Хотелось бы мне, что с объявлением моей победы всё закончилось. Но увы. К моему глубокому сожалению, всё только началось.
К Хьюга подскочил сначала один ирьёнин, потом, после едва замеченного мной знака, появилось ещё двое. И все хлопотали вокруг него. На меня никто и внимания не обратил, а потому, усевшись там, где я и стоял, я принялся оказывать себе помощь сам.
Да, чакры у меня оставалось совсем чуть-чуть, но приглушить боль и поправить состояние до того минимума, когда я смогу сам дойти до госпиталя, было посильной для меня задачей. Однако меня отвлекли.
— Ты!
В раздавшемся голосе не было слышно ни гнева, ни ярости, ни ненависти. Фуин, чтоб его. Однако, учитывая, кому именно он принадлежал, о их наличии можно было догадаться.
— Куница-сан? — Я вынужденно прекратил лечение. При таком самочувствии работать на два фронта было выше моих возможностей. А игнорировать анбу в таком состоянии… Будь я здоровым, и то бы не стал.
— Ты арестован!
— На каком основании? — Натурально обалдел я. Нет, серьёзно, что за чушь?
— Умышленное убийство. Следуй за мной. Попытки скрыться, применить техники, иным способом оказать сопротивление будут расцениваться как неповиновение хокагэ и бунт и будут немедленно пресечены.
— Приходите позже, — фыркнул я и пояснил: — Он пока не умер. Видите, ирьёнины ещё не сдались? Глядишь, и откачают. Пока же скажу так. Ваши обвинения и яйца выеденного не стоят. Простой несчастный случай. Они, знаете ли, — со значением сказал я, — бывают каждый день.
— Неподчинение приказу. Сопротивление аресту, — перечислила она, а рядом появилось ещё трое масочников. — Ты…
— Да-да? — Раздался знакомый холодный голос. — Продолжайте, мне очень интересно.
Я дал себе труд встать и обернуться. Передо мной была учитель. Мрачная и сосредоточенная. Масочники переглянулись.
Я их понимал. Пусть в анбу и не брали слабаков, но и по-настоящему сильных бойцов среди них были единицы. Никакой клан не отпустит в чужое подчинение своих лучших людей. Так что в конфликте с кем-то уровня сэнсэя шансы у них были призрачные. Примерно такие же, как у учителя против всей деревни. А значит, сейчас они начнут договариваться.
— Ваш ученик задержан по подозрению в убийстве, — когда переглядывания были завершены, выдала куница.
Вот и пошёл торг. Не убийство, а только подозрение. Отдайте пацана.
— А кого убили? — Сделала большие глаза сэнсэй. — Я вижу тут только раненого, которому пытаются помочь, и всё.
— Хорошо, — резко кивнула анбу. — Покушение на убийство. С возможностью переквалификации в убийство. Это вам не опровергнуть.
— Ученик, — перевела взгляд на меня сэнсэй. — Есть что сказать?
— Да, — вздохнул я. Сохранять вертикальное положение было непросто, я старался изо всех сил. — Покушение предполагает умысел. А здесь его нет. Хьюга просто не повезло.
— Вот видите, — Хокона вновь посмотрела на куницу. — Несчастный случай. Мальчик ни в чём не виноват.
— Удар был нанесён в самое сердце. Это не случайность.
— Именно она, — настоял я. — Я бил открытой ладонью в корпус. Чтобы остановить его атаку. Просто из-за дыма не видел точно куда. А если бы хотел его смерти, то ударил бы иначе, — я продемонстрировал удар «острой» ладонью.
— Всё! — Раздался радостный голос, и я повернул голову. — Мы смогли запустить сердце. Парень будет жить.
Досадно, — изобразив на лице приличествующую случаю радость, внутри я был недоволен. Такого не должно было произойти. Нанесённый мной удар должен был остановить сердце и исключить возможность запустить его заново. Я допустил ошибку в разработке приёма или его исполнении? Аргкх! И ведь не спросишь же. Ладно, разберусь.
— Вот видите, — учитель улыбнулась, но теплее от этого никому не стало. — А вы сразу про арест и обвинения. Травмы — обычное дело для поединка.
— Арин-кун, — сделал шаг вперёд до того молчавший анбу в маске совы. — У тебя уже было одно предупреждение. Теперь я объявляю тебе второе. Ты снимаешься с соревнований и лишаешься возможности претендовать на награды. Это понятно?
Я посмотрел на учителя, и та согласно смежила веки.
— Предельно, сова-сан, — я чуть поклонился и повернулся к сэнсэю в ожидании указаний.
— За мной, ученик, — одарив напоследок анбу нечитаемым взглядом, она развернулась к выходу.
Уходили мы молча, провожаемые любопытными взглядами со всех сторон. Лишь спустя пару минут ходьбы я перестал ощущать чужое внимание. А еще полминуты спустя учитель заговорила.
