• Boosty Shared
• allig_eri

• T

• хроники былого и грядущего

Хроники_Глава_51.epub

Хроники_Глава_51.docx

Хроники_Глава_51.fb2

Глава 51

Берик Шторм ПОВ

Денис Маллистер внимательно выслушал доклад, а затем велел нам взяться за составление письменного отчёта, который надлежало отправить в канцелярию Новиграда. Там они проверяются и, если проверяющие их апостолы не найдут чего-то серьёзного, либо важного, — что станет поводом отправки уже в Королевскую Гавань, лично Филиппу Йордану, — то просто хранятся в «Небесном Храме».

Однако уверен, наш доклад направится в Новиград непосредственно затем, чтобы в храмовых подвалах мышам было что есть. Я не думаю, что у кого-нибудь из сидящих там людей найдётся время и желание заниматься обычными рапортами местных отделов Инквизиции. Там у них и своих забот хватает.

Впрочем, больше всего наш начальник обрадовался кругленькой сумме, которую мы получили от почтенных и благодарных селян. Он высыпал монеты на стол и сразу отсчитал одну четверть, пихнув деньги в нашу сторону.

— Веселитесь, парни.

Конечно, «Небесный лорд» не намеревался объяснять нам, что сделает с остальными тремя частями вознаграждения и мы искренне бы удивились, если бы Денис так поступил. Но, как я уже упоминал ранее, на Маллистера нельзя было обижаться. В замке Инквизиции города Бармур, под символичным названием «Тень Клинка», у нас всегда была хорошая еда, вдоволь вина, вовремя выплачиваемые жалование, а когда кто-то из инквизиторов вляпался в финансовые проблемы, «Небесный лорд» спас его беспроцентной ссудой.

Он был мудрым человеком и знал, что для подчинённых лучше быть требовательным, но и заботливым отцом, чем строить из себя скрягу, скопидома и жлоба — подобное поведение поначалу вызывает неприязнь, а затем приводит к козням. Денис же был не без греха, но он прекрасно видел грань. И мы совсем не держали на него зла за то, что его молоденькая любовница как раз заканчивала строить прекрасный загородный дом, а сам Маллистер, через подставных лиц, сдавал в аренду несколько небольших поместий.

Что же, раз проверяющие от «Небесного Клинка» не сделали ему усекновение на голову, то действует мужчина абсолютно верно.

Мы были молоды и учились у него, надеясь, что если сами станем «Небесными лордами», или хотя бы старшими инквизиторами, то будем стараться поступать подобным благоразумным образом.

Смолвуд сгрёб в кошель свою часть гонорара и встал со стула, но я не двинулся.

— Разрешите переговорить с вами? — обратился к Маллистеру.

— Конечно, Берик, — ответил Денис.

Торен нехотя вышел из комнаты. Я был уверен, что его пожирает любопытство, о чём же я намерен говорить с одним из трёх бывших глав Ночного Дозора.

— Чем могу тебе помочь? — Маллистер перевёл на меня взгляд, когда за Смолвудом закрылись двери. С Денисом незачем было прибегать к хитростям, поэтому я честно выложил ему всё, что узнал от торговца Пуллера.

— Сколько предложил? — заинтересованно уточнил он.

— Двадцать золота задатка и сто пятьдесят, если дело выгорит, — ответил я правдиво.

Бывший дозорный и по совместительству старший инквизитор присвистнул.

Не нужно удивляться. Не даром я упоминал, что «Небесные Лорды» не считаются равными обычным. Это не аристократ, а намного более низкая ступень, что управляет городом лишь по милости нашего Бога — «Небесного Клинка». Разумеется все понимают, что временное рано или поздно станет постоянным и эти люди ещё смогут посчитать себя за полноценную знать, но до этого пока далеко.

Вдобавок ко всему, ещё и сумма, для недавно начавшего застраиваться Застенья, весьма и весьма велика. Да что там говорить, она велика даже для некоторых южных лордов!

— Чего ты ждёшь от меня, Берик? — сразу начал уточнять Денис.

— Выписанной грамоты с приказом допросить Хендрика Пуллера, — у меня уже был заготовлен план.

— Цель? — нахмурился Маллистер.

— Проверка доносов, сообщающих о том, что он стал жертвой колдовства. Ведь в этом, два года назад, призналась Листочек, не правда ли?

Лотанарилениэль-Куэ-Исилинэмиль или просто «Листочек», была первым и к сожалению единственным представителем народа Детей Леса, которых смогла поймать Инквизиция. Мерзкие нелюди старательно скрывались и явно применяли в этом свою магию. Но верные сыны «Небесного Клинка» дошли уже до земель теннов, где как раз должен воевать наш Бог, так что не долго им осталось прятаться. Дети Леса получат своё и за разрушение некогда цельного континента Ступеней, который был превращён в острова, и за свою ненависть к людям.

Листочек была отправлена в Новиград в прошлом году, после долгого расследования и изучения длинного списка показаний, которое, однако, принесло богатые плоды. Ко всеобщему удивлению, достаточно приличное количество людей, что одичалых, что даже северян, помогало этим неведомым созданиям. Все они были схвачены и тщательнейшим образом допрошены. В связи с чем, уверен, умиротворяющее сияние очищенных душ раздвинуло на миг мрачную тьму, одолевающую Вестерос.

— Подтверждают ли это протоколы допросов? — задумчиво уточнил он.

— Подтвердят, — заверяю Дениса.

В один из дней я, молодой младший инквизитор, лично составлял протокол допроса. Дело в том, что писец не выдержал процесса и обблевался в ходе фиксирования применяемых пыток. Так что кто-то должен был его заменить. А потому дописать ещё одну фамилию не составило бы мне труда.

— Почему мы взялись за это лишь два года спустя?

— Ошибка писца, — эта идея крутилась в моей голове с самого момента ухода из Тротово.

— Хм-м? — он поднял брови.

— Клякса на месте фамилии. Небрежность, достойная порицания. Такая человеческая, простая ошибка. Однако, руководствуясь не таким уж, в конце концов, распространённым именем «Хендрик», мы дошли по нитке до клубка.

— Если так… — пожилой уже мужчина пожал плечами. — Когда хочешь отправиться?

— Послезавтра, — прикинул я.

— Хорошо, Берик. Но будь осторожен! — Он посмотрел на меня с заботой. — Я наслышан о Друде Вонахейме и поверь, о нём можно сказать мало хорошего.

— Вонахейм — знакомо звучит. Как фамилия аристократа.

— Так оно и есть. Друд — бастард лорда Вонахейма из Долины Аррен. Не знаменосцы, но люди не бедствующие и серьёзные. Странное дело: старый лорд признал сына и дал ему свою фамилию, однако король не утвердил титул бастарда. Видать чем-то не понравились Малому совету, либо даже самому лорду Аррену. Поэтому Друд был отправлен в Застенье, подальше от чужих глаз, где сейчас занимается торговлей и является одним из городских советников в Мифорде. Если он действительно ненавидит Пуллеров, то будет очень недоволен тем, что кто-то вмешивается в его дела.

— Не осмелится… — начинаю было я, но Денис перебивает меня.

— Ненависть делает из людей глупцов, — вздохнул Маллистер. — Если Друд мудр, то будет тебе содействовать и помогать. По крайней мере, с виду. Если глуп, попробует тебя запугать, подкупить или убить.

Я рассмеялся.

— Когда в городе гибнет инквизитор, небесные мечи начинают танец, — я процитировал известную присказку, свидетельствующую о нашей профессиональной солидарности. А ещё об очень большом огорчении «Небесного Клинка», который бывало, что даже лично посещал такие места, выводя на чистую воду вообще всю верхушку, вскрывая такие заговоры и тайны, что диву даёшься, как они оставались спрятанными всё это время?

Из-за этого страха, ни один вышестоящий представитель, что Застенья, что любого иного региона, не будет привлекать к себе столь пристальное внимание. Господин Моустас умеет находить любые секреты, причём гораздо лучше любого мастера над шептунами. Что Дорана Мартелла, что сменившего его на посту Оберина Мартелла. Что может человек против Бога?

— Ненависть делает из людей глупцов, Берик, — повторил Маллистер. — Никогда не дай себя обмануть мысли, что твои враги будут рассуждать столь же логично, как и ты. Разве загнанная в угол бешеная крыса не бросится на человека, даже вооружённого?

— Буду осторожен. Спасибо, Денис, — говорю я, вставая со стула.

Нам не надо было обговаривать, какой процент перепадёт «Небесному лорду» из моего гонорара. Я знал, что он возьмёт столько, сколько захочет, но знал и то, что он позаботится, чтобы я не почувствовал себя обиженным.

— Завтра выпишу тебе документы. — Он поднялся, обошёл стол и приблизился ко мне. Положил руку на моё плечо. — Знаю, кто навёл «Небесных братьев» на «оборотней», кто проверял все зацепки и проводил всё расследование. А также знаю и то, что Смолвуд почти не просыхал эти две недели и особой пользы от него не было.

— Но… — вскинулся было я.

