Парадокс Мультивселенной. Глава 64. По следам Гарри Поттера. Возвращение
Все, теперь мини-арка точно завершена!
64. По следам Гарри Поттера. Возвращение.docx
64. По следам Гарри Поттера. Возвращение.fb2
64. По следам Гарри Поттера. Возвращение.pdf
— Я просто поверить не могу, что вы обсуждаете все это прямо сейчас! — воскликнула Цири, исподлобья посмотрев сначала на Трисс, а затем и на «приглашенную» в замок Филиппу Эйльхарт. — Гарри все еще где-то там, а вас интересует исключительно власть! Трисс?!
— Нас интересует завершение кровопролития, — холодно произнесла Филиппа, не дав Меригольд оправдаться, — и чем быстрее оно закончится, тем лучше для всех.
— Как удобно, что именно ты хочешь быть той, кто его завершит, — процедила Цири. — Думаете, мой отец пойдет на такую сделку? Он скорее…
— Он уже согласился, — вздохнув, прервала девушку Йеннифэр, — затянувшаяся война для Эмгыра ничуть не менее опасна, чем для Радовида. Цири, никто не собирается бросать Поттера на произвол судьбы, но… что еще мы можем сделать? Проверять каждую песчинку в каждом из возможных миров, надеясь на чудо? Проблемы нашего мира не менее важны прямо здесь и сейчас, как бы ты ни пыталась спорить с этим.
Цири осмотрела всех присутствующих и не нашла в их глазах так необходимую ей прямо сейчас поддержку. Резко выдохнув, девушка скрестила руки на груди и отошла от собрания, прислонившись спиной к стене. Не прошло и нескольких секунд, как Геральт подошел к ней и разместился рядом.
— Мне тоже все это не слишком нравится, — тихо произнес он, продолжая вслушиваться в подробности плана, — но подумай о том, сколько жизней мы сможем спасти, если вмешаемся прямо сейчас. Вдобавок, — на лице Геральта промелькнула искренняя печаль, — ты сама понимаешь, насколько все сложно.
Цири понимала. Да, она протестовала, опираясь на собственные эмоции, но при этом прекрасно понимала, что они все делают правильно. Появление Филиппы, ее временное «примирение» со всеми присутствующими, несмотря на сложное прошлое, торговля позициями с Эмгыром — все это было частью продуманного плана, цели которого в общем и целом соответствовали взглядам Цири.
Даже Весемир, скрепя сердце, принял новую реальность — желание Северных Королевств сохранить независимость со временем превратилось в обреченную мечту. Весемир, как и все ведьмаки, готовы были поддержать эту мечту сердцем, но при этом осознавали и тот факт, что затянувшаяся многоэтапная война с Нильфгаардом превратилась в настоящую кровавую бойню, единственной значимой характеристикой которой было огромное чисто потерь с обеих сторон.
Идеологическое противостояние зашло в тупик, и из сложившейся ситуации существовал всего один выход — смерть Радовида. Как только Радовид Свирепый канет в небытие, компромисс станет достижим, а уставший от бесконечной бойни народ согласится с тем, что необходимо завязывать и зализывать раны, пусть и ценой некоторых политических потерь.
Все присутствующие знали, что Радовид не пойдет на уступки, а его внутренняя политика становилась все более ожесточенной и бесчеловечной: на территориях, подконтрольных Королю Редании вновь начали гореть костры, а репрессивный аппарат, созданный когда-то для охоты на чародеев и иноверцев, начал меняться. Осознав, что удавка на шее общества ослабла, Радовид вернул охотников за колдуньями в Новиград, возобновив отправку на фронт необученных юнцов, собираемых по деревням и селам.
Война перемалывала молодых и наиболее способных, в то время как вернувшиеся домой озлобленные охотники за колдуньями с утроенной силой принялись «выколачивать дурь» из мирного населения. Некогда шумные и взбалмошные улицы «вольного города» больше нельзя было назвать таковыми, потому что люди боялись обсуждать что-либо вслух. Радовид усилил подразделения внутренней разведки для выявления предателей, и жители, зная о безнаказанности и вседозволенности тюремных надсмотрщиков, старались вести себя тише воды и ниже травы.
Впрочем, тихими улицы не стали, потому что основным источником нового шума стал кашель. Круглосуточно горящие костры, на которых сжигали всех: от подозреваемых в колдовстве и нелюдей вплоть до дезертиров и пленных нильфгаардцев, переживших транспортировку в тыл, привели к тому, что во всем городе царил ужасный смрад. Запах горелого мяса, древесных смол и гнили пронизывал его с востока и до запада, не исчезая даже в Портовом районе.
Знаменитый несгибаемый Новиград, торговая жемчужина Северных Королевств, превратился в самую настоящую пыточную камеру под открытым небом. Трисс, не покладая рук, трудилась днем и ночью, переправляя беженцев из Новиграда в Ковир, но невозможно было переправить туда весь город, и дело было вовсе не в работающей на износ Меригольд, а в договоренностях с правительством этого самого Ковира.
Ситуация требовала срочного вмешательства, и тараном в данном случае выступила, как ни парадоксально, Филиппа Эйльхарт. Как только Трисс рассказала всем остальным о том, как они с Гарри столкнулись с Филиппой, застрявшей в образе полярной совы, сразу же стало ясно, что ослепленная Радовидом чародейка не остановится, пока не отомстит ему. И, когда Йеннифэр воспользовалась мегаскопом для того, чтобы отыскать и связаться с Филиппой, та подтвердила их представления о себе, заявив о необходимости как можно скорее расправиться с королем Редании.
