РвС Глава сто двадцать восьмая. Советник, Суд, будущее
128 Глава сто двадцать восьмая. Советник, Суд, будущее.fb2
Чай вкусный, немного терпкий от горечи, с главной травяной ноткой. Я даже узнал его «Натсуноовари», чай конца лета. Потому что ценители говорят, что выпивая его словно ощущаешь на языке конец долгого лета.
На мой вкус слишком вычурно, но пить можно. Не ценитель этого сорта. Выпускают мало, стоит дорого, вот и все понты.
В сравнении с Айзеном я вообще чайный варвар, хотя все различаю, готов в любой чай бахнуть ложку варенья. Но делаю так обычно наедине, успешно маскируясь под ценителя любой дорогой «аристократичной» вещи и продукта.
— Думаю, наш новый друг не будет возражать, если мы будем говорить более приватно?
Не ожидая ответа, я наложил настоящий звуковой барьер на вход. От такой наглости будущего мистера главного надзирателя немного перекосило.
Но мне все равно на настроение этого парня. Болтал с ним лишь из скуки. Теперь, когда настоящее начальство натянуло цепь и сказало «Сидеть!», можно совершенно не опасаться действий охраны.
Айзен снял очки, достал белый платок и, неторопливо протирая линзы, говорит:
— Омницукидо учат читать по губам, этих возможно тоже.
Понятливо кивнув, я сложил две мудры пальцами, воплощая в барьере понятие «Пыль». Барьер тут же стал матовым, как шлифованное грубо стекло. Я придумал это только что и получилось.
Очень просто, так же как и на самом первом уроке Кидо, где учитель создал пламя лишь словом «Огонь». И так же опасно, если не знаешь что делаешь. Без выверенных заклинаний Магия Демонов быстро показывает, откуда взялось ее название.
«Пыль» может появиться на глазах или в собственном горле, если концентрация в нужный момент дрогнет. Или заменить ногти… Кто знает, это Магия Демонов. Настолько же полна потенциала, как и опасности.
На моей памяти существует только один идиот, что срывал заклинание подряд множество раз и выжил — Абарай Ренжи. В аниме весело смотреть, как он в битве подрывал сам себя вместо врага заклинанием Шаккахо. В реальности у любого заклинателя бы сердце каждый раз екало при таком шоу.
Крепкое тело и реацу Лейтенанта его спасли, рядовой бы уже в уголь превратился, если бы так подрывал себя Шаккахо, как он.
Соскэ вернул очки на нос, с интересом оглядел барьер.
— Прекрасная демонстрация.
Вкратце я объяснил ему что сделал, Айзен тут же ради интереса повторил, создав и развеяв такой же барьер.
— Если заставить стену барьера двигаться и лишить пылью зрения врагов, будет интересно…
— Если ты можешь так поймать врага, то можешь и влупить по нему молнией. Или двумя.
— Это исследовательский интерес, — пояснил Соскэ.
— Ладно, не отвлекайся сейчас.
На подносе с чайником есть плоская подставка, но вот что меня смущало — уголок бумаги, едва торчащий из-под нее. Я достал и развернул.
— О, — протянул я, быстро читая. — Записка от отца. Пишет, что Седьмой Отряд под домашним арестом, а тех кто был в экспедиции уже опросили, скоро вызовут и нас. Тут о том, что можно говорить, а что нельзя, но это не так важно…
Передал почитать другу.
— Почему не важно? — спрашивает очкарик, чьи глаза быстро бегают, впитывая текст.
— Там в конце.
— …ведущий дело — Советник Ешино?
— Он из Фракции Новаторов, товарищ отца, — лениво пояснил я, подливая себе чая в полупустую чашку.
— Я помню, — кивает Айзен. — Прадед Ешино Кена из нашего Отряда.
За молодым и забавным парнем я приглядывал вполглаза с тех пор, как его назначили в наш Отряд. Он участвовал в уничтожении Зависимых, а позже служил обычным рядовым, без понтов тянул свою лямку и стабильно рос в силе… В темпах обычного шинигами.
Лет через десять, если так пойдет, станет Офицером. Я видел в нем потенциал больше, чем у Асано, который уже достиг своего потолка среднего Офицера.
В этот раз, скорее всего из-за фамилии, Капитан Сугимото к нам в огненную яму с остальными не бросил, хотя парень считается моим человеком.
— Тогда все, по сути, уже решено, — Айзен сжег бумагу в воздухе синим огнем.