— Заткнись, Берик, — мягко приказал он. — Я знаю и о той девке…

При подготовке новых представителей Инквизиции, причём не простых солдат, а элиты, таких как я, нас обучали многим вещам. Также искусству беседы с подвохом. Маллистер, полноценно прошедший переобучение и показавший, несмотря на возраст, очень хороший результат, был крайне опытен и хитёр. Он мог быть почти уверен, что в течение двух недель мы воспользовались услугами шлюх, а девки плюс влечение Смолвуда к выпивке и дебошам равнялись проблемам. Голову даю на отсечение, что Денис бьёт вслепую, рассчитывая, что узнает правду благодаря моей реакции, а потому не повёл даже бровью.

Старший инквизитор подождал минуту и улыбнулся.

— Будет из тебя толк, парень, — произнёс он сердечным тоном. — Ну, иди уже.

У самых дверей его голос остановил меня:

— Да, Берик, ещё кое-что. Тема, основанная на цитате: «Что вы сделали одному из моей паствы, то вы сделали мне», кажется тебе подходящей для сегодняшней вечерней проповеди нашего «Небесного Храма» при замке?

Я обернулся.

— Без всякого сомнения, подходящей, — согласился я, обещая себе, что формулировки: «Даю голову на отсечение», в будущем постараюсь избегать даже в мыслях.

В конце концов, именно об этой цитате я думал, когда спасал ту девку… Совпадение? Быть может…

Тем не менее, я продолжал раздумывать, играл ли Маллистер втёмную или же получил от кого-то донос о наших действиях. Но если так, то от кого?

* * *

Бастардам, которым король не одобрил право носить титул своего отца, было нельзя одеваться в одежды с его гербом, однако Друд Вонахейм осмеливался носить на плечах плащ, не только переливающийся чистым пурпуром, но и расшитый золотыми нитями, образующими силуэт трёх топоров — герба лорда Вонахейма.

— Меня зовут Берик Шторм и я являюсь младшим инквизитором «Небесного Клинка», состоящим на службе в городе Бармур, — представился я.

— Рад вас видеть, инквизитор, — произнёс он вежливо и предложил присесть. — Не желаете ли позавтракать со мной?

— С превеликим удовольствием, — с улыбкой даю свой ответ.

Я рассматривал его, пока он инструктировал слуг насчёт трапезы. Друд был высоким, плечистым мужчиной и на его широких плечах размещалась голова столь продолговатой, вытянутой формы, словно её некогда сдавили тисками. Даже длинные и пышные волосы, которые спадали ему за плечи, не могли скрыть этого изъяна. Однако Друд Вонахейм не производил впечатления чудака, способного вызывать смех одним своим появлением. Его лицо выражало решительность, взгляд был быстрым и проницательным. Да и когда он улыбался, глаза оставались по-прежнему оценивающими, внимательными и ничего не выражающими.

— С удовольствием помогу вам всем чем только смогу, инквизитор Шторм, — начал он, когда ознакомился с выписанными Маллистером бумагами. — Но всё-таки…

Поскольку советник не продолжал, я позволил себе уточнить:

— Да?

— Полагаю, что если Хендрика Пуллера преследовала магия столь тёмной твари, как эта, — с лёгкой брезгливостью указал он на документы, где упоминалось полное имя Листочка, — он получил то, что заслужил!

— Нет, господин Вонахейм, — твёрдо возразил я. — Даже самый большой преступник не заслужил страданий от магии. Не потому, что они были бы так ужасны, а потому, что магия сама по себе запрещена и даже иметь с ней дело возможно лишь проверенным специалистам, таким как инквизиторы «Небесного Клинка», либо тем представителям лорда Моустаса, которым он даровал такое право.

— Божий гнев настиг этого подонка! — прикрикнул он.

— Намекаете, что «Небесный Клинок» мог использовать Дитя Леса, чтобы покарать этого человека? Или вы поклонник какого-то иного бога? — кажется, я неосознанно подался вперёд.

Иные верования, кроме веры в Семерых, которые есть суть веры «Небесного Клинка», — лишь поданная под другим, немного искажённым углом, — были запрещены. И если поначалу были исключения: на Севере с их Старыми богами, на Железных островах, с их Утонувшим богом, да даже в целом, по областям нашей великой страны, то вот уже три года назад, король Роберт, да здравствует он долго, подписал закон, что они приравнены к ереси и теперь надлежат гонению.

К этому моменту Железными островами уже правил лорд Виктарион Грейджой, брат которого — Эурон, по прозвищу «Вороний Глаз», был обвинён в колдовстве и доставлен в Новиград его же собственной командой, которая и свидетельствовала против.

Лорд Виктарион был даже рад подобному закону короля, учитывая, как сильно фанатики Утонувшего бога мешали ему проводить новую политику. Ведь уже долгое время, с момента той глупой и случайной смерти Бейлона Грейджоя, — хотя некоторые злые языки поговаривали, что она была не такой уж случайной, — «Железный Флот» занимался профессиональной охраной купеческих кораблей. На этом они зарабатывали гораздо больше, чем при грабежах. А поклонники Утонувшего бога требовали железнорождённых вернуться «на старый путь» и вновь грабить, да убивать.

В общем, на законных основаниях избавиться от этих возмутителей спокойствия Грейджой был крайне рад. На Севере же дела обстояли иначе. Здесь было много людей верующих в деревья, что кажется не просто странным, а откровенно смешным для любого, адекватного человека.

Но на руку сыграл факт того, что почти треть крупных лордов Севера уже перешли на веру в «Небесного Клинка». Остальные были вынуждены подчиниться указу короля, так как воевать никто не желал, хотя исключения, конечно, были. Вот только когда самые горластые пропали, а войска лорда Арвинда оставили свои позиции на Стене, — в то время ещё существовал риск нападения одичалых, которые могли объединиться и попытаться свергнуть новый режим, — и провели масштабные учения у Одиноких Холмов, рядом с Хорнвудами и Старками, то остальные лорды, хоть и со скрипом, но были вынуждены принять новый закон.

Этому ещё активно поспособствовал Бенджен Старк, которого, за такую помощь, прозвали «Ручной волк», что его очень сильно раздражает. Впрочем, имея за спиной поддержку «Небесного Клинка», чьи ярым поклонником он являлся, Бенджен не испытывает проблем, управляя регионом.

— Ни в коем случае, инквизитор Шторм, — моментально отступил Друд, понимая, что вступление на зыбкую почву теологических рассуждений может закончиться для него плачевно. — В моём сердце есть лишь один бог и это «Небесный Клинок»! Просто я ненавижу Хендрика Пуллера и искренне надеюсь, что вы осознаёте причины этой ненависти.

— Ненависть — как взбесившаяся сука, господин Вонахейм. Если не удержите её на цепи, покусает и вас самих…

— Значит, не осознаёте, — вздохнул он.

— Ночной Дозор был реформирован в Инквизицию, которая была основана, чтобы делиться с людьми любовью, а не ненавистью, — возразил я. — Но если спрашиваете, понимаю ли я ваши чувства, то — да, понимаю. Однако задам вам вопрос, господин Вонахейм. Свято ли вы верите, что именно Хендрик Пуллер убил вашу сестру?

— Как истина есть, что владыка всей нашей жизни — «Небесный Клинок», лорд Арвинд Моустас, есть сошедший на землю «Воин» из Семерых богов, так истина есть, что Хендрик Пуллер убил Морну, — торжественно произнёс Друд, положив руку на сердце.

Я поразился, поскольку в его словах не почувствовал ни капли лжи. Разумеется, он мог просто уверовать в то, чего не было на самом деле. Конечно, я — неопытный инквизитор, а потому мог ошибаться, давая оценку заявлению изворотливого советника, тем не менее, в его словах также не звучало ничего иного, кроме страстной веры в истину высказанных обвинений.

Мы приступили к богатой трапезе и щедро залили пищу вином. Еда оказалась исключительно вкусной, а богатый алкоголем стол радовал глаз. Может эти вина, эль и пиво были не из самых элитных, но искренне порадовали меня своей вкусовой палитрой.

На десерт слуги принесли сладкие булки, политые мёдом, яблочные кексы, лимонные коржи, пироги с лепестками роз… Была здесь и выпечка с маком, посыпанная сахарной пудрой. Ещё и пастила с орехами! А уж как всё благоухало…

Вздыхаю. Хорошо живётся богатым ублюдкам, — мысленно подумал я.

В такой ситуации меня утешал лишь факт чистоты души. Ибо такой человек как я, причисляющий себя к убогим, верил, что ключевое значение имеет лишь то, что моё сердце находится в любви у своего Бога.

Во время еды мы болтали обо всем и ни о чём, а Друд рассказывал, помимо прочего, о проблемах с разведением в холодной местности породистых лошадей, а также о том, как подарил поджарую кобылку одной известной столичной певице — Клавиане Сладкоречивой.

— Приезжала к нам, в Застенье, — начал советник, устремляя взгляд в небо и ударяясь в воспоминания, — так заехала и в Мифорд. Говорила, хочет, чтобы даже среди одичалых знали её голос. Вот и получила от меня подарок. Жаль только, что взамен посвятила мне всего лишь одну из своих баллад, хотя я рассчитывал на большее, — добавил он, подмигивая мне.

— Хоть красивая? — о ней я лишь слышал, но не застал.

— О, красивая… — погрузился мужчина в мечты.

— У кого из нас не бьётся сердце при виде прелестной женщины? — я поднял кубок. — За их здоровье, господин Вонахейм!

