*(лат.) Смелым судьба помогает
Черной бронзою окованы холмы,
Через сердце прорастают тени тьмы.
Тени-оборотни, темно-серый мех.
Ох, Господи, не введи во грех!
Гермиону разбудили блики пламени, пляшущие на закрытых веках. Поморщившись и зажмурив глаза, она недовольно вздохнула, подумав, что опять зачиталась и уснула в гостиной у камина. Но в следующую секунду воспоминания вернулись к ней, и девочка поспешно распахнула веки.
Сияние пламени в первый миг ослепло. Гермиона отшатнулась, запоздало ощущая, как печёт от жара кожу на лице и руках. Яростная стена огня перегораживала выход из подземного хода, и девочке на мгновение показалось, что сейчас пламя доберётся до неё, сожрёт, сожжёт дотла.
Усилием воли подавив первобытный страх перед открытым огнём, девочка огляделась. Она лежала на полу земляного тоннеля, уходящего в непроглядный мрак. А выход закрывало пламя.
Грудь сдавило, и Гермиона разозлилась на себя — почему она трусит? Почему не может взять себя в руки?
Только через секунду она поняла — это не страх, он просто задыхается, ведь огонь выжег весь кислород в тоннеле. Паника вновь подступила к горлу, но гриффиндорка решительно сжала кулаки, давя невольную тошноту.
Чар головного пузыря девочка не знала, сквозь магическое пламя пройти не могла. Единственное, что пришло ей в голову, это разнести боковую стену подземного хода Бомбардой, прорубив новый выход на поверхность.
Сунув руку в карман, Гермиона похолодела. Палочки не было. Очевидно, её забрал тот, кто оглушил саму девочку. Но что же ей тогда делать?
«А ведь Мораг там один на один с этим маньяком! — внезапно осознала гриффиндорка. — А вдруг это Долохов?»
Она опустилась на колени и зашарила по земле, почти ничего не видя из-за отпечатавшихся на сетчатке языков пламени. Сейчас Гермиона чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег — рот разевается, лёгкие работают, а толку?
Сумка нашлась через несколько безумно длинных минут, когда у девочки уже темнело в глазах. Наощупь найдя характерный ребристый флакон, она размахнулась и бросила его в сторону продолжающего бушевать пламени, а потом сжала в пальцах кулон-трикветр, подарок Астры. Эванс обещала, что он может защитить от любого физического вреда, только совсем ненадолго — минута максимум, скорее всего меньше.
«Наверное, надо было отвернуться, — пришла в голову запоздалая мысль, когда взрыв яркой вспышкой ударил по глазам. — И рот открыть».
Ослепшая и оглохшая, девочка сжалась в ожидании неминуемого удара. Но его не последовало. Лишь поток холодного воздуха бросил ей в лицо поднявшуюся пыль, окончательно ослепив. Но теперь она, по крайней мере, могла дышать. Первый глоток пыльного ледяного воздуха показался гриффиндорке слаще мёда.
Зрение вернулось к ней нескоро, но особого облегчения это не принесло. Ночью в подземном тоннеле она всё равно ничего не видела и выбиралась сквозь завал наощупь, стремясь к бледному отблеску света, который маячил у входа. В кровь содрав руки и разбив колени, споткнувшись об острый каменный обломок, Гермиона наконец выползла наружу и огляделась. Мораг поблизости не было, зато на промёрзшей траве виднелись следы недавнего боя — подпалины, рытвины и следы.
До настоящего следопыта гриффиндорке было как до луны пешком, но опыт еженощной охоты в мире-во-сне всё-таки давал о себе знать, поэтому она сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее поспешила туда, куда вёл её след. В неверном свете луны мир вокруг казался припорошенным инеем, почти чёрно-белым, словно вокруг была не реальность, а мир-во-сне. Мертвенная тишина, в которой не было слышно даже шагов девочки, только усиливала впечатление. Или дело было в том, что слух Гермионы всё ещё не восстановился?
«Почему никто из профессоров ещё не пришёл сюда? — проскользнула в её голове разумная мысль, в клочья разрывая атмосферу ночного кошмара. — Грохот взрыва точно должен был достичь замка».
Почему-то мысль о том, что сейчас появятся профессора и начнут задавать вопросы, придала девочке скорости. Уже через минуту она вылетела к Гремучей иве и резко остановилась, поражённая увиденным. Поляна вокруг агрессивного дерева оказалась буквально перепахана, а сама ива — жестоко искалечена. Могучий ствол с одной стороны превратился в уголь, видимо, от взрыва, который оставил у его корней глубокую воронку. Бо́льшая часть ветвей безжизненно рассыпалась по земле. И в десяти шагах от этой неопрятной кучи на земле лежали два тела.
Гермиона подбежала ближе и перевернула Мораг на спину, трясущимися руками ища пульс. Почувствовав слабые удары под пальцами, она чуть не расплакалась от облегчения. Кожа пуффендуйки была слишком бледной и холодной, и Гермиона на секунду даже поверила, что подруга мертва.
Стащив с запястья браслет, сплетённый Луной из волос единорога, она нацепила его на МакДугал и полезла в сумку за лечебными зельями. Амулеты у Лавгуд, конечно, выходили сильнее некуда, но лучше перестраховаться.
