Хроники былого и грядущего (Глава 52)
Глава 52
Джон Сноу ПОВ
Эх… и почему Посланник Старых Богов не закинул меня в Робба? Было бы здорово… Ну, или хотя бы в каноническую вселенную. Тогда я бы хоть знал, как будут развиваться дальнейшие события. То есть, мог приготовиться к приезду короля и попытаться напроситься вместе с Нэдом в столицу.
И вообще, чем чёрт не шутит, спас бы толстяка на охоте, вытащив из-под кабаньих бивней! Он бы меня, на радостях, лордом сделал! Вот я бы сразу, быстренько, под это дело и свалил. Ибо мне моя шкурка ещё дорога, а Ланнистерша бы сразу на ней мишень нарисовала. Не-не, я человек подневольный, мне это, Север надо спасать, Ходоков бить, Дейнерис тра… кхм.
В общем, в столице был бы шанс спасти «отца», а потом вместе сбежать обратно и помочь северянам в войне. Уж под контролем Эддарда, она наверняка прошла бы успешнее. Во всяком случае, предательства Болтона и Фрея, скорее всего, удалось бы избежать. Не допустил бы старший Старк таких глупых ошибок, как его не слишком разумный сын.
Сейчас же я попросту не знаю что делать. Север представляет из себя какое-то лоскутное одеяло, на котором вот-вот произойдёт гражданская война. Толлхарт и ближайшие к нему лорды: Гленморы, Рисвеллы, Дастины и Стауты, объединились в коалицию, которая осмеливается, пока правда лишь на словах, сопротивляться власти Хранителя Севера, то есть — Бенджена Старка.
Мандерли, Слейты и Хорнвуды нейтральны. Белой Гавани так и вовсе текущая ситуация, с поддержкой Запада, выгодна. Благодаря ей они серьёзно упрочили своё положение при помощи торговли. У них, в Белой Гавани, ещё и филиал «Золотого Банка» стоит! Все окрестные лорды туда ездят, золото занять или на сохранение сложить. А раз уж приехали, то не зазорно и по рынку пройтись, да прикупить чего… В общем, живётся толстякам-Мандерли очень даже неплохо.
Карстарки, Флинты и остров Скагос выступают на стороне Винтерфелла. Честь им и хвала.
Мормонты, Гловеры и Болтоны полностью за «Небесного Клинка», поддерживая именно его решения. Амберы в сомневающихся. Они вроде как и за Старков, но при этом активно сотрудничают с Моустасом и размещают его «Небесных братьев» на своей земле. В общем, мутные ребята.
Такая вот, краткая сводка по вассалам. Узнал я все подробности пару месяцев назад, когда навещал отца в его кабинете, а он позволил «Брандону» поиграть за своим столом. Переписки там было немало… Полтора часа просидел, пока почти всё не перечитал. Жаль, что меня застал слуга, принёсший какое-то поручение Эддарду и потом нажаловался Кейтилин. Теперь меня в кабинет Нэда не пускают. Ну и ладно, и без того многое узнать смог.
Узнал и готов был хвататься за голову. Я тут думал, будет ли война Пяти Королей? Если и будет, то точно начнётся на Севере! Здесь решили сыграть, кажется, вообще все стороны разом. Постоянно растёт напряжение между местными лордами, а конфликты не решаются, а лишь откладываются.
Через Север начал проходить колоссально большой поток людей. Кто просто жить в Застенье, кто торговать, а кто в виде наёмников, желающих предложить свои услуги, ибо война за Стеной толком не стихает уже несколько лет. Караваны, что морские, что наземные, тоже нарезают круги. Ещё и инквизиция, имеющая право допрашивать даже лордов… Проклятый кусок промёрзшей земли, кому он нужен?! Почему вокруг него крутятся такие интриги?
Сколько сторон… Злополучный «Небесный Клинок», которому поклоняются едва ли не фанатичнее, чем богу в средневековье, десница короля — Тайвин Ланнистер, что лишь помогает своему протеже. Да и вообще, кажется они действуют вместе, в весьма эффективной связке.
Король плюёт на всё, но я в нём и не сомневался. Внезапно, принц Визерис, который был помолвлен на Ширен Баратеон и Джон Аррен, что крутит какую-то свою игру. И, постойте… Оберин Мартелл в Малом совете…? Мастер над шептунами?! А где Варис? Мёртв?!
Фух… что… что творится в этом мире?
И создаётся ощущение, что каждое действие сильных мира сего создаёт накал именно на нашей земле. Ранее никому не интересный Север стал популярен как никогда!
Ещё и новый регион, Застенье, власть над которым рвали все стороны разом. Кажется, весь Малый совет объединился, чтобы не дать Западу произвести очередное усиление, забрав себя ещё и этот кусок территорий. По итогу, он не достался никому. И хоть там действует «оплот инквизиции», но вот главой региона, официально, никого не назначили.
Считается, что эту должность передадут младшему брату наследнику престола, Реймунту Баратеону, сыну Роберта и Эшары, мать её, Дейн. У них есть ещё второй сын, принц Орис. То есть… по-дурацки объяснил. В общем, Орис — первый сын и наследник короля. А Реймунт — второй, потому его хотят сделать грандлордом, отдав хоть и самый дальний и пока что откровенно плохонький, но полноценный регион.
С учётом того, что сейчас его усиленно вычищает Моустас, одновременно, как мастер над законом, насаживая свои правила, то принцу Реймунту, — который в этой реальности даже, скорее всего, настоящий сын короля, — придёт неплохой такой подарок, когда он всё-таки выползет из-под мамкиной юбки.
Эх, мне бы кто такой подарок сделал?
Нет, вместо этого идут тренировки боевых навыков! Меч, где мой любимый деревянный меч…?
Ладно, что там от меня хочет Родрик? Спарринг? Кхм… попробуем этот ваш спарринг.
Зашёл на ринг вместе с Джексом — одним из солдат Старков. И хоть мужик не был примечателен навыками, но знал, как браться за меч и был на порядок сильнее меня. И умелее. И выше. И руки длиннее. И…
С-сука-а! Получать по пальцам было больно. Но злость и боль делали обучение лишь острее. Я перенаправлял удары, используя показанную Касселем технику. «Мягкий», мать вашу, блок! Да тут такие мышцы нужны, что после десяти минут тренировки я весь обливаюсь потом и дышу, как загнанная лошадь. Да не, даже Бархат так сильно не упахивается! Ещё и руки дрожат от усталости и перенапряжения. Прекрасно, просто прекрасно…
— Хорош, — кивает Родрик, — иди отдохни, а потом потренируй выпад. Я пока братьями твоими займусь.
Наконец-то! Слава нашему «Небесному Клинку»!
Едва ли не упав на задницу, уступаю место другим, а сам плюхаюсь на лавку, где перевожу дух. Да-а… я осваивал клинок, хочу этого или нет, зная, что данный навык наверняка пригодится мне ещё не раз. Лук луком, но добрый кусок стали в руке всяко будет полезнее в непредвиденных ситуациях. Во всяком случае я смогу выхватить его гораздо быстрее.
Позволил себе отдохнуть несколько минут, наблюдая, как Робба гоняют по полю. Забавно было. Впрочем, с братом у нас и на этой почве, вместо дружеской поддержки, шло открытое соперничество, где я продолжал сохранять лидирующую позицию, хоть и крайне зыбкую.
Мотивировало ли это меня продолжать оставаться лучше? Да, но не так сильно, как можно было бы представить. Причина в том, что я не верил в индивидуальные навыки. Я — человек, проживающий в обычном, хоть и с примесью магии, мире. Здесь невозможно «натренировать» удар мечом такой силы, чтобы срезать видимые на горизонте горы. Нельзя научиться прыгать выше городских стен и ударом кулака сминать стальные пластины.
Как бы я не тренировался, я останусь обычным человеком. А значит, зачем мне рвать жилы? Ради чего? Если меня окружат десять разбойников, то умей я сражаться мечом на уровне Королевского Гвардейца или не умей, итог выйдет один.
Так смысл полностью отдаваться этому искусству?
Моей целью было умение на уровне простого рыцаря, ибо видел себя в иных направлениях. Каких именно — пока что вопрос. И вопрос хороший. Есть, скажем так, некоторые сомнения, что получится заняться прогрессорством, хоть я и попытаюсь. Сейчас на стадии придумывания гениальной идеи.
Угу, идей много, но гениальными они становиться не спешат. То тут проблема видится, то здесь затык случается…
Ладно, отклонился от темы. Меч и остальное оружие… Полезно, но не более. Как в моём прошлом мире: можно научиться стрелять, посещая тир, а можно сутками тренироваться, выпуская по десять тысяч пуль и в итоге стать первоклассным снайпером, за всю жизнь не получив возможность похвастаться навыками где-то, кроме стрелкового клуба.