— Сейчас не будем о том, что именно помешало тебе довести дело до конца и убить того Хьюга. Я хочу знать, зачем тебе это понадобилось.
Ну, пожелания мастера не то, от чего может отмахнуться ученик, а потому, хоть тема и не доставляла мне особенного удовольствия, я взялся за рассказ.
— Понимаете, сэнсэй, — начал я свою речь, глядя на всем видом требующую ответа женщину, — когда вы неожиданно пропали… Это стало для меня тяжёлым ударом. Я был зол, растерян и напуган. Не знал, как дальше жить, на что, собственно говоря, мне жить, как и когда тренироваться. А к вам постоянно ходили люди. Всем была нужна Голос воли огня. То есть, — пояснил я, — у меня и минуты не было, чтобы хоть как-то отвлечься от горестных раздумий. И вот однажды ко мне пришли с очередным визитом. Поначалу я думал, что они, как и прочие, явились к вам, но оказалось, что за вашим имуществом. Меня выселяли, представляете? — возвысил я голос, но учитель продолжала молча слушать меня. — Я прогнал их, да, — мой голос вновь стал прежним, тихим и спокойным. — А они вернулись с анбу. С той самой куницей, что доставала меня на соревнованиях. И знаете, что я подумал? Тогда, когда понял, что она как-то связана с моим соперником? Что я ничего не забыл. И что я больше не маленький и напуганный мальчик, которого можно выгнать из собственного дома и за которого некому заступиться. Я вырос и стал шиноби. И горе тому, кто встанет на моём пути!
— И тебя не смутил ни конфликт с анбу, ни с кланом Хьюга?
— Нет, — покачал я головой. — Это не имеет принципиального значения. Доказать умысел невозможно. А отомстить сейчас они мне не успеют. Ведь в самом скором времени я отправляюсь на границу, верно?
— Думаешь, про тебя забудут? — Вопрос был задан небрежным, ничего не значащим тоном, но я не повёлся.
— Нет, конечно. Я же ничего не забыл. Но, — улыбнулся я, — теперь у хокагэ появился замечательный повод услать меня подальше. И не торопиться с возвращением.
— Он бы в любом случае не спешил, — хмыкнула учитель.
— Пожалуй. Однако теперь у него есть и повод меня сослать, и возможность не возвращать какое-то время, прикрываясь заботой о моей безопасности. А когда я наконец вернусь, Хьюга из анбу не будет мне очень уж страшна.
— А сами Хьюга?
— С ними, конечно, сложнее. Но бегать толпами по деревне за мной они не станут, вызовов же от серьёзных бойцов не последует в связи с отсутствием достаточного повода. А личные инициативы средних белоглазых я переживу. Кроме того, — продолжил я, — тут есть и психологический момент. Вручив хокагэ такой удобный повод для моей ссылки, я в какой-то мере страхую себя на будущее. Получив наказание за эту историю, я смещаю фокус его внимания с той эпопеи с Джирайей. И ассоциироваться у него буду с совсем другим.
— Всё?
— Да, учитель, — после едва заметной паузы кивнул я.
— То есть проблемы ты не видишь?
— Проблемы нет, учитель. Всё было рассчитано. Предположим, Хьюга не выживает. Анбу-таки силой волокут меня в отдел дознания. Я ни в чём не сознаюсь, а с менталистами они меня допрашивать не могут. Обвинения не те, не измена и не шпионаж, и доказательств никаких. Нужна санкция на это. Учитывая все обстоятельства, хокагэ вряд ли бы её дал. Но если бы и дал, к этому времени о случившемся становится известно вам. Если меня сразу не отпускают, то я рассказываю вам, как было дело. И уже через пару часов по всей деревне гуляют слухи о личной заинтересованности куницы-сан, а то и всех анбу, неправомерном аресте раненого и прочее.
Хокона тяжело вздохнула. По-своему Арин говорил всё верно. И в этом-то и была проблема. Одна из имеющихся. Ему подвернулся случай свести счёты, и он тут же, не сходя с места, им воспользовался. Не желая взять паузу, чтобы хорошенько оценить ситуацию и найти лучший способ мести взамен напрашивающегося. Мышление тактика, но не стратега.
Впрочем, через это проходят все, кто идёт путём гендзюцу. Из тех, кто дожил до этого шага, конечно. А таковых, увы, меньше, чем могло бы быть. Гендзюцу очень требовательно к своим адептам. К настоящим, а не тем, кто выучил пару техник и гордо называют себя «специалистами».
Нет, тех, кто по-настоящему мог назвать гендзюцу своей специальностью, не говоря уже о мастерах, всегда было очень и очень мало. По разным причинам. У одних нет таланта и способностей, другим не хватает настойчивости и веры в себя, третьих некому учить.
И самое главное, конечно, это высокая смертность. Гораздо выше, чем среди любого другого пути шиноби. В процентном, разумеется, соотношении.