Тем не менее, хоть Радовид и был вполне себе объективной причиной для проработки такого заговора, к ней добавилась и вторая — Цири и Аваллак’х не смогли разыскать Гарри Поттера.
Создание рунной карты заняло у Знающего целых полторы недели, и в течение всего этого времени Каэр Морхен был погружен в безмолвное ожидание. Никто не сидел на месте, но… все ждали какого-то внятного итога. Ждала его и Цири, разум которой переживал не лучшие времена. Не в силах найти в себе смелость для рассказа о Белом Хладе, она постоянно думала о своей судьбе, словах Поттера о пророчествах и жертвах, а потом и об итоге битвы за Каэр Морхен. Гарри, чей трезвый и отчасти циничный взгляд на мир в моменте казался Цири не столько логичным, сколько эгоистичным, спас не только ее, но и Весемира, принеся в жертву себя.
Знал ли он о том, что финальный удар затянет его в портал? Или нет? А если знал бы, то сделал бы то, что сделал?
Цири постоянно размышляла обо всем этом, зная, что никогда не получит внятный ответ. История не терпит сослагательного наклонения, а в данном случае история творилась прямо на их глазах.
Пять недель. Пять недель прошло с того дня, когда Эредин чуть было не одержал победу. Пять недель потребовалось Аваллак’ху, чтобы восстановить кристалл и создать рунную карту, с помощью которой Цири отправилась в тот самый мир, где и должен был находиться Гарри. Ей пришлось постараться, чтобы активировать портал в одиночку и не сбиться с высчитанных эльфом координат, но Тор Зираэль, Башня Ласточки, была создана для того, чтобы открывать стабильные межмировые коридоры.
Уже в первые секунды после перемещения Цири поняла, что мир, в который угодил Поттер, и близко не был похож на обитаемый. Да, она прекрасно осознавала, что находится на отшибе Спирали, но… едва ли представляла, насколько удручающим окажется мертвый пейзаж.
Снаряженная всем необходимым, она приступила к поискам, чтобы внезапно обнаружить… умирающее магическое начало. Изувеченная магия превратилась в плесень, которая медленно поглощала погибший мир, превращая его в бездонное болото. И призраки, то и дело норовящие добраться до нее, не слишком-то помогали Цири в поисках. Создавая пространственные разрывы тут и там, она перемещалась по миру со скоростью молнии с целым комплектом магических вещиц, но везде находила лишь смерть, запустение и зловонное ползучее болото, медленно захватывающее выжженную землю.
Сутки, вторые, третьи… и ничего. Магический детектор — пластина с инкрустированными драгоценными камнями, магия которой обжигала кожу, отказывался запускаться в погибшем мире. Гарри явно был здесь, но отыскать его она так и не смогла. Магические поисковые артефакты молчали, а рунная карта упорно твердила, что созданный Эредином переход прервался именно здесь, и никаких прыжков отсюда Поттер не совершал. Использовав Солнечный камень для связи с Аваллак’хом и остальными защитниками крепости, Цири в точности выполняла все указания, пытаясь понять, что именно произошло, но итог всегда был один: хоть Гарри и был здесь когда-то, его судьба оставалась тайной за семью печатями.
Иногда ошибки во время создания пространственного коридора приводят к тому, что конечная точка отличается от той, что была задана с помощью координат. В большинстве случаев подобное заканчивается смертью незадачливого путешественника, но иногда он все-таки остается в живых, пусть и в совершенно другом мире. Это актуально в том числе и для обычных порталов, что удивительно, ведь эльфы, создавая саму технологию межмировых путешествий, не опирались на уже достигнутые магические догмы.
Все это было неоднократно проверено, но итог всегда был один: угодивший сюда Гарри либо сгинул в болоте, став одним из призраков, населявших этот мир, либо смог каким-то образом выбраться через один из разрушенных порталов, руины которых были разбросаны по всей уцелевшей пустоши. Цири старалась убедить себя, что последнее возможно, но… остальные опустили руки. Цири ни капли не удивилась тому, что первой это сделала Йеннифэр, ведь она так и не прониклась к Поттеру ни уважением, ни сочувствием, но Трисс, Геральт, Золтан… Все они, даже Аваллак’х, считали, что вероятность выживания в сложившихся обстоятельствах стремится к числу настолько малому, что его не стоит даже рассматривать всерьез. За три дня девушка обнаружила семь порталов, и все они оказались полностью уничтоженными. Магический след рядом с ними был настолько жалок и незаметен, будто само время за тысячи лет сточило магию до основания.
С учетом того, что само время на отшибе Спирали работало иначе, превращая (по расчетам Аваллак’ха) шестнадцать часов в один час. Пять недель, потребовавшиеся Аваллак’ху для восстановления кристалла и расчета координат, превратились бы в полтора года для Поттера. Полтора года! Как только Трисс услышала об этом, ее вера в успех была раздроблена. Все остальные были солидарны в том, что надежды не осталось.