Ну его, в общем, эти приёмы. Изучить — изучу, но без фанатизма. И вообще, будет у меня своя собственная команда рыцарей… Вот прямо вижу их! Так всё и случится!
Со вздохом поднимаюсь с лавки и начинаю тренировать выпад, как и приказал Родрик. Надрываться изо всех сил смысла нет, но вот освоить этот приём на уровне хорошего воина я просто обязан. А то могу не хило так поплатиться.
Краем глаза наблюдал за Роббом и, как мне показалась, проявил он себя не так хорошо. Отлично… Я всё ещё лучше. Стоп… это что сейчас было? Зависть? Я на полном серьёзе об этом думал? Ох… чувствую себя жалко. Но всё-таки я был лучше. Нет, на самом деле. Да-да… И это по уровню владения нелюбимым мною клинком! По остальным же категориям я и вовсе обгонял его на голову.
Ха-а… нашёл чем хвастаться, показал себя умнее ребёнка. Молодец!
Ну а с кем мне ещё себя сравнивать?
И тем не менее, не похвастаться я не мог. Взрослый разум или нет, но если сам по себе человек — дурак, ему это никак не поможет. А я вон, крайне быстро смог освоить местное чтение, счёт и письмо. Мейстер Лювин постоянно хвалит меня, вот только «отец» лишь кивает головой, а потом обращается как к Брандону, своему старшему брату… Дядя довольно хлопает по плечу, но больше внимание уделяет Эдрику, — вот так поворот, а? — а леди Кейтилин лишь шипит. Но на неё я стараюсь не обращать внимание.
Кстати говоря, что я всё про Робба, да про Робба? У меня же есть ещё два брата! И ладно Бранн, он пока совсем ещё мелкий, то вот Эдрик… ну, его можно описать одной фразой: прилипала. Пацан раздражает и преданно смотрит в рот Роббу, хотя последний, даже когда мы начали всё чаще конфликтовать, открыто признавался, что с ним скучно.
— Поддерживает все мои решения и… как-то… ну-у… — чешет затылок и не может сформировать мысль. Но я его понимаю. Мальчишке внушили, что надо помогать лорду-брату, вот тот и старается изо всех своих сил.
Мне бы, наверное, тоже следовало так поступить. Только, не так топорно, а более лояльно и умно, как и положено старшему. Вот только никак не удаётся себя пересилить. Даже не ожидал от себя, что мне так трудно будет признать чьё-то доминирующее положение! Я ведь и в прошлой жизни не был каким-то богачом или мажором, чтобы передо мной все стелились, а тут, надо же, гордость вздумал показать! Кретин!
А ведь отлично понимаю, что стань я верным советником будущего Хранителя Севера, то получу вполне себе хлебное место. Прямо как и хотел! Стану мастером над оружием или даже лордом какой пограничной крепости. Чем не жизнь? Там и прогрессорствовать помаленьку можно будет. Лорды-то здесь, это не то что в прошлом моём мире. Тут они сами заместо небожителей котируются. И плевать, что выше меня будет Робб. Пусть себе будет. Я готов забыть, что являюсь Таргариеном и в какой-то из вселенных этого мира стал королём Вестероса, катаясь на драконах.
Мысленно пожимаю плечами — бывает. Где-то король, а где-то лежу с перерезанным горлом. Где-то и вовсе, наверное, задушен в детстве по приказу леди Кейтилин, либо и вовсе её руками. А потому всё не так уж и плохо, верно? Я ещё жив.
Надеяться можно лишь на себя. Так что было бы логично немного поддаться Роббу, поумерить спесь, признать его верховенство, наладить дружбу. Он же ещё практически ребёнок, это не составит никаких проблем! Что я делаю вместо этого? То шутку отмочу, когда Робб разливается пафосом, то в другом месте демонстративно поправлю, когда он откровенно ошибается или несёт какую-то чушь… В боях всегда бьюсь из последних сил, лишь бы победить. На уроках отвечаю правильно, когда он ошибается…
Где мой подхалимаж?! Ау!
Ещё и в нашем, мальчишеском коллективе продолжаю негласно верховодить. То есть, Робб вроде и главный, но лишь на словах, а так все продолжают ходить ко мне и спрашивать, чем мы будем сегодня заниматься и во что играть. Я по-прежнему являюсь генератором «прикольных идей», неизменно находя развлечения для всех и каждого. Время от времени Робб даже забывает о своём статусе, начиная как и все выполнять мои распоряжения. Эх, вот бы и во взрослой жизни так осталось!
Да что там, даже Эдрик какое-то время ходил за мной хвостом, пока с ним не поговорила леди Кейтилин. Потом перестал.
И всё это выливается в очередную ссору с Роббом, которые мы уже давно перестали считать.
Странная жизнь. Головой понимаю, что делить нам нечего, ведь не получу я Север. Даже если по канону бы всё шло, то попытался бы не свою задницу на кресло усадить, а родичей выручить. А уж в такой-то ситуации…? Благо, хоть «отец» подтвердил, — правда случайно, — что я действительно «тот самый Джон Сноу», а не какой-то случайно-нагулянный им бастард. А то с такими изменениями я бы вот ни капли не удивился!
Что по итогу? Да вылечу я отсюда, как пить дать, едва стукнет пятнадцать-шестнадцать лет. Мачеха уж точно позаботится об этом. Даже если умудрюсь за следующие годы стать лучшим другом Робба, чуть ли не ближе кровных братьев! Вот будем откровенны, что сделает Робб, если леди Кейтилин скажет ему: «Надо»?
Грустно повздыхает, пожмёт плечами и скажет: «Извини, Джон, я ничего не могу с этим поделать». Тряпка! И почему я так злюсь на него, хотя просто представил ситуацию в своей голове? Вопрос с подвохом…
Хех, наверно потому, что очень уж это хорошо ложится на его поведение. Ибо такое уж у Робба воспитание, бывшая Талли об этом позаботилась. А наше, «северное» привить было некому. Рыцари и прочие люди тут не годились, их слово стояло меньше, чем жены Хранителя Севера. Нэд был не в состоянии, а дядя… дядя занимался другими вещами, налаживая собственную безопасность и работая с инквизицией. Ему это было важнее тогда и важнее сейчас.
Даже я с Бендженом общаюсь лишь потому что знаю, как подходить к таким людям и примерно понимаю каким образом лучше коммуницировать. Не нужно грузить Бена. Как я уже говорил, к нему надо подходить уже с готовым ответом, тогда и только тогда он может дать на него добро.
А потому Робб остался лишь на воспитании Кейтилин, которая превратила его в то, что было нужно ей. Мог ли я на это повлиять? Наверное мог. На Сансу же смог?
Только вот, видимо не захотел. Ну и хрен с ними всеми, надо будет уйти — уйду. Не пропаду.
Но какое теперь у меня будет будущее? Идти в Ночной Дозор? Три раза «ха»! Теперь им люди не нужны, да и сама организация вот-вот окончательно вольётся в Инквизицию, которая упорно, но понемногу, захватывает их права.
Может тогда в ту самую Инквизицию? И заниматься всей этой грязью? Нет, спасибо, лучше уж наёмником в Эссос рвану. Или в Застенье, где всегда нужны свободные клинки.
Да и вообще, всегда есть надежда, что меня хотя бы в караван охранником возьмут. Или дядя всё же похлопочет. Ему не будет стоить проблем, написать письмецо-другое, и возьмут меня, например, оруженосцем в какой-нибудь побочной ветви тех же Мандерли. Вот где местечко будет хлебным!
Правда это если ещё новой войны не разразится. А то слухи нехорошие уже ходят. А если и будет война, то хотя бы не гражданская! Не хочется мне такого…
Благо, что армии никто пока не собирает, но и без этого приятного мало. Торговцы из караванов, которые проходят через Винтерфелл примерно два-три раза в месяц, рассказывали: Железный банк недоволен, что Ланнистеры залезли на их территорию. Работают «львы» грубо, но с размахом, попросту скупая себе целые предприятия и наёмников, которые начинают их защищать. Основывают свои офисы «Золотого Банка», дают скидки иноземным купцам и кредитуют под меньший процент, нежели сам Железный.
Используют, так сказать, современные способы отъёма капитала. И конечно же это не нравится их конкурентам. А Железный банк — это Браавос. Браавос — это крупнейший город на Эссосе. Во всяком случае, среди так называемых «вольных» — где формально запрещено рабство. К чему приведёт всё это? К торговой войне? Или полноценной? А может просто безликого наймут?
На следующем уроке задал сей вопрос мейстеру Лювину.
— Не волнуйся, Джон, — улыбнулся седой мужчина, — даже у объединения вольных городов не хватит сил выступить против Вестероса. Если же они и рискнут это сделать, то не смогут одолеть нас в открытом бою. Лорд Моустас, «Небесный Клинок», разобьёт их силы, как уже действовал не раз и не два против других противников нашей страны.
