Глава 7: Детство Северного Дракона Даже в наши дни имя Джейхерона Таргариена остаётся предметом множества споров. Для одних он — герой Севера, для других — Демон Веры или же Монстр в глазах жителей Королевской Гавани. Но в то же время его почитают как защитника простого народа Речных земель. Для одних он — самый благородный человек в истории Семи Королевств, для других — безжалостный убийца.
Несомненно, многие его поступки вызывают сомнения у мейстеров и лордов, но все согласны в одном: до рождения Северного Дракона Вестерос был одним, а после его смерти стал совершенно другим. Никто не был настолько глуп, чтобы отрицать доблесть одного из величайших всадников драконов, чьё имя упоминали наряду с самим Эйгоном Завоевателем.
Но чтобы по-настоящему понять этого необычного человека, впоследствии получившего прозвище «Кровавый Примиритель», необходимо вернуться к его ранним годам и изучить их настолько подробно, насколько это нужно для верного суждения.
Детство и происхождение Джейхерон Таргариен родился в 97 году от Завоевания Эйгона — всего за несколько месяцев до своей знаменитой кузины, Рейниры Таргариен. Он был первым потомком, в чьих жилах текла кровь как Валирии, так и Первых Людей. Также он стал первым мужчиной из Дома Таргариенов, рождённым без характерных гладких волос цвета золота и серебра. Вместо них он унаследовал густые, чёрные как смоль, вьющиеся волосы, которые, по словам Гриба, притягивали женщин, словно пламя притягивает мотыльков.
В юности недоброжелатели его отца называли его «бастардом Севера», ведь Деймон и Лианна никогда не были обвенчаны по обрядам Семерых. Они высмеивали его тёмные волосы и северное происхождение, втихомолку сравнивая его с «Джоном Сноу» — хотя это прозвище ублюдка никогда не произносилось вслух, а тем более в присутствии Принца-Разбойника или самого Северного Дракона.
Тем не менее, уже в три года Джейхерон поразил Королевский двор: он оказался самым юным ребёнком, научившимся читать и писать. Это, по словам великого мейстера Аллара, принесло ему благосклонность его прадеда — Джейхейриса Примирителя.
В последние годы жизни Старого Короля и в раннем детстве Молодого Принца они стали неразлучны.
Наследник Таргариенов?
Многие утверждали, что Джейхейрис видел в Джейхероне единственного достойного наследника Железного трона. Однако септон Юстас отвергал эти домыслы:
«Джейхейрис был стариком, чьи последние годы оказались ещё более жестокими, чем первые. Его правнук дарил ему радость и гордость, которые он утратил после смерти сыновей. Он стал для него единственным лучом надежды перед неминуемой смертью. Более того, маленький принц был прекрасной компанией для тех, кого король любил».
Даже если слова септона звучат разумнее, чем догадки фанатиков рода Таргариенов, нельзя недооценивать силу связи между старым королём и его молодым потомком. Незадолго до того, как Великий Совет 101 года от З.Э. вынес свой вердикт о наследовании престола, произошло событие, которое — к счастью — было запечатлено в свидетельствах сира Райама Редвина, собранных Великим мейстером Алларом.
«Я не мог поверить своим глазам, — рассказывал королевский гвардеец. — Когда наш король представил юного принца Бронзовой Фурии, я полагал, что он просто даёт мальчику возможность прикоснуться к легендарному дракону Вермитору. Но когда я увидел серьёзные выражения их лиц, я понял, что стал свидетелем важного обещания между этими двумя. Я не слышал их слов, а если бы и слышал, унёс бы их в могилу. Но я видел их эмоции…
Ребёнок плакал — но не от страха и не от грусти. Это была решимость. Я никогда прежде не видел столь сильных и искренних чувств в столь юном ребёнке. Я верю… нет, я знаю, что наш король потребовал от своего правнука клятву. И он дал её. Клятву, скреплённую самим Вермитором».
Интерпретация этого события Королевской гвардией даёт убедительное объяснение тому, что произошло спустя два года, когда долгое правление Миротворца подошло к концу.
