Самое худшее в смерти было то, что голова продолжала трещать даже после конца всего. Был ли в этом какой-то смысл? Сомневаюсь, что моё сознание вообще могло бы рассуждать о подобных деталях, если бы всё было логичным и обдуманным. Однако мир вокруг меня обладал пронизан магией, которую можно было использовать ради создания живых теней или ужасных химер — так что рассуждать о здравомыслии и целом рассудке было несколько глупо.
Вполне вероятно, что сейчас я вообще был жив, и лишь находился в плену галлюцинаций умирающего органа, оказавшегося взаперти стен слабого тела и разрушенного бара. Мои зелья могли и труп некоторое время поддерживать в бодром состоянии, так что нынешние условия не казались бы чем-то экстраординарным. Чем-то неприятным — однозначно. Но точно не выбивающимися из границ невозможного для настоящего колдовства.
…Однако осознание моего состояния не помогало мне справляться с ним. С каждым утекающим мгновением я чувствовал, как нити, связывающие меня с материальным миром становились всё слабее и слабее, вот только я продолжал цепляться за них несмотря ни на что. Боль пульсировала в моём рассудке, когда крики словно бы десятков разных существ кричали прямо внутри моей головы, но я не сдавался.
Я всей душой чувствовал, что выживу, если продолжу держаться за эту нить, а потому не собирался бросать её до последнего. Надеялся, что какая-то ошибка в моих прогнозах или расчётах приведёт к тому, что я выживу и окончу свои земные планы. И, к счастью, моё безумие окупило себя.
…Я открыл глаза столь же резко, как потерял их во время взрыва — даже не успел осознать сам факт, что пришёл в себя, когда всё тело начало ныть от неимоверной боли. Казалось, словно бы меня кто-то пропустил через мясорубку и затем собрал заново, связав нервные окончания в чересчур запутанный узел. Каждая мышца невероятно жгла, однако в этом была некая прелесть — боль была лучшим и самым достоверным доказательством того, что я жив.
Первое время я видел только чересчур яркий свет и мутные разноцветные силуэты, однако спустя время зрение начало приходить в норму. В ушах всё ещё стоял звон, не дававший расслышать и слово, однако я был благодарен и за возвращение хотя бы одного органа чувств. В любом случае, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и осознать все перемены.
Во-первых, я каким-то чудом оказался внутри своей второй лаборатории, где ещё совсем недавно работал с Джейсом. В местном полумраке до сих пор царил рабочий беспорядок в виде разбросанных бумаг и валявшихся повсюду использованных инструментов, но сейчас ещё были заметны и опустошённые от всех химикатов с зельями полки, а также выбитые замки у клеток, где обитали мои творения. Однако они не покинули меня — мои создания окружили своего создателя и с каким-то удивительным предвкушением и трепетом рассматривали меня, будто бы ожидая чего-то.
Заметнее всех был Зак, сейчас собравшийся в единый изумрудный шар с несколькими щупальцами, которыми он дрыгал от особой радости, стоило мне только оживиться, а также мой пурпурный «Франкенштейн», который сейчас зачем-то напялил мой халат, уже разошедшийся во многих местах. Крысы подпрыгивали от радости, смотря на меня и издавая какие-то щёлкающие звуки своими пастьми, а гончие слегка зазывали, преклонив голову. «Букашки» же стояли дальше всех, будто бы охраняя проходы от нежелательных гостей — но даже они время от времени бросали в мою сторону заинтересованные взгляды.
И вполне можно было понять почему — опустив голову вниз, я увидел своё тело, а вернее то, чем оно стало. Разорванные в клочья конечности и переломанные кости сейчас были окутаны застывшей тёмно-сиреневой слизью, ставшей удивительно твёрдой из-за неизвестного феномена и практически свернувшейся в нечто вроде странного кокона вокруг меня.
Я не мог пошевелить ими, а потому был вынужден полулежать на месте своего лабораторного стола, лишь слегка напрягая шею для осмотра.