И в глубине души Цири знала, что все они правы. Даже если допустить, что Гарри каким-то образом смог отыскать в давным-давно вымершем мире пищу, смог адаптироваться к искаженной магии и… Нет-нет-нет, они были правы. Стоя рядом с Геральтом и без интереса прислушиваясь к обсуждениям плана, Цири вдруг почувствовала, что надежды действительно нет.
С ее прыжка в другой мир прошла уже неделя, и за эту неделю чародейки успели организовать настоящую подпольную Ложу, в то время как Аваллак’х ни на шаг не приблизился к возможному решению проблемы. Более того, он уже не раз намекнул Цирилле на их давнюю договоренность: он сделал все, что от него требовалось, и теперь ждал ответной услуги.
Шесть недель. Даже если Гарри каким-то чудом уцелел, смог отыскать пропитание, выжить, скрыться от призраков и взора искаженной магии… Даже если все звезды на небе сошлись, чтобы это произошло, шесть недель превратились для него в два года и девять месяцев. Почти три года в изоляции мертвого мира.
Окинув заговорщиков последним усталым взглядом, Цири повернулась к Геральту и всего на пару мгновений заключила его в объятия, прежде чем отстраниться.
— Мне надо хоть немного поспать, — с легкой улыбкой произнесла она тихим голосом, и ведьмак едва заметно кивнул, отпуская ее.
Не оборачиваясь, Цири направилась к жилой части замка и выбралась в коридор, который вел к нужной комнате. Ее шаги гулко отзывались от каменных стен, все еще хранивших в себе рунную магию, сотканную Поттером, пока она не дошла до необходимой двери, остановившись перед ней. Выждав несколько секунд, она без стука толкнула ее вперед и сразу же перешагнула через порог.
— Знал, что ты придешь, — тихий голос Аваллак’ха привлек ее внимание. Эльфский знающий сидел рядом с окном, держа в руках рунную карту, которая так и не помогла им разыскать Поттера, — даже не стал напоминать тебе о данном слове. Ты готова, Зираэль?
Цири не ответила. Закрыв за собой дверь, она подошла к кровати и присела на нее, уронив голову на подставленные руки. Эльф не сдвинулся с места, продолжая смотреть в окно своим безразличным, практически пустым взглядом.
— Сколько времени тебе нужно? — выждав безумно долгие несколько секунд, спросила Цири.
— Я посвятил всего себя кристаллу и… этому, — с различимым недовольством бросил Аваллак’х, переводя взгляд на рунную карту, — и поэтому должен приступить как можно скорее. Недели, несколько недель.
— Они…
— Хочешь рассказать им?
Лишь сейчас Аваллак’х повернулся к Цири. Заметив подрагивающие плечи, он отвел взгляд и сделал глубокий вдох, прежде чем коснуться рунной карты, которая тотчас же сверкнула несколькими звездами. Эльф нахмурился, качая головой в непонимании, но все же не стал разбираться с нетипичной реакцией артефакта, а вернулся к вопросу.
— Если ты расскажешь им, все может сорваться. Как ты видишь, они сейчас нашли себе занятие, оставим их с этим. Пусть дальше разбираются с местными царьками, считая, что их действия на что-то влияют.
— Тебе стоит хоть иногда забывать о высокомерии, — Цири шумно втянула носом воздух и резко подняла голову, рукавом рубашки стирая с щек слезы, — иначе ты ничем не будешь отличаться от…
— От своего народа? — с кривой ухмылкой закончил за нее Аваллак’х. — Высокомерие, Зираэль, никому не причинит вреда. Король Ауберон готов был уничтожать целые расы, чтобы народ Ольх процветал. Высокомерие куда более милосердно. Как только ты скажешь, что готова, я сразу же приступлю к восстановлению башни.
— Я… — Цири вдруг занервничала. Победа над Эредином, слова Гарри и его последующее исчезновение, подготовка государственного переворота в главном зале крепости, все это выбило ее из колеи, но в то же время не остановило течение времени. Белый Хлад оставался угрозой межмировых масштабов, и тянуть было нельзя, — готова!
* * *
Никем не признанные территориальные владения друида Поттера
Мир, пораженный Белым Хладом
Четыре года прошло с того самого дня, когда Поттер в последний раз видел последнего живого человека. Битва за Каэр Морхен, защитники крепости, Дикая Охота — воспоминания медленно затягивало дымкой глубокого сна, пока сам Гарри постепенно адаптировался к новой реальности. Скучал ли он по своему прошлому? Если бы кто-то задал ему этот вопрос, Гарри наверняка растерялся бы, не поняв с первого раза, о каком именно прошлом идет речь.
Свою новую жизнь он переклассифицировал в так называемый третий шанс, и даже научился наслаждаться навязанным судьбой одиночеством. Гончие? Белый Хлад? Главным врагом Поттера в его новом мире стала скука, с которой он усердно боролся.
— Хе-хе-хе, сто десять, сто… пятнадцать, сто… двадцать! — посмеивался в бороду Гарри, отмеряя шагами очередной участок воскресшей земли. — Ну, и кто будет сомневаться теперь?!
Задав этот вопрос в пустоту, Поттер выдохнул и с улыбкой подошел к магическому барьеру, который отделял его от бушующей магической метели, в которой скрывались гончие. Кивнув, маг пробормотал что-то себе под нос, после чего вытащил из небольшого бумажного пакета кусок вяленого мяса и плюхнулся на землю, облокотившись спиной о барьер.