Он, да и я тоже, видимо расслабились. Спокойствие до этого было работой воли и ума, не настоящим, но теперь мы действительно ослабили нервишки.
Я, коротко хмыкнув, выдаю:
— Знаешь, а я даже представлял нас уже в этом милом местечке. Или даже где поглубже под Сейретеем.
Намек на Великую Подземную Тюрьму под Первым Отряд так же ясен, как солнце в полдень.
Айзен кашлянул в кулак, но не скрывал лукавой усмешки.
— Я тоже. Правда, не по такому поводу.
Мне вспомнились старые, почти забытые мысли.
— Знаешь, я даже как-то представлял нас где-то в Мукене. Сидим напротив друг друга, коротаем время анекдотами.
— Какими?
— Я не знаю, банальными? Типа приходят Квинси, Шинигами и Пустой в идзакаю(бар)и… И дальше я не придумал.
Я просто улыбнулся и растерянно пожал плечами. Поймав смешинки в глазах друг друга, было просто невозможно сдержать смех. Мы на пару смеялись, словно соревнуясь, кто дольше посмеется без вдоха.
Вместе со смехом выходила тревога и пережитая боль. Это нам было надо, я не осознавал как, пока не утер слезинки смеха с уголков глаз.
Исчез невидимый груз, что давил на грудь стрессом и заткнутыми назад мыслями. Хотя я сижу под землей, в тюремной камере, за время с выхода из Ада я не ощущал себя свободнее.
— Спасибо, — сказал я, уточнив: — Если бы не ты, старый ублюдок убил бы меня.
— Это была не дуэль чести, — указательный палец Соскэ поправил очки на носу. — Если бы мог встать, лично воткнул клинок в спину. Но лучше никому не говорить об этом. Ты справился сам, точка.
Понятливо кивнув, я принял закулисный вклад Айзена с благодарностью в сердце. Я отплачу ему другим способом, мы оба знаем это.
— Гребаный Сугимото… — его имя все еще произносится мной с ненавистью. — Я ожидал с ним битвы, но не предательства.
— Отлично тебя понимаю, — с легкой иронией сказал Соскэ, рука неосознанно поглаживает рану на груди. — Старый козел поймал меня в Дангае. Я недооценил его.
У нас еще было несколько часов, это было ясно из записки отца, так что устроился удобнее и сказал:
— Рассказывай. А я тебе про Ад.
Соскэ мяться не стал.
— Все началось с того, что я обнаружил следы проникновения в лаборатории. Ничего не тронуто, данные на месте, как будто просто зашли и ушли. Я мог подозревать кого угодно, но Сугимото так на меня посмотрел разок, снисходительно, с насмешкой…
Минута за минутой под рассказом Айзена передо мной развернулась детективная и весьма нервная от лица Соскэ история, где он каждую минуту ожидал хода от старого Сугимото, но вместо этого наблюдал за странным развитием событий.
Отправка наших людей в Ад, поломка Сенкаймона, никаких действий и даже разговора насчет лаборатории, все это заставляло Соскэ тревожиться и строить теории за теорией, готовясь к планам отхода из Общества Душ.
Но потом все сошлось и он понял главную цель Сугимото — Экспедицию в Ад. И опасность, которая ждала меня.
Там, в Дангае, натянутая струна событий лопнула, оставив Соскэ полумертвым на земле Мира Пропасти.
Слушая его спокойный, без жестов и экспрессии, рассказ, я видел бурю эмоций, скрытых за темными зрачками в глазах друга. Поражение, боль, отчаяние… Голос ровен, но реацу не врет. С его контролем это о многом говорит.
Кулаки сжимались сами собой, я хотел бы пожать шею Сугимото перед смертью, раз так десять, да покрепче.
Сугимото знал, что идет на смерть. Знал о наших секретах, может не полностью, но понимание общее имел. И молчал… Потому что он просто играл, забавлялся. Ему было откровенно насрать, он не заботился уже ни о чем всерьез, просто старик игрался перед смертью с жертвами.
— За исключением сюрприза с Капитаном Кьёраку, все произошло примерно так. Я вкратце слышал об Аде, пока мы шли сюда, но хотелось бы подробности. Люцифер был настолько силен? Какой Банкай у Укитаке?
— Ну, все было сначала как прогулка в парке…
Под мой рассказ мы съели все фрукты и допили чай, прежде чем за нами пришли.
Это были уже не подчиненные отца, а стражники этой тюрьмы.