— Они как бедствие для мира, но ведь без этого бедствия не хотелось бы жить, — он стукнул своим кубком о мой, очень легко, чтобы это не угрожало расплёскиванию напитка.

Мы выпили и я перевёл дух, погладив себя по животу.

— Благодарю вас за занимательный разговор, а также отменное угощение, — говорю ему. — Позвольте, однако, с вашего разрешения сейчас удалиться, чтобы допросить Пуллера.

— Сытный завтрак, изобилие напитков, а вы хотите идти в подземелье? — притворно поразился он. — Лучше признайтесь, что бы вы сказали о визите к неким прекрасным дамам?

— Может позже, — встаю со стула. — Хотя, вы сами понимаете, этот выбор я делаю вопреки своему сердцу, — открыто улыбаюсь. — Соблаговолите выписать мне разрешение на посещение казематов?

— Раз так, воля ваша, — произнёс Вонахейм. — Впрочем, я сам отведу вас и присмотрю, чтобы приняли, как подобает.

Я не имел ничего против общества Друда, тем более зная, что когда дойдёт до допроса, то просто попрошу его выйти из камеры. Он мог быть важной шишкой в этом городе, но никто не будет присутствовать на следствии без приглашения инквизитора. Таков закон.

* * *

Формулировка «нижние казематы» наводила на мысль, что тюрьма находится в здании, состоящем из надлежащего помещения, расположенного на первом этаже, верхних казематов и собственно нижних. Кто-то мог бы даже вообразить себе высокое строение, как в Долине Аррен, где в поднебесных камерах отчаявшиеся узники высматривают орлов, что унесут их из неволи.

Ничего более ошибочного мне слышать ещё не доводилось. Сооружение добротной тюрьмы требовало привлечения опытных строителей, а к ним бы ещё добавить грамотного архитектора и заготовить качественные материалы, дабы быть уверенным, что конструкция не развалится через несколько лет.

Город же строили на скорую руку, с упором именно на стены и защитные укрепления, ведь на тот момент во всю шла война с одичалыми. Конечно, строительная гильдия лорда Арона, сына «Небесного Клинка», очень хорошо постаралась, но они не были богами или сошедшими воплощениями «Кузнеца» из Семерых. А потому многие строения в городе, хоть прошло всего несколько лет, начали создавать ощущение ветхих развалин. Само собой, часть из них уже были перестроены, ведь мирное время требовало этого как никогда, вот только процесс приходилось проводить уже своими руками, либо за счёт собственных средств. А это дорого! Так зачем же городскому совету было тратить уйму денег на тюрьму? Это здание прилегало к ратуше и было обычным одноэтажным строением. Наказание «верхним казематами» означало, что узники будут пребывать в сухих камерах с окнами, позволяющими им видеть мир божий и пользоваться солнечным светом. Наказание «нижними казематами» означало, что они будут прозябать в подвалах, лишённые свежего воздуха, а также погруженные в вечную тьму.

Однако я не думал, что мифордские подземелья имеют целых два уровня. Потом я узнал, что ещё раньше, когда на месте города стояло поселение одичалых, здесь стоял дом вождя. Во время штурма, поселение сожгли, а дом сравняли с землей. Зато глубокие подземелья остались почти в первозданном состоянии.

Ратушу как раз построили на удобном месте, где ранее и находился этот «дом вождей», но городским чиновникам подземелья не были нужны. А вот тюрьме пригодились, так что тюрьму построили рядом, соединили проходами, а сами подземелья привели в порядок и активно стали эксплуатировать.

Сначала мы спустились в подвал, потом извилистая, длинная лестница привела нас в караульную.

Караульная — это громко сказано, поскольку в маленькой каморке сидело двое пьяных стражников, которые, увидев Вонахейма, попытались как можно быстрее спрятать кувшин с выпивкой под стол. В результате его разбили. Друд великодушно притворился, что ничего не заметил.

— Как там Пуллер? — заговорил он.

— Чтоб его, сраного ублюдка! — отозвался младший из стражников. — Как же я ему влепил, господин, твою же!

— Что такое? — замечаю, что глаза Друда сузились в щёлки. На месте стражника я бы задумался над этим фактом.

— Орал, господин, тудыть его! — мужик замахал руками. — Дык, пошёл и ему, сучонку, того, вмазал и, того, сказал скотине, чтоб морду в пол и не булькал! — он рассмеялся довольным, пьяным смехом. — Хорошо, твою же, сказал, нет?

Вонахейм посмотрел на старшего из караульных.

— Кто это?! Не знаю его! — рука советника указала на болтливого парня.

В его голосе я чуял тон, который, — если бы я был младшим стражником, — приказал бы мне взять ноги в руки. Конечно, при условии, что означенный младший стражник имел бы хоть каплю мозгов в башке, залитой выпивкой.

— Я ему пинок! А потом дубиной по морде и, того, снова пинок…! — даже не заметил он действий Друда.

— Господин советник, я уезжал! — зато старший стражник несомненно знал, чем это светит. — Я первый день! Неделю меня не было и его не знаю, «Небесным Клинком» клянусь! Это новенький…

Ванахейм пошёл пятнами от бешенства. Челюсть у него ходила, как у рычащего пса. Купец протянул руку.

Старший стражник понял жест и подал обитую железом дубину, которая до сих пор стояла, опёртая о стену.

— С первой тычки, того, я ему нос свернул, второй, того, вмазал в глаз, а третьей… — хвастался юнец, разгибая пальцы.

Когда-то, ещё в Новиграде, будучи там проездом, я имел честь наблюдать, как сир Гаррен Дирген, мастер над оружием «Небесного Щита», тренирует солдат пользоваться булавой. Уже преклонного возраста мужчина поразил меня точным и мощным ударом, которым он раскрошил тренировочный манекен, показывая мастер-класс. Но это было ничто по сравнению с ударом, нанесённым Друдом. Одним ловким движением дубины советник сломал стражнику все три вытянутых пальца. Потом двинул с левой стороны и попал точно по колену. Лишь тогда мужчина начал душераздирающе выть.

— Идём, — приказал я старшему стражнику и потянул его за рукав.

Он послушно пошёл за мной и когда мы уходили, уже не слышали ни тяжёлого дыхания Вонахейма, ни стука его дубины, бьющей по телу, лишь полный боли рёв истязаемого человека. Мне было интересно, когда Друд утомится и решит присоединиться к нам? И также же мне было интересно, что останется от стражника. Хотя трудно было не согласиться с тезисом, что он получает лишь то, что усердно сам заслужил.

В камеру Пуллера вели дверцы, по покрытому ржавчиной замку которых я понял, что ими давно не пользовались. Узнику подавали воду и еду через маленькое окошко в кладке. Никто не задал себе труда, чтобы зарешетить его, поскольку даже ребенок был бы не в состоянии влезть в этот проём. Я заглянул внутрь и увидел человека, лежащего на каменном помосте у противоположной стены камеры. Помост был шириной едва ли в локоть, поэтому узник, чтобы удержаться на нём, выцарапал дыры между кирпичами, и я видел, что сейчас, во сне, он механически цепляется ногтями за эти отверстия.

Почему он так отчаянно старался удержаться на каменной полке? А всё потому, что в камере не было пола. Или, скорее, конечно был, но невидимый, покрытый слоем бурого месива. Настолько зловонного, что в какой-то момент мне захотелось отпрянуть от окошка. Месиво состояло из никогда не убиравшихся испражнений приговорённого и сочащейся со стен воды. Благодаря царящей вокруг меня тишине я слышал мерное покапывание жидкости, стекающей вниз с потолка.

Сын купца Пуллера лежал, повернувшись лицом к стене, поэтому я видел лишь его спину с выпирающими лопатками и тощие бёдра, покрытые глубоко въевшейся под кожу грязью. Вдруг он, вероятно заслышав шум от скрипучей дверцы, охнул и повернулся. Это порывистое движение привело к тому, что парень с плеском упал в отвратительную массу. Вскочил почти мгновенно.

Нечистоты доходили ему до колен, но я обратил внимание на нечто другое. Так вот, лицо Хендрика было не просто обезображенным и помеченным сеткой старых шрамов. Через левую щеку, от угла глаза до подбородка, тянулась отвратительная, воспалённая рана, а нос казался размозжённым. Очевидно, это были следы побоев, которыми хвастался молодой стражник и за которые как раз получал сообразную награду от Друда.

Молодой Пуллер качнулся в сторону двери, расплёскивая вокруг вонючую грязь, потом поскользнулся и упал. Скрылся под поверхностью.

— Вот так искупался! — стоящий рядом со мной мужчина рассмеялся искренним смехом кретина.

— Пошёл! — я оторвался от окошка и подтолкнул стражника. — Вытягивай его!

— Что вы, господин?! — он посмотрел на меня столь возмущённым взглядом, будто я предложил ему, чтобы он поразвлёкся содомией со своим отцом.

Потерявший сознание человек не выдержит без дыхания дольше, чем хватает времени на то, чтобы прочитать три-четыре раза молитву «Небесному Клинку». А я не хотел, чтобы Хендрик умер. Он был моей надеждой на полторы сотни золотых. А потому приходится самостоятельно заботиться о своём не очень надёжном вложении.

Нет, я не полез спасать сына купца собственноручно, а просто вывернул караульному руку, так что тот согнулся до самой земли. Стражник крикнул и что-то хрустнуло у него в плече. Я выхватил кинжал и кольнул его в шею.