Когда дыхание пуффендуйки выровнялось и стало глубже, Гермиона позволила себе облегчённо выдохнуть и переключиться на её противника. То, что девочка посчитала вторым телом, на самом деле было комом тряпья. Только в капюшоне грязной мантии белел голый череп.
Гриффиндорка замотала его в ткань, стараясь не касаться руками. Всё-таки трофей, Мораг не простит, если Гермиона его потеряет. Под мантией на земле обнаружились две палочки — её и пуффендуйки. Свою девочка поспешно сунула в карман, пообещав себе придумать что-нибудь понадёжнее. Пусть без палочки она не оставалось полностью беззащитной, потерять её всё равно оказалось неприятно. Да что там, она чуть не запаниковала! Позорище.
— Я жрица великого Тараниса! — напомнила себе Гермиона. — Я способна защитить себя и без волшебства.
Словно в ответ на её слова, откуда-то из темноты раздался шорох и глубокий вздох. Гермиона подпрыгнула на месте, оборачиваясь в полёте и тут же снова мысленно коря себя за трусость. Но вокруг, кроме Мораг, не было никого.
— Не почудилось же мне, — пробормотала гриффиндорка себе под нос.
В ответ вновь раздался шорох, и девочка наконец поняла, откуда он исходит. Из глубокой ямы у подножия Гремучей ивы.
Медленно, в любой момент готовая отскочить, она приблизилась и заглянула через край. В ответ тьма взглянула на неё двумя янтарными глазами.
Отскочить всё-таки пришлось, и через секунду они замерли друг напротив друга — девочка, в ладонях которой нестерпимым блеском пылали сгустки голубых молний, и скрюченная, изломанная фигура оборотня, возвышающаяся над ней на две головы.
«И кто меня за язык дёрнул рассуждать, заслуживает ли он смерти?»
— Профессор Люпин? — жалобно позвала гриффиндорка. — Пожалуйста, скажите, что вы приняли аконитовое зелье!
Она не боялась его, вовсе нет. Теперь, когда она видела это искалеченное существо, страх прошёл. Впрочем, опасность оборотня Гермиона прекрасно себе представляла. И в то же время мучительно не хотела его убивать. Хотя надежда на мирный исход таяла с каждой секундой — глаза, что смотрели на неё, были глазами зверя, а не человека.
Люпин тихо зарычал, и девочка заметила, как напряглись его лапы. В момент, когда оборотень прыгнул, она швырнула в него снопы с двух рук, думая только об одном — убить волка и не повредить волшебнику.
Тяжёлое тело сбило её с ног, и девочка поспешила откатиться в сторону, пока до неё не добрались жуткие когти или клыки оборотня. Он дёрнулся, пытаясь встать, и Гермиона вновь начала наращивать на ладонях сгустки дара на случай, если тварь опять бросится.
К облегчению гриффиндорки, этого не понадобилось. Оборотня ломало в обратной трансформации, и зрелище это было таким жутким, что хотелось отвернуться, но в то же время она не могла оторвать глаз — дело было то ли в страхе, что он всё-таки нападёт, то ли в каком-то болезненном любопытстве. Через пару минут на земле лежал совершенно обнажённый мужчина.
Со вздохом Гермиона переложила череп в сумку Мораг, а освободившейся мантией накрыла Люпина. Ни страха, ни смущения она не чувствовала — только всепоглощающую усталость. Всё-таки ночь — совсем не время для дара Тараниса.
Обернувшись к Запретному лесу, девочка настроилась и постаралась воспроизвести звук, который всех заставила выучить Лавгуд. Что-то среднее между хрипом, воплем и воем.
— Хорошо, что сейчас полнолуние, такими звуками никого не удивишь, — с мрачным смешком прокомментировала Гермиона и повторила своё зов.
Судя по тому, что на опушку из-за деревьев вытекли чёрные тени фестралов, зов достиг своих адресатов. Нетерпеливо дождавшись, пока они приблизятся, гриффиндорка поспешила объяснить вожаку, что от них требуется. Уже через десять минут в воздух поднялись два фестрала, к спинам которых девочка накрепко примотала бессознательных Люпина и МакДугал. Самой ей спину подставил сам вожак, и табун понёсся в глубь леса, унося дальше и дальше невольных искателей приключений.
Когда они снизились, Гермиону хватило только на то, чтобы стащить себя и остальных со спин фестралов, коротко поблагодарить их за помощь, споить бессознательным волшебникам по укрепляющему, сгрести всех в одну кучку, накрыть одеялом, вытащенном из безразмерной сумки, и наконец вырубиться. За свою безопасность она не переживала — поляну с огромным дубом посередине и какой-то каменной аркой огромным прохладным облаком окутывала знакомая энергия Эванс. Уж её-то гриффиндорка ни с чем бы не перепутала.
Мох был мягким, одеяло — тёплым, а бессознательные волшебники по соседству ничуть не мешали. А потому Гермиона спокойно уплыла в сон.
«Обязательно нужно таскать с собой палатку, как Астра», — было последней связной мыслью девочки.