— Бойся того, кто изучает один удар, — внезапро выкрикнул он с набитым ртом, после чего потянулся и похлопал ладонью по барьеру, напоминающему мутноватое стекло. — Слышал, да?!
Порыв ветра ударил в барьер с другой стороны, из-за чего «стекло» загудело, но не сдвинулось с места. Гарри лишь расхохотался, медленно сползая на землю. Закинув руки за голову, он лег на спину и скрестил ноги. Закрытые глаза, глубокий вдох, еще один кусочек вяленого мяса, подлетевший ко рту с помощью беспалочковой магии…
— Жизнь дана нам для того, чтобы ею наслаждаться, — провозгласил Гарри, но тут же нахмурился, — как-то маловато наслаждения. Надо срочно что-то менять, как думаешь?
Поскольку ответа не последовало, волшебнику оставалось лишь вздохнуть и вновь закрыть глаза, погружаясь в размышления. Сорок восемь месяцев. Когда-то ему казалось, что завтра не наступит, если он случайно уснет или проиграет одной из неупокоенных душ, но мог ли он ошибаться сильнее? Задним умом все крепки, ведь так?
Всего два месяца он провел в мире, который теперь ласково называл чистилищем, но зато впечатлений оттуда вынес столько, что наверняка хватит на всю оставшуюся жизнь. С тех пор прошло уже… больше двух с половиной лет, а Гарри до сих пор не мог забыть то поразительное бессилие, на фоне которого даже голод и усталость казались ничего не значащей мелочью.
Конечно, переоценка ценностей — это первое, что происходит с человеком после начальной адаптации. Ценности Поттера в целом сильно зависели от условий, в которых он оказался. Во время жизни у Дурслей главной ценностью для него была вкусная, горячая еда. В Хогвартсе — спокойный сон по ночам и редкие дни без каких-либо проблем. Война с Волдемортом перевернула все с ног на голову, лишив Поттера всего, кроме желания одержать победу. Отравление заставило его круглосуточно мечтать об исцелении, превратив здоровье в главную ценность в жизни. «Второй шанс», предоставленный Смертью, Гарри до сих пор считал бездарно потраченным на размышления о какой-то чуши.
Порой ему хотелось вернуться в прошлое исключительно для того, чтобы ударить самого себя по лицу со всей силы. В одном он был согласен теперь со Снейпом: избалованность и впрямь была чем-то, что порой можно было заметить лишь со стороны. Он жил в Боклерском дворце, ел потрясающую еду с королевского стола и спал с княгиней! Как мог он тратить свое драгоценное, прекрасное, чудесное время на поиск возможности вернуться в прошлое?! Нужно было плюнуть на это прошлое с высокой колокольни, забыть о нем и никогда не вспоминать, продолжая наслаждаться настоящим!
Гарри потребовалось немало пережить и переосмыслить, чтобы прийти к таким выводам. И он знал, что рискует свалиться в ту же самую яму во второй раз, если не будет следить за собственными мыслями. Именно поэтому он просто запретил себе скучать по прошлому. Ему даже не потребовалась окклюменция, чтобы принять настоящее, что Гарри заслуженно считал настоящим достижением по меркам «прошлого себя».
— Прошлое в прошлом, — пробормотал Поттер, балансируя на грани сна, — назад не вернуться.
Меньше всего на свете Гарри хотел превратиться в Джея Гэтсби, для которого мысли о прошлом превратились в мечты о будущем. Именно поэтому он был зол на себя, но… не зацикливался на этом. Да, когда-то он не видел дальше собственного носа и тратил свою новую драгоценную жизнь на бесполезные фантазии, но в то же время сама жизнь никуда не делась. И Гарри считал, что смог извлечь из совершенных ошибок и просчетов бесценный урок, научивший его наслаждаться каждым моментом жизни. Каждый прожитый день превращался в своеобразное достижение, но это никак не было связано с угрозами жизни или реальными подвигами, просто… Поттер научился видеть в своей рутине что-то, чего ему всегда недоставало. Он даже не мог с точностью назвать, что именно, но незримое ощущение гармонии и баланса теперь всегда было рядом.
И он не сошел с ума! Иногда Поттер специально старался оценивать свои взгляды так, словно смотрит на самого себя со стороны, чтобы заметить первые признаки безумия, но не видел ничего серьезного. Да, напускной оптимизм иногда казался насквозь фальшивым, но… даже такое притворство казалось ему куда более толковым подходом к жизни, чем беспросветное уныние.
А уж поводов для уныния хватало: четыре года в одиночестве, скудный рацион, отсутствие толковых собеседников (попытки наделить гончих способностью разговаривать ни к чему не привели), отсутствие… дамы под боком ежедневно довлели над Поттером, угрожая вогнать его в тоску. И он старался занять себя, чтобы этого ни в коем случае не произошло.
Иногда подобные срывы случались, разумеется. Четыре года, как никак! За четыре года он неоднократно прыгал из огня в прорубь, переживая самые разнообразные периоды. Нервные срывы, давление одиночества, затяжные депрессивные периоды — он прошел через все это, сохранив рассудок, что считал своей маленькой личной победой.
Вдобавок, надежда никуда не делась. Прямо сейчас он мог с уверенностью заявить, что четыре года не были потрачены впустую: исследования и расчеты, содержавшие в себе огромное количество вводных, наконец начали приносить свои плоды. Несмотря на то, что Гарри никогда не был сверхвыдающимся волшебником, он хитростью и упорством смог сломать и пересобрать все с нуля.