Слизь поддерживала жизнь моего разрушенного организма, но вряд ли останавливалась только на этом. Всякие странности действительно могли превратить мертвеца в полного жизни сверхчеловека, но при этом брали свою цену. И чем сильнее чудо, тем выше она была.
Если задуматься, то как меня могли спасти мои творения? Мысля логически, становилось ясно, что они точно не обладают навыками хирурга или профессионального медика, и вряд ли бы заставили бы кого-то местных работать надо мной — да и сомневаюсь, что кто-то кроме меня самого справился бы с такой задачей.
Куда вероятнее, что меня просто кое-как достали из обломков, облили и напоили всеми возможными целебными лекарствами и зельями, включая самые экспериментальные формулы Мерцания на основе крови того демона, а затем стали надеяться на чудо.
И учитывая то, что на меня вполне вероятно также попала кровь той магессы вместе с оставшимся в кармане хекс-кристаллом, становилось невероятно весело — даже мне было любопытно увидеть, во что же я превращусь в конце «трансформации»…
Слух вернулся куда раньше, чем я справился с безудержным потоком мыслей и осознал все новости. Довольно шокирующе было не то что увидеть все свои эксперименты, окружившие меня в момент моей слабости, но и то, что они выбрались и организовали, предположительно, операцию по моему спасению. А уж моё преображение — вообще отдельный разговор, который, правда, хотелось бы начать, когда моя истошная головная боль бы уже прошла.
— …Владыка проснулся! Мундо говорил, что он умный! Мундо справился, создатель жив! Мы все молодцы! Молодцы!
Малосвязанные и зазывные крики этого ходячего мертвеца эхом разносились в голове, раздаваясь подобно удару молота. Я сморщился от боли, однако это совершенно не остановило великана, конечности которого сейчас были удивительно сильно замазаны в крови, несмотря на общую чистоту всего его костюма «безумного доктора». Будто бы он только с бойни пришёл, после которой додумался очистить лишь свой профессиональный наряд.
— …Мы все переживали насчёт Создателя, но теперь он жив, и мы все счастливы! Мундо счастлив сильнее всех! Мундо радоваться! Мы все радоваться!
И Мундо действительно начал радоваться — он резко задёргался, начав мотылять руками и биться в конвульсиях всем телом, будто бы стараясь повторить какой-то безумный танец. Остальные мои монстры были куда спокойнее и порядочнее него, а потому лишь сохранялся давящие улыбки и стояли молча, явно наслаждаясь своей первой победой.
Но самое главное — они стояли, будто бы тихо ожидая чего-то. Это было видно в их покорных глазах, в которых горел огонёк желания действия.
Они ждали моих приказов.
И это было одновременно забавная, но в то же время интригующая ситуация. Конечно, вся битва окончилась для меня плохо — но я в итоге выжил, и не это ли повод для радости? Если задуматься, становилось, что не всё так уж плохо — по крайней мере, у меня в итоге наконец-то появился повод улучшить себя с помощью собственных зелий и посмотреть, кем может выглядеть следующая ступень человеческого развития. Вне рамок эволюции и ограниченных взглядов других людей — только апогей настоящей магии и адаптации.В прошлом я бы точно трусил до последнего и оттягивал этот момент, но сейчас? Я жаждал всей душой наконец вернуть возможность двигаться без ограничений.
Конечно, приятнее было бы провести все опыты и эксперименты это в точных лабораторных условиях, когда ясна функция каждого миллиграмма вещества, но жизнь в фэнтезийном мире накладывает свои условия. Вполне возможно, что подобное безумие было неотъемлемой частью магии. Недаром же все встреченные мной волшебники были теми ещё сумасшедшими? Быть может для настоящего глубокого понимания чего-то, нарушающего законы логики и физики, мне самому будет лучше отказаться от попыток держаться за них?
