РиксКот_Глава_35__Том_Реддл._Часть_первая..docx
РиксКот_Глава_35__Том_Реддл._Часть_первая..fb2
— Приведи Абраксаса…
Продолжая изображать незыблемость и непоколебимость, вообще никак не проявляя внешних признаков всколыхнувшегося негодования, приказал шепотом Том не оборачиваясь, обращаясь к человеку прикрывающего его спину и в чьей верности с благонадёжностью он был уверен практически на сто процентов.
Получивший наказ Долохов без лишних и пустых вопросов незамедлительно отправился за Лордом Малфой, оставив господина наедине с тяжкими думами. А поразмышлять Реддлу было о чём и над чем.
«Силён, мерзавец. Этого не отнять. Но что хуже всего, помимо огромного резерва юноша оказался невероятно умел и опытен в высоком искусстве. Не в тех балаганных фокусах, которым учат в Хогвартсе, а в тяжеловесной и могущественной магии заслуживающей уважение…»
Подтверждением тому являлась образцово-идеальная сфера мрака, которую он воочию наблюдал сейчас. Ни одного искажения, преломления или неточности. А ведь мистерия невероятно сложная и очень капризная. Для её воспроизведения и реализации нужен запредельный контроль над магической энергией, развитая система волшебных магистралей, но особое значение отводилось восприятию оператора, то бишь к качественным характеристикам личности разумного. Они должно быть неимоверно высоким и устойчивыми к соблазнам и обещаниями, которыми щедро сыплет Первородная Тьма. Малейшее сомнение в себе, любая неуверенность на задворках сознания и всё — ты раб и проводник голодного безумия. Даже для него, проведшего на себе сотни чернейших ритуалов должных увеличить родство с тьмой, купол мрака без предварительных приготовлений экспромтом не воспроизвести.
«Либо мальчика невероятный гений, каких поискать. Либо я чего-то не вижу, оттого не понимаю. Слишком мало данных.»
Реддл с малолетства, буквально с тех самых пор, как только научился адекватно оценивать объективную реальность, заимев шкалы градаций и определившись с измерительной сеткой, был очень высокомерным разумным. Однако возгордился он не на пустом месте, так как чувство его собственной исключительности позиционировалась на подтверждённых фактах. Когда его сверстники в приюте едва алфавит с напряжением сил осваивали, он уже бегло читал. Естественные и гуманитарные науки давались ему с небывалой лёгкостью, вызывая дикое удивление у учителей. А всё благодаря абсолютной памяти и неординарным когнитивным функциям. Потрясающее ментальные способности огромное подспорье и чит. Особенно в тандеме в упорством.
«Во всём и везде всегда лучший.»
Таков его девиз и жизненное кредо, коему он неукоснительно следовал. Без стремления вверх, к новым достижениям и положительным свершениям со дна общества не подняться. А образование и незаурядная эрудиция — это платформа, от которой ты отталкиваешься. Чем большими и обширными знаниями ты обладаешь, тем тебе проще занять достойное место в социуме. Ведь от количества полезных навыков и уровня твоей компетенции зависит абсолютно всё. Поэтому он так рьяно старался интеллектуально развиваться, уделяя всё своё свободное время учёбе и применению полученных знаний на практике. И никому из воспитанников приюта за ним было не угнаться.
Естественно, что в острой конкуренции всех и всяких вокруг, очень многие пробовали его превзойти, но никто даже близко не смог приблизиться к его показателям. Табель напропалую и исключительно превосходный. И такая однозначная ситуация неизбежно привела к конфронтации с завистниками. По первости, разумеется, приходилось туго. Приюте, где он рос, вроде бы и находился под патронажем церкви, но порядки там царили отнюдь не высоконравственные и далёкие от христианских заповедей. Администрация нещадно пилила бюджет, отставляя детям жалкие крохи, лишь бы те не протянули с голодухи ноги. Рацион питания был скуден и меню не могло похвастаться продуктовым изобилием. Прочие фонды также не могли похвастаться раздольем. В общем, снабжение оставляло желать лучшего. Но это, по-сути, ещё не самое грустное и отрицательное в участи сироты на попечении у государства в преддверии намечающейся полномасштабной мировой войны.