Похороны Старого Короля могли бы пройти так же чинно и достойно, как и погребальные церемонии других членов Дома Таргариенов до него.
Но его правнук — или, возможно, это был Дракон, а не Всадник — решил иначе. Пока прах его прадеда ещё не остыл, молодой принц, воспользовавшись всеобщим вниманием к своему дяде Визерису, незаметно ускользнул. Обманув бдительность хранителей драконов, он пробрался к Вермитору и освободил его. Под ошеломлёнными взглядами двора юный принц и его новое ездовое животное взмыли в небо Королевской Гавани и трижды облетели столицу, прежде чем вернуться в Драконье Логово, где оба оплакивали потерю Старого Короля.
Визерис Таргариен, новый король Семи Королевств, поначалу пришёл в ярость от столь дерзкого поведения своего племянника. Однако, увидев, как Бронзовая Фурия скорбит по своему всаднику, и выслушав объяснения Джейхерона, что ключ от пещеры Вермитора доверил ему сам Джейхейрис, он быстро смягчился. Тогда он понял, что мальчик, хоть и наглый, всего лишь хотел, чтобы дракон смог проститься со своим хозяином.
«Визерис всегда питал слабость к этому мальчику, — писал Отто Хайтауэр в письме брату. — Он видит в нём сына, которого всегда желал, и завидует брату из-за этого. Джейхерон, несмотря на свой юный возраст, гораздо более ответственный, чем когда-либо будет его отец. Если Визерис прощает Деймону почти всё, то и племяннику он простит немногие его ошибки».
В этом Десница Короля оказался прав. Визерис действительно завидовал брату, а тот, не замечая этого — или не желая замечать, — хвастался этим без малейшего стеснения. Однако привязанность нового короля к Джейхерону перевешивала его ревность к Деймону.
Куда меньше симпатии к юному принцу испытывала новая королева, Эмма Таргариен. Хотя слово «презирать» было бы слишком сильным, ей было трудно испытывать к племяннику ту любовь, которой, казалось, ждали от неё. Джейхерон олицетворял всё, чего её муж ждал от неё самой. Он был сыном, которого она не смогла ему подарить. И каждая бравада Деймона воспринималась ею как ещё один удар в и без того израненное сердце.
Говорили, что с каждым выкидышем, с каждой утратой Эмма Таргариен всё чаще задерживала взгляд на Джейхероне. Слуги шептались, что замечали её наблюдающей за принцем из окон или из теней коридоров. В эти моменты, говорили они, королева становилась по-настоящему пугающей.
Брат и сестра, которых никогда не было Грибок, как всегда, уделял больше внимания влиянию, которое юный принц оказывал на женщин. Особенно на девочек.
Не имея братьев и сестёр в детстве, Джейхерон был близок с принцессой Рейнирой — настолько, насколько брат и сестра могли быть близки. Отрада Королевства следовала за своим кузеном повсюду, как щенок, — так же когда-то Алисса бегала за братом Бейлоном.
Рейнира была ребёнком, полным жизни, смекалки и стремления к действию. Она сияла так, как сияют только те, в чьих жилах течёт кровь драконов. Лелеемая и всеми любимая, она обожала Джейхерона больше, чем кого-либо, и, несмотря на его сдержанный характер, он отвечал ей взаимностью.
Когда детям было всего шесть лет, многие при дворе предполагали, что они однажды поженятся и станут новой королевской парой, если Эмма так и не родит королю сына. Однако Грибок утверждал, что у Отрады Королевства был соперник.
Соперник серьёзный.
Девушка из Простора Алисент Хайтауэр, дочь амбициозного Десницы, лорда Отто Хайтауэра.
Те, кто полагал, что молодая леди Простора не могла составить конкуренцию принцессе валирийской крови, были либо наивны, либо глупы, писал септон Юстас.
Прибыв в столицу, Алисент быстро продемонстрировала незаурядный ум и редкую для леди её возраста образованность. Первые дни при дворе она проводила в библиотеке, а затем, как и её принц, сопровождала умирающего короля Джейхейриса, читая ему книги.