Белый Хлад отступал, повинуясь его воле, разве это не было чем-то прекрасным? Рукотворный вселенский катаклизм, который Поттер в конечном итоге стал считать чем-то вроде сбоя в матрице, постепенно слабел, не в силах бороться с собственным распадом. За последний год Гарри расчистил и обезопасил чуть больше тысячи квадратных миль территории этого бедного, несчастного мира, сдвигая границы Белого Хлада все ближе к эпицентру, путь к которому казался бесконечным поначалу.
Волшебник по-прежнему не знал ничего о Белом Хладе. Не знал он о том, как этот катаклизм был создан, где находится та самая «исходная точка» на Спирали миров и сможет ли он добраться до нее, не уничтожив случайно все остальные миры, но… он все равно продолжал бороться. Возможно, дело было в упрямстве? Или он медленно погружался в безумие, сам не замечая этого?
Поначалу Гарри планировал использовать свои наработки для того, чтобы вернуться обратно. Как только ему стало ясно, что эта попытка будет сопряжена с огромным риском бесконтрольного распространения Белого Хлада на другие витки спирали, которые могут сколлапсировать в процессе, спровоцировав тем самым еще одно, куда более страшное и, возможно, последнее для всех Сопряжение Сфер, план изменился.
Эгоизм хорош в меру, и Гарри не собирался рисковать сотнями, а то и тысячами миров, чтобы на какое-то время вернуться к привычному комфорту. Вдобавок, время шло, а Белый Хлад никуда не исчезал, что говорило лишь об одном: Цири не справилась.
Такой исход не был чем-то сказочным, а ненависть, которую Поттер испытывал к пророчествам, лишь подпитывала его веру. Цири не справилась. Возможно, она погибла, пытаясь, но все же не смогла победить Белый Хлад. И этот факт (который, впрочем, следовало считать всего лишь догадкой) подстегивал Поттера. Все происходящее напоминало ему алхимическую задачку, которые обожал устраивать Слэро.
Несмышленому ученику выдавался пузырек с неким абстрактным снадобьем и набор подсказок, ценность которых варьировалась в зависимости от сложности задачи, и ученик должен был не только понять, что именно входит в состав, но и воссоздать то же самое снадобье самостоятельно, не используя образец. Само собой, Белый Хлад вряд ли стоило приравнивать к алхимии, но Гарри сумел воссоздать сложную формулу элементальной магии, которая стояла за этим катаклизмом.
Слэро немало рассказывал ему о том, к чему приводила порой неосмотрительность в элементальной магии: стихийные бедствия, извержения вулканов, масштабнейшие катастрофы, создание пустынь и невероятные пожары, все это могло стать следствием одной-единственной ошибки или утраты контроля над собственной магией. Элементальная магия была опасна тем, что черпала силы волшебника лишь пока тот сохранял контроль над ней, но как только контроль ослабевал, магия всего мира становилась топливом для разрушительной стихии.
Именно это случилось в свое время с Белым Хладом. Рукотворная магия, формула которой была до боли похожа на что-то совершенно стандартное, вышла из-под контроля создателя, а потом, словно плесень, начала расползаться по Спирали. Казалось бы, концепция проще некуда, но как бороться с чем-то настолько могущественным? Гарри нашел ответ, как ни удивительно, в магии крови.
Возможно, Итлинна была права, когда сводила все к кровной линии Ланы Доррен. Всего лишь возможно, но… именно кровь стала тем магическим проводником, который Гарри использовал для того, чтобы сдерживать и подавлять Белый Хлад. Выстраивание сложных рунных цепочек, защитные контуры и даже ритуалы — все это меркло на фоне того, на что была способна кровь волшебника в правильных руках.
Два с половиной года ушло у Поттера на все расчеты и подготовку необходимого оборудования. По мере того, как все больше территорий освобождалось от воздействия Белого Хлада, находить дефицитные припасы и вещи становилось все легче. Гарри зачищал одну деревню за другой, заодно устраивая погибшим в своих домах жителям достойные похороны. Иногда ему удавалось узнать их имена, иногда — нет, но Поттер считал, что каждый из них заслуживает упокоения.
изучив вдоль и поперек сотни книг, написанных на Старшей Речи, Гарри не получил желанных ответов, но все же извлек немало ценной информации о путешествиях между мирами. Он был практически уверен в том, что сможет не просто открыть, но и воспользоваться порталом в другой мир, когда придет время. Дни превратились в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы, и Поттер пришел к пониманию, что время настало.
Пусть Цири не справилась, но Гарри все равно был уверен, что попытка стоит того: даже если он потерпит неудачу, ничто не изменится, но если он сможет запустить цепную реакцию, то с Белым Хладом будет покончено. Навсегда.
Эпицентром Гарри называл бьющие в небо синий луч, расстояние от пещеры до которого по прямой превышало сотню миль. Он сам обнаружил его всего год назад, когда начал фиксировать изменения в силе элементальной магии, окружавшей его со всех сторон. Чем ближе он был к эпицентру, тем выше было сопротивление Белого Хлада. Элементальная магия не обладала разумом как таковым, она была не умнее Адского пламени или Патронуса, но, как и любое заклинание, подчинялась понятным и вполне конкретным правилам. В данном случае, правило было всего одно: в месте схождения смежных миров Белый Хлад был особенно силен, а это означало, что именно там необходимо открывать портал, чтобы не разбираться с координатами.