Жесткие условия, организованные безразличной дирекцией и персоналом, создавали опасную среду обитания с большим числом рисков.
Строгая, но простая иерархия среди сирот базировалась на грубой силе. Соответственно и без вариантов старшие прогибали младших, принуждая мальков окунуться в криминал сразу же, как только те достигали возраста, когда им дозволялось на ограниченный, регламентированный срок покидать стены приюта. Детская проституция и кражи! Вот чем заставляли промышлять слабых негласные предводители богадельни. И в случае Тома всё было очень нерадужно. С его смазливой внешностью виделась лишь одна дорога. Подставлять задницу похотливым извращенцам, коих в Лондоне среди «приличной» и состоятельной городской публики всегда водилось с избытком. Но на такое подписываться Реддл был категорически не согласен.
Впрочем его бы никто не спрашивал. Процесс отработанный, а механизм принуждения и вербовки давно налажен. Сломать ребёнка, что не способен самостоятельно защититься и отстоять наличествующие взгляды, совершенно не сложно. Тем более в доме презрения, где защита собственных прав сугубо твоё личное дело. Но бороться против стаи и состоявшейся системы в одиночку невозможно. Регулярное, постоянное психологическое давление при попустительстве дирекции, физические пытки, отъём пайки и продолжительные голодовки эффективно справлялись с задачей прогнуть и заставить делать то, что от тебя требуют. Неделя, две, ну максимум пару месяцев и ребёнок сдаётся. Примеров уйма и всё перед глазами. И сроку, до наступления того дня, когда им плотно займутся, оставалось совсем немного. Меньше полутора лет. Осознание всей неприглядности надвигающейся участи пришло к нему в преддверии семилетнего возраста, а из приюта свободно выпускали в город уже в восемь лет.
Однако в отличии от всех прочих обездоленных у него имелась непознанная особенность, хранимая и оберегаемая им как величайшее сокровище. Природу происходящих с ним порой странных и необъяснимых происшествий установить и подтвердить с кондачка не удавалось. Все доступные источники информации не давали какой бы то конкретики и ясности. Во всяком случае ничего из найденного в книгах не проходило через ценз критического анализа. Опять таки, согласно святым писанием, его врождённый дар подпадал под определение одержимости лукавым. Но верить в подобное он отказывался. Хотя, даже будь это так, его подобный расклад не сильно беспокоил. В обозримом приближении ничем другим, что было бы способно теоретически наделить его преимуществом и позволить выкарабкаться из ямы, он в любом случае не располагал. Поэтому выбирать не приходилось. Если он не хочет прозябать в самом конце пищевой цепочки, надлежало овладеть скрытыми возможностями, поставив их к себе на службу.
Пытливый ум, нетривиальная рассудительность, трудолюбие с усердием, а также жуткий цейтнот подтолкнули Тома ставить опыты на случайно подвернувшихся детях выбранных им в качестве жертв во благо личным интересам. Естественно о моральной стороне вопроса задумываться не приходилось. Когда под угрозой своя шкура, не до чужих невзгод. Со своими бы проблемами разобраться. До выходцев с низов очень быстро доходит простая истина: человек человеку волк!
Жалости, великодушию и прочему из кодексов чести описываемому на страницах рыцарских романов нет места в настоящей жизни, пока за тобой нет реальной силы.
Лишь взобравшись на вершину ты имеешь право и возможность навязывать окружающим своё видение мироустройства.
Вот этим то он и решил заняться. Искал средства и инструменты к восшествию на престол правителя всего сущего.