— Если он такой всесильный, то почему не захватит их сам? — улыбаюсь я.
Зря я так сделал.
— Не богохульствуй, Джон, — нахмурился Лювин, — Семь Королевств — мирная страна. Мы не захватываем чужие земли и не стремимся навязать свою волю другим странам или городам.
Коне-ечно! Мы самые хорошие! А одичалых перебили сугубо ради их собственного блага! Им ведь теперь так чудесно живётся под контролем короля Роберта, точнее — Тайвина Ланнистера. И на Ступени мы вторгались дважды чисто чтобы привести их к демократии!
— Да, Джон, ты же сам должен это знать, — ухмыльнулся Робб, — разве в твоих книжках не было написано, что «Великий Пророк», — это одно из прозвищ Моустаса, которым было незазорно его назвать, — не проиграл ни одной битвы? Чего тогда сомневаешься?
Качаю головой, но сдерживаю себя от фразы, что всё бывает в первый раз.
Не может не быть каких-то исключений!
Ой, да плевать, я что, решил в чём-то переубедить средневековых фанатиков? Тем более, при живом-то «боге»? Хотя… я ведь видел реальных богов. Они говорили о неких «Взошедших». Может ли быть такое, что это… лишь стадия на пути становления этим богом? Настоящим?
Ох, а вот теперь что-то очко сжалось! Надо бы быть поаккуратнее. И лучше, чисто на всякий случай, этому человеку, — человеку-ли? — на глаза не попадаться. Во всяком случае, пока не обрету больше сил и влияния, чем имею сейчас.
«Чем имею сейчас»… Ноль, помноженный на ноль… Но зато к нему можно что-то прибавить, чем я и собираюсь заняться в ближайшем будущем!
Похоже, путь у меня всё-таки будет один — в Застенье. Это молодой, но очень перспективный регион с ещё не устоявшимся законом и порядком. Уверен, я сумею найти место, где пригодится мой меч, а лучше — голова. Только вместе с шеей и всем остальным телом, само собой!
* * *
Город Мифорд, Застенье
Берик Шторм ПОВ
Купец принял меня в своём доме, но я пошёл туда лишь в сумерках, чтобы не бросаться людям в глаза. Я не заметил, чтобы за мной следили, хотя, конечно, нельзя было исключить, что кто-то из людей Друда наблюдал за посетителями, входящими в дом Бертрама и выходящими из него. Однако и прятаться я не намеревался, поскольку разговор с отцом жертвы колдовства был совершенно естественной частью расследования.
— Признаюсь откровенно, господин Пуллер, я не понимаю что происходит. Более того, я склонен сказать: абсолютно ничего не понимаю, — решительно и честно признаюсь ему. Ведь честность в таком вопросе — лучшая политика.
Хозяин дома откровенно удивился.
— Чего же это?
— Начнём с того, что Друд ненавидит вашего сына. Это отчётливо видно, да он и не скрывает этого. Однако, советник не противился осуждению его к тюремному заключению, вместо того, чтобы требовать приговорить Хендрика к смертной казни, — подобное сразу же вызвало у меня недоумение.
— Тут ещё большой вопрос, что из этого хуже, — прервал меня купец, — рудники Новиграда, разве что…
— Хорошо, — замахал руками, — пусть горячая ненависть сменилась в его сердце холодной жаждой утончённой мести. Бывает. Он желал видеть врага не на виселице, а гниющим в подземелье. Страдающего не пару минут, раскачиваясь на верёвке, а целые года. Но как вы объясните то, что Друд забил насмерть стражника, который ранил вашего сына? Что за свой счёт притащил известного городского мейстера?
— Хотел снискать ваше расположение, — пробормотал Пуллер, почёсывая затылок.
— Нет, — покрутил головой. — Когда Ванахейм узнал, что ваш сын был избит, то на самом деле был в бешенстве. Впрочем, формулировка «в бешенстве» слишком мягкая. Друд забил стражника. Абсолютно преднамеренно забил дубиной до смерти, как бешеного пса.
— Если хотите надавить мне на жалость, не на того напали, — буркнул купец.
— Не собираюсь давить вам на жалость, — пожимаю плечами. — Представляю голые факты.
— Хорошо, — вздыхает мой собеседник, — продолжайте.
— Я узнал и о других вещах. Хендрику давали больше еды, чем остальным узникам. Кроме того, ежемесячно в камеру приходил лекарь. Осмелюсь предположить, кто-то хотел, чтобы ваш сын страдал, но в то же время, кто-то очень не хотел, чтобы ваш сын умер. И у меня ощущение, что это один и тот же «кто-то».
— Цель? — коротко спросил Бертрам.
— Именно, — вытягиваю палец вверх. — Вот в чём вопрос! Что-то мне подсказывает, что тут нечто большее, чем лишь желание видеть врага униженным и страдающим. В конце концов, Ванахейм должен был считаться с тем, что вам удастся выхлопотать помилование сыну. Вы ведь писали в прошение самому королю, а все мы знаем, что у Его Величества Роберта Баратеона большое сердце.
Король Роберт как раз-таки имел мало общего с помилованиями, поскольку почти не уделял внимание государственным делам, больше предпочитая охоты и пиры. Остальными же делами занимался Малый совет. За законы же и вовсе отвечал «Небесный Клинок», что давало понять всем знающим: ошибок нет и не было. Если кого-то помиловали, так значит, он был невиновен. Это аксиома. Как говорил лорд Моустас: «Грешников зло преследует, а праведникам воздастся, по заслугам их».
Но, тем не менее, мне доводилось слышать о показных проявлениях милосердия короля. Пару лет назад он даже повелел выпустить всех узников, осужденных за мелкие преступления. Подобный акт сострадания не коснулся бы, правда, Хендрика, но означал одно: Друд Вонахейм не мог быть уверен, не попадёт ли вдруг в Мифорд письмо с королевской печатью, приказывающее освободить узника. И тогда противление воле монарха было бы невозможным. Разве что у дерзкого бунтовщика появилось бы желание поменяться с сыном купца местами и разместиться в соседней камере нижних казематов.
— Люди глупы, господин Шторм. Не оценивайте всех по себе. Не думайте, что они руководствуются рассудком и заглядывают вперёд…
Эти слова поразительно напоминали предостережение, которое мне сделал перед отъездом старший инквизитор Денис Маллистер. И, вероятно, в них было немало истины. Только вот у меня была возможность узнать Друда Вонахейма. Он был не только городским советником, но и богатым купцом, известным совершением удачных и надёжных сделок. Такие люди не зарабатывают состояние, не анализируя операции конкурентов и не заглядывая в будущее, — пусть и в фигуральном плане, ибо настоящее прорицание доступно лишь владыке нашему «Небесному Клинку»!
Я напрямую сказал об этом Пуллеру.
— Трудно с вами не согласиться, господин Шторм. Однако, я по-прежнему не понимаю, куда вы клоните, — качнул мой собеседник головой.
— Друду нужен живой Хендрик. Измученный, униженный, пусть даже не в своём уме, но несмотря на всё это, живой. Зачем?
— Вы мне ответьте, — хмуро буркнул Бертрам. — В конце концов, я за это плачу.
Я раздражённо морщусь. Пуллер должен помогать мне, а не мешать! Всё-таки о его сыне я тут забочусь. Ну и о своём кошельке, конечно же.
— «И познаете истину, и истина вас освободит», — ответил я словами своего Бога, имея в виду то, что когда познаю истину, сын купца сможет насладиться свободой. Бертрам понял мои слова.
— Да помогут вам Семеро и покровитель их небесный, — лишь ответил он на это.
— Господин Пуллер, — начинаю я, пристально на него посмотрев. — До сих пор я занимался лишь вашим сыном. К счастью, пока он в безопасности и ему ничего не грозит. Кроме болезни, с которой, будем надеяться, справится. Сейчас я должен заняться кое-кем другим. Что вы знаете о сестре Друда?
— О Морне? — хмыкнул он. — Здесь все всё знают, господин Шторм. И я знаю, ведь в этом городе находится одна из моих резиденций. Плаваю туда-сюда, от Медвежьего острова и обратно… Кхм, то что я вам расскажу, знают все и, конечно, все сказали бы вам то же самое. Морна была упрямой, будто осёл и пустой, как бочка из-под квашеной капусты. Презирала тех, кто не мог принести ей пользы. Никого не уважала, а ноги раздвигала перед каждым, кто ей приглянулся.
— Вы правы, всё это я уже знаю, — улыбаюсь ему, ведь успел разузнать общедоступную информацию. — Как долго ваш сын с ней встречался? Любил ли её?
— Любил, — ответил Бертрам после длинной паузы. — Знал обо всём, но всё-таки любил.
— Быть может, Хендрик потребовал от неё чего-нибудь? Скажем, прекратить непотребства, либо может супружества? Морна не согласилась, и тогда он её зарезал?