Как ни парадоксально, именно с координатами Поттер так и не разобрался за все эти годы. Про себя он называл их «проклятой математикой» и перестал пытаться лезть в вычисления после трех лет бесплодных попыток, единственным результатом которых стали расшатанные нервы.
Сквозной проход между мирами работал как Сопряжение Сфер в миниатюре, но служил одной-единственной цели — поддерживал распространение Белого Хлада. Для того, чтобы открыть новый разрыв, мир должен был соответствовать всего двум требованиям: обладать собственной магией и считаться «погибшим». Как только Белый Хлад захватывал мир целиком, уничтожая все живое, он «подсасывался» к его магии, открывал новый разрыв и шел дальше.
Никакого интеллекта, лишь простейшая инструкция.
Провалявшись на земле еще минут пять и успев переосмыслить всю собственную жизнь вдоль и поперек, Гарри, кряхтя, поднялся на ноги, почесал отросшую за четыре лет бороду, полностью закрывшую шею, и вытащил из кармана очередной флакон. Пробка отлетела в сторону, а кровь устремилась на барьер, прожигая в нем искрящую дыру, которая медленно расползалась в стороны.
Цокнув языком, Гарри ударил в землю посохом, сдерживая распространение магического холода и наблюдая за тем, как кровь сначала разрушает барьер, а потом начинает формировать новый в паре сотен ярдов от предыдущего. Руны на посохе совпадали с теми, что были расцарапаны на земле, но вспыхивали они в обратной последовательности, тем самым формируя закрытый цикл.
Гарри помнил о том, как вгрызался в руны, когда Слэро только-только начал обучать его. Все казалось ему тогда невозможно сложным, нелогичным, даже глупым, а сейчас… Сейчас Поттер оперировал сразу несколькими алфавитами из разных миров, подключая к этому вербальные формулы на Старшей Речи, которые помогали ему облечь намерение в осязаемую форму. Магия Крови пала под натиском нумерологии и странных закорючек, какая ирония!
* * *
На пламя невозможно было смотреть, не прищурившись, а уж о том, чтобы подойти к нему, всего несколько недель назад и речи не шло. Холод, сила которого выжгла все живое в радиусе нескольких сот ярдов, упорно сопротивлялся попыткам Гарри подобраться ближе, но все равно постепенно отступал. Волшебник не сдавался, конечно, но каждый шаг давался ему куда сложнее предыдущего.
Прошло четыре года и три месяца.
Путь к эпицентру затянулся, но зато позволил Поттеру подготовиться к «решающей схватке». Первая гипотеза подтвердилась: как только Гарри с помощью барьеров изолировал то место, через которое в этот мир проник Белый Хлад, надобность в остальных барьерах исчезла. Снег начал таять, а температура воздуха постепенно становилась все более комфортной. Конечно, пройдут годы или даже десятилетия, прежде чем этот мир сможет хотя бы частично восстановиться после произошедшего, но куда важнее был тот факт, что подход Гарри работал.
Изоляция эпицентра вела к изоляции Белого Хлада как такового. Если бы эльфы, жившие когда-то в этом мире, смогли сотворить барьеры, подобные тем, что сделал Поттер, они выжили бы. К сожалению, история не терпит сослагательного наклонения, и Гарри не собирался обесценивать собственные заслуги. Всего за четыре года он в одиночку, борясь за собственное выживание и рассудок, смог найти ключ к проблеме, ставшей причиной гибели бесчисленного множества миров. Теперь оставалось лишь нанести решающий удар.
Каждый день Гарри просыпался и занимался одним и тем же делом уже на протяжении нескольких дней, постепенно уменьшая «радиус поражения» у пространственного разрыва, который, словно тонкая нить, пронизывал все миры, пораженные Белым Хладом. Шаг за шагом, Гарри вырезал на каменистой земле тысячи и тысячи рун, не позволяя себе отступить или сдаться. Долгожданная победа над стихией была в его руках, нужно было лишь дотянуться до нее…
И сегодня он готов был взять под контроль этот разрыв, превратив его в контролируемый портал. Да, у него не было рунной карты, координат или навигатора под боком, но Гарри знал, что все сводится к одному-единственному параметру — необходимым миром был тот, из которого не было выхода.
Когда Поттер разбирал план Цири на составляющие, когда обсуждал его с Аваллак’хом, вероятность выживания Цири сводилась лишь к тому, сможет ли она выбраться из изолированного мира, если силы покинут ее. Существовала повисшая в воздухе неопределенность, которая позволяла Гарри с осторожностью надеяться на то, что Цири справится и вернется. Сейчас, когда стало ясно, что попытка Цири окончилась провалом, Поттер не слишком-то надеялся, что сможет победить и спастись.
По одному чуду за раз, верно? Судьба бросала кости несколько раз, и Гарри практически всегда выходил из сложных ситуаций победителем, но в данном случае он был бы согласен и на утешительный приз в виде уничтожения Белого Хлада.