Амбиции, бесспорно, смелые, но в тот период казавшиеся вполне достижимыми. Всё же среди его знакомых никого подобных ему не встречалось. Оттого мальчишка уверовал в свою бесподобность и экстраординарность. Тем более, что опыты на ниве разбирательства с даром практически сразу же начали приносить плоды. Стоило ему целенаправленно сосредоточиться на своих уникальных способностях, как посыпались ощутимые результаты.
Он достаточно быстро, едва ли не с полпинка установил, что спонтанные чудеса случаются с ним в эпизодах всепоглощающей стрессовой активности. Если эмоции остры, переполняют нутро и зашкаливают, то жди очередного феноменального инцидента. А так как в приюте всё упиралось в негатив, ведь поводов к радости не имелось, то с этого начались, как в последующем выяснилось, его первые робкие шаги в постижении запретной магии.
Провоцирую в себе отрицательные чувства и всецело, без остатка, фокусируясь на поставленной цели, он научился осознанно вызывать волшебный выброс с относительно прогнозируемым итогом. То есть не всегда с ожидаемым, но всё-таки и по большей части с желаемым исходом. Само собой, по началу превалирующее число проводимых им экспериментов заканчивалось спорно. Впрочем умолять их пользу тоже нельзя. Собиралась статистика, на основании которой в последующем делались выводы.
«Добровольцы» из стана недоброжелателей, назначенные им в подопытные и с чьей помощью познавались грани сверхъестественной силы, по окончанию тестирования отнюдь не всегда оставались в первозданном виде и без заметных последствий.
Из-за того, что первый запечатлённый в памяти Реддла волшебный выброс, случившийся с ним в четырёхлетнем возрасте, разогнал свору из троих мальчишек собравшихся преподать ему урок сработал на подобии лёгкого конфудуса, произведя ментальное внушение, Том именно в данной стезе принялся продвигаться.
Осторожные пробы добиться схожего результата и получить такой же эффект поначалу терпели неудачу. В то время он этого ещё не знал и, соответственно, не понимал, что ему попросту недоставало необходимой мотивирующей убеждённости. Детская магия откликается только на искренние эмоции. Однако уже спустя пару недель его вновь захотели поколотить и закономерно грянуло. Всё в точности повторилось. Тогда-то он и нащупал центровые детерминанты, благодаря чему определился со спусковыми триггерами. Сызнова испытав страх перед надвигающейся опасностью быть битым и одновременно ощутив ярость от собственной беспомощности из него хлынула невидимая волна, которая пройдя сквозь забияк затуманила их рассудок. Те, словно сомнамбулы разбрелись кто куда, позабыв о Томе.
Всего за полгода своими неумелыми и неаккуратными действиями Том довёл до безумия двух задиравших его мальчишек, а одного и вовсе случайно убил, не рассчитав сил и спалив мозг в край оборзевшего мерзавца, что был на два года старше и вздумал его шпынять.
Неизбежные жертвы в виде двух покалеченных, тронувшихся умом, и полученного трупа его не сильно беспокоили. Сталкивался он уже с мертвецами и бояться их перестал. Зимы в Лондоне промозглые. А с учётом того, как отвратительно отапливался приют, спать им порой приходилось под стук бренчащих от холода зубов. Поэтому вполне неудивительно и совершенно естественно, что столь удручающие бытовые условия сказывалось на состоянии здоровья детей. Хроническое недоедание, авитаминоз, психологический стресс. При таком положении дел трудно рассчитывать на что-то хорошее. Итог: повальные простуды, пневмония и логичная вереница смертей. С лекарствами в приюте ситуация обстояла ещё хуже, чем со всем остальным. В общем, ждать медикаментозной помощи было неоткуда. Не тянет и не справляется иммунитет, значит тебе кранты. Оттого видеть бездыханные трупы ему довелось не раз, не два, и даже не три. Вот так ложитесь вечером спать, а по утру кто-нибудь из соседей с койки напротив уже не душит.