— Я начну читать молитву «Небесному Клинку». Если после третьего его упоминания, здесь не будет узника, ты умрёшь… — предупреждаю мужчину.

Теперь можно и отпустить. Надеюсь, он достаточно разумен.

Караульный резко отшатнулся к стене.

— Но сапоги и штаны… господин… Они все провоняют!

— Предаю себя слову твоему, «Небесный Клинок»… — начал я.

— Уже, уже! — он подскочил к дверям и на кольце с ключами начал искать нужный. Наконец, железо заскрежетало в замке.

— Осторожно, не сломай, — даю ему свой ценный совет.

Стражник проскулил что-то невнятное, повозился ещё немного, а потом вырвал ключ обратно.

— Не тот! — судорожно прошептал мужчина, с ужасом на меня покосившись.

Его грубое, тупое лицо было преисполнено отчаяния.

— Ну, первое упоминание «Небесного Клинка» я произнёс, — хмыкаю в ответ. — Серебряный олень, если тебе удастся, — добавляю я, поскольку старое, доброе правило гласило, что нужно чередовать кнут и пряник. Правда некоторые считали, что достаточно использовать кнут и ещё чуть-чуть побольше кнута, но в данном случае я счёл, что стражник уже достаточно напуган.

Очередной ключ заскрежетал в замке и на этот раз с натугой, но всё-таки повернулся. Один раз и даже второй. Двери, дёрнутые сильной рукой, пронзительно заскрипели.

Грязь не вылилась из камеры в коридор, чего я, признаться, опасался, так как там была приличных размеров яма, но даже так, меня едва не снесло разнёсшейся вонью.

Стражник спрыгнул в камеру, разбрызгивая вонючую жижу, — я предусмотрительно отступил на шаг, — поскользнулся, опрокинулся и окунулся с головой. Вскочил, наверное, ещё быстрее, чем упал, после чего грязно, длинно и замысловато выругался, одновременно фыркая и отплёвываясь. Он нащупал лежащее на полу тело и вытянул его. Крепко обхватил и перебросил себе через плечо. Донёс до дверей и уронил к моим ногам.

В последний момент я подвинул ступню, чтобы череп молодого Пуллера не ударился о камни, а задержался на моем сапоге.

— Получилось, господин, — стражник с чувством сплюнул чем-то густым и коричневым, а затем обильно высморкался на камни.

Сначала я хотел было приказать ему, чтобы привёл узника в чувство, но решил, что сам сделаю это намного лучше. Всё-таки нас обучали, в том числе и лекарскому искусству.

Я присел над телом и приложил пальцы к шее Хендрика. Артерия пульсировала. Слабовато, но, всё-таки, пульсировала. Откинул его руки и начал нажимать на грудную клетку, раз-другой-третий… когда его стошнило и я услышал судорожное дыхание, понял, что всё в порядке.

Конечно, в порядке, если бы речь шла только об утоплении! С остальным же всё было хуже. Особенно меня беспокоила грязная, огромная рана на лице.

Узник искупался в нечистотах и кошмарно вонял, поэтому пока я не мог определить, начало ли уже гнить тело. Если да — дни Хендрика были сочтены. А из этого следовало, что у меня никогда не будет случая пересчитать обещанные полторы сотни драконов. Кроме того, сына купца в камере заморили голодом почти насмерть. Несмотря на то, что он был намного выше меня, — а это немало, учитывая, что мой рост достигал почти метра восьмидесяти трёх, — я был почти уверен, что поднял бы его одной рукой.

— Хватай, — велел я стражнику, указывая на узника, лежащего на камнях.

И тут появился Друд. На его обычно бледном лице был красный румянец, а на лбу выступил пот.

— Что с ним? — бросил он, указывая на Пуллера.

— Если умрёт, то умрёт, а если выживёт, то жить будет, — припомнил я шуточку, когда-то слышанную от мейстера Реджи Хилла, который, по его словам, многому нахватался от своего лорда. Хотя, Бог не даст соврать, мне было не до смеха, потому что мои полторы сотни золотых как раз валялись и подыхали.

— Я вызову личного лекаря с Мифорда, — пообещал побледневший Вонахейм. — Сейчас же велю послать за ним!

— А что там, милостивый господин, с молодым? — спросил стражник перепуганным, тихим голосом об участи дружка.

— Упал с лестницы, — на ходу, холодно бросил Друд. — Так неудачно, что размозжил себе череп.

Караульный громко сглотнул, а я подумал, что быть подчинённым Вонахейма — это действительно нелёгкий кусок хлеба. Не то, чтобы я не осуждал неоправданно жестокого поведения стражника, но несдержанность действий Друда меня, однако, мягко говоря, поразила. Кроме того, было видно, насколько сильные позиции у него были в городе, если мог себе позволить безнаказанно убить человека. И это не первого встречного нищего или бродягу, а городского стражника при исполнении.

Увы, в тюрьме не было лазарета. Я подумал, что даже мы, инквизиторы, намного лучше заботимся о задержанных. Если это колдуны, то их и вовсе пакуют нежно, будто любимую женщину, лишь изредка позволяя осторожно сломать им руки и ноги, чтобы не могли излишне сопротивляться и пытаться сбежать. Разумеется, если речь не шла о допросах, где они старательно скрывали какие-то сведения, как та же Листочек.

Тем не менее, самое главное для нас, в случае пыток — чтобы душа не покинула свой сосуд — тело, раньше времени прибытия лорда Моустаса или перевозки заключённого в Новиград. Бывало, что их даже не допрашивали, если было опасение, что тело не переживёт подобной процедуры.

С простыми еретиками же было чуть проще. С ними зачастую дело именно в том, чтобы заботливо выходить — с мыслью об очередных допросах. Смерть обвиняемого в результате пыток или плохого обращения была признаком некомпетентности. Во-первых, тогда закрывался доступ к сведениям, которые он бы мог нам сообщить, а во-вторых, инквизиторам надо было ведь не замучить допрашиваемого, а предоставить ему шанс на спасение и очищение разума от скверны ереси. Поверьте мне, я сам видел многих приговорённых, которые со слезами на глазах благодарили инквизиторов за то, что позволили им сохранить надежду на вечную жизнь у небесного алтаря нашего Бога и господина «Небесного Клинка». А цена в виде острой боли пыток и крепкой верёвки на виселице казалась им более чем правильной.

В случае же с Пуллером речь о пытках не шла. Этот человек был истощённым, ослабевшим, больным и полыхающим от лихорадки. Для него нашли маленькую каморку с лежанкой и я велел стражникам принести ведро тёплой воды, бинты и позвать обычного лекаря, поскольку не хотел терять время, ожидая вызванного Друдом целителя, который оказался в гостях у какого-то лорда и мог добраться не ранее, чем через два дня.

Пока местный лекарь не успел появиться, я обмыл лицо Хендрика. И то, что я увидел под коркой грязи, мне крайне не понравилось.

Подошедший лекарь, словно именитый мейстер, был самонадеянным и убеждённым в собственной непогрешимости. Кроме того, стражники вытащили его с какой-то попойки, поскольку от него явственно попахивало вином.

— Этому человеку ничего не поможет, — заявил он авторитетным тоном, едва взглянув на лицо Пуллера.

— Не думаю, — говорю ему в ответ.

— И кем же вы являетесь, чтобы не думать? — достаточно молодой мужчина иронически выделил произнесённые мною слова.

— Я являюсь всего лишь младшим инквизитором, — перевожу на него взгляд. — Но меня учили основам анатомии человеческого тела, хотя, наверное, я здесь не ровня просвещённым мастерам.

Лекарь побледнел. И сдалось мне, столь же мгновенно протрезвел.

— Простите, инквизитор, — склонил он голову. Тон мужчины был не только вежливым, но прямо-таки смиренным. — Но учтите ужасное воспаление раны. Учтите нагноение. Понюхайте!

Мне не надо было приближаться к Хендрику, чтобы ощутить тошнотворное зловоние разлагающегося тела. Может ли быть что-то ужаснее, чем гнить заживо в смраде гноя, сочащегося из ран?

— Я могу вырезать больную ткань, но Бог мне свидетель, поврежу при этом кровеносные сосуды! Не получится иначе! А если получится, это будет чудом, достойным «Небесного Клинка», а не искусством лекаря! Хотя, наверное, даже это не поможет…

— Не наговаривай на господина нашего «Небесного Клинка». Ему доступна способность любого исцеления, — твёрдо смотрю в его глаза, отчего лекарь побледнел ещё больше.

Но, тем не менее, мужчина был прав. Левая щека Пуллера была одной воспалённой, загноившейся, вонючей раной. Его можно было оперировать. Однако, следствием каждого неосторожного движения лезвием было бы повреждение тонких сосудов, что легко привело бы к смерти. К тому же, будет совершенно непонятно, удалена ли гниющая ткань полностью! Ибо если нет, тогда пациент, считай, умрёт точно так же. А ведь этот самый узник стоит полторы сотни драконов!

— В Твердыне Ночи, во время обучения, наш мейстер Эймон, преподающий целительство, рассказывал об одном старом методе, — задумчиво почёсываю подбородок, — говорят, его применяли в случаях, когда человеческая рука уже не в состоянии чем-либо помочь…

Либо когда не мог помочь слепой лекарь, такой как сам Эймон, оттого он и пользовался подобным способом, время от времени.