— Вы должны защищать моего сына или обвинять его? — мужчина посмотрел на меня угрюмым взглядом.
— Я должен отыскать истину, — мягко напоминаю ему. — Кроме того, ведь именно в этом он признался. Разве нет?
— Признался! — фыркнул Пуллер. — Хороший дознаватель заставит допрашиваемого признаться даже в том, что он зелёный осёл в розовую крапинку!
— Это хорошо! — я рассмеялся немудрёной шутке и решил, что запомню её. Но тотчас посерьёзнел: — Вот только вашего сына не пытали. Вы ведь знаете… Он по собственной воле всё рассказал и сознался в убийстве.
— Это неправда, — ответил купец чётко и решительно. — Я никогда в это не поверю.
— Что же… Подожду, пока Хендрик придёт в себя и поговорю с ним, — задумчиво, будто самому себе, говорю я. — Только не знаю, изменит ли это хоть что-нибудь. У Морны были подруги? — приходится возвращаться к сестре Друда. — Может какие-то близкие? Постоянные служанки?
— Она не любила людей, господин Шторм, — Бертрам задумчиво нахмурился. — Я не слышал ни о ком таком. Лишь Вонахейм по-настоящему был близок с ней. Разные вещи люди болтали об этой парочке…
А-а, вот где собака зарыта, — мысленно поморщился я. Кровосмешение, инцест. Не особо поощряемое дело, но увы, процветающее среди знати. Всё пошло ещё от Таргариенов, которых, слава «Небесному Клинку», удалось свергнуть. Но далее дело, что называется, «пошло в народ». Время от времени, тут и там, вылазят слухи о братьях и сёстрах, живущих как мужья с жёнами, об отцах, блудливо шалящих с дочками. Не говоря уже о греховных отношениях, связывающих кузенов, а также шашнях отчимов с падчерицами или мачех с пасынками. Особых наказаний за это не было, как и порицания, ибо, опять же, всё упиралось в знать. Говорят, даже сам Тайвин Ланнистер, «Лев Запада», женат на своей кузине. И ничего, живут счастливо и под взором «Небесного Клинка». А значит, всё нормально и позволительно.
Однако… факт возможных отношений Друда и Морны — это уже мотив. При условии, конечно, что отношения эти, в их случае, действительно имели место, а не были лишь выдумкой завистников и клеветников.
— Насколько я успел узнать, у них был общий отец. Это правда? Матери разные?
Пуллер молчаливо кивнул.
— Кем была мать? Где она? — сведения об этом мне разузнать не удалось.
— Шлюха шлюху родила, — Бертрам скривился. — Лорд путешествовал по делам в Эссос. Год его не было. Потом приехал и привёз младенца. Мать, как говорят, умерла при родах.
— Из Пентоса? Может Браавоса? С кем ещё мы активно торгуем… — задумался я.
— Неведомый её знает! Может из Мирра, Тироша или Лисса, — добавил мужчина, с минуту подумав. — Морна была смуглой, черноволосой, и у неё были огромные, чёрные глаза. Очень интересный типаж. Немного похожа на дорнийку. Она нравилась местным, так как здесь, в Застенье, таких женщин практически и нет. А среди одичалых так и вовсе… глаза на лоб лезли. А ей это и надо было. Всё норовила какому-то здоровяку на коленки залезть.
А Хендрик-то как раз парень высокий…
— Так вы думаете, что Друд сам убил сестру из мести за то, что Морна изменила ему с вашим сыном?
Бертрам угрюмо кивнул.
— Нет, господин Пуллер, — мне пришлось развеять его иллюзии. — Во-первых вы сами говорили, что трахалась она с каждым, кто ей нравился и это было общеизвестно. А во-вторых, Вонахейм был тогда на приёме, организованным купеческой гильдией из Вэйсонда. У него несколько десятков благородных свидетелей, не считая сотни торговцев и слуг. А учитывая то, что он выступал там с речью, трудно подозревать, чтобы его плохо запомнили…
— Он мог нанять убийцу, — купец не желал так просто сдаваться.
Мысленно вздыхаю.
— Очень маловероятно. Городской советник не создаёт ощущение человека, что доверил бы столь серьёзную свою тайну и, соответственно, собственную жизнь, кому-то другому. И ладно бы живи мы в Эссосе, но здесь, в Застенье…? У нас, кроме как в Инквизиции, умелых бойцов, считай, уже и не осталось. Одичалых мы разбили полностью, осталось лишь додавить Теннию. К тому же, найми он эдакого бородатого варвара, то уже к следующему дню, все таверны города гудели бы о совершённом преступлении. Не думаю, чтобы Вонахейм был настолько опрометчивым.
— Идите уже, — раздражённый Пуллер махнул рукой. — Я ошибался, думая, что вы добросовестно займётесь делом.
— Берегитесь, чтобы не произнести чего-нибудь, о чём бы потом пожалели, — взгляд мой стал острым, а тело непроизвольно наклонилось вперёд.
Хоть я и младший, но инквизитор. Я даже имею право, дарованное «Небесным Клинком», при нужде брать город под собственную власть! И теперь вынужден терпеть оскорбления какого-то купца, пусть и богатого?!
Собеседник смешался.
— Извините, — вздохнул он немного погодя и опёрся подбородком о кулаки. — Сам не знаю, что делать, вот и лаю на всех, как собака…
— Так я вам скажу, — улыбаюсь в ответ. — Приставьте к сыну доверенного человека. Пусть бдит около ложа днём и ночью. И пусть это будет кто-то, кто не боится применять оружие.
— Думаете, что… — напряжённо начал было он.
— Ничего я не думаю, — прерываю Бертрама. — Знаю только, что «Небесный Клинок» помогает тем, кто может помочь себе сам.
* * *
Следующие три дня у меня почти не было работы. Собирал обрывки сведений, да навещал Хендрика, чтобы присмотреть за ходом лечения. Познакомился с мейстером из Мифорда, костлявым, бодрым старичком, который похвалил предложенный мною метод.
— Прекрасно, прекрасно! — он сердечно похлопал меня по плечу. — Такой молодой, а голова уже соображает!
Вообще-то, я не переношу прикосновений чужих людей, но на этот раз улыбнулся, поскольку в этом фамильярном жесте, если по правде, совсем не было фамильярности, а лишь признание старшего, опытного человека, который не видел во мне инквизитора, а только чуть ли не коллегу по профессии.
— Думаете, выживет?
— А это уже совсем другое дело, — ухмыльнулся лекарь, — ибо по опыту мы хорошо знаем, что даже применение надлежащей процедуры совсем не обязательно поможет пациенту. А здесь дела зашли и правда далеко…
Я посмотрел на жирных личинок, копошащихся в ране, и отвёл взгляд.
— Красивым он уже никогда не будет, — пробормотал себе под нос.
— Моя задача сохранить ему жизнь, а не беспокоиться о красоте, — мейстер махнул рукой. — Но что правда, то правда… Может, когда-нибудь смилостивиться Бог наш, да даст ему исцеление.
Улыбаюсь. Шанс на это есть. Вот только внимание Бога ещё нужно заслужить. А чтобы не просто внимание, а исцеление… Впрочем, может Хендрик ещё проявит себя, станет преуспевающим купцом или инквизитором?
Также за Пуллером посменно приглядывали двое людей его отца, которые производили впечатление крепких мужиков, умеющих обращаться с оружием, а также девка-прислужница, видимо обученная присмотру за больными. Я видел, как она ловко кормит находящегося без сознания жирным бульоном и как умело меняет жутко воняющие бинты.
Наконец, четвёртого дня, сын купца пришёл в себя настолько, что я понял — смогу с ним обменяться парой слов. Я приказал всем покинуть комнату.
— Помогаю твоему отцу, Хендрик, — коротко говорю ему. — Меня зовут Берик Шторм и я младший инквизитор из Бармура.
— Значит, вы уже знаете? — прошептал он.
— Знаю, — отвечаю, не имея понятия, о чём он. — Но ты и сам должен мне всё рассказать.
Я видел, что парень хотел покрутить головой, но сил у него было недостаточно. Он лишь закрыл глаза.
— Убьют… отца, если скажу… — едва различаю его слова.
Я услышал всего два предложения из уст парня, но уже знал, что дело может оказаться действительно серьезным. Ибо, во-первых, Хендрик счёл, что присутствие инквизитора не является чем-то необычным, во-вторых, он отчётливо дал понять, что до сих пор не говорил правды, поскольку за раскрытие этой самой правды ему пригрозили смертью отца.
Главным образом, меня интересовала первая проблема. Почему молодой Пуллер счёл участие инквизитора в следствии обоснованным?
Он подразумевает применение магии! Или ереси? Так или иначе, мой нос охотничьей ищейки уловил след.
