54 - Огромное противостояние.docx
54 - Огромное противостояние.epub
54 - Огромное противостояние.fb2
. На главную .
* * *
Грохот орудий, боевых кличей и рёва дьявольских сил сливался в единый симфонический хаос войны. Воды залива, обычно спокойные, теперь бурлили из-за сотен кораблей, что сцепились в смертельной схватке. Фронт Маринфорда удерживали бесчисленные корабли дозора.
Их носы врезались в волны, запечатывая любые пути к побережью, в то время как сотни маринских пушек разили огнём приближающихся врагов. Они держали строй, подобно живому щиту, но наступление Меча шло с неумолимой яростью. До сих пор дозор не владел более страшной наступательной силой, чем Гарп — и теперь он перешёл к врагам.
Вероятно, только стратегический гений Конга, подготовившего для Кроноса возможные пути отступления, позволяли противостоять такому напору. Десятки тысяч снарядов застывали в пространстве при помощи его сил. Они накопили кинетическую энергию, чтобы противостоять ударным волнам Гарпа; временные барьеры, останавливающие даже плотные скопления королевской хаки.
Однако, останься защитником лишь Кронос, они уже лежали бы в руинах.
Настоящей опорой стали пользователи Зоанов — боевые звери, отвлекающие врагов на себя и сеющие хаос в рядах противников.
Небо принадлежало Пегасу.
Он не парил, как обычные летающие существа, не кружил над полем боя, выбирая цель. Он властвовал над небесами. Каждое его движение было молниеносным, каждое касание — разрушительным. Взмывая вверх и устремляясь вниз со скоростью звука, он пронзал воздух, словно пущенная с небес стрела. Стоило ему коснуться палубы корабля — и дерево трещало, палуба уходила под воду, не выдержав силы его отталкивания.
А если кто-то пытался преградить ему путь, сверху обрушивался ревущий поток ветряных лезвий. Птерозавр парил выше, рассекая воздух своими мощными крыльями. Его вопль резал слух, возвещая о приближении смертоносной бури, и прежде чем враг осознавал, что происходит, его разрывало шквалом режущего ветра.
— О да, Мастер такой крутой! — восторженно воскликнула женщина с конской нижней половиной тела, заворожённо наблюдая за прыжками Пегаса. — Лошади самые крутые!
— Пока не появится кто-то сильнее этого отряда Меча… — угрюмо ответил мужчина рядом с ней.
Вместо ног у него была массивная яичная скорлупа, словно он только что вылупился, но его взгляд был взрослым, тяжёлым, устремлённым вдаль. В его глазах отражались приближающиеся противники и исполинский слон, возвышающийся на горизонте.
— Наши силы сдают. Боюсь, одни мы не сумеем прикрыть весь Маринфорд…
На высокой башне неподалёку мужчина с чертами коалы медленно жевал эвкалиптовый лист. Его зрачки были расширены, выражение лица — отсутствующим, будто он даже не понимал, что вокруг идёт битва. Время для него текло иначе.
Кроме летающего в небе доисторического птера, рядом, прямо на краю платформы Маринфорда сидел ещё один владелец доисторического типа — человек в плотных доспехах, но без шлема. На голове у него была большая костяная пластина, а из копчика рос зелёный динозаврий хвост.
А посреди самой площади, возвышаясь над всем этим кровавым хаосом, сидел Конг. Его широкая фигура напоминала статую войны, но его взгляд был напряжённым. Он командовал силами, отдавая приказы так, словно играл в сложнейшую стратегическую игру — армия верных гончих стойко вела в бой корабли — но в этот раз в его голосе слышалась неуверенность. Горосэи были здесь.
Он видел их — пять тёмных силуэтов среди боевой сумятицы. Они появлялись то на кораблях, то как силуэты в небе, делая вид, словно битва их не касалась. Но он знал правду.
— “Вы даже не понимаете их силы”.
Сколько поколений Адмиралов-флота передавало ему тайные знания о них? Он слышал рассказы своего учителя, знал истории, оставленные давними Адмиралами, и даже нашёл записи, сделанные Адмиралом-флота, который правил за триста лет до него.
Горосэи не менялись.
— “Эти пятеро правили миром двести лет назад. Они были здесь пятьсот лет назад. И они здесь сейчас”.
Конг не смел приказывать им, он лишь подстраивался, координировал. Их опыт и их существование выходило за пределы понимания.
Именно поэтому, когда на горизонте собрались все Императоры, Конг не напрягся.