Её интеллектуальные способности, хотя и несравнимые с умом её принца, всё же оставались впечатляющими. И по счастливому совпадению — или по воле Десницы Короля, как утверждает Грибок — она встретила Принца и Принцессу в свой первый день в столице. С тех пор она стала неотъемлемой частью их игр и детских приключений.
По словам септона Юстаса, Принц, безусловно, глубоко любил свою кузину и тысячу раз отдал бы за неё жизнь, но предпочитал общество этой маленькой леди.
«Рейнира переполнена энергией, — писал он. — Никто не может её сдержать, кроме принца. Но у него самого было так много обязанностей и уроков, что ему едва хватало сил управлять своей королевской кузиной. Леди Алисента, напротив, была спокойной, образованной, умной и говорила только тогда, когда Джейхерон был в настроении. Будет справедливо сказать, что наш принц находил в молодой леди утешение и моменты передышки, которых не могла ему дать Рейнира. Она была для него скорее ещё одной обязанностью, добавленной к его бремени».
Однако в то время было бы неуместно говорить о «соперничестве». Всем троим детям было по шесть лет, и они не задумывались о том, что о них говорят за спинами. Последующие четыре года прошли в относительном мире: они росли счастливо, сближаясь и учась друг у друга, ещё не втянутые в дворцовые интриги.
Но был один человек, который искренне презирал принца Джейхерона.
Гнев Морского Змея Корлис Веларион, Морской Змей, долгие годы с трудом сдерживал раздражение. Он не мог забыть решение Великого совета 101 года от З.Э., которое лишило его сына Лейнора Железного трона — его законного наследства, как полагал сам лорд Дрифтмарка.
И когда Лейнор рос, он, как и многие благородные дети, неизменно оказывался в тени Джейхерона. Сам мальчик не испытывал к этому зависти. Напротив, он был рад учиться у своего кузена, когда выпадала такая возможность. Но для Корлиса это было оскорблением. Особенно когда Лейнор, встречаясь с Джейхероном в поединках в садах Красного Замка, терпел одно поражение за другим. И если сам наследник Дрифтмарка воспринимал это спокойно, для его отца это было ударом по самолюбию.
Шёпот двора был невыносим.
«Это тот мальчик, которого вы хотели видеть на Железном троне, лорд Корлис?»«Джейхейрис мудро выбрал своего фаворита… как и Вермитор».«Кажется, земля не создана для змей».«По крайней мере, будущее Семи Королевств обеспечено».
И ещё множество других намёков, насмешек и ехидных улыбок, от которых вскипела бы кровь даже у Дымящегося Моря.
Наследник Разбойного Принца Джейхерон не был глух к разговорам за спиной, но, к счастью, у него был защитник — самый яростный из возможных.
Принц Деймон Таргариен.
Едва услышав, что кто-то говорит дурное о его сыне, Разбойный принц приходил в бешенство. Визерису не раз приходилось вмешиваться, чтобы удержать брата от расправы над сплетниками.
«Не было в этом мире отца и сына, более разных и в то же время более похожих, чем Разбойный принц и Северный дракон», — писал септон Юстас.
«Джейхерон более рассудителен, вежлив и скромен, чем когда-либо станет его отец, — продолжал он. — Без сомнения, он унаследовал это от своей матери. Но то, что он получил от Деймона, ещё более ценно: мастерство владения мечом, умение летать, природный авторитет командира, потребность защищать свою семью. Всё это — наследие его отца. Никто не сомневается, что в его жилах течёт кровь дракона. Но многие склонны забывать, что в его венах течёт и кровь Деймона».
Были оруженосцы и сыновья знатных домов, которые забывали, с кем имеют дело, совершая роковую ошибку: вызывая принца на дуэль или, что ещё хуже, оскорбляя его и его «варваршу» мать.
Джейхерон не просто побеждал тех, кто осмеливался бросить вызов его семье — он унижал их. Но не так, как это сделал бы его отец. Большинство мальчишек покидали тренировочную площадку со сломанными запястьями, выбитыми зубами или разбитыми коленями. Деймон же предпочитал наносить быстрые, сокрушительные удары, после которых проигравшие исчезали со двора в тот же день.
Джейхерон был другим. Он любил играть со своей добычей.