— Никто не причинит ему вреда, — пообещал я, выделяя каждое слово. — А Морна, — добавляю после, — оказалась не такой, как ты думал, правда? — Я спрашивал вслепую, но похоже угадал, поскольку его глаза сузились. Хендрик тяжко засопел, потом охнул — видимо разболелась рана.
— Я должен был её убить, — он смотрел мёртвым взглядом куда-то в закопчённый потолок.
— Нельзя тебя за это винить, учитывая… — я ждал, что парень ответит.
— Именно. А Друд ведь знал… — его голос стал таким слабым, что мне пришлось склониться к ложу и почти приложить ухо к его губам.
— Советник знал её тайну? — быстро переспрашиваю его.
— Угрожал мне… что убьёт отца… — прошептал юный Пуллер.
— Убьёт его, если ты расскажешь обо всём, что узнал? Так?
Хендрик лишь прикрыл глаза, молчаливо соглашаясь с моими словами. Я был уже близок. Очень близок, и не мог выпустить из рук этого кончика нити, благодаря которой у меня появилась надежда пройти через лабиринт.
— Ты лишь уничтожил зло, Хендрик, — заключаю я. — Ибо ты видел зло, правда?
Хотя если ты погубил мага, то тем самым лишил одну душу возможности очиститься. Жаль. Вот только мне нужно узнать подробности, для принятия окончательного решения и полного понимания всего происходящего.
Парень вновь опустил веки, но я не ушёл, просто дал ему отдохнуть и продолжил. Этот разговор длился ещё долго, прежде чем я узнал всё, что случилось в тот вечер. И признаюсь честно: я не ожидал, что с виду невинное расследование заведёт меня настолько далеко. Я пробовал себе представить, что чувствовал молодой Пуллер, обнимая, целуя и прижимая эту девку. Что чувствовал, переживая с ней блаженство, слыша её стоны, чувствуя её ладони на своём теле и ноги, которые обвивали его бёдра? И что почувствовал, когда из пальцев её рук выросли когти, а лицо превратилось в ужасную морду? О чём он думал, видя, как зрачки любимой становятся ядовито жёлтыми и вертикальными? Когда почувствовал на ключице укус острых, как бритва, клыков? Он не поддался ужасу, не позволил, чтобы она его растерзала. Схватился за кинжал. Бил, колол, резал. Так долго, пока та не замерла в его объятиях. А мёртвой она была уже снова лишь красивой нагой девушкой с ангельским личиком.
Наверное, Хендрик бы решил, что обезумел или был околдован. Если бы не то, что Друд поговорил с ним один на один и пригрозил, что если парень кому-нибудь откроет тайну Морны, то юноша никогда не увидит своего отца среди живых. Итак, молодой Пуллер признался во всём и молчал. Я мог лишь искренне восхищаться твёрдостью его духа, которая дала ему силы вынести все страдания.
Я оставил его, изнурённого разговором, и знал, что должен найти ответы на ещё несколько вопросов. Наиважнейший из них звучал: почему Вонахейм не приказал прикончить убийцу своей сестры? Почему так усердно старался сохранить ему жизнь?
Очень уж это меня волновало… Я ощущал за этим новую тайну, что может оказаться ещё более важной. Также я не намеревался рассказывать старому Пуллеру о том, что услышал. Когда придёт время, он сам обо всём узнает. Поэтому я поделился только тем, что Вонахейм будет официально обвинён Инквизицией.
Как еретик, колдун либо пособник, пока остаётся тайной.
— Мне нужны люди, — говорю я Бертраму. — В Мифорде нет «Небесных братьев», лишь обычная стража, так как город находится под прямым контролем Бармура. Я могу послать туда, к «Небесному лорду» Маллистеру, но предпочту уладить дело по-быстрому. Уже сегодня.
Иначе есть риск, что подозреваемый успеет сбежать.
— Но ведь вы сами инквизитор, хоть и младший, — говорит купец, вытаращившись на меня.
— О да, — киваю я, — но если соблаговолите меня просветить, как нам ворваться в дом Друда и одолеть его стражу, то я воспользуюсь вашим мудрым советом.
Бертрам фыркает, а я продолжаю.
— Мне нужны несколько мужчин с кувалдами и ломами. Я видел дверь в резиденцию Вонахеймов и не хотел бы провести под нею ночь, умоляя, чтобы мне открыли. А Друд явно будет готов на всё. Уверен, он воспользуется шансом сбежать. Думаю, даже не поколеблется меня убить, если только предоставлю ему такую возможность. А я могу жить ради ваших двух сотен золотых, но не намерен ради них умирать.
Пуллер покачал головой.
— Вижу, вы подняли цену, — произнёс он ровным голосом. — Но я честный человек и люблю своего сына. Значит, дам вам столько, сколько потребуете. Хотя… — мужчина сделал паузу, — я мог бы уже ничего не давать, не так ли?
Я задумался над его словами. В данный момент на мне лежал инквизиторский долг раскрытия дела. Я не мог уехать из города без допроса брата Морны и доведения всего дела до конца.
— Могли бы, — со скрипом признаю.
— Вы получите свои деньги, — пообещал Бертрам. — А эти дополнительные пятьдесят драконов — моя плата за голову Друда.
— Вы её не получите, — решительно отвечаю ему.
— Я — нет. Мне будет достаточно самой мысли, что вы занимаетесь им с присущим Инквизиции старанием, — купец мечтательно улыбнулся. — Что уж там, я даже порекомендую вас, инквизитор Шторм, своим друзьям. Как того, кто умеет решать… сложные поручения.
— Это очень щедрое предложение, — признаю я. — Должен признать, с вами было приятно работать, господин Пуллер.
— Помните, однако, об одном, инквизитор. Не меняйте на ходу правила игры. Вы еще молоды и я прощу вам азарт при торгах. Но поверьте мне, величайшее сокровище, которым можно обладать на свете — это доверие. Если разойдётся слух, что вы им злоупотребляете, то потеряете всё.
Его слова оседают прямо в моей голове. Вынужден признать, в торгах Бертрам меня уделал. Да и говорит, по сути, верно.
— Надеюсь, вы будете довольны вложением, — киваю ему, — в конце концов, полторы сотни золотых на дороге не валяются.
— Пятьдесят добавлю вам как премию, — закончил он. — От чистого сердца.
В течение двух часов, пока купец искал людей, я не сидел сложа руки. Тщательно подготовил снаряжение, надел броню, которую прикрыл своим привычным чёрным плащом, заготовил метательные ножи, проверил на сколы меч.
Снаряжение — это то, что может позволить мне выжить в тяжёлой ситуации. Всё, как обучали в Инквизиции, а я был очень способным учеником.
Наконец, Пуллер привёл ко мне шестерых здоровяков, вооружённых кувалдами, топорами и ломами. Всё как я и хотел. Согласно королевскому закону, я привёл их к присяге как временных подчинённых Инквизиторской службы. Думаю, им будет о чём рассказывать до глубокой старости. Однако я решил, что будет неплохо, если к их рассказам добавится нотка драматизма.
— С этого момента вы, как мои временные подчинённые, подпадаете под правила и законы Инквизиции и «Небесного Клинка», — торжественно объявил я.
Судя по виду, мужики не поняли меня до конца. Кажется они вообще плохо улавливают длинные предложения, за время произнесения которых можно опорожнить кружку пива. Тогда я решил приблизить к ним проблему с помощью упрощения, которое, возможно, будет понято лучше.
— Если не выполните приказы, будете убиты, — слова были просты и понятны каждому. — Те кому повезёт — на месте. Неудачники — только после допросов.
Улыбки гасли на их лицах так же быстро, как пламя свечей, срезаемое клинком. Это был тот эффект, на который я рассчитывал, и меня порадовало, что эти дуболомы хоть тут меня не разочаровали.
— Вперёд, господа, — с улыбкой приказываю я.
Начиная операцию против Друда Вонахейма, я действовал согласно специально разработанным мастером над законами правилам. Однако, вместе с тем я отлично понимал, что детальное расследование может найти в моих действиях некоторые неувязки. Скажем… мне ведь было нужно сопоставить показания Хендрика с показаниями Друда. Ибо, неужели бредящий узник говорил правду? Может он лишь свято верил в собственные слова, родившиеся в результате видений, вызванных горячкой и болезнью? Но даже если я поверил словам сына купца Пуллера, то ведь был обязан обратиться к городскому совету и начать официальное расследование против столь высокопоставленного человека. Почему я так не сделал?
Так вот: во-первых, я верил в правдивость признаний Хендрика. Отнюдь не потому, что я был человеком наивным, легковерным и добродушным, хотя ведь мы, инквизиторы, есть целебный бальзам на раны мира! Я верил его словам, потому что истинный охотник на ересь и богомерзкую магию должен доверять интуиции. Ведь разве не была она дарована мне милостью моего Бога?