Как только стало ясно, что прорыв взят под контроль, а расположенные вокруг него тысячи рун фактически превратили эпицентр Белого Хлада в управляемый барьер, Гарри вернулся к себе. Он по-прежнему жил в пещере, но за годы она претерпела немало изменений, и теперь была похожа на настоящие многоуровневые хоромы, созданные с помощью трансфигурации и пространственной магии. Собрав все необходимое, Гарри потратил еще несколько дней на то, чтобы с нуля проверить все свои расчеты, несколько сот ампул с кровью и необходимые рунные камни, после чего запечатал пещеру и отправился в путь, стараясь не думать о том, чем может обернуться его неудача.
Как только синее пламя замаячило на горизонте, мысли ушли на второй план. Поттер шел, но слышал лишь гулкий стук собственного сердца. По крайней мере, так продолжалось ровно до тех пор, пока он не достиг барьера. Поверни он голову в сторону, заметил бы, как внимательно наблюдает за ним стоящая всего в паре десятков шагов от волшебника девушка. Одетая в темно-синий саван, она задумчиво смотрела на шепчущего себе под нос последние расчеты мага, изредка прикрывая ярко-зеленые глаза. Как только стало ясно, что Гарри Поттер не собирается отступать, на ее губах промелькнула ухмылка. Скрестив черные по самый локоть руки на груди, она завороженно наблюдала за тем, как юноша, успевший стать мужчиной, рассекает ладони рук ритуальным ножом, а потом со всей силы бьет ими в барьер, прожигая его и проваливаясь внутрь. Выкрикнув что-то напоследок, Гарри Поттер исчез в синем пламени, оставляя Смерть позади.
— В какого Поттера ни ткни, обязательно какой-то совершенно уникальный кадр попадется, — посмеиваясь, произнесла она, медленно приближаясь к барьеру.
Она шла, едва касаясь ногами земли и избегая соприкосновения с высеченными на ней рунами, но все же добралась до поблескивающего щита, больше напоминающего матовое стекло. Дыра в защите, оставленная Поттером, постепенно затягивалась, но восстановление ускорилось, как только Смерть коснулась ее своей рукой.
— Самое настоящее непредсказуемое кино, — хмыкнула она, замечая, как магический фон Белого Хлада внутри барьера начинает меняться. — И кто бы мог подумать, что его ждет именно такой путь? Твой выбор интересен в любом из миров, Гарри Поттер, этого у тебя не отнять.
* * *
Несколько недель Цири провела как на иголках, помогая Аваллак’ху с восстановлением рун в полуразрушенной башне, способной отправить ее в мир, где все началось. Белый Хлад продолжал оставаться угрозой, с которой необходимо было покончить, но куда сложнее оказалось скрыть все от близких и родных. С битвы за Каэр Морхен прошло чуть больше двух месяцев, и все это время Цири держала язык за зубами, зная, что Йеннифэр и Геральт ни за что не позволят ей рискнуть собственной жизнью ради чужих миров.
И прямо сейчас она наблюдала за тем, как Геральт пытается что-то сказать ей, находясь на самой окраине каменного плато. Наблюдала, но ничего не слышала. Шум от Сопряжения Сфер, которое им с Аваллак’хом пришлось устроить для открытия такого портала, превышал все мыслимые пределы. Она знала, что Геральт умоляет ее остаться, знала, но… уже приняла решение. Не сводя глаз с ведьмака, она успела стереть с щеки слезу и сжать в руке рунную карту, которая могла помочь ей вернуться назад, прежде чем прорыв в пространстве затянул ее в бездну.
Их с Аваллак’хом план сводился к изоляции Белого Хлада от остальной спирали, и Цири нутром чувствовала, что не сможет выбраться. Сила стала бы справедливой ценой, но жизнь… Вспомнив о словах Поттера, она засомневалась в том, что сможет решиться на это, но прямо сейчас, находясь в световом луче, несущем ее сквозь безвременье, Цири поняла вдруг, что готова к смерти.
Прибытие в мир Белого Хлада оказалось именно таким, каким и должно было быть: артефакты народа Ольх позволили Цири избежать мгновенной гибели от страшного холода, пронизывающего все сущее, а всего нескольких секунд оказалось достаточно для того, чтобы прийти в себя. Уникальная магическая сила, которой Цири обладала по праву рождения, вдруг начала исчезать, таять прямо у нее на глазах. Цири видела все так ясно, словно столкновение двух стихий происходило прямо на ее глазах: магия пыталась выжечь холод дотла, отсечь его от других миров и тем самым остановить продвижение Белого Хлада.
И магия постепенно проигрывала.
Секунды превратились в минуты, и Цири довольно быстро осознала, что переоценила собственные силы. Слабость подступала к горлу, мешая дышать, в то время как артефакты постепенно приходили в негодность, не в силах выстоять перед таким давлением. Порывы воющего ветра вдруг стали еще сильнее, и девушка начала замечать среди снега всполохи синего пламени. Из последних сил она попыталась ударить рукой по земле, чтобы открыть разрыв и сбежать, но внезапно отвлеклась на странный звук.
— Просто, блять, поверить в это не могу, какой жуткий дубак!
Голос, который наверняка был предвестником скорой смерти, почему-то оказался хриплым и до боли знакомым. А еще его обладатель матерился.
Холод исчез, словно его и не было, но Цири, впавшая в состояние абсолютного бессилия, с трудом могла разглядеть, что именно происходит.