Деймон никогда не был более горд, чем в моменты, когда сталкивался с сыновьями лордов, которых побил и унизил его собственный ребёнок.
Но самой заметной чертой, объединявшей отца и сына, была их склонность к меланхолии.
В их фиолетовых глазах порой отражалась всепоглощающая печаль, но каждый справлялся с этим по-своему. Деймон искал утешения в борделях Улицы Шёлка, топя свою тоску в вине и плотских утехах. Джейхерон был другим. Более трезвым. Более «достойным», как сказали бы некоторые.
Он искал уединения под сенью чардрева в садах Красного Замка. Лишь там он позволял себе слабость. Лишь там его сердце становилось лёгким, хоть на мгновение.
Воля Старых Богов Его настойчивое поклонение Богам своих предков, а не Семи-Кто-Един, нажило ему немало врагов. Даже спустя годы строгие септоны называют его еретиком.
Возможно, такова была воля Старых Богов, когда вскоре после десятого дня именин Джейхерона король Визерис получил письмо от лорда Винтерфелла — Рикона Старка, дяди покойной Лианны.
В этом письме содержалась официальная просьба Короне: передать молодого принца Джейхерона под опеку Винтерфелла.
Деймон пришёл в ярость.
Он даже слушать не хотел это предложение, тут же потребовав отклонить его. Визерис же был менее категоричен. Как и Малый Совет.
— Почему бы не отправить Джона на Север? — задумчиво произнёс король, обращаясь к брату. — Он будет жить на земле своей матери, его там ждёт семья. Это укрепило бы мир в королевстве.
Но Деймон не желал и слышать.
— Мой сын останется со мной, — заявил он.
— Я убью любого, кто попытается отнять его у меня.
Сир Отто, наблюдавший за этим с привычной усмешкой, лениво протянул:
— А если он сам решит уйти? Вы запрёте его в комнате?
Наступила тишина.
— Я думаю, будет лучше, если принц Джейхерон сам решит свою судьбу, — добавил Хайтауэр.
И Джейхерон решил.
Он отправится на Север. И останется там до своего совершеннолетия.
Деймону было трудно смириться с решением сына, даже если его аргументы звучали разумно.
Джейхерон задыхался в Королевской Гавани уже много лет. Некоторые шутили, что он поседеет ещё до того, как отрастит первую бороду.
На его плечах лежало слишком много обязанностей, слишком много людей в Красном Замке жаждали его внимания.
К десяти годам принц овладел пятью диалектами Древнего Языка, бегло говорил на Высоком Валирийском, был искусным всадником на драконе и настоящим вундеркиндом в фехтовании. Он добился всего, чего мог, находясь в Королевской Гавани. Красный Замок стал для него слишком тесен, а его обитатели — слишком настойчивы.
Север звал его.
Джейхерон жаждал увидеть землю своей матери, вдохнуть её морозный воздух.
Рейнира не скрывала своего разочарования. Она заперлась в комнате на несколько дней, отказываясь с ним разговаривать. И лишь в день его отъезда выбежала навстречу, бросившись ему на шею. Она плакала, цеплялась за него и заставила поклясться, что он будет писать ей каждую луну.
Джейхерон пообещал. И подарил ей ту самую нежную улыбку, которую все так любили.
Север Деймону потребовалось несколько дней, чтобы смириться с выбором сына.
Но в конце концов он понял: Джейхерон вырос. Слишком быстро. Пришло время позволить ему летать одному. Хотя бы ненадолго.
В 107 году после Завоевания принц Джейхерон Таргариен покинул Королевскую Гавань и направился в Винтерфелл. По словам Грибка, на его запястье была благосклонность Дамы, когда он взмыл в небо на спине Вермитора.
Следующие шесть лет он провёл к северу от Рва Кейлин.
К счастью для нас, его жизнь в стране Матери была увековечена в чернилах мейстером Винтерфелла Алимом Селтигаром.
Но даже сегодня никто не может до конца понять, как принц из Дома Таргариенов — потомок Древней Валирии — стал Пророком Старых Богов.
И северянином, почти таким же легендарным, как Бран Строитель.