В момент когда звук шагов превратился в реальных людей, барьер был снят, а мы сидели как порядочные заключенные. Немного обиженный взгляд молчащего стражника забавен. Но он ничего не сказал своим, а те ничего не спрашивали.
— Айзен Соскэ, на допрос, — скомандовал ведущий из троицы.
— Похоже, я первый, — пожал плечами внешне безобидный очкарик и поднялся. — Не скучай.
Хотя охрана выглядела суровой, на Айзена даже не соизволили надеть новые наручники.
Кому больше всего обидно наблюдать за этим… Так это забытому всеми Четвертому Офицеру Шинке. В его ауре реацу я ощущал обиду, горечь и что-то, что смутно можно расшифровать как чувство самообвинения.
Пока в наших догадках он или главный сообщник Сугимото или интриган за кулисами, моя версия. Родственник или скрытый ученик, версия Айзена. Гадали мы разве что из скуки, оба зная, что правда скоро откроется сама.
Долго в одиночестве я не просидел. Минут двадцать и Соскэ вернули. Он подмигнул мне за спиной открывающего дверь стражника.
Значит, все в порядке, все по плану.
— Окикиба Судзин, прошу на допрос.
Это было едва заметно, заминка на моей фамилии, а голос стражника в обращении ко мне был немного мягче. Этот хотя бы знает, с кем говорит.
* * *
Моим судьей и адвокатом в одном лице оказался весьма забавного вида мужчина. Он одет по полной форме Советника, черное кимоно, белая накидка, забавная шапочка в виде высокого бумажного стакана на макушке.
Он похож на немного карикатурного древнего китайского чиновника, с длинными усиками аж до подбородка и узкими губами, сложенными в хитрую улыбочку.
— Советник Ешино, рад встрече, — мягко улыбаясь, приветствую человека за столом.
Комната для допросов… Жуткое местечко.
Хотя тут положили ковер, что даже пахнет новизной, я замечаю в неприкрытых местах черный, блестящий цвет пола. Засохшая кровь. Слои, множество слоев засохшей крови.
Стоило мне зайти и поздороваться, как Советник тут же стал улыбаться шире,
— Окикиба Судзин! Какой великий гость в таком темном месте!
Советник встал из-за стола, раскинул руки, подошел, обнял за плечи. Боюсь, не будь я сильно выше ростом, расцеловал бы меня.
Я ощущаю в его реацу неподдельную радость, интерес и… Толику страха, что он успешно прячет за улыбкой и сощуренными глазами. Передо мной ли страх или перед Окикибой Ичиро? Иногда жаль что просто сенсор, не пророк.
— Место и правда своеобразное, — постарался сказать я с иронией, но не вышло.
Комната просторна, но темные стены и потолок давят, аура боли и страха въелась в камень как окаменевший от времени клещ в засохшем пне.
— Да, это наша гордость, — покивал Ешино, жестом приглашая присесть с ним за столом.
А как мы сели, он тут же начал как очередь из пулемета выдавать слова, почти без пауз:
— С момента создания Совета и этой комнаты кровь никогда не вытиралась, допросная только проветривалась. Аура отчаяния со временем запечатлелась здесь и набирала силу. В наши дни, когда попадаются люди, которых пытать не рекомендуется, здесь лучшее место. Одного часа хватит обычному человеку, чтобы почти сойти с ума от беспокойства и страха. А рядовой шинигами сломается за день. Если еще и применить навыки палача… Что ж, я еще не помню никого, кто бы не заговорил. Удивительно, правда?
Я рта раскрыть не успел, как он продолжил:
— Ах да, вы думаете, а как же мы сами сопротивляемся этому месту? — Ешино потянулся к голове и дотронулся до стремной шапочки. — У нас есть особенные инструменты для защиты от подобных мелких неприятностей. Знаете, я очень люблю эту шапочку. Хотя некоторые и считают что это признак слабой воли, да и выглядит смешно…
— Нет, что вы, — нашел момент для ответа я. — Хотя сама шапочка на вид не очень, вашему образу она весьма подходит. Более внушительно смотритесь с ней, чем без.
— О? — он удивился так, что брови поднялись. — Правда? Ха-ха-ха! Спасибо, Судзин, могу так тебя называть? Отлично! А ты и правда весь в отца, серебряный язык, говорю я, серебряный! И ты не такой властный в общении, приятный молодой человек.
— Полагаю, отцу положено в силу статуса таким быть, — скромно улыбнувшись, наклонил голову: — Я более свободен выбирать общаться как хочется.