— Король Пиратов Кронен… Какую бы ты армию не привёл, она развалится под собственным же весом! — в небе возникла вспышка. — Это ваш конец…
И в следующий момент, святой Маркус Марс ниспустил вспышки пламени.
Но грязный пират не дал Святому Маркусу Марсу сохранить инициативу. Как только воздушные удары разорвали часть флота Ферума, небо задрожало — буря рванулась вперёд, поглощая пространство вокруг Святого. Воздушные потоки закручивались с ужасающей скоростью, формируя смерчи, которые давили со всех сторон, разрывая сам воздух.
Маркус не стал сразу отвечать. Он лишь немного повёл крылом, будто оценивая силу надвигающегося шторма. Ветер начал его поглощать, стенки воздушных вихрей сомкнулись, но вместо того, чтобы сопротивляться, Святой замер, позволив потокам ударить в него.
И в этот момент буря разорвалась изнутри.
Маркус не просто принял удар — он в долю секунды изменил структуру воздуха. Внутри вихря разразился вакуумный взрыв, мгновенно дестабилизировав ураганы Драгона. Ветер больше не подчинялся Императору — теперь он рвался наружу, рассеивая созданные им же воздушные потоки.
Маркус дернулся вперёд, воздух вокруг него загустел, превращаясь в плотную стену. Затем он раскрыл рот, и огненный поток вырвался наружу. Это был не обычный огонь — он пожирал кислород, выжигая всё, что питало бурю Драгона. Лишённые подпитки, оставшиеся воздушные потоки рассыпались, а сам Император был вынужден отступить, чтобы не угодить в смертельное пламя.
— Их боевой опыт побольше моего — оставлю Императоров на них, — смирился Конг, сосредоточившись на тех противниках, которые пытались оказаться ближе. Море под ногами бурлило и кипело: гигантские морские обитатели — целая армада чудовищных тварей и колоссальных Королей Морей — поднялись из глубин. Они хватали корабли флота своими щупальцами и клешнями, швыряя их в стороны, словно детские игрушки.
Лучи замедления, прорезающие водную гладь, почти не действовали — не могли погрузиться слишком глубоко. Враги прорвали оборону с пугающей лёгкостью. Казалось, никакие баррикады не могли остановить их напор. И вот они уже стояли перед Маринфордом, будто это была лишь очередная ступень на их пути.
— Злодеи явились, чтобы прикончить маленькую мартышку! — громогласно заявил рыбочеловек, гордо указывая на себя большим пальцем. Он восседал на исполинском осьминоге, чьи щупальца угрожающе извивались. Вокруг всплывали подводные лодки, раскрывая свои орудия, а из глубин одной подводной лодки медленно поднимался сам Король Пиратов.
— Морадор, ради всего святого, помолчи хоть немного, — резко оборвал его Кронен, выпрямляя спину с властной уверенностью. — Мы на войне, а не на ярмарке. — Его слова заставили болотную жабу притихнуть. — Две минуты — столько нам понадобилось, чтобы пробиться сквозь баррикады. Но это лишь начало. Сейчас, Морадор, нам с тобой предстоит разобраться с этой сворой.
Перед двумя пиратами возникли противники — звери с горящими кровожадностью глазами. Каждый из них был настолько силён, что мог бы как минимум побороться за звание Адмирала, а некоторые, судя по их осанке и ауре, уже носили этот титул.
— База выглядит так, будто её разнесли ураганом, — заметил Кронен, окидывая взглядом разрушения.
— А чего ты ждал? Ты сам расколол нашу организацию пополам, — отозвался Конг. Он больше не мог оставаться в стороне. Сойдя со своего наблюдательного поста, решительно шагнул и остановился перед толпой этих “зверят”. — Если бы ты пришёл ко мне с перемирием задолго до этого, я бы тебя пощадил и отправил в тюрьму.
— Насиделся. Как видишь, после этого я и захотел устроить огромную вечеринку.
Морадор рванул вперёд первым, не теряя ни секунды. Его руки взметнулись вверх, и земля под ногами дозорных, уже готовых броситься в атаку, мгновенно размягчилась, превращаясь в вязкое, чавкающее болото. Их сапоги увязли, а лица исказились от удивления и злости. Не давая им опомниться, Морадор щёлкнул пальцами, и из трясины вырвались чёрные жгуты — скользкие, прочные, как канаты из смолы. Каждый жгут молниеносно обвился вокруг лодыжки дозорного, намертво прицепившись к своей жертве.