Ведь как ни посмотри, а жизнь у меня намечается интересная. Ноксианцы или кто-нибудь другой, до этого яро интересовавшиеся городом, теперь обязательно направят свой взор на одного ранее скромного алхимика. Убив мага, можно забыть о покое — за мной начнут если не охоту, то как минимум слежку, с, обязательно, очень настойчивыми предложениями встать на сторону «победителей». Таковы просто законы мира.
А ведь ещё сторона Зауна и Пилтовера. Не знаю, сколько и чего успели натворить мои творения, но очень уж сомневаюсь, что они спасали меня, сохраняя секретность. Куда вероятнее, что они неслись через весь город, тем самым уведомляя всех и вся, о появлении нового оружия в руках Нижнего города. И пусть наши договорённости с Силко были крепки и заверены кровью, но на людей никогда нельзя полагаться в полной мере — слишком велика вероятность, что даже ближайший союзник однажды предаст из-за жажды власти и силы. Заун знал слишком много примеров подобного.
Говорить про Верхний город даже не видел смысла — их однозначно заинтересует, что стало с единственной наследницей клана Кирамман, а также одним важным профессором и гениальным студентом. И пусть первым делом пострадает не самая интеллектуально развитая охрана, которая позволила им попасть в нашу бездну, но за мной придут одним из первых.
И так как я сам ещё был не в том положении, чтобы устраивать сразу же войну со всеми и вся, то придётся в первую очередь затаиться, пока не закончится моё лечение… и трансформация. Которую придётся контролировать, и, если понадобиться направлять, чтобы добиться лучшего результата. А для этого мне потребуются ресурсы, целое, нетронутое крысами оборудование, а также место вдали центра города. Желательно — глубоко в пещерах, где вообще нас не найти просто так…
— …Вы все молодцы, — с попыткой показать максимально мягкую улыбку, произнёс я, едва сдержав в это время кашель. — Однако наша работа ещё не завершена. Мы ещё не гарантировали наше выживание и победу, а потому нам требуется выполнить ещё несколько вещей. Мы должны гарантировать то, что сможем справиться со всеми проблемами и пережить эту бурю. Мы должны защититься от всех внешних бед, и гарантировать наше возвышение. А потому нужно собрать все вещи, открыть несколько тайников, чтобы подготовиться к переезду. Не помешает также провести несколько акций по отвлечению внимания от нас хотя бы на некоторое время…
Был ли я великим, или даже просто средненьким оратором? Конечно, нет. Хватало ли даже этого немногого моим порождениям, чтобы с открытыми ртами и широкими от счастья глазами смотреть на меня, следя за каждым словом? Вполне. Для существ, родившихся в чанах тёмных лабораторий, хватило бы и куда меньшего.
Мерцание или какой-то другой неизвестный феномен связывал незримыми узами, которые позволяли ощущать их тончайшие эмоции с невероятной простотой. Я ощущаю их совместное яркое желание жить несмотря ни на что, а также внутреннюю готовность сделать ради меня всё, что угодно, лишь бы получить моё одобрение. И это приносило в ответ невероятные ощущения.
Хотя я, по собственному же скромному мнению, был вполне скромным человеком, которому нужно не так много, но кто бы отказался от тех, кто его практически обожествлял? Проведя две жизни в тени, скрываясь от чужих глаз, было невероятно приятно наконец-то встретить столь яркое и чистое почитание. Для них каждое моё знание и каждый навык был чем-то фантастическим.
Стоило мне только раздать им приказы по подготовке к переносу моего тела, а также гарантированию безопасности, как внутри моих созданий вспыхнула искренняя радость от возможности выполнить ради меня работу и сделать что-то важное. Прикрыв глаза, я чувствовал весь свой легион, постепенно расходившийся сначала по зданию, а затем и по городу, и чем дальше они отходили, тем слабее были огоньки их чувств. Однако нити никуда не пропадали — Мерцание постоянно связывало нас в единый улей, где я был центральным звеном. А потому, даже оставаясь заключённым в одном месте и исцеляясь от травм, сейчас я был свободнее, чем когда-либо.