— Думаете о жаркой молитве? — с энтузиазмом подсказывает целитель.

Я посмотрел на него тяжёлым взглядом.

— Думаю о личинках плотоядных насекомых. Благо, что сейчас лето, так что даже в Застенье найти нужное не будет проблемой, — поясняю ему. — Помещённые в рану, они пожрут лишь больную ткань, оставляя здоровое тело невредимым. Насколько я помню, такое придумали и впервые начали применять дотракийцы, у которых с медициной всегда было отвратительно.

— Дотракийцы — враги нашего господина, «Небесного Клинка»!

— А это тут причём? — пожимаю плечами. — У врагов также можно поучиться. Те же общественные купальни, например, были придуманы именно в Эссосе, а лишь потом добрались до нас. Теперь в Новиграде и Ланниспорте их полно. Да и в Королевской Гавани, как я слышал, начинают пользоваться популярностью.

— Я не слышал о столь мерзкой процедуре, — надулся лекарь.

Осмелюсь предположить, он подумал о личинках насекомых, а не о купальнях, хотя состояние его одежды, а также чистота рук и волос указывали на то, что мужчина не слишком часто пользуется благами стирки, а также мытья.

— Значит не только услышите, но и попробуете, — усмехаюсь я. — Так что быстренько принимайтесь за работу! Только живо, ибо этот человек не может ждать!

Он глянул на меня безумным взглядом, что-то пробормотал под нос и выбежал из комнаты. Я же присмотрелся к Хендрику, который валялся на лежанке, казалось, без признаков жизни.

Подхожу ближе, стараясь не дышать носом. У меня чувствительное обоняние, на которое никак не повлияли повседневные труды и тяжкие инквизиторские обязанности. Казалось бы, мой нос привыкнет к смраду нечистот, вони немытых тел, зловонию гниющих ран, запаху крови и блевотины. Ничего подобного: не привык.

Прикладываю ладонь к груди Пуллера и ощущаю, как бьётся его сердце. Слабовато, но бьётся. Человеку, который меня нанял, повезло, что он не видит своего сына в эту минуту. Мало того, что у Хендрика одна щека почти сгнила, а вторая была изуродована старыми шрамами, так ещё и всё тело было таким исхудавшим, что, казалось, суставы проткнут пергаментную, размякшую от сырости, сморщенную кожу.

— Выглядишь как смерть, — вздыхаю я, говоря скорее себе, чем ему, — словно сам Неведомый вылез из-под земли.

И тогда, чему удивлению моему не было предела, веки человека, который производил впечатление трупа, поднялись. По крайней мере, поднялось правое, не заплывшее опухолью.

— Не Неведомый, — пробормотал он невнятно, — я северянин. Пусть уж тогда будет Иной или вихт. Звучит… лучше.

И сразу после этого его глаза вновь закрылись.

— Вот тебе и поговорили, вихт… — пробормотал я, но меня поразило, что в том состоянии, в каком был, он пришёл в себя, пусть и на столь краткий миг. Пришёл и тут же принялся шутить.

* * *

Джон Сноу ПОВ

Всё-таки семья у меня хорошая. Не без урода, конечно, — покосился я на леди Кейтилин, — но тем не менее. Нужно быть терпимее к чужим маленьким недостаткам!

Возьмём, например, Арью. Девчушка сама неукротимость! Только и делает, что бегает по всему замку и окрестностям. Не раз и не два её приводили к нам «Небесные братья», отчего дядя неизменно ругался, но быстро прощал. Он — отходчивый малый, но только для своих.

Удивляет только, что при таком характере, ещё не нашёл себе жену. Неужели и вправду у него что-то с леди Кейтилин? Нет, последняя — весьма симпатичная женщина, несмотря на пятерых детей, но как-то я… с трудом могу себе представить такую шведскую семью. Хотя с учётом рогов моего бати…

В общем, к чему я? В отличие от Сансы, с Арьей у меня никаких проблем никогда не возникало. Наоборот, она ненавидит, когда чужие, даже если это её родители, братья или дядя, пытаются донести до неё какую-то свою мысль. Пойдёт наперекор, просто принципиально! Так что когда она услышала, что «бастарды — плохие», то сразу пошла именно ко мне.

Я аж засмеялся, когда сестра рассказывала мне это.

Зная по канону, что она крайне сильно полюбила меч, решил сделать хитрый ход, прямо в духе попаданства. Я… пошёл к дяде.

— Дядя Бенджен, — улыбнулся мужчине, который при виде меня, с довольным видом отложил бумаги в сторону.

Кажется он был рад поводу отвлечься.

— Джон! — указал мне на стул, — присаживайся! Какими, ха-ха, судьбами?

Он отлично знает, что просто так я не подхожу. Но и с проблемами старался не лезть. То есть… я знаю, как работает элементарная психология. К кому отношение лучше, к человеку, который несёт тебе на решение все свои беды или к тому, который приходит с конкретными предложениями и способами решения? Вот именно!

А я, так-то, бастард. Причём бастард-варг. В общем, хорошее отношение мне просто необходимо. Глядишь, это ещё и сыграет свою роль.

— У меня появилась идея, а потому я решил обсудить её с тобой, дядя, — продолжая сохранять улыбку, я не забывал активно жестикулировать. О, это тоже полезный навык. На подсознательном уровне даёт лишнюю каплю доверия. Мне это ещё в церковной школе моего прошлого мира, где я учился, сумели внушить.

— Ну-ка, ну-ка, — Бен аж наклонился вперёд, — выкладывай, племянник.

Вот это мне в нём нравилось. Он не отделял меня от «стаи», открыто признавая факт родства.

— Я заметил, что Арья очень тяготеет к оружию, — смело выкладываю я, — и на Севере женщины вполне себе могут им заниматься. Взять хоть Мормонтов, — уважаемый ныне род, правда полностью на стороне Моустаса, хоть формально и являются северянами, — или леди Лианну, про которую говорили, что она была весьма умела с мечом.

— Да… — перевёл дядя взгляд в стену, — была… а уж как с луком-то управлялась!

— Мне жалко, что Арья лишена такого права, — лукаво прищуриваюсь, — но леди Кейтилин неумолима. Я уже давно знаю, что самостоятельно ни я, ни сама Арья, не сумеем её уговорить, но быть может ты, дядя, поспособствуешь?

Бенджен рассмеялся.

— Хитрец! — деланно погрозил мне пальцем, — но почему нет? Если сама желает… — он огладил свой начисто выбритый подбородок, который является отличным мерилом приверженности к новой религии. Если мужчина без растительности на лице, то скорее всего — поклонник «истиной веры».

Хорошо ещё, что как на Руси не начали бороды рвать. Тьфу, как представлю такое… а ведь это было в моём прежнем мире! Прямо на самом деле было! Мда… по сравнению с тем бредом, что происходил в прошлой жизни, «обычная» инквизиция иногда кажется мне такой мелочью…!

На том мы с Бендженом и порешали. Этим же вечером порадовал сестрёнку, став у неё «самым лучшим братом!» А на следующий день Арья присоединилась к нам на занятиях с деревянным оружием. Правда учили её не так, как мальчишек, а по-другому. С упором на лёгкость и скорость. Ну и лук, конечно же. Впрочем, про лук и я не забывал. Это оружие нравилось мне даже более меча. С ним как-то безопаснее. Не нужно идти напролом. Не даром будущее за дальнобойным оружием!

Однако, последние дни в семье все разговоры невольно уходили в сторону политики и Толхарта, который умудряется доставлять столько проблем. Письмо Куорену дядя уже отправил, так что теперь лишь ждал и думал, что же будет дальше.

Сегодняшний приём пищи не был исключением.

— Ты говоришь от лица Хранителя Севера, — решительно произнесла Кейтилин, — а значит, остальные должны подчиняться.

— Должны, но не обязаны. Грёбаная вольница, без контроля и порядка, — отмахнулся Бенджен, вставая из-за стола. — Только и здесь наведём порядок, — дядя мрачно ухмыльнулся. — Как Бог наш, «Небесный Клинок», терпит злодеяния клятых колдунов и еретиков, так и мы, верная паства его, будем терпеть, пока небесный огонь не обрушится на их нечестивые головы.

— И ты поспособствуешь, чтобы этот «огонь» обрушился как можно быстрее? — прищурилась женщина.

— Непременно, — коротко бросил он ей, покидая обеденный зал.

— Дети, — перевела Кейтилин на нас взгляд, едва заметно поморщившись, приметив меня, — можете быть свободны. Мейстер Лювин и септа Мордейн уже ждут.

Справедливости ради, девочкам тоже дают уроки, но под другим углом. То есть… нас хотя бы учит мейстер, который действительно во многом разбирается, а вот у Сансы с Арьей скорее «сеанс продвинутого богословия». Жаль их даже… но скорее Сансу, ибо очень уж она внушаема. А вот Арья терпеть всё это не может. Но зато она имеет возможность выплеснуть энергию, через пару часов присоединившись к нам во дворе, за тренировками оружия.

Уж не знаю, каким чудом Бенджен уговорил на это Кейтилин, но факт остаётся фактом, женщина кривилась, но после проведения тренировок, видя довольное выражение лица Арьи, улыбалась и сама.