Дозорные, не понимающие, что происходит, рванули вперёд с удвоенной силой, накапливая инерцию. Именно этого Морадор и ждал. С хищной ухмылкой он резко дёрнул руками, натягивая жгуты, как гигантскую ловушку. В один момент натяжение лопнуло — и дозорных, словно марионеток на нитях, швырнуло друг на друга. Раздался хруст доспехов и крики боли, когда они столкнулись в воздухе грудой тел. А затем Морадор возник над ними — его болотная булава, огромная и покрытая липкой грязью, уже неслась вниз. Удар обрушился с такой силой, что палуба под ногами задрожала, а воздух наполнился запахом сырости и крови.
Но тут вмешался фруктовик в доспехах. Мужчина в гибридной форме пахицефалозавра прыгнул вперёд, подставляя свой массивный череп под удар булавы. Грохот столкновения эхом разнёсся по полю боя — череп выдержал, спасая дозорных от полного разгрома.
Удар, однако, слишком сильно задел одного из них. Мужчина со скорлупой вместо ног, разделился на две части, но изнутри вытекли не органы, как того стоило ожидать, а… желток.
— Что это с ним? — выдохнул Морадор, ошарашенно глядя на расколотое яйцо. Желток вспыхнул, и прямо на глазах он начал стремительно взрослеть — секунда, другая, и вот уже перед ним стоял гуманоидный петух, взрослый, с налитыми кровью глазами и озверевшим оскалом. — А?
И не отреагировав на удар, он тут же отлетел от пинка по голове. Петушок вбил его в землю, пускай даже завязнув в болото.
Не успел Морадор моргнуть, как петух, даже не дрогнув от предыдущего удара, врезал ему пинком по голове. Сила удара впечатала Морадора в землю, прямо в его же болото, грязь брызнула во все стороны. Но он лишь хмыкнул, поднимая перепачканное лицо с пола.
— Хах, странные вы все. Хорошо, что я привык избивать грязных животных, — бросил он с ухмылкой, вытирая щёку.
И тут Морадор включился по-настоящему. Его движения стали резкими, но обманчиво лёгкими, как у профессионального воришки. Он щёлкнул пальцами, и болото ожило — чёрные жгуты выстрелили из трясины, обвивая ноги петуха и дозорных. Когда петух рванулся вперёд, жгуты поддались, а затем резко натянулись, заставив его врезаться в собственных союзников. Морадор хохотнул, прыгая назад, и швырнул комок грязи прямо в глаза одному из дозорных — тот ослеп, споткнулся и угодил под кулак другого, метившегося в Морадора.
Болото под ногами то становилось твёрдым, то проваливалось, сбивая ритм атак. Морадор ловко увернулся от пинка петуха, подставив под удар другого дозорного, а затем вскинул руку — из грязи вылетела булава, вмазавшая прямо в клюв пернатого громилы. Петух рухнул, а Морадор уже стоял над ним, ухмыляясь, с ног до головы в грязи, но непобеждённый.
Однако если между ними тут же завязался масштабный бой, то один из фруктовиков остался стоять рядом с Конгом. У парня из щёк росла пара усов, одет он был в непонятный оранжевый костюм, а из его копчика выходило девять оранжевых хвостов.
— Второй Адмирал сейчас галопом скачет по кораблям Меча и разносит их в щепки, — слова Конга подтвердил истошный лошадинный вопль. Сверхзвуковая лошадь дополняла атаки Адмирала из старого состава. — А третий стоит прямо перед тобой.
— Ты думаешь мне интересно, кто он такой? — я отмахнулся от слов, как от чего-то неинтересного… но в следующий же момент меня в спину поразил острый клинок — лезвие отбилось от брони с искрами, но мои глаза раскрылись от удивления. Обернувшись, я увидел широко улыбающегося Морадора… не того, кто сражался сейчас с дозорными, а ещё одного, с такой же аурой.
В следующий момент он перевоплотился во внешности и вернул свою настоящую, а стоящая рядом с Конгом иллюзия — испарилась.
— Конец тебе, — усмехнулся Конг, после чего я заметил, что удар девятихвостого лиса оставил на мне синее пламя. Оно сильно походило на сюрпризы, которые оставлял Феникс, но в противовес тому ублюдскому — это и вправду наносило физический урон, однако также не могло быть потушено.