Во-вторых, я знал, что привлечение городского совета и проведение необходимых административных процедур приведёт лишь к тому, что Друд выиграет время на подготовку противодействия. А потому я не нарушал закон, а всего лишь слегка его обошёл. Но если Вонахейм окажется добропорядочным жителем Застенья, а признания Хендрика бредом безумца, то лишь «Небесный Клинок» сможет сохранить мою шкуру.
Поместье Вонахейма было обнесено забором, вокруг которого регулярно ходили патрули городской стражи, но моих слов им оказалось достаточно, чтобы не путаться под ногами. Наказания для людей, выдающих себя за инквизиторов, были слишком суровы, чтобы этим рисковали заниматься, а потому мне поверили на слово и решили последовать моему совету: обходить этой ночью дом советника десятой дорогой.
Калитке в каменной стене хватило нескольких ударов тяжёлыми кувалдами, чтобы путь стал свободным. Однако я знал, что с дверьми самого поместья будет сложнее. Когда я гостил здесь первый раз, то заметил, насколько надёжны эти врата, сооружённые из толстых балок, окованных железом. Окна же первого этажа, — очень высокого первого этажа! — закрывали на ночь, затворяя на прочные ставни. Значит, следовало проявить смекалку, а не тупую силу. Я постучал. Раз, другой и третий.
Наконец, раздалось шарканье.
— Чего надо? — я услышал старческий голос кого-то, кто явно был очень сонным и очень недовольным.
— Именем Инквизиции, открывай! — гаркнул я.
Воцарилась тишина. Я не считал, что слуга подумал, будто кто-то глупо шутит. Как я уже говорил, наказание за это весьма сурово. Последнего, на моей памяти, кто так поступил, публично кастрировали, а потом заживо сняли кожу. В связи с вышеуказанным фактом, на белом свете немного попадалось столь смелых шутников.
— Спрошу моего господина, — на этот раз я услышал голос, который уже не был ни сонным, ни недовольным.
Вот что делает животворящее упоминание Инквизиции! Может, стоит подрабатывать, вызывая у людей по утрам чувство бодрости? Бегать с группой «Небесных братьев», а потом опрокидывать какого бедолагу мордой в землю, выкрикивая: «Инквизиция! Наконец-то мы выследили и поймали тебя, презренный колдун Вотан Кривозубый!» А он в ответ: «В-вы ошиблись, уважаемый инквизитор!» Я же ему: «Действительно, зубы не кривые. Ошибочка вышла! Можете продолжать идти по своим делам».
Бодрости этому горожанину хватит до скончания жизни. Уверяю вас.
— Если не откроешь двери, будешь обвинён в соучастии в преступлении, — продолжил я громко давить на слугу, — пособничество в укрывательстве еретика! Тебя будут пытать, а потом казнят!
Я дал ему несколько секунд, чтобы мужчина точно понял смысл сказанных слов.
— Считаю до трёх, после чего прикажу выбить дверь, — открытый блеф, хотя… приказать я действительно могу. Вот только тарана под рукой нет, лишь несколько работяг. — У тебя есть семья? — последние слова говорю более мягким тоном, но не даю сосредоточиться, резко выкрикивая:
— Раз!
Я услышал скрежет отодвигаемой задвижки и улыбнулся.
— Два!
Двери заскрипели. Плохо, нужно лучше за ними следить и не забывать смазывать.
— Три!
Я стоял напротив седобородого и седовласого мужчины, который вглядывался в меня с нескрываемым ужасом. Переступаю порог, проходя мимо.
— Бог с тобой, добрый человек, — хлопаю его по плечу. — Проводи нас к господину Друду.
— Н-но хозяин с-сейчас с-спит… — дико заикаясь ответил слуга.
— Разбудим, — мягко пообещал я и легко его подтолкнул. — Веди, — приказываю старику.
Вонахейм, должно быть, нас услышал. Оно и немудрено. Может стук в двери, а может, ещё до этого, когда мы выламывали калитку, ведущую в его владения. В любом случае, городской советник собрал вокруг себя нескольких человек, — судя по возбуждённым голосам, — и забаррикадировался вместе с ними в покоях на первом этаже. Уверен, они могут там долго обороняться, а также не сомневаюсь, что Друд успел послать кого-нибудь за помощью. Может к начальнику городской стражи, а может в резиденцию собственного отца. Сам лорд лично здесь не проживает, всё-таки он из Долины, но вот управляющий и его солдаты…
Городской стражи я не опасаюсь, они не осмелятся чинить преграды Инквизиции, но вот обученные бойцы лорда, особенно, если там будут знатные рыцари…
Ух, чисто теоретически, в данной ситуации они должны немедленно перейти под командование Инквизиции в моём лице, но на практике их прибытие означало бы огромные осложнения. А я не желал себе осложнений в этой и так несказанно трудной ситуации. Утешало меня только одно: Вонахейм, оказывая сопротивление, признал свою вину. Поскольку человек с чистой совестью примет инквизиторов с сердечной улыбкой на устах, а не побежит в укрытие, заслоняясь вооружёнными слугами.
Повезло ещё, что у него не было личных солдат. Видимо уже привык использовать городскую стражу как свою собственную. Но в данный момент она ему не поможет.
— Друд Вонахейм, — громко выкрикиваю я. — Именем Инквизиции и «Небесного Клинка» требую, чтобы ты открыл двери!
Это не было действием в расчёте убедить хозяина. Он ведь знал, с кем имеет дело. Однако, он мог внушить своим людям, что на них напали грабители или шайка, нанятая кем-нибудь из купцов-конкурентов. Может даже каким-то чудом проникшие сюда одичалые. А почему нет? До сих пор, время от времени, несмотря на все погромы, пограничные деревеньки нет-нет, да вырежут. Виновников почти всегда быстро находят и вешают, но одичалых не всегда останавливает наказание смертью. Дикари, чего уж тут сказать. Хотя большинство уже всё-таки смирилось со своей новой жизнью, ставшей даже куда более мирной.
Так-то даже спокойных и дружелюбных людей легко склонить к убийству бандитов. Много труднее склонить их к убийству инквизиторов. Из-за двери я услышал шум взволнованных разговоров.
— За выдачу Друда Вонахейма назначена огромная награда, — громко и чётко утверждаю я.
И не разминулся с истиной. Тот, кто выдаст своего господина, получит благословение во время службы в «Небесном храме» и мы все будем искренне молиться о спасении его души. Разве может награда быть большей?
Шум разговоров, доносящихся из-за двери, перешёл в крик ссоры.
— Приставить таран! — приказал я зычным голосом, даже зачем-то взмахнув руками. Будто бы у меня на самом деле был этот таран. — Живыми никого не брать! Лучники — к окну!
Сейчас убежище Друда напоминало гнездо разъяренных шершней, так громко и активно там вопили и шумели.
— Не трогайте, открываем! — донёсся до моих ушей отчаянный крик. Я ожидал такого решения. Было только интересно, где сам Вонахейм, ибо войдя внутрь замечаю лишь шестерых мужиков.
А проход-то узенький! Умелый солдат мог защищаться здесь почти до бесконечности. Если же их было бы несколько, то ещё могли сменяли друг друга… Тогда взять их можно было бы лишь расстрелом арбалетами или поджогом. Ну, либо заморив голодом, если время совсем уж некуда девать.
Однако все эти люди смиренно покорились одному звуку слова «Инквизиция». Сейчас все они стояли на коленях у стены. Аж гордость берёт за службу такой организации. Можно хоть сколько мнить себя пупом земли, с апломбом корчить самого главного, хоть в городе, хоть в регионе. Но даже грандлорды начинают напрягаться, когда заходит речь о Инквизиции. Ибо магия и ересь есть то, что ставит их жизни на одну планку с простолюдинами и нет здесь иного решения, кроме как сполна заплатить за поругание нашего Бога.
— Господа, встаньте, — мягко говорю им. — Ведь никто не винит вас за грехи вашего главы, — пока что. — Скажите только, куда же он делся?
Ответом было молчание. Неожиданно. Раз уж пустили, то чего теперь сопротивляться?
— Что же, — пожимаю плечами. — А я хотел быть вежливым.
Раз так… Я дал знак моим людям, после чего они схватили одного из слуг Вонахейма и бросили на пол, выкручивая руки назад.
Хорошо ещё, что успел хоть какие-то основы этим деревенским увальням рассказать, пока мы тащились к купеческому дому. Хотя «Небесные братья» были бы куда как более удобны…
— Заткните ему пасть, — негромко бросаю им.
Мужчина, что-то заподозрив, начал мычать и вырываться, но его крепко фиксировали, зажимая рот.
Я же беру его правую кисть в свои руки, начиная привычно и уверенно ломать пальцы. Делаю это с задержкой на десяток секунд, после каждого, чтобы слуга мог прочувствовать боль до самого конца.