По дороге к мейстеру Лювину подчёркнуто не разговаривал с Роббом, ибо мы недавно поссорились. В очередной уже раз. Что поделать, мне было скучно с детьми, хоть я и пытался. И если поначалу «брат» вполне нормально ко мне относился, и я даже получал от общения удовольствие, то два года назад, когда мне стало восемь, а ему, соответственно, семь, ситуация изменилась.

Да-да, всё было аналогично Сансе… Леди Кейтилин, чтоб тебе икалось почаще, и тут приложила свою руку.

Если ранее в наших играх я, как более старший, что физически, что ментально, негласно задавал роли и приключения, являясь заводилой среди замковой ребятни, то в один миг Робб, со всей серьёзностью, оспорил это право.

— Ты бастард, Джон, — важно заявил мальчик, — а я — будущий лорд. Так что теперь сам буду придумывать игры.

Не выдержав, рассмеялся. Наверно, на это ещё и детское тело повлияло, так как сейчас чётко понимаю, что тем самым сильно вывел брата из себя. Наверно ещё и тем, что всё произошло прилюдно, не только среди детей слуг и стражи, но и Эдрике. Но на тот момент мне было по-настоящему смешно. Как же, «придумывать игры»! Ты не всегда даже можешь придумать где спрятаться, когда мы играем в прятки.

Нет, Робб ни в коем случае не был тупицей, просто он был ребёнком. Самым обычным. Попробуйте, будучи лет, хотя бы, восемнадцати, что уж говорить о более старшем возрасте, на полном серьёзе поиграть с пяти-семилетним пацаном. Это будет весело лишь первые полчаса-час. Меня спасал лишь факт постоянной смены правил игр, придумывание новых способов проведения досуга, различных забав и всего, что только можно.

Что мог предложить Робб, в качестве альтернативы? Немногое… нет, я честно попытался, но мы ограничились повтором «обычной программы», которую использовал я. В общем, слово за слово и мои нестабильные детские эмоции… Короче, тогда мы впервые серьёзно поругались и даже подрались. В дальнейшем, такое происходило всё чаще. Между нами то вспыхивали конфликты, то забывались, когда я вспоминал о своей подневольной роли и шёл мириться.

С детьми мириться было просто, как и не доводить дело до ссоры, но последний пункт почему-то регулярно мною заваливался. Может, став старше, ситуация наладится? В конце концов, кто в детстве не ругался и не дрался со старшими или младшими братьями?

Робб и сам осознаёт, хоть и чисто интуитивно, что уступает мне. Физически — потому что я старше на год, что в этом возрасте играет очень уж существенную роль, по уровню знаний — тут без комментариев.

А всё почему? Я ведь не просто почивал на лаврах, надеясь на магию и сведения из прошлой жизни. Ибо канон оказался сломан в дюжине мест, а знания мои не были такими уж выдающимися. Да и позабыться многое успело. То есть…

Прогрессорство, поднятие региона со дна, чтобы Север стал передовой научной и интеллектуальной «столицей» всего мира… Почему нет?

Я активно рассматривал варианты развития промышленности и своего на этом возвеличивания. И даже были варианты. Вот только нельзя забывать, что начинать придётся с малого, а всё сделанное моими руками будет на порядок, а то и два, хуже современного. Логично, не так ли?

Личным примером сложно ускорить прогресс. Рассказывали нам в школе, — в моей прошлой жизни, само собой, — один забавный факт. Герон Александрийский, древнегреческий математик и механик, создавший в первом веке нашей эры паровую турбину и множество работающих автоматов, не сумел открыть ни эпоху пара, ни эпоху автоматизации.

Неожиданно, правда? Потому что мало просто создать! Надо запустить в массовое производство, а то так и останется забавной диковинкой!

Кроме того, мало знать, например, технологию изготовления той же качественной стали, нужно ещё и повторить её в реалиях этого… эм-м… двенадцатого-четырнадцатого века? Плюс-минус.

То же относится к любому высокотехнологичному процессу: чтобы его внедрить, — даже если я окажусь специалистом именно в этой области! — необходимо прежде реализовать целую массу сопутствующих процессов из других областей. Вы хоть представляете это количество знаний?! Да тут полностью забитого информацией ноутбука не хватит, это же терабайты данных!

Таким темпом мне не помешает небольшая помощь… Может, попросить Посланника Старых Богов забросить под бок научную лабораторию? С учёными в комплекте. И инженерами… А лучше вообще портал на родину, чтобы была возможность включить или выключить его. Во-от! Это было бы нормально! Тогда шанс на успех внедрения различных товаров становится хотя бы теоретически возможным.

Ладно, если серьёзнее, то кое-что, наверное, я смогу сообразить и сам. Вот только люди, в массе своей, консервативны и недоверчивы, особенно обладающие властью, деньгами и авторитетом, то есть реально способные влиять на общество. Мой дядя, например. Да, я уговорил его обучить Арью мечу. Но вот если начну сулить ему золотые горы или неведомое оружие, то… меня скорее в инквизицию на допрос отправят. Где моментально вычислят колдуна.

Нет, серьёзно, даже забудем про прихвостней «Небесного Клинка», возьмём современную реальность прошлого мира. Вот работаете вы на своей работе, а тут звонит дальний родственник, набивается на встречу и начинает задвигать какие-то неведомые способы «Сто процентов поднять бабла!», начиная озвучивать хитрые полукриминальные схемы и по итогу ставя вас перед фактом:

— Четыреста тысяч рублей мне нужно, уважаемый! Не смотри так на меня! Кредит никто не отменял! И у тебя одноклассник, ты говорил, в администрации мэра работает? В общем, сведи нас. Только это… уже когда деньги дашь. А там, мы с тобой, та-а-ак заживём!

Представили? Мне что-то ещё нужно объяснять?

В общем, даже если я каким-то образом уговорю дядю на что-то не столь радикальное и мелкое, начав, например, с тех же настольных игр, которые так понравились Сансе (можно доработать идею, «изобрести» шахматы, настоящий велосипед, спирт, в конце-то концов!), то нужны будут хорошие денежные вливания на массовое производство. За бесплатно будут готовы работать лишь крестьяне, да и то, придётся отрывать их от полей, что чревато сокращением и без того скудных северных урожаев. К тому же неграмотные крестьяне скорее поломают своими кривыми руками все станки, которые, изначально, нужно будет ещё собрать или заказать из Новиграда или Эссоса, что опять-таки выйдет в копеечку.

А заниматься «ручной» выделкой каждой доски, фигурок и прочего… Так стольких ремесленников и не найти мне будет! Даже на не слишком требовательные настолки, люди будут тратить месяцы качественного вырезания, а потом ещё и покрытие лаком или каким-то аналогичным заменителем, чтобы дерево не портилось.

Проблемно… И это если мне пойдут на встречу. Более же реальный вариант, сыграть «плохую концовку» а-ля Жанна д’Арк. Точнее, еще хуже, поскольку Жанне всё-таки удалось переломить ход войны, а вот я, скорее всего, просто закончу свою жизнь на костре. Или в подвалах Инквизиции. А то и, почему бы нет, в застенках «Небесного Щита», где один широко известный лорд будет выдаивать меня на знания.

В общем, вряд ли получится что-то из этого внедрить в реальную жизнь. Массовую, имею ввиду. Ах да, я же хотел представить: «что будет если бы не было инквизиции». Хотите прикол? Ничего бы не поменялось, только вместо Моустаса был бы Бейлиш или Варис. Или «Королева Шипов», как там её звали? Одним словом — жопа. Не позволили бы такому уникальному мне выйти на рынок с шикарной идеей. В лучшем случае — какая-то мелочь, которую ещё надо «продать». Угу, даже дядя или «отец», будь он в здравом уме, не стал бы слепо верить мне на слово. То есть… вот изобрети я, предположим, спирт. Что скажет мне на это Бенджен? «Молодец Джон, хороший мальчик, гений растёт!» И это при условии, что я бы смог убедить его в том, что эта вещь будет крайне полезна для населения.

А фишка в том, что убедить не факт что получится! Он же не дурачок, как в сказках или каких-то третьесортных книжках, где важный попаданец говорит: «Смотри, как круто!», а полудурок-король лишь головой кивает, дескать «да», просто фантастика!

Нет, мне прилетит миллион и один вопрос, и самый первый будет: «А наху… кхм, а зачем нам, уважаемый Джон Сноу, нужен этот твой спирт?»

Мне ему медицинскую статистику показать, что это полезно для обеззараживания ран? Или что если его выпить, то эффект будет «круче» чем у вина? Хорошо, последнее он со скрипом примет, но для производства нужны мощности и деньги, то есть, появится ещё один вопрос: «А окупится ли, дорогой племянник, твоя задумка?»

И вот тут мне уже останется лишь сесть, да помолиться Небесному, сука, Клинку. Потому что хер бы его знал, окупится или нет. Вот почём мне знать, проявят ли местные алкаши интерес, если всю жизнь, например, пили пиво да эль? То есть, в моём прошлом мире проявили, но кто даст мне гарантию, что проявят в этом? А? Посланник Старых Богов спустится с небес, погладит по головке и скажет: «Давай, Джон, я в тебя верю»?