Благо, прекрасно помня бой с Гэрри. Я тут же, с хлопком, отделил от себя часть костяного доспеха и вырастил новый, своими глазами видя, как прогорала и трескалась бронепластина.
— Давай вместе! — и в следующий момент Конг атаковал в один момент с усатым мальчишкой — их глаза горели, будто я был последним куском мяса в море.
Конг рванул первым. Его лапищи врезались в каменный пол Маринфорда с хрустом, от которого задрожали плиты. Он раздулся — мышцы вздулись, кожа натянулась, как у зверя, и из глотки вырвался рык. Гибридка.
Схватив обломок колонны, он швырнул его в меня — камень разлетелся в воздухе, но я даже не дрогнул, отмахнувшись от осколков, как от мух. Тут он прыгнул — кулак, размером с валун, обрушился рядом. Плиты под ногами треснули, ударная волна рванула в стороны, но я стоял, как скала.
Кулак удар по груди, но стиснув зубы, я поймал этот импульс и врезал обратно — мой кулак влетел в его лапу с двойной мощью, и Конг отшатнулся, морщась от боли.
Тут подоспел третий Адмирал. Девять хвостов взметнулись, над головой зажглись три синих шара — и он исчез. Свист за спиной — я обернулся, а он уже там, на четвереньках, быстрый, как молния. Когти полоснули воздух, выпуская синие всполохи.
На четвёртом взмахе он крутанулся вихрем, метя мне в ноги, но я не шелохнулся — когти скрежетнули по броне, оставляя искры. Он вонзил их в пол, трещина вспыхнула пламенем, а я уже разворачивался.
Его рывок дал толчок — я шагнул вперёд и вмазал локтем прямо в его вихрь, с удвоенной силой отправляя хвостатого в полёт к ближайшей стене.
Они не сдавались. Конг бил, как зверь — каждый шаг раскалывал плиты, кулаки крушили всё подряд: стены, колонны, стальные балки из которых состоял Маринофрд, разлетались в пыль. Он швырнул в меня кусок глыбы переполненный королевской хаки, горилла брала в руки всё, что попадётся, лишь бы увеличить длину своей атаки — а я поймал его грудью, не сдвинувшись ни на шаг, и метнул обратно, вложив его же мощь и подняв массу. Камень врезался, заставив пошатнуться.
Кицунэ кружил вокруг, швыряя огненные шары — один взорвался у моих ног, плиты полностью сгорели, но я стоял твёрдо. Пламя лизнуло броню, поглотив полностью. Пришлось её сбросить. До того, как появилась новая, Конг мигом сбил меня плечом.
Точнее, попытался.
Я не сдвинулся — его импульс только подпитал меня. С ухмылкой я схватил его за руку и швырнул в сторону, удвоив его собственный импульс — он влетел в баррикаду, проломив её насквозь. Кицунэ тут же прыгнул вверх, швыряя шар синего пламени. Взрыв разнёс остатки строений сравняв Маринфорд в единное плато. Я же прорвался даже через пламя и врезал кулаком в воздух — ударная волна с двойной мощью сбила хвостатого с траектории, впечатав в стену.
Маринфорд трещал под их ударами, но я стоял, как глыба, возвращая каждый их выпад с удесятерённой яростью, не забывая приправлять всё щепоткой унижений.
Вот только Конг был отнюдь не слабее меня. И впечатление моего превосходства сложилось по той причине, что мне не нужны были условия, чтобы раскрыть силу полностью — Конг же, в один момент войдя в свою полную трансформацию, превратился в шестиметровую волосатую гориллу, стоящую на четырёх лапах.
Не обращая на меня внимания, он изъял из упавшего с пояса кармашка небольшой объём листьев, и запихав себе в глотку — став бухнуть, как какой-то наркоман.
— Канабис со стероидами жрёшь, паскуда?
— Сельдерей, — буркнул он, и его глаза вспыхнули красным.
Тут же Кицунэ шагнул вперёд. Его оранжевые хвосты задрожали, тело окуталось синим пламенем, и он рухнул на четвереньки. Шерсть встала дыбом, когти удлинились, а над головой вместо трёх шаров теперь пылало девять — полная трансформация Девятихвостого Лиса. Его скорость удвоилась, и я понял, что попал.
Они начали слаженно, как чёртовы танцоры смерти. Конг рванул первым — он врезался в меня плечом, как живой таран, и даже моя стойкость не выдержала: его масса и пробуждённая сила швырнули меня назад, прямо в стену. Камень за спиной треснул, но я не успел встать — Кицунэ уже был рядом.