Впрочем чего на этом своё внимание заострять? Всего лишь суровая, но уже привычная обыденность. Гораздо интереснее и намного животрепещуще было сосредоточиться на продолжение опытов. После инцидента с выбросом аналогичного по свойствам с тем, который он ранее безуспешно пробовал повторить, дела пошли на лад. Он хорошенько прочувствовал и запомнил движение вязкой и горячей, обжигающей внутренности силы. И раз за разом проживая в памяти недавнее происшествие в нём стало зарождаться эфемерное понимание процессов. Том осознал, эмоции — это ключ ко всему! Именно они приводят в движения таящуюся в глубинах его сущего чудодейственную энергию, а его искренние желания и чаяния выступают направляющим вектором.
Жалких три недели издевательств над самим собой и ему наконец-таки удалось вызвать миниатюрный всплеск, ставший отправной точкой на пути к подчинению запертой внутри дремлющей силы. В тот знаменательный день он будто проделал брешь в плотине. Ещё не проломил полностью, не разрушил ту окончательно, но в достаточной степени приобрёл веру, что это в принципе возможно.
Дальнейшая череда уходящих и пролетающих дней слились в сплошную и бесконечную ленту прогрессирующей эволюции. Наловчившись создавать нужный эмоциональный настрой Том семимильными шагами постигал удивительные возможности доступные ему при помощи использования осознанных, искусственных волшебных выбросов.
По мере частого прогона через духовное тело экстремального объёма мистической силы и применения магического ноуса, активной эксплуатации волшебного ядра вместе с системой энергетических магистралей и колоссальных ментальных нагрузок Реддлу открылся очередной атрибут кровного наследия — легилименция. В тот период он, естественно, ещё не знал верной терминологии, но это ни коим образом не помешало беспринципному Тому пожинать плоды бесподобной и удивительной способности.
С получением беспрепятственного доступа к сознанию беззащитных простецов Реддл ещё глубже погрузился в неизведанные дали психо-ментальному сектора волшебного искусства. Коррекция личности, установка закладок, мороки. Арсенал действенных и полезных приём рос в геометрической прогрессии. Удачные шаблоны конструкций сохранялись и пополняли базис, на котором аморальный мальчик выстраивал доминанту власти. К переломной дате, с наступлением восьми лет, он прекратил беспокоиться за свою судьбу. К этому моменту он установил в приюте собственные порядки. Качественно пройдясь по разумам постояльцев и персоналу детского дома он вынес свою персону из поля интересов серой массовки. Разумеется далось это Реддлу отнюдь не просто. Много кропотливой работы, потраченного времени и сил ушло на то, чтобы вбить нужные коррективы в сознание разумных в близлежащем приближении. По несколько часовых индивидуальных сеансов на каждого. Сложность же таких процедур изменения личностей, помимо самого процесса внедрения и установки ментальных закладок, заключалась ещё в том, что ему было необходимо поддерживать отводящий внимание посторонних морок, пока вбивал в разум жертвы соответствующие императивы.
А как-то раз и совершенно по-обыденному, он случайным образом выяснилось, что умеет разговаривать со змеями. И мало того, он безраздельно повелевал ползучими гадами. Любая отданная им команда незамедлительно исполнялась.
Годы стремительно неслись вперёд, Том же строил грандиозные планы. С лихвой закрыв физиологические потребности, обеспечив себя достойным питанием, отдельной комнатой, неплохой одеждой и прочим комфортом, Реддл много думал о своём будущем. Припеваючи живя в своё удовольствие мальчик не поддался гедонизмы. Не тот характер и натура. Никакой тлетворной стагнации и застоя. Познав вкус безраздельного господства в отдельно взятом учреждение его амбиции ничуть не притупились. Наоборот, они ещё сильней утвердились, превратившись в навязчивую идею тотального доминирования и захвата власти во всём мире.