В моей прошлой жизни на каждую хорошую идею были десятки провалившихся бизнесменов. Даже если ты что-то знаешь, надо ещё найти человека, который подкинет на производство нехилых таких деньжат, потом организовать это самое производство, чтобы не накосячили и тем самым на корню не зарубили всю идею! Далее — найти кому это дело продать. То есть, не мне же на базаре Зимнего городка стоять с бутылками того самого, пресловутого спирта? Нет, надо договариваться с трактирами или другими лордами. Но станут ли они сходу брать незнакомый товар? А если «не выстрелит»? О, и это ещё не всё. Хуже будет, если «выстрелит». Тогда ко мне, уже через пару месяцев, постучаться вежливые ребята, от уважаемых лордов, которым я внезапно наступил на пятки, мешая из бизнесу по продаже вина, начав своё дело. Не думаю, что перспектива получить «перо в бочину», возвращаясь вечером, после контроля производства, мне понравится.

И нет, просто рассказать удачную идею мало. А то оставлю, как да Винчи, кучу красивых чертежей — и всё. Хе-хе, может быть Леонардо и есть попаданец, пытавшийся «качнуть» наш прошлый мир?

Ну да ладно. Помечтал о том, что инквизиции нет… а теперь вспомним, что она есть. И… по итогу мне, вдобавок ко всему, нужно будет объяснить уважаемому дядечке, такому, как старший инквизитор Алиссер Торн, откуда я вообще взял да и изобрёл то, что изобрёл. Знания с воздуха не появляются!

Хм… но это здесь, на Севере, где меня знают. Что мне мешает, например, взять да переехать в Эссос, найти там богатого купца, архонта или кто там у них, сделать глазки а-ля Кот из «Шрека» и спеть ему: «мы бедные овечки, никто нас не пасёт», рассказывая жалобную историю чужеземца из далёкого варварского Севера, умоляющего о трудоустройстве: «алхимия немножко знаю, золото не знаю, знаю кислота, знаю зелья для урожая, «суперфосфат» и «нитрат» называются, немного знаю ковать, знаю зелье от всякий рана гнить — называется «самогон», шайтанама бешельме насяльника, не дать с голода помереть!»

Правда, это требует прокачанного навыка общения с мудаками, умения складно врать и тактически спрятанной в схроне мобилы, иначе «чужеземец», такой как я, в пять минут на костре окажется. И это в лучшем случае, а в худшем — меня будут долго с пристрастием допрашивать, откуда взял дьявольские знания. А вот потом уже, имея мастерскую и принося «насяльника» золотые, можно его стратегически пристукнуть и провозгласить себя Богом-Императором — только быстро, потому что «утки на это дело чутки» и, как показывает история реального мира, всё подозрительно могучее вокруг себя превентивно казнят от греха подальше. Либо… просто продолжать работать на этого самого магистра и не отсвечивать лишнего. Почему нет? На жизнь должно хватать…

Но будет ли оно того стоить? Сменить шило на мыло? Так или иначе слухи и проверки по итогу выявят мои корни, но если на тот момент польза от меня будет перевешивать недостатки…

Эх, в любом раскладе мне лучше бы сделать упор на немногочисленные, но важные и легко реализуемые технологии. Некоторые из них грамотный инженер сможет повторить даже в Вестеросе, но всему своё время… Чем ближе к нашему, современному времени — тем больше таких периодов, когда все уже готово, но финальное изобретение ещё не родилось. И в этот момент можно стать, грубо говоря, изобретателем велосипеда, а всем вокруг остаётся только воскликнуть: «А что, так можно было?»… Да, можно.

Аспирин, например — отличное средство от головной боли. Произвести не проблема, найти бы нужное растение… в моём прошлом мире это была ива, а тут я хрен знает… Можно узнать у местных травников, но вот на все сто процентов уверен, что подобное уже знакомо всем мейстерам, так что над моими потугами лишь посмеются, а Цитадель возьмёт на карандаш.

Что ещё? Хм… улей с рамками и вощиной? Пчёлами занимается Медвежий остров, если я правильно помню. Там и без моих нововведений дела идут просто шикарно, и мою персону Мормонты даже близко не подпустят к отлаженному бизнесу.

Лотерея с билетиками? А мне за такое голову не оторвут? Даже если прокатит разок-другой, то потом систему просто скопируют.

В общем, стоит поразмыслить на досуге. Потенциал у подобного есть, даже несмотря на Инквизицию. Всё-таки они здесь, пока что, более честные, чем были в моём прошлом мире. Ищут действительно только колдунов и еретиков. И за один лишь факт моего знания, по идее, голову снять не должны.

А потому мне нужно легализовать получение мною информации, из которой, теоретически, я и вывел разработку всех своих будущих прогрессорских изобретений. То есть надо читать заумные книжки и демонстрировать свои интеллектуальные старания.

Да-да, аксиома «знание — сила», работает в полном объёме даже здесь. Я отлично понимаю, что для хорошей жизни, особенно в этом, сложном времени, нужно многое знать и уметь. К тому же… это средневековье! Временами мне становилось откровенно скучно, особенно холодными зимними деньками, которые пришлись с пяти до восьми моих лет. Так что частенько просиживал в библиотеке, которая была на диву хороша. Книг было много, а их интересность… ну, посидите несколько лет на «голодном пайке», так будете готовы проглотить всё что угодно!

Откуда «несколько лет голодного пайка»? Так я был совсем мелким! А книги — это ценная вещь, которую кому попало даже в руки не дают. Вот и оставалось только усиленно упрашивать мейстера Лювина и дядю Бена обучить читать. По итогу, они вняли моим мольбам, но в дополнение прицепили и «хвост», в виде Робба и Эдрика. Девочек обучали позднее и отдельно.

А насчёт «братьев» я был не против. Может они тоже поумнеют, хе-хе.

И вот, сейчас мы идём на такой урок, где, уверен, наше с Роббом негласное противостояние лишь снова обострится. Ибо это я легко понимаю связи между проигрышем вестероских солдат, которые поддержали Волантис в торговой войне против Мирра и Тироша, и пустой казной. А вот Робб пока не очень. Ещё и читает плохо, считать почти не умеет… Для средневекового девятилетнего наследника — более чем приемлемый уровень. Здесь и в четырнадцать лет, для знати, не зазорно плохо читать. И если бы речь шла только о самом Роббе, то всем было бы чихать на это. Но сейчас у него идёт «тайное противостояние» со мной, где братишка хорошенько обсирается. Сочно так, с подливой. И это его бесит. Мотивирует, конечно, тоже, но одного лишь факта, что кто-то лучше, недостаточно для девятилетки. Робб позлится, поставит себе цель стать Хокаг… кхм, из другой оперы… в общем заряд мотивации в этом возрасте пропадает крайне быстро, вот что я хочу сказать. А целенаправленно его никто не развивает и не подготавливает. Ибо это норма! Зачем лорду досконально знать разные там пыльные книжки? Для этого есть мейстер.

Эх… вот так и гибнут лучшие умы.

— Присаживайтесь, дети, — улыбнулся Лювин, — сегодня поговорим о коротком правлении Джейхейриса Второго, отца Безумного короля. Срок его царствования был недолог, но за это время было проведено несколько интересных реформ и законов. Также очень важно знать, что именно при его правлении прошла одна из самых серьёзных войн. Кто скажет, какая именно?

Во-от, что и следовало доказать. Робб и Эдрик сидят, будто в рот воды набрали.

Вытягиваю руку.

— Джон? — переводит мужчина на меня взгляд.

— Война «Девятигрошовых королей», — чётко и уверенно произношу я.

Робб почесал затылок.

— Точно, — пробормотал мальчишка.

— Правильно, — кивает мне мейстер. — Может ты ещё назовёшь человека, который ею управлял?

— «Небесный Клинок»! — выкрикивает Робб, даже не поднимая руки, — на ней он познал свою божественную сущность и понял, что явился в наш мир, чтобы возвысить его!

Замечаю, что Лювин немного растерян.

— Не совсем верно, Робб, — мягко улыбается учитель, — «Небесный Клинок» действительно возвысился на этой войне. Это можно назвать первой ступенью обретения им своего величия, но командовал армией совершенно другой человек. Подскажу, это был родственник нашего короля.

Братья переглянулись с одинаково пустыми лицами. Наверно у меня в школе было такое же, когда спрашивали теорему Пифагора. Эх, старые-добрые времена. Почему я не ценил их?

— Ну же, — плавно махнул Лювин руками, — кто был дедом нашего короля?

Молчание. Мде, а вот тут уже запахло косяками. Такое порядочный лорд знать обязан. Можно не уметь читать и считать, но вот не знать своих предков, предков своего сюзерена, если есть, и предков монарха — это моветон.

— Как зовут короля? — кажется, мейстер окончательно разочаровался в потомстве Нэда.

— Э-э… — затянул Эдрик. Робб лишь отвернулся.

У-у! Уже не косяками запахло, а кое чем другим, прямо-таки завоняло!

Детское тело не смогло сдержать пакостливой ухмылки, которую, сука, конечно же заметил Робб!

— Джон тоже не знает! — выкрикнул он, указывая на меня пальцем.

— Знаю, — перестаю радостно лыбиться, как дурак, понимая, что конфликт пошёл на новую фазу.

Когда я уже соберусь с силами и закончу его? Ох…

— Джон? — спрашивает Лювин.