Он полоснул когтями, выпуская синие всполохи, и на четвёртом взмахе крутанулся вихрем, врезав мне по ногам. Я поймал импульс, собираясь ударить, но Конг подоспел сзади — его лапа сжалась на моём плече, и он швырнул меня вверх, как мешок.
Невозможно было даже вернуть им импульс, они оба работали в идеальном тандеме и атаковали до того, как я успею махнуть рукой. Импульс накапливался, но обернуть его в удар никак не мог.
В воздухе Кицунэ прыгнул следом. Его девять хвостов хлестнули, призывая шар синего пламени, и он метнул его прямо в меня. Взрыв рванул у груди — броня затрещала, а я полетел вниз, дымясь от огня. Конг ждал внизу: он поймал меня обеими лапами, сдавил, будто хотел разломать пополам, а затем с рёвом запустил в сторону — я врезался в колонну, проломив её насквозь.
Они не останавливались. Кицунэ бросился зигзагом, схватил меня за ногу и подбросил вверх, а потом врезал хвостами — синее пламя вспыхнуло подо мной, и я рухнул на плиты с такой силой, что образовалось уже, наверное, десятое землетрясение. Конг тут же шагнул вперёд, подхватил обломок стены размером с телегу и метнул его в меня — я увернулся, но Кицунэ уже кружил рядом, швыряя мелкие огненные шары. Один взорвался у ног, другой — у лица, и я почувствовал, как жар прожигает кожу.
— “Плохо!” — в этот момент я взмахнул рукой и отрезал себе часть мышцы на груди. Пламя сожгло кусок плоти. Но зато пламя не подхватило остальное тело. Пришлось наращивать себе новое мясо и броню. Но Конг заревел, прыгнул и обрушил оба кулака сверху — ударная волна разнесла всё вокруг, а я влетел в яму от его же атаки. Кицунэ закончил дело: он призвал огромный шар пламени, швырнул его вниз, и взрыв поглотил меня целиком. — "Они играют со мной, как с добычей. Однако черты, которые я получал последние два уровня, никуда не делись. А учитывая, что получил на двадцатом…
«20 ур — Безымянный:
Вы довели до предела свои способности обмана. Так как вы мало разговариваете сами по себе — то любое сказанное слово начинает иметь больший вес, в особенности при проверках блефа и запугивания»
— Вы серьёзно считаете, что это работает? — одно слово, и собирающиеся снова напасть противники тут же замерли. Они мигом отпрыгнули, словно ошпаренные, и тщательно осмотрели тело противника. Ни царапины.
— Эй, Цунэ, придётся, видимо, поменять план на что-нибудь другое, — Конг мигом стал думать над альтернативными путями победы, а моя улыбка становилась лишь шире.
— “Работает”.
Честность в этой битве никто и не обещал.
Вдруг над Маринфордом раздался звонкий стук копыт. Я резко обернулся к Пегасу — тот невозмутимо топтал корабли, разнося палубы в щепки. Взгляд метнулся к кентаврихе — она тоже застыла, удивлённо озираясь. Моя хаки улавливала лишь смутную тень, аномалию, причину которой я понял слишком поздно.
— Осторожно! — крикнул кто-то, и из облака пыли и обломков рухнувшей стены выскочил Прокруст. Его катана сверкнула, встречая стремительный рывок костяной лошади — Святого. Этот Горосэй мчался в форме кентавра, сотканного из белых костей, с горящими пустыми глазницами. Его копыта били по плитам, высекай искры, а скорость разрывала воздух с оглушительным свистом. Хаки почти не могла его засечь — он не был живым. Прокруст, такой же неживой, заметил его в последний миг — клинок успел блокировать удар, но сила рывка швырнула его назад. Катана зазвенела, а из-под ног Прокруста брызнули осколки камня — он устоял, но с трудом, щурясь от пыли, поднятой этим костяным вихрем.
Святой — или же проклятый, смотря как посмотреть — пронёсся мимо, не останавливаясь. Я стиснул зубы — этот ублюдок был быстрее, чем казалось, и его присутствие леденило даже мою закалённую кожу. Он буквально управлял льдом — оставляя замороженные участки на местах, по которым только что прошёл.
— Надо же, соврал. Я думал вас тут и правда всего двое, — он остановился и вытянул свою длинную катану, по которой стекло несколько капель крови. Прокруст всё же был ранен… но ему от такого было ни горячо, но холодно — рана покрылась толстым слоем льда.