Дело в том, что мне надо было быстро получить ответ на вопрос, куда делся хозяин. Очень быстро. Ибо кто мог знать, не соорудил ли Друд тайный подземный ход, ведущий в сад или даже за пределы своего владения? И сейчас не убегал именно этим ходом? А тогда ищи ветра в поле.
— Так… здесь закончили. Теперь можно заняться второй рукой, — указываю я своим временным напарникам, — а нет, погодите-ка, — добавляю с притворным удивлением. — Он кажется хочет что-то сказать. Отпустите ему челюсть.
Пытаемый мужчина судорожно перевёл дух. Слёзы из его глаз лились быстрым ручьём.
— Эй, парни не плачут, — хлопаю его по щеке, — давай, говори.
— Он исче-ез за-а… за-а… — аж заикаться начал, бедняга! — …за стено-ой! Честно!
— Никто не исчезает за стеной, — усмехнулся я, — ладно, шутник, давай вторую руку.
— Это правда-а-а! Не надо-о! — он аж завизжал, так что пришлось прекратить эту истерику, совершив резкий удар по животу.
От этого уже ничего не добиться. Какое-то время точно. Истерика подавляет умственные возможности, так что даже грамотный и знающий человек превращается в идиота. Доказанный Инквизицией факт. Аккуратнее нужно работать… Что же, благо, что люди ещё есть.
— Следующий! — приказываю я. — На этот раз начнём с выкалывания глаза.
Рука нащупывает рукоять тонкого ножа.
Новый человек оказался более благоразумен. К тому же был сильно привязан как к правому, так и левому глазу.
— Здесь есть тайная дверь! — выкрикнул он прежде, чем мои новоявленные слуги успели заткнуть ему рот, — достаточно только упереться в тот угол!
— Что же ты молчал? — сверкнул на него глазами, сразу проходя к указанному месту. Боже мой! Сколько времени было потрачено впустую! Да Вонахейм уже мог доскакать до границы города и махнуть через стены!
Действительно, в месте, на которое указал слуга, был сооружён тайный проход. Я аккуратно ощупал его, опасаясь ловушек. Вниз вели деревянные степени.
— Связать арестованных! — приказываю мужикам, а сам беру со столика зажжённую свечу и двигаюсь вниз. Надеюсь, ещё не поздно.
Как я и предполагал, тайный коридор вёл во внутренний двор, и его выход находился под конюшней. Однако, в этом я удостоверился много позже, поскольку Друд не пытался бежать. Он суетился в… тайной библиотеке, торопливо складывая тома в большой мешок. Если бы не эта достойная сожаления алчность или, — если хотите, — любовь к книгам, наверное, он сумел бы сбежать и выиграть время.
Вонахейм заметил, как я вбегаю в библиотеку и выстрелил в меня из небольшого арбалета. Очень ловко, быстро и со сноровкой, выдающей немалый опыт. Я не успел уклониться и стрела вонзилось мне в грудь.
— Как же вовремя «Небесный Клинок» натолкнул меня на мысли о подготовке, — ухмыльнулся я, вытаскивая болт, чьей мощи не хватило пробить броню под плащом, — но синяк ты мне оставил приличный.
Друд взбешённо выругался и кинулся в сторону дверцы, находящейся рядом с библиотечным шкафом. Недолго думая, хватаю стул и кидаю им в мужчину. Это был добротный предмет мебели. Дубовый, резной, тяжёлый… Попал ему прямо в спину, мгновенно опрокидывая советника на пол.
Можно было бы воспользоваться моими метательными ножами, но мне нужен был не труп, а полноценный и живой человек.
Подбежав к упавшему мужчине, сразу же пинаю его в живот, а потом, когда он скорчился, приложился по почкам. Друд заскулил. Ничего, заслужил.
— Значит, всё-таки магия, — не удержавшись, осматриваю я книги и помещение в целом. — Надо же, надо же… Кто бы мог подумать! Я был уверен, что дело связано с ересью против Бога нашего, «Небесного Клинка», а тут такое! Настоящий куш! Да ещё и от кого. Не какого-то там одичалого шамана, живущего на окраине Зачарованного леса, до сих пор не полностью разведанного нашей армией, а от самого советника! Купца! Сына лорда, хоть и бастарда!
Друд вытер лицо от крови — стул действительно был тяжёлым, и посмотрел на меня взглядом крысы, загнанной в угол. Но это по-прежнему была опасная крыса и я понимал, что мне надо следить, чтобы Вонахейм не бросился мне на горло.
Краем глаза отслеживая все его движения, осматриваю книги, лежащие на столе. Секунду подумав, беру первую попавшуюся.
— Ого, — перевожу на мужчину взгляд, — знаете валирийский?
— Валирийский, асшайский и гискарский, — в его голосе не было слышно ни злости, ни страха. Советник либо уже смирился с судьбой, либо рассчитывал на её чудесный поворот. — Языки Пентоса и Тироша тоже, но это просто изменённый и в чём-то упрощённый валирийский, — добавил он.
— Ну-ну, — с неприкрытым удивлением качаю головой. — Вы выдающийся человек, господин Вонахейм. Мало того, что ловкий купец, так ещё знаний наберётся, на целую мейстерскую цепь, да и тайных искусств не чужды.
Похоже, Друд не думал, что инквизитор будет делать ему комплименты, поэтому посмотрел на меня с удивлением. А чего он ждал? Что я с истошным криком начну поджигать библиотеку, зачитывать молитвы и осенять себя святыми символами?
— Признайтесь мне, сделайте одолжение, какова была цель всего этого? — обвожу вокруг рукой.
— Я с детства чувствовал в себе эти способности, так что уже давно приобщился к магическим обрядам, — пожал Вонахейм плечами. — Очень облегчает работу. Это помогло мне с отцом, который по итогу даровал свою фамилию, помогло с торговыми сделками… И для Морны такое было важно. Лишь мои обряды помогали сдерживать её кровожадную сущность. Я прятал остатки её трапез, скрывал улики… Во время последнего визита в Эссос, заокеанские друзья подсказали мне вариант, как можно воскресить человека, мою Морну, — на некоторое время он замолчал. — Есть несколько способов. Но тот, который подошёл мне больше всего, требует выполнение одного условия…
— Жизнь её убийцы, — прерываю его. Наконец-то я вижу всю картину целиком.
— Вот именно! — довольно кивнул Друд.
— Поэтому вы не позволяли умереть Хендрику, — качаю головой. — Хотели в надлежащее время принести его в жертву. Мучили парня, но всё же следили, чтобы мука не обернулась смертью.
— Именно так! И сейчас я вам кое-что скажу, господин Шторм, — он посмотрел на меня лихорадочным взглядом. — Позвольте мне провести обряд! Я бы уже давно его провёл, но ранее в городском совете присутствовали открытые почитатели «Небесного Клинка». Пришлось постараться, чтобы они перевелись в другие места. Никого не убивал! Просто взятки, немного магии и помощь друзей, да должников. В данный же момент в городе нет ни одного инквизитора, кроме вас… Мы же взрослые люди, господин Шторм! Что вам за дело до жизни сына какого-то купчишки?! Он даже не благородный! Сколько он вам предложил? Я перекрою его предложение десятикратно! Стократно, если хотите. Отдам вам всё имущество. Всё, чем владею. Это пригодится Инквизиции намного больше, чем защита какого-то узника! Одни эти книги стоят состояние, а у меня есть ещё и золото, и недвижимость… Если потребуется, отец…
Я прервал его, подняв руку.
— Это только отрава, — говорю ему. — Ничего не стоящая, как и ваша жизнь… Истинно верующие не предают, господин Вонахейм.
Должен, однако, признать, я восхищался глубиной его чувств. Друд хотел отдать мне всё, что имел, в обмен на воскрешение любимой. Вот только это «всё» в данный момент означало слишком, слишком мало. Но это уже не его вина.
Многие ли инквизиторы на моём месте воспользовались бы столь щедрым предложением? Не знаю и надеюсь, что немногие или никто. Но, в конце концов, и среди нас попадались мерзавцы, слабые верой, ценящие бренные утехи выше святых устоев веры. Как бы я мог заключить сделку с чернокнижником, а потом восхвалять «Небесного Клинка» теми же устами, что согласились на такой низменный торг?
Друд потянулся к голенищу сапога. Недостаточно быстро. Точным пинком я выбил у него кинжал в тот же миг, в который купец направлял его в собственную грудь.
— Даже умереть мне не даёте! — прорычал он и снова забился в угол.
— Дадим, — пообещал я спокойно. — Но только тогда, когда очистим твою душу и сами этого пожелаем.
* * *
— Берик Шторм, инквизитор? — преградил мне путь мужчина, полностью замотанный в чёрный балахон.
— Кто спрашивает? — выгибаю бровь.