Однако в одиннадцатилетнем возрасте произошло шокирующее крушение надежд, перевернувшее с ног на голову сложившуюся стройную картину сущего. Его представление о реальности подверглось разительным переменам. Оказалось он далеко не единственный на всём белом свете, кто наделён чудесной силой. Профессор Дамблдор с фатальной беспощадностью разрушил уютный и комфортабельный уклад Тома, который мальчик годами выстраивал вокруг себя. После традиционного посещения Косого Переулка, совершения обязательных покупок из школьного списка и возвращению обратно в детский дом, рыжий ублюдок прошёлся по всем обитателям приюта, напрочь ликвидирую проделанную ранее Томом работу. То, на что у Реддла ушли годы, профессор с лёгкостью развеял в прах за неполный час, безвозвратно уничтожив закладки и возвратив «маглам» их критическое мышление. А ещё он упредил Тома от необдуманных действий, пригрозив карами за повторное применение магии на окружающих. С садистским удовольствием просветил Реддла, что с момента получения им волшебной палочки любое применение магии вне стен Хогвартса до наступления совершеннолетия карается законом. Первое и второе нарушение ограничится предупреждением, но с занесением в личное дело с указанием неблагонадежности, а третье поставит крест на его судьбе. Ему запечатают магию.
Подобные ограничения существенно осложнили жизнь мальчику. Былое чувство вседозволенности и безнаказанности постепенно улетучивалась, отчего он всё сильнее раздражался, выходя из себя и срываясь в ярость. Оказаться вновь без средств защиты перед внешними угрозами стало для Реддла не каким-то там незначительным и досадным недоразумением, а едва ли не экзистенциальным кризисом. Но так Том был не из робкого десятка, свалившиеся напасти не воспринимались им как нечто непреодолимое. В общем, личным горем он долго не упивался. Пришлось импровизировать и восстанавливать навыки непрямого, сугубо психологического воздействия без применения волшебства, дабы уклоняться от дрязг и конфликтов. Впрочем кое-что на вооружении у Тома всё же осталось. Прикормленная гадюка, которую он до отъезда в школу постоянно таскал с собой, прекрасно внушала страх и отваживала буйных. Так что условия проживания в приюте Вулз из хороших превратились в сносные. Во всяком случае после нескольких успешно отбитых наездов его оставили в покое. До шпаны быстро дошло, что связываться с Томом себе дороже. Двое скончавшихся от укусов смертельно ядовитой змеи, дерзнувших днём ранее докопаться до смазливого и опрятного Тома, хорошенько прочистило мозги абсолютно всем отбросам.
Возвращаясь к непростой ситуации и удручающему положению обусловленного нежданным откровением, что он опять в самому внизу пищевой цепочки, а впереди интеграция в строго сословное общество, где на него уже навесили ярмо «грязнокровки», то Реддла это особо не тревожило. Умеющий слушать и подмечать мальчик много жизненно важного вынес из променада по центральной торговой локации волшебного конклава Англии. Эпизодические приступы истерики и непродолжительный период меланхолии заставили его лишь ещё сильнее обозлиться на опороченность мироздания. В нём нет места справедливости. Пока существует человеческая цивилизация, обществу будет поделено на сильных и слабых, где первые помыкают вторыми. Среди встреченных на Косой Аллее прохожих он успел насмотреться на пышущих довольством мажоров, коим повезло родиться с серебряной ложкой во рту. Впрочем кое-какую пользу он из увиденного для себя вынес. Понятно, что с его нынешними возможностями дискриминацию не изжить. Не в том он статусе, чтоб пытаться провернуть подобное. Так что об этом можно не мечтать. Тем более в школе-пансионате, где будут скученно проживать десятки представителей золотой молодежи с мировоззрением присущим феодалам в махровом средневековье. Но даже так особых поводов к печали и посыпанию головы пеплом не имелось. Он отыскал способ каким образом можно уклониться от горького жребия и не оказаться на побегушках у выходцев из благородных семей. Достаточно обнародовать факт наличия дара змееуста. Предрассудки предрассудками, но попади он на факультет Слизерина, да покажи хотя бы нескольким авторитетным, но оголтелым приверженцам идеологии превосходства чистокровных свои способности, и он как минимум окажется под патронажем этих фанатиков. Никто в здравом уме не подумает кривиться в стороны сироты из магловского приюта, если у него обнаружиться дар легендарного основателя. Особенно при условии, что он будет демонстрировать незаурядный талант в волшебстве. Главное не прогадать и верно определиться с кандидатами в будущих невольных защитников.