— У меня была надежда, что Рокс прикончил хоть кого-то из вас. Кстати, как вам посылочка? — поравнявшись с Прокрустом и уперев взгляд в Святого Итанбарона, заставил его самого сощуриться в не самой лицеприятной манере.
— Значит, ты его отправил? — костяшка сжала рукоять своей длиннющей катаны. — Этих слов достаточно, чтобы стереть твоё имя и всех твоих людей из истории.
— Да, лошади — просто отпад! — хрипло выкрикнула кентавриха, когда мощный взрыв сотряс округу, заглушая её слова. Земля дрогнула, а море вздыбилось, будто в ярости.
— У-О-О-О-О-О! — Зунеша взревел, его исполинский хобот взметнулся вверх и обрушился вниз одним сокрушительным ударом.
Волна от удара смела десятки кораблей Дозора, унося тысячи жизней в пучину. Деревянные обломки и стальные мачты разлетелись, как щепки, а защитные барьеры флота лопнули, словно мыльные пузыри.
На спине гигантского слона стоял Ягнёнок — Император с безумной ухмылкой. Его пальцы сжимали кисть, а перед ним в воздухе пылали нарисованные краски.
Одним взмахом он создал багровые молнии, что с треском рванули вниз, прожигая палубы и взрываясь розовым пламенем там, где касались цели.
Пушки Зунеши, закреплённые на его спине, выплюнули залп за залпом — каждый снаряд, окрашенный зелёным, взрывался ядовитым дымом, разъедая броню кораблей.
Но тут Пегас сорвался с курса. Его крылья хлопнули, отталкиваясь от воздуха, и он рванул к Зунеше, оставляя за собой сверхзвуковой шлейф. Белоснежное тело сияло, словно молния, а копыта засверкали, заряжаясь энергией. Он врезался в одну из пушек на спине слона — металл смялся, а взрыв от удара разнёс орудие в клочья.
— Я нацелился на тебя с первого взгляда!
Ягнёнок обернулся, мазнув кистью по воздуху, и нарисовал стену синего огня — пламя вспыхнуло, шипя и доходя до состояния плазмы. Пегас круто взмыл вверх, уворачиваясь, и с высоты обрушил поток ветряных лезвий. Воздух завизжал, разрезаемый его крыльями, и синий огонь разлетелся искрами, не выдержав напора.
Император не сдавался. Он мазнул кистью, создавая чёрный огонь — густой, липкий, как смола, и пугающий, как сама смерть. Пламя рвануло к Пегасу, цепляясь за воздух, и взорвалось, обдав его жаром. Пегас взревел, взмахнул крыльями и разорвал огненный поток ветром, но часть чёрного пламени всё же задела его бок, оставив дымящийся ожог.
— Ты собираешься просто меня меня отвлекать?
— Я сделал достаточно, — ответил Пегас.
И тут броня на Зунеше треснула. Из под шкуры вырвался новый Святой — Горосй в форме огромного червя. Его тело, длинное и чёрное, извивалось с пугающей грацией.
Пасть раскрылась, клыки сверкнули, и он рванул вниз — прямо к Зунеше. С оглушительным хрустом Юпитер вонзился в бок слона, пробивая шкуру. Его тело исчезло внутри, оставив дыру, из которой хлынула кровь. Зунеша взревел, качнувшись, — из-под шкуры доносился скрежет: Юпитер грыз его изнутри, прогрызая путь к костям. Кровь и пар вырывались наружу, слон затрясся, теряя равновесие.
— Зунешка!
Ягнёнок попытался мазнуть кистью, но Пегас рванул снова — копыта врезались в его грудь, сбивая с ног. Багровая молния сорвалась с руки, взорвалась, но Пегас ушёл в вираж, оставив Императора в дыму.
— Сейчас падёт, — напрягся Морадор, удерживающий зверей в своём болоте.
Конг, стоя на Маринфорде, расхохотался, глядя на хаос:
— Видимо, у вашего огромного оружия завелись глисты!
Итанбарон, обернулся, глаза полыхнули:
— Ты назвал нас глистами?
— К-конечно нет, я не про это, — Конг поперхнулся смехом, махнув рукой.
Зунеша пошатнулся сильнее — Юпитер вырвался из его бока, явив огромную проеденную плешь и дымящиеся от яда шипы. Ягнёнок вскочил, швырнул золотой огонь — Пегаса ослепило, и он рухнул на край спины слона.
