут лишь насмешкой над тем, ради чего Ворон сражался всю свою жизнь — он останется в памяти вселенной не Освободителем, а жестоким убийцей и подавителем свободомыслия. Все смерти окажутся зря.
…Клинок ворона с лёгкостью вскрыл очередную машину, внутри которой сидела слишком молодая синекожая девушка-мутант для нахождения на войне. Подросток, явно призванная исключительно из-за отчаяния лидеров догорающей планеты. Империум старался не вредить мирного населению, которое вскоре могло стать их же гражданами, но армию чаще всего вырезали до основания, чтобы предотвратить будущие восстания. И перед ним пример того, кого берут при тотальной нехватке воинов.
Коракс остановился в самый последний момент, однако страх девочки никуда не ушёл. Она закрыла глаза и стала прикрываться руками, явно ожидая своей погибели, но Повелителя Воронов уже здесь не было. Невидимый Корвус уже направлялся в сторону главного подземной крепости, где находились сильные мира сего.
Это место было усыпано самыми разными сенсорами и машинами, вероятно способными заметить даже его, но сейчас он был готов на любые риски, лишь бы быстрее окончить войну. Наименьшей кровью, но хотя бы этот день он проведёт не в самокопаниях и уничижениях, а пытаясь быть героем, которым когда-то был.
. . .
Гигантская машина упала на землю без движения, стоило мне взмахнуть рукой и почувствовать резкую вспышку боли в голове. Кины внутри находились в относительном порядке, так как мои способности были бесполезны против обычной плоти, но вот их железным собратьям было уже куда хуже — пусть даже у меня не хватало сил, чтобы выжечь всех железнокинов и их машинных духов, но вот загрузить их мыслительные потоки мусорным кодом было элементарной оказалось непутёвой задачей.
Ликвидация подобных Вотанн продвинутых цивилизаций — это моя основная специализация, ради исполнения которой я даже иногда решался выйти в поле. Слишком очевидна моя сверхэффективность против существ, полагавшихся на технику и достойный металл. И пусть обычно мы просто стирали противника с помощью орбитальных бомбардировок и нанитового оружия массового поражения, в редких случаях вроде этого, приходилось работать грязно.
Возможность заполучить целое Ядро Предков, которое, согласно донесению разведчиков, укрывали на этом защищённом мире, стоила подобных рисков. Как-никак, наше победоносное шествие уже прорвалось через границу кинов, и теперь всё глубже проникало в их государство. И теперь настал момент постепенной захвата и ликвидации «лидеров» и «богов» этих нелюдей — устранив самих Вотанн, их Лиги падут с невероятной лёгкостью…
…Лишь самый последний момент успев сделать резкий рывок в сторону, я увернулся от многометрового снаряда, разорвавшего землю недалеко от меня. Гигантский кусок стали явно предназначался для ликвидации Титанов или Имперских Рыцарей, но видно, что командование этой Лиги быстро догадалось о том, что я несу куда большую угрозу.
Несмотря на все мои дары, я всё ещё был смертен. И даже ограниченных возможностей кинов было достаточно, чтобы ликвидировать сына Императора — как бы не была низка вероятность подобного, она всё ещё существовала. Один случайный снаряд пусть и вряд ли бы убил меня, максимум повредил бы броню, но даже одного мига слабости достаточно, чтобы пленить меня или просто попытаться стереть с лица земли.
Вот только это всё — риски, которые должен учитывать каждый командир, отправлявший своих сынов на поле боя. Каждый раз отдавая приказ своему легиону спускаться на поверхность миров и начинать кровопролитие, я просчитывал собственную вероятности погибнуть, а также то, сколько жизней спасёт моё прямое вмешательство по сравнению с работой стратега. И пусть я редко спускался на землю, но иногда математика оказывалась сильнее страха смерти.
…Дуло танка было направлено прямо в мою сторону, как только я одним взмахом клинка рассёк их бронетранспорт на две ровные части. Несколько кинов попались в процессе, отчего их кровь окрасила серую сталь разрушенной машины и моего доспеха. Но прежде чем наниты успели её очистить, все системы брони были переключены на режим максимального повышения реакции — доспех словно бы стал куда легче, когда заработали первые прототипы подавителей гравитации чертежей Некронтир. И благодаря ним я успел в самый последний момент успел встать в защитную позу, слегка отойдя в сторону и выставив клинок ребром в сторону летящей ко мне смерти.
Снаряд оказался разрезан на две части, которые отлетели в сторону, разорвав на части случайно подставившегося кина, бежавшего на моих сынов с самым обычным молотом, украшенным какими-то рунами. Вот только прежде чем танк успел бы выпустить второй, мой клинок без заметных усилий прошёлся через его башню, а затем и корпус. Крики умирающих нелюдей на секунду заглушили скрип металла, но через секунду всё кончилось.