К огромному сожалению опробовать себя в колдовстве с палочкой до приезда в школу не представлялось возможным. Он вообще прекратил применять магию после знакомства с Альбусом. Рыжеволосый ублюдок очень красочно описал последствия нарушения предписаний. Однако и того, что уже есть, чем владеет, вполне достаточно для создания нужного впечатления. Беспалочковый телекинез, светлячок и призыв огня, а на засыпку понимания языка змей уже превозносят его над большинством учеников Хогвартса. По крайней мере об этом однозначно утверждают книги. За неимением возможности практиковаться в волшебстве Реддл дотошно и не по одному разу проштудировал купленные учебники. Оттуда-то он и почерпнул информацию о своём уникальном даре и незаурядных талантах. Согласно суждениям авторов и написанному в книгах применять волшебство без концентратора и проводников удел величайших.
Полгода до отправки в Хогвартс пролетели совершенно незаметно. Пусть о практических испытаниях чар и заклинаний речи тогда не велось, но и без этого ему было чем заняться. Мантия с чужого плеча и униформа из комиссионки оставляли желать лучшего. И как-то исправить их состояние своими силами при всём желании не получилось бы. Не хватало знаний. Использованные ткани и примененные в создании одежды материалы были зачарованы при помощи рунной вышивки и тиснения, а лезть к ним с косметическими правками не обладая соответствующими умениями затея глупая. Только хуже сделает. Тоже касалось прочего школьного инвентаря. Поэтому уповать приходилось исключительно на харизму и личностные качества. Благо, что с этикетом Том был знаком не по наслышке. Какими-то неведомыми путями в их приютской библиотеке оказалась старинное издание о дворцовом этикете. Дата выпуска на переплёте гласила о тысяча семьсот одиннадцатым годе и именовалась книга — «Правильное воспитание, или Школа хороших манер». Вот на нее то и сделал упор мальчик. Правила поведения и шаблонные реакции вбивались им к себе в подкорку до уровня безусловных рефлексов. И как в последующем он убедился время потрачено не зря.
Поездка в школу на поезде обернулась для него немыслимой удачей. До Хогвартса он добирался в одном купе вместе с Абраксасом Малфой и Антонином Долоховом. В начале к нему отнеслись предвзято и с неприкрытым скепсисом. Однако уже через полчаса домашние мальчики заглядывали к нему в рот. Реддл не стал оттягивать с реализацией своей задумки. Про Долоховых он ничего не знал, зато про род Малфой кое-какой информацией обладал. Семь раз эту фамилию встречал в учебнике истории. А также был в курсе, что Малфой состоят в совете попечителей Хогвартса. И от этого уже можно отталкиваться. Поэтому буквально сразу же после формального представления друг другу и состоявшегося знакомства он принялся разыгрывать спектакль. Испросив разрешения у соседей попрактиковаться в магии и получив от них дозволение, он начал левитировать предметы. Попеременно поднимал со столика телекинезом книгу, яблоко, салфетницу и изредка призывал разноцветные люмосы. Разумеется выполнялось всё без использования волшебной палочки и даже не глядя на объекты воздействия. Финальным же аккордом инсталляции стало общение с вынутой из-за пазухи почти метровой гадюкой. Продемонстрированное само собой произвело оглушительный эффект. Впечатлённые детишки забыли как дышать, находясь под прессом невероятного. О единственных известных змееустах с Островов уже больше полувека ничего не было слышно. Оттого большинство посчитало, что Гонты окончательно канули в Лету. И тут такое.