— Не стоило тебе лезть ко мне, — голос Ягнёнка стал низким, глаза залила красная пелена. Он взлетел на крыльях из чёрной краски, что текла, как смола, и мазнул кистью по воздуху.
Из-под его руки вырвалась змея — не просто тень, а живое чудовище из кипящей магмы. Её тело пылало оранжево-чёрным, испуская жар, что плавил стиль. Ягнёнок оскалился, добавив мазок красного — змея обрела режущую силу, каждая капля её плоти готова была рваться, как вулкан.
Юпитер раскрыл пасть, плюнул ядом — струя врезалась в змею, но магма проглотила кислоту, вспыхнув ярче. Червь рванул навстречу, насадив противника на растущие из неё шипы — нарисованное тело тут же лопнуло, обдав его волной раскалённой лавы. Костяные пластины Юпитера задымились, металл под ногами трещал, плавясь под жаром.
Куски обожжённой плоти отлетели, кровь закипела, смешиваясь с лавой — Юпитер рухнул на спину Зунеши, корчась в агонии. Пока через секунду его же тело не начало стремительно регенерировать.
— Кое-чему я научился у Рокса. Как устраивать резню!
Она рванула вниз, отбросив кисть — теперь руки стали оружием. Пальцы мазнули по воздуху, оставляя синий шлейф — краска вспыхнула ледяным холодом. Ягнёнок врезался в Юпитера, кулак ударил в броню — лёд хрустнул, замораживая шипы и плоть до костей.
Червь взвыл, хлестнул хвостом — Ягнёнок ушёл в сторону, мазнув красным. Удар когтей рассёк воздух, оставив сотни алых порезов — они вгрызлись в Юпитера, разрывая кожу и промораживая плоть.
Юпитер плюнул ядом — Ягнёнок поймал струю ладонью, обёрнутой в нарисованную защитную перчатку, окрасив её чёрным. Яд загустел, превратился в смолу и рванул обратно, заливая пасть червя.
Тот задёргался, броня трещала, но регенерация Горосэя уже затягивала раны — плоть пузырилась, восстанавливаясь с жуткой скоростью. Ягнёнок оскалился, готовый мазнуть красным, но вдруг море перед Маринфордом замерло — волны застыли, как мёртвое стекло
Адмирал Кронос стоял на носу флагманского корабля Дозора, и его глаза вспыхнули белым, как два раскалённых угля в ночи. Только что он удерживал тысячи снарядов и ударные волны Гарпа в стазисе, защищая флот от неудержимой ярости старого героя.
А теперь и Гарп, окружённый замороженными осколками, рычал, но его тело оставалось неподвижным, скованным невидимыми путами.
— Спасибо, Святой Топмен Уоркурий и Святой Джейгарсия Сатурн, — голос Кроноса резал воздух, пока двое Горосэев давили Гарпа своей волей. — Теперь я разберусь с остальными.
— Готовьтесь! — Ягнёнок выхватил карту таро, его голос прорезал гул битвы. В воздухе возникли часы, отсчитывающие зловещий ритм, и красный глаз, чей взгляд пронзал всё насквозь, будто предвидя судьбу каждого.
И Кронен мгновенно ринулся к Кроносу.
Кронос сжал кулак — и время над пиратами замерло. Зунеша застыл, хобот вздёрнут к небу, неподвижный, как мёртвый титан. Ягнёнок повис в воздухе, кисть в его руке остановилась на полудвижении. Кронен застыл в полуметре от своей цели. Гортанные крики Морадора оборвались, заглохнув в пустоте.
— Техника пробуждения — Пять секунд тишины, — выдохнул Кронос, и его слова повисли в воздухе.
Его фрукт не ограничивался лучами — теперь он выпускал волны стазиса, что катились вперёд, сталкиваясь и расширяясь с гулкой силой. Они накрыли поле боя, погружая пиратов в мертвеющую хватку.
Конг рявкнул, раскалывая тишину:
— Бейте!
Горосэи и Дозор бросились в атаку с пугающей точностью. Святой Маркус Марс взмахнул крылом — поток плазменных шаров замерли в волоске от Зунеши, готовый пожрать его плоть. Итанбарон В. Насудзюро рванул вперёд, костяной кентавр двигался с нечеловеческой скоростью — его катана остановилась у шеи Морадора, остриё чуть вдавило кожу, предвещая конец.