— Ха-ха, точно-точно, так и есть! Знаешь, ты прямо напоминаешь меня самого в молодости, такой же энергичный! Кстати, насчет молодых, как там мой правнук? Хорошо ест? Не ранен? Могу приплачивать, чтобы вы приглядели за ним, знаете, хотя мы худые, в роду всегда мужчины едят как слоны! Нет, как два слона, как три! Хотя что там слоны, мы их на завтрак стадами едим!
Он осекся, неловко улыбнулся.
— Прошу прощения, меня иногда заносит. Болтливый я человек, понимаешь. Мой фатальный недостаток.
Это да, но то как я расслабился слушая его болтовню, удивительно. Как будто мы сто лет знакомы. Просто болтун? Да я бы так не сказал…
— Насколько я помню, вы занимаетесь делами аристократов Сейретея, не так ли? Эти люди очень любят звук собственного голоса и не выносят когда говорят больше них, так что, полагаю, с вами они выбалтывают в ответ еще больше важной информации.
Небрежный и мягкий комплимент завершил мою речь:
— Люди, которые превращают свои недостатки в преимущества достойны уважения в любую эпоху.
— Ха, — недоверчиво хмыкнув, Ешино немного откинулся назад, оглядел меня, покачал головой: — Нет, это не серебро, это золотой язык, мальчик мой, золотой! Нет, куда там золоту, это платина… Даже гора самоцветов, а не язык!
Его комплименты настолько превышены, что хочется отплатить в ответ хотя бы чем-нибудь, поймал я себя на таком желании. Потому что продолжать слушать уже смущает. Кому не нравится похвала, кому не нравится лесть? Кажется, теперь я полностью понимаю его стиль работы.
— Спасибо, Советник Ешино. Но ничего, что мы так тратим ваше драгоценное время?
— Ох, точно, мы на «допросе», — это слово он выделил так, словно два ребенка делятся тайной. — Хе-хе.
Я незаметно поерзал на стуле.
— Итак?
— Я уже знаю все что нужно для приговора, — Ешино подергал пальцами правый ус. — К сожалению, как бы Ичиро это не лоббировал, трудно сразу дать тебе пост Капитана, Судзин.
— Вы серьезно?
— Такие сейчас споры ходят, — без тени иронии кивнул Советник. — Видишь ли, формально, пока Сугимото не признал предателем Совет или Главнокомандующий Готей 13, предателем он не является. А значит, можно было провернуть вашу битву как дуэль за пост Капитана Отряда. Количество зрителей до нужного числа преувеличить, затереть причину смерти Лейтенанта Тринадцатого Отряда от рук Сугимото, попросить молчать твоего хорошего друга, Айзена Соскэ… И получится слегка агрессивная, с перегибом, не в том бы месте, как бы хотелось, дуэль за пост Капитана. К сожалению, слишком много других свидетелей.
— Я бы не хотел так получить пост в любом случае, — слегка мрачно признал я.
— Да, Ичиро потом так же сказал, — покивал Ешино, покручивая кончик усов. — Мне интересно, почему? Ты же победил Сугимото, верно? Остальное это уже детали.
— Банкай. Хотя есть прецеденты, они касаются только Благородных Домов. Больше никому не позволят стать Капитаном без Банкая.
Что позволено Юпитеру, то не позволено Быку. Двойные стандарты привилегий.
Если ты не Зараки Кемпачи. Потому что только у него хватит дури убедительно победить, сокрушить Капитана, даже не зная Шикай, не то что Банкай. Вот только где он сейчас бродит, бандитов режет и скучает?
— И по секрету говоря, — чуть наклонился я. — Даже тех Капитанов искренне не принимали за таковых другие шинигами. Банкай и только Банкай может убедить шинигами в могуществе и праве Капитана занимать свой пост.
— О, теперь я понимаю, — дерганье уса идет энергичнее. — Ну, раз так, то решено. Вы будете оправданы вечером и отпущены. Правда, арест Седьмого Отряда продлится до утра следующего дня.
— Это ничего. Людям как раз не повредит расслабиться.
Так просто решилась судьба этой запутанной истории, в один разговор.
Чуть позже. Сначала на суд увели Айзена. Спустя полчаса пришли за мной.
В наручниках на руках, под охраной, я проведен к огромному зданию под землей. Зал Совета освещен сине-серебристым, как будто лунным светом откуда-то сверху.
Тишина, помпезность и тяжесть толщи камня над всем этим внушают подавляющее чувство.