Вот что тут сказать?

— Роберт Баратеон — наш король, — начинаю я, понимая, как жалко звучит факт «победы» над девятилеткой. И плевать что моему телу десять. — А войском, которое победило «Девятигрошовых Королей» командовал дед короля Роберта — лорд Ормунд Баратеон, бывший на тот момент десницей короля Джейхейриса.

Сказал как отрезал, ни добавить ни прибавить.

— Абсолютно верно! — улыбнулся мужчина, — что же, давайте продолжим занятие…

Такая вот местная школа. Только для избранных, кстати говоря, ибо учителей, да даже просто грамотных людей, далеко не в каждом замке можно сыскать. И всё-таки, «уроки» — хоть какое-то развлечение, даже полезное. Но книги книгами, а вот моему детскому телу физические занятия нравились гораздо больше. Особенно — кататься на лошади. И хоть на неё я пересел лишь год назад, а до этого были маленькие, детские пони, но это чувство всё равно было просто великолепно! Нестись на встречу ветру! Кайф!

Задница поначалу, разумеется, болела, но после пони она спокойно приняла лошадь. Гусары — молчать, всё в переносном, конечно же, смысле.

Понемногу учился гарцевать, пускать коня рысью, галопом, заставлять его слушаться малейшего движения рук и ног. Это действительно круто! В прошлой жизни ни разу не ездил верхом, зато наверстал в этой.

Между прочим, своего вороного коня, по кличке Бархат, я быстро научился понимать. А после этого, одной из ночей, открыл глаза в стойле. Да уж, непроизвольно вселился в собственную лошадь!

Это была скучная ночь. Немного походил в своём загончике, мысленно пообщался с Бархатом, насколько это возможно, конечно же. Чисто образы, не более. На этом и расстались. Зато потом стали взаимодействовать всё лучше и лучше.

Конечно это очень быстро заметили, заявив, что и здесь у меня есть талант.

Вроде и приятно, но… как говорила Наташа Ростова: «Он слишком хорош для этого мира». Я вот, честно сказать, опасаюсь за целостность своей тушки. Завистики-с, растут прямо на глазах. Сегодня они надуто едят кашу, прикидывая, как бы незаметно запульнуть в меня комочки, а завтра с таким же выражением лица нашпигуют арбалетными болтами, пока я буду заседать в сортире. Потом Робб сделает печальное лицо и скажет, что перепутал меня с грабителем (видимо решившим украсть результаты его ночных «дел») и леди Кейтилин конечно же простит «глупенькое дитятко». Эддард забудет обо мне на следующий день, а дядя вздохнёт, да скажет: «На всё воля Небесного Клинка».

Аминь, сука.

Одним словом… нет, одним не выйдет. Тремя — пожалуй. Осетра нужно урезать. Гений гением, но чёрт бы их побрал, если на такого умного меня не стуканут чисто на всякий случай. А потом Аллисер Торн, вздёрнув моё тело на дыбе, начнёт задавать вопросы, на которые у меня-таки найдётся что ответить. Все же знают о моей слабости к мужчинам с окровавленными кусачками в руках?

Но нужно не только занизить, пусть и лишь для других, свои навыки и обучаемость, но и постараться всё же подружиться с Роббом. Жопу порвать, но стать его лучшим корешем!

В голову против воли начали приходить мысли о нашей «жопоразрывательной» дружбе и я тихонько перекрестился, от греха подальше.

Хорошо ещё, — хотя на самом деле не очень, — что в битве на мечах я звёзд с неба не хватаю. Это дело мне наоборот, не нравилось, хотя я старался изо всех сил, никогда не забивая на указания сира Родрика Касселя, мастера над оружием Винтерфелла.

Долгое время изучал стойки и разные приёмы, развивал кисть и помаленьку качал мышцы. Поначалу вообще начал было отжиматься и бегать по утрам, но вовремя словил по шапке. Оказывается, в таком возрасте, — а начинал я в шесть лет, — мне просто противопоказана была серьёзная мышечная нагрузка.

Вот те на, я и не знал. Думал, стану как самый умный попаданец: сильным, ловким и умным уже к восьми годам. Но что-то пошло не так.

Так что после таких слов начал следовать инструкциям Родрика и заниматься лишь под его приглядом.

Год назад нас допустили до спаррингов. Наверное я мог получше подготовиться: тщательнее отрабатывать стойки, делать простую зарядку, что не причинит вреда моему подрастающему телу и все те вещи, которым должен следовать самый правильный попаданец. Но… то ли я такой ленивый, то ли другие попаданцы были слишком уж могучи, но не получилось. Да наверное ни у кого не получается.

Ага, оправдывайся, Джон.

Лично для себя я обосновал это тем, что один в поле не воин. Сражаться на мечах я научусь, но ради того, чтобы быть на каплю быстрее и самую чуточку сильнее, придётся впахивать до седьмого пота и кровавых мозолей. А результат? Всё равно в супермена не превращусь и в одиночку армию не одолею. Так или иначе нужны будут верные люди, какая-то команда и прочее. А раз так, то предпочту потратить это время для «прокачки» своего ума. Либо на освоение навыков варга. А лучше, как думал ранее — превращаться в бешеного гризли, да рвать на куски сразу толпы противников!

С этим правда есть проблемка небольшая, думаю даже нет смысла её озвучивать, так что скромно промолчу.

И вообще, против арбалета мечник не котируется. А я, так и вовсе, как уже говорил ранее, предпочитаю лук.

По заветам Теона Грейджоя, удалось неплохо освоить это оружие. Кстати, сам «кракен» в этой реальности попросту отсутствует в Винтерфелле, что и хорошо, а то не нравился мне этот персонаж. Слишком уж гадливое чувство вызывал. Что вначале, когда предал практически свою же семью, что потом, когда его немного «почикали».

А почему Теона не было в Винтефелле? Так восстания Грейджоя тоже не было! Бейлон то ли пропал, то ли умер, незадолго, как я понял, до факта своего восстания. Совпадение?! Не думаю! Власть же взял Виктарион, в то время как хитрого Эурона в цепях доставили в Новиград. Вот он, наверное, был в шоке.

Мде, как-то резко захотелось вообще отказаться от всей своей магии и тихо да мирно жить обычной жизнью. Небось дядя не пошлёт меня куда подальше, как подрасту? То есть… я бастард, так что по закону мне не на что рассчитывать, но то именно по закону. В реальности родственников редко отправляют на большак. Я имею в виду тех, кто рос вместе с собой и с кем нормальные отношения. Таких пристраивают. Вот и мне бы куда… пристроиться. Плевать, что у Старков пятеро детей, все направления, так или иначе, не перекроют, вот и я бы где пригодился.

Только почему-то мне кажется, что всё так просто не сложится. Обязательно выплывут проблемы. Тьфу-тьфу через левое плечо.

Ладно, нечего себя загонять, придумывая сложности. Тут и без придумывания хватает… Кхм, лук! Нужно сосредоточиться на луке!

Да… умение работать с луком было достаточно ценным. Хорошие стрелки пользовались заслуженным уважением, хотя мало где использовались, кроме чистой войны и охоты. Ну в самом деле, кто может представить себе городского стражника-лучника? Ладно ещё с арбалетом, чтобы сделать быстрый выстрел и переключиться на меч, так нет же, именно чистого лучника! Да нет таких! Там пока одну тетиву на древко наложишь, уже полчаса пройдёт.

Однако, я всё равно предпочитал это оружие. Его неоспоримое преимущество — дальнобойность и частота стрельбы в «разложенном» состоянии. Пусть вперёд лезут остальные, Робб, например, а я постою за их спинами, зато жив останусь. И вообще, вот будет у меня Призрак, так получу хорошее прикрытие в ближнем бою, даже если останусь один.

Но меч всё равно тренировать продолжу. Чисто на всякий случай.

Вот и сегодня, после урока Лювина, мы пошли во двор, где Кассель уже ожидал всех нас. Даже Арья была поблизости, только тренировалась совсем иначе. Её Родриг вообще хотел было перевести на копьё, на манер копейщиц из одичалых, которые, хоть и женщины, но могли ого-го что на поле боя сотворить, но сестра заупрямилась. Захотела именно меч.

Хоть не булаву, по примеру Мормонтов.

Теперь у Арьи был тонкий, короткий меч, выкованный замковым кузнецом.

— Игрушка, — пробурчал мастер над оружием, но тогда, когда девочка не слышала, — таким ни фехтовать толком, ни доспехи остриём не пробить. Но ежели хочет, пусть тренируется. Лишним не будет. Верно? — повернулся он ко мне, заметив, как я грею уши.

— Конечно, — делаю вид лихой и придурковатый, — вот, в «Небесном Щите», говорят, всех обучают владению оружием, что мальчиков, что девочек. И ничего, все рады и довольны.

— Поживи в «Небесном Щите», так тоже станешь рад и доволен, — усмехнулся Кассель, — на ринг, Сноу! Пора проверить, выполнял ли ты мои указания о тренировках мягкого отведения вражеского меча. Надо проверить!

Чёртов старик, смерти моей хочешь?

— Джекс! — выкрикнул мастер над оружием, — тащись сюда!

Ладно, сосредоточимся и действуем. Приём-то я действительно отрабатывал! Хотя мог бы, наверное, и получше, тут признаю…