— Не любишь кровь, да?! — выкрикнул голос вновь, но на сей раз вслед за криком последовал громкий, чуть ли не маниакальный смех. — Великий день! Великий час!
Из-под опущенных ресниц Цири вдруг увидела его. Метель постепенно слабела, пока сквозь нее продирался бородатый мужчина с посохом в одной руке и несуразной сумкой в другой. И холод отступал, словно его и не было вовсе: с каждым новым шагом незнакомец бил в землю посохом, а затем совершал странные резкие движения левой рукой, после чего был слышен пронзительный свист, от которого закладывало уши.
Все бы ничего, если бы этому нечеловеческому свисту не вторил вполне себе человеческий, но явно нездоровый хохот. Мужчина надрывно смеялся, выкрикивая в адрес… Белого Хлада какие-то невнятные оскорбления, но Цири больше не видела вспышек синего пламени, не видела метели…
Предсмертный бред затянулся настолько, что ей показалось, будто нет больше ни снега, ни ветра, ни чего-либо еще. Не в силах сопротивляться сну, Цири утратила контроль и без промедления отправилась в мир грез.
Тем временем, битва между волшебником и Белым Хладом продолжалась: рунные камни летели во все стороны вслед за флаконами зачарованной крови, образуя и формируя десятки, сотни барьеров, сдерживающие источник катаклизма. Безумный смех порой пробивался сквозь свист, больше напоминавший крик боли: как и Адское пламя, Белый Хлад в какой-то степени осознавал, что его ждет неминуемая погибель, и всеми силами сопротивлялся ей, следуя заложенной в него инструкции, призванной держать поглощаемую магию под контролем, несмотря ни на что.
— А так?! — выкрикнул волшебник, продолжая наступать и всеми фибрами тела чувствуя близость магического источника.
Кровь продолжала подавлять магическое присутствие, но Поттер все равно продвигался вперед с огромным трудом. Закрыв глаза, он проложил тропу к сердцу Белого Хлада, стараясь не смотреть в его сторону, и бросил туда последнюю склянку. Как только кровь соприкоснулась с пламенем, бьющим из-под земли, мгновенная реакция в виде взрыва откинула Поттера в сторону, но вместе с тем мгновенно «отключила» катаклизм как таковой.
Предсмертный нечеловеческий свист погибающего заклинания превратился в цокающий звук, вслед за которым последовал еще один взрыв, ознаменовавший смерть Белого Хлада. Ветер резко исчез, а вместе с ним исчез и присущий холоду магический фон. Подняв взгляд вверх, Гарри заметил на небе сразу три солнца и на мгновение решил, что окончательно спятил, прежде чем опустил взгляд обратно и увидел, что пальцы из ритуального серебра на левой руке куда-то исчезли. Судя по всему, алхимический металл не пережил прикосновения к барьеру во время переноса.
— Запасы-то не бесконечные… — прошипел он, закатив глаза, но в этот момент услышал стон, доносящийся откуда-то со стороны.
Нахмурившись, он медленно поднялся на ноги и побрел по снегу, замечая, что верхний слой уже начал таять. Покачав головой, Гарри остановился, осознав, что ему явно почудилось.
— Гоменум Ревелио! — не в силах отбросить сомнения, все же произнес он, и тут же рванул в сторону, как только почувствовал отклик. Еще один взмах рукой, и наметенный метелью снег устремился в сторону, открывая взору защищенную артефактами Цири, сжимающую в руке рунную карту.
* * *
Цири чувствовала себя так, словно проспала несколько часов, сильно утомившись перед этим. Сладкая истома глубокого сна захватила ее, не позволяя вернуться в реальность, но… куда важнее было то, что эта реальность вообще существовала. Осознав, что она не может двигаться, девушка медленно приоткрыла глаза, но тут же зажмурилась, моментально осознавая, где именно находится.
Она успела увидеть перед собой неисчислимое количество миров, объединенных в витки Спирали. Выжила! Осознание этого факта заставило ее вспомнить о необходимости дышать, и именно в этот момент она поняла, что была не одна. Не в силах пошевелиться, Цири вновь отключилась, но очнулась, как только крепкие объятия исчезли, сменившись на ощущение свободного падения.
— Ай, крышка! — успела услышать Цири знакомый голос, прежде чем сама грохнулась прямо на какое-то жутко колючее и пыльное нечто.
Бессилие, спровоцированное оттоком сил, постепенно проходило, но сознание возвращалось медленно. С трудом Цири перевернулась набок, чувствуя под ладонями рук что-то знакомое. Запах тоже казался знакомым, но глаза с трудом привыкали к свету, из-за чего она до последнего не могла понять, что упала прямо на стог сена.
— Боги, за что вы так со мной?! — прохрипел незнакомец где-то внизу. Судя по всему, ему не так повезло. — Цири? Эй, ты в порядке?
Девушка все еще с трудом различала реальность и сон, но все же смогла поднять голову, чтобы увидеть, как к ней приближается какое-то размытое пятно.
— У тебя магическое истощение, — и вновь знакомый голос заставил что-то всколыхнуться в ее сердце, — так что нужно поспать. Я наложил на тебя Сомниум перед перемещением, но вся эта ерунда явно плохо дружит с моей магией. Если бы не карта, застряли бы там на несколько дней как минимум, да…
Не в силах понять сказанное даже приблизительно, Цири вновь медленно легла на сено, проваливаясь в спасительный сон.
__________