Конг же настиг застывшего во времени Кронена вместе с девятихвостым, и успел вбить несколько кулаков да когтей в голову, шею и остальные слабые места до того, как замедлился сам.
Юпитер выгнулся внутри слона — множество капель яда заблестели и зависли, нацеленные на Ягнёнка. Пегас взмыл над Гарпом — копыта, окружённые ревущими ветрами, замерли над его головой, их гул затих в стазисе. Птерозавр ринулся к лодкам пиратов — крылья-лезвия повисли над корпусами, готовые расколоть их в щепки.
Горосэи и дозорные начали застывать под волнами Кроноса, но с опозданием — их атаки успели вонзиться в цели, поскольку Кронос замедлял накатывающий на его людей стазис, но сила неумолимо накрывала всех.
Когда люди застыли, двигаться мог лишь он один.
— Бесполезно-бесполезно!
Подняв руку, он со всей силы вдарил по стоящему перед лицом Кронену. После чего прыгнул к Итанбарону и подвинул его меч так, чтобы он рассек голову Морадора. Прыгнул к лезвиям Птера и попросту взяв их в руки, сумел разрезать на части множество кораблей, словно без сопротивления.
А по происшествию пяти секунд разжал кулак — и время продолжило свой ход. Огонь Маркуса хлынул на Зунешу — шкура вспыхнула, слон рухнул на колени, хобот врезался в воду, взметнув волну, пропитанную кровью и угольным дымом. Катана Итанбарона полоснула по шее Морадора — кровь хлынула тёмным потоком, голова упала с глухим стуком, болото стало неподвижным, жгуты осели в грязи.
Яд Юпитера обрушился на Ягнёнка — тот мазнул синим, заморозив часть струи, но огромный червь мгновенно поглотил тело.
Птерозавр ударил по лодкам — металл лопнул с резким треском, пираты и подлодки Ферума исчезли под водой, раздавленные щупальцами их же осьминога, чьи вопли захлебнулись в пучине.
Кронен не успел пролететь последний метр к Кроносу: раны раскрылись слишком глубоко, а кровь и захватившее тело синее пламя, залило округу. Исцеление не поспевало.Он отлетел от накопленной в теле кинетической энергией.
Лодки тонули, пираты кричали, но их голоса глохли под водой. Все, кроме Гарпа.
— Убери копыта, — прорычал он, предвидя пробуждение Кроноса. Когда время продолжило ход, а копыта Пегаса почти коснулись его головы, Гарп единственный сумел перехватить направленную на себя атаку. Напитав ногу Королевской хаки, он сжал ту до хруста. Пегас взвыл — сила фрукта вернулась в базовое состояние, и Гарп крутанул его, как дубину, снеся окружающих его Горосэев с ног.
Кронос же всего-лишь ухмыльнулся:
— Чувствуешь, как контроль постепенно ускользает сквозь пальцы? Каково чувствовать, что ты не можешь помочь своим близким людям.
Горосэи обернулись к нему, уверенные, что пиратов больше нет. Но Гарп продолжил:
— Кто сказал, что всё кончено? Минк говорил, что владеющий картами Таро не проиграет рядом с гениальным стратегом. Драгон подтвердил его слова. А я верю сыну.
— Ра-а-а-а! — в эту же секунду Святой червь Юпитер подал оглушительный рёв. Его тело стало извиваться, и, что поразило всех ещё сильнее — иссушаться на глазах. Горосэи моментально побледнели от такой картины, как от самого страшного, что они только могли видеть.
А потом из его пасти медленно вышел Ягнёнок с новой картой Таро в руках.
— Похититель душ, значит? Ха-ха, да я как будто силы Шарлоты Линлин резко получил, — все смотрели на него с одним-единственным вопросом. КАК?! — Представьте, но если напустить на человека невероятный уровень отчаяния, то призрак из него можно вытащить буквально насильно.
После чего вытащил свой кубок с воющими и отчаявшимися душами.
— Ну что? Кто ещё хочет глотнуть из источника с отчаянием, обидой и злобой? Угощаю!
На высокой башне Маринфорда мужчина с чертами коалы, до того медленно жующий эвкалиптовый лист, вдруг вздрогнул. Его расширенные зрачки сузились, он моргнул, оглядывая дымящиеся руины, горящие тела и рухнувшего Зунешу. Лицо исказилось в гримасе, лист выпал изо рта, и он выдохнул, хрипло и громко:
— Надо бросать жрать траву во время боя.
* * *
. На главную .