Внезапный собеседник молча вынул из-за пазухи украшенную печатями и подписями грамоту и подал мне. Внимательно её изучаю. Этот мужчина обладал, ни больше ни меньше, а всего лишь бумагами, подписанными Филиппом Йорданом — Верховным Апостолом Королевской Гавани, столицы всего Вестероса. Второй человек, если считать именно религию, после самого «Небесного Клинка».
Как я слышал, именно в подземельях столичного «Небесного храма», допрашиваются и содержатся самые опасные колдуны, оборотни, варги и прочие, магические твари. Там же собраны на изучение тысячи запрещённых книг и свитков.
На всякий случай перепроверил печати и подписи. Они производили впечатление подлинных, а поскольку в прославленной Твердыне Ночи, — главном оплоте всей Инквизиции, — натаскивал своих питомцев в умении распознавать фальшивки, я мог быть почти уверен в правильности моей оценки. Передаю грамоту своему собеседнику обратно.
— Чем могу служить?
— Я забираю твоего обвиняемого, Шторм, — спокойно говорит он. — А ты держи язык за зубами.
— Как вы, собственно, это представляете? — со злостью уточняю я, — что я должен сказать «Небесному Лорду»? Что птичка от меня упорхнула?
— Денис Маллистер будет обо всём извещён, — ответил человек в чёрном. — Ещё какие-нибудь вопросы?
— Конечно, — заявляю я твёрдым тоном и уже отвернувшийся было мужчина снова посмотрел на меня. В его взгляде я ничего не прочитал, кроме равнодушного безразличия, но почему-то был уверен, что на самом деле он удивлён тем, что я не поколебался его задержать. — У меня есть основания подозревать, что лорд Вонахейм знал, кем является его Эссоская любовница, и знал, что от этой связи вылупилось колдовское отродье — Морна Вонахейм, оборотень. Также он должен был знать или хотя бы подозревать своего сына, Друда, в занятии колдовством.
Человек в чёрном приблизился ко мне.
— Опасно обвинять лорда и слугу мастера над монетой, — негромко произносит он. В его голосе не было угрозы. Исключительно констатация факта.
— Опасно утаивать правду, притворяясь, будто его любовница была всего лишь прокажённой шлюхой, а сына отправили в Застенье подальше от глаз короля, — возражаю на это.
К моему удивлению, не представившийся собеседник чуть улыбнулся уголками губ. В его пустых глазах также блеснуло веселье.
— Лорд Вонахейм уже не в нашей власти, — спокойно ответил мне мужчина. — Два дня назад с ним произошёл несчастный случай. Утонул в реке.
— Тело не найдено, не так ли? — спрашиваю после недолгой паузы.
— Это река с быстрым течением и илистым дном, — прояснил он. — Где же его искать? Ответ знает разве что сам «Небесный Клинок», который видит прошлое и будущее. Что-то ещё?
Мой собеседник даже не стал дожидаться ответа и быстрым шагом направился в сторону тюрьмы, куда отконвоировали Друда. Из тени вышли ещё двое мужчин, — как я мог не заметить их раньше?! — и двинулись за ним. Они также были одеты в чёрные плащи с капюшонами. Были они инквизиторами или «Небесными братьями»? Непонятно. Герба «Небесного Клинка» я на них не углядел, но ведь и я нечасто надевал официальный наряд служащего Инквизиции.
Я мог быть уверен в одном: Друд Вонахейм расскажет всё. Каждую свою мысль и каждый обрывок знаний. Все его друзья и помощники будут разоблачены. Бывшего городского советника превратят в открытую книгу, со страницами, заполненными гимнами, славящими нашего Бога. По итогу же он будет очищен, зная, что тёмное знание, которое изучал, поможет инквизиции в отыскании, распознании и каре отступников, таких как он сам.
А его душа, попав в Рай, ещё скажет за это спасибо.
* * *
— Здравствуй, — киваю я, заходя в кабинет «Небесного Лорда», Дениса Маллистера.
Он молча указал мне на стул.
— Создал ты нам проблем, Дондаррион, — недовольно проворчал старший инквизитор, даже не силясь на приветственные любезности.
— Я отказался от своей семьи и рода, когда впустил в сердце лишь одну любовь — к господину и повелителю нашему, «Небесному Клинку», — едва заметно прищуриваю глаза. — Вы сами обещали, что теперь я стану Штормом. Как человек без привязанностей и корней.
— Ещё тогда мне стоило понять, — скрестил он руки, — что тот, кто готов так легко отказаться от самого себя, доставит нам множество проблем.
— Предавшие Бога предадут и себя, — хлёсткая фраза сорвалась будто бы сама собой.
— Но разве они предали его? — собеседник развёл руками. — Но да ладно. Не ради этого мы здесь собрались. А кое для чего другого.
— Я отыскал правду, — понять на что намекает Маллистер было несложно.
— Да-а… отыскал правду. И что мы обрели благодаря этому?
— Что обрели? Правду! Или этого мало? Ну и, кроме этого, небольшое вознаграждение, — кладу на стол тугой мешочек с золотом.
— Забери его, — произносит он усталым голосом. — Я решил предоставить тебе отгул, Берик. Бессрочный.
Меня будто ударили по голове. Оставалось лишь глупо смотреть и открывать рот, словно рыба, выброшенная на берег.
— Но это не всё… — продолжил Денис. — Я также решил написать письмо лорду Моустасу, прямо в столицу, прося, чтобы он соблаговолил принять тебя в ряды своих личных помощников.
— Выкидываешь меня за то, что я оказался слишком догадливым, да? Слишком честным? — возмущению не было предела!
— Я не выкидываю тебя, — «Небесный Лорд» взвесил в руке мешочек и бросил его мне на колени. — Это почётное повышение, Берик. Кроме того, я считаю, что для нас обоих будет лучше, если ты уйдёшь.
— Почему? — спросил я обиженно и переложил мешочек обратно на стол. Он действительно был тяжёлым.
— Поскольку то, что для тебя средство, ведущее к цели, для других людей уже цель.
С минуту висело молчание. Я пытался осознать то, что хотел сказать мне Маллистер.
— Значит, я должен был договориться с Друдом, это ты имеешь в виду? Освободить Хендрика, получить плату от его отца, после чего взять деньги от Вонахейма взамен сокрытия семейных тайн?
— Это ты сказал, Берик, — его лицо ничего не показывало, никаких эмоций.
Итак, Маллистер просто хотел спокойно влачить жалкое существование. Видимо я ошибался, считая, что он хочет вернуть молодость. А может быть и хотел, но уже смирился, что не получится. Всё-таки стариков, что в Инквизиции, перешедших из Ночного Дозора, что среди важных лордов, не только Застенья, а и других регионов, полным-полно, но уменьшить свой возраст смогли считанные единицы. Нелегко было заслужить расположение «Небесного Клинка». А раз так, то чего напрягаться? Можно просто жить. Тихо, спокойно и почивая на лаврах самой большой жабы на болоте. Кто тут будет выше и главнее Маллистера? Джорах Мормонт, сидящий в Имфорде, не подходит, ибо имеет такой же статус. Разве что Виндел Райнхольд, тоже «Небесный Лорд», но владеющий Вэйсондом — городом, считающимся столицей Застенья.
К тому же, Виндел — сын племянницы «Небесного Клинка», Дии Райнхольд, что как бы подразумевает…
Но вернёмся к Денису. Видимо я вызвал в его жизни тот ещё переполох. Наверное, моему начальнику не понравился разговор с людьми в чёрном. Может быть, ему также не понравилась ходившая сплетня о том, что лорд Вонахейм утонул, поскольку вызвал недовольство Инквизиции. А Маллистер, видимо, не имел столько честолюбия, чтобы быть добросовестным служителем своего Бога. Он желал снискать милость местной знати. И хоть ближе всего был Север, но почему бы не наладить контакт с Долиной, раз уж судьба сама позволила этому произойти?
Я встал с места.
— Может ты забыл, Денис, что «Небесный Клинок» всё знает, — резко высказываю ему. — Знает и оценивает. Оценивает и готовит кару. Когда в следующий раз он приедет в Застенье и посмотрит в твои глаза? Какие мысли увидит наш Бог в твоей голове?
— Учить меня вздумал? — Маллистер тоже встал. Я видел, как его лицо багровеет.
— Никогда бы не осмелился, — возражаю ему.
— Я любил тебя, — после короткой паузы выдаёт мужчина, выделяя каждое слово. — Но сейчас думаю, что ты можешь принести больше проблем, чем пользы. В связи с этим, я направлю письмо с требованием, чтобы с тебя сняли полномочия инквизитора.
Я помертвел, но немного погодя лишь склонил голову.
— «И спрячет он меня в шатре своём, в день бедствия, укроет в глубине храма своего, поднимет на скалу», — тихо шепчут мои губы.
— Убирайся, наконец, — приказал Маллистер усталым голосом. — Пусть столица разбирается, что делать дальше.