Глупый приём, но реакция от него была нужная — несколько уважительных взглядов от своих сыновей я заслужил. Их боевой дух и мораль также являлись переменной, за которой необходимо было следить, и время от времени поддерживать на должном высоком. Психоиндоктринация хоть и эффективна, но именно кровь падших врагов связывала нас на более глубоком уровне.
. . .
Альфарий с мягкой улыбкой смотрел за совет ксеносов, что предстал перед ним. Десятки представителей насмешек над вселенной, каждая из которых при этом служила неким символом гордости для Империума человечества, так как являлся напоминанием их непоколебимой мощи. Каждый из них был последним представителем своего вида, а потому стоило лишь поаплодировать эффективности имперской машины в хирургической точности ликвидации их видов.
Он сам пусть и очень редко нажимал кнопки Экстерминатуса, так как его методы всегда были более изощрёнными, чем у его примитивных братьев, но в процессах ликвидации вражеских народов мало кто достигал его результативности. Даже Феррус с Львом всегда занимались чем-то примитивно очевидным, захватывая умы королей и поднимая революции. Его методы же были скорее делом искусства, которому его обучали лучшие из лучших — тонкие манипуляции и игры на грани тотального поражения…
— …Вы должны понять, что Империум — это угроза всей галактике! Их вид подобен колонии паразитов, которая способна только пожирать! Они бесконечно растут, загрязняя собой каждую планету, способную дать жизнь, и нет предела их жажде! Это одновременно кровавые бездумные чудища вроде орков, а в то же время неисчислимые сумасшедшие твари наподобие Ю’ват… Хорошо, что те людишки хотя бы их империю практически уничтожили. Жаль многие из их покорённых видов, что погибли в сражении с расой пожирателей, но хотя бы несколько сыновей этого Жёлтого мясника ушли на тот свет. Небольшое, но столь необходимое нам напоминание, что наши враги смертны и вполне легко могут стать удобрением для земли…
Жабаподобный зелёный ксенос с жёлтыми глазами находился на небольшом каменном постаменте, стоящем в одном из углов древнего храма, где собрались пережившие имперский геноцид, и сейчас искавших лучший способ уничтожить ненавидимое им человечество. Жабу поддерживали крики и рыки пришельцев, расположенных на других каменных постаментах, но каждый из них был полон именно жалости и скрытого гнева. Их расы сгорели во время войн с человечеством, а потому сейчас им оставалось лишь бросаться пустыми оскорблениями в сторону победоносного рода людского.
Альфарий наслаждался каждым их словом, смакуя его, и в то же время всем видом подыгрывая их ярости. Сейчас он выглядел как длинный серокожий эльдар, а потому его экспрессивного молчания хватало на то, чтобы расположившиеся в этом совете ещё ярче выражали свой гнев. Ему пока что даже говорить ничего не требовалось — ксеносы и так всей душой желали вывалить свою печаль.
Эта игра была одной из многих, которые он вёл, и как и все, несла долгоиграющие перспективы. Конечно, никто не помешал бы ему сейчас их всех вырезать, но в чём был бы интерес? В чём оказался бы вызов его превосходному разуму?
О, нет, он собирался одним ударом уничтожить всё анти-имперское сопротивление ксеносов, собрав их в одном месте. Окончательно зачистить десятки видов, чудом ускользнувших от холодной ярости его отца, и тем самым в очередной раз доказав свой гений.
Первоначально, он вообще планировал явить свою личину, и выйти послушать их жалкие сказки насчёт того, что он должен был бы уничтожить Империум изнутри. Конечно, он подыграл бы и даже что-нибудь нарочно поломал бы, прежде чем ликвидировать их всех, но…
Но затем до него дошла мысль о том, что даже в лучшем случае его братья могли раскусить уловку, отчего он решил заняться другим, не менее грандиозным планом. Однако куда менее рискованным.
А то он до сих пор помнил удары своего брата, который мог заподозрить что-то во время их настольных игр в регицид. Уничтожение ксеносов, конечно, было важным делом, но настоящие игры разума его интересовали куда сильнее — и он не собирался просто так их лишаться.
Именно поэтому сейчас он так улыбался, наслаждаясь их речами, и уже приготавливая те самые слова, что заставят ксеносов рискнуть сделать свой ход во время войны Империума с Вотанн. Его братьям не помешает небольшая помощь в окончательной зачистке коротышек, и Двадцатый собирался её им предоставить в полном объёме. Как-никак, у Гидры много голов, как раз чтобы следить за всеми, и думать за всех близких ему дураков.