Гендзюцу — это изменение. Гендзюцу — это движение.
И когда ученик достигает определённого уровня, когда к нему приходит первое понимание своих возможностей, он без оглядки начинает творить. И хорошо ещё, если видит хоть какие-то границы. А то порой чуть до клановых войн не доходит, — она мысленно улыбнулась, вспомнив свои собственные похождения в юности.
В общем, нет ничего удивительного, что почувствовавшие силу, познавшие вкус превосходства над другими адепты теряли рассудок и творили беспредел. За что вполне логично получали ответ от задетых их действиями шиноби. Понятно, что переживали ответную реакцию отнюдь не все.
Но это нормально. Так или иначе, но это обязательное испытание, и мимо него не пройдёшь. Если, конечно, не боишься и хочешь двигаться дальше.
Арин, — она вновь посмотрела на ожидающего её реакции ученика, — проверок и уроков не боялся. И это было хорошо. Плохо было то, что в дополнение к стандартным проблемам у него было не самое удачное для такого пути наследие. Привычка решать проблемы силовым путём, видимо, вшита в Кагуя на генном уровне. А как иначе объяснить то, что он с ходу выбрал такой способ мести? И ведь даже ничего не дрогнуло. Нет и тени сомнения в своей правоте. В том, что он может убить кого-то убить для того, чтобы кого-то наказать. И плевать ему и на клановую принадлежность, и на то, что они из одной деревни. Всё это для Арина просто пустой звук. Как и для любого Кагуя.
Хвала ками, что выражено это у него не в крайней степени. Настоящие костяники вообще не знают, что означают такие слова, как «свои», «авторитет», «друг» и так далее. Арин же это деление понимал и признавал. Просто тех, кого он относил к своим, было очень мало. Не попавшие же в эту категорию для него ничего не значили.
— О том, чего ты не видишь, я расскажу тебе позже. Сначала о том, как получилось, что ты не довёл дело до конца?
— Мне показалось, вы не одобряете, — я бросил на неё удивлённый взгляд.
— Не одобряю. И поверь, ты узнаешь и почему, и как сильно. Однако же, плох план или хорош, сейчас не важно. Почему он не сработал так, как ты задумывал, ученик? Что случилось? Ты промахнулся? Передумал в процессе? Переоценил свои силы?
— Не знаю, учитель, — сокрушённо вздохнул я. — Должно было сработать. Я применил один из разрабатываемых мной приёмов для ирьёгентай. Хьюга отлично подходил на роль того, с кем всерьёз можно было проверить полученные результаты. И, кстати, техника ведения боя с двумя шосенами и впрямь полностью себя оправдала.
— А у тебя оправдаться не получится. Причина провала?
— Не знаю, сэнсэй. Я всё сделал правильно. И на животных приём не давал сбоев. Возможно, просто моего владения ирьёдзюцу не хватает, чтобы его перебороть. Если дело в этом, то проблема невелика. По мере роста моих навыков ирьёнина будет расти и убойность техники. В итоге снять её воздействие смогут только ирьёнины А-ранга и выше.
— Проверишь это, — приказала она. — Поражение — не то, что мы можем себе позволить, ученик. Запомни это. Пусть сейчас ситуация обернулась к лучшему, но произошло это просто потому, что ками любят тебя. В другой же раз, когда что-то пойдёт непредвиденным тобой образом, особенно если ты полностью уверен в успехе, плата может оказаться непомерно велика. И вот ещё что, — после паузы произнесла она, — это всё-таки сложный приём или техника в её классическом понимании?
— Приём тайдзюцу с применением ирьёдзюцу. Несколько точечных последовательных воздействий медчакрой. Каждое само по себе положительно влияет на организм. В сумме не позволяют запустить сердце. Стандартное сканирование не определяет проблему, — продолжил я. — Потому-то они так и суетились. Всё делают как надо, а результата нет.
— Неплохо, — одобрила сэнсэй. — Да и вообще надо сказать, что ты молодец.
— Да? — не привыкший к подобному я смотрел на неё, не скрывая подозрения.
— Конечно, — уверенно кивнула она. — Ты научился не только наблюдать, что должен уметь любой шиноби, но и делать из своих наблюдений выводы. И даже строить на их основе планы. То, что в процессе ты напрочь отключил инстинкт самосохранения, ничуть не умаляет твоего достижения.
А. Всё в порядке.
— Спасибо, учитель, — ничего кроме серьёзности в моём голосе не было. Какая разница, может она без издёвки меня похвалить или нет? Уж проживу без дифирамбов в свою честь. Особенно не очень-то и заслуженных. Гораздо важнее то, что когда нужно, она всегда рядом.
Покрутив в голове мысль, я остановился и с глубоким поклоном повторил: «Спасибо, сэнсэй!»
— Не отделаешься, — фыркнула она недовольно, подходя к дому. — Заходи давай. Буду объяснять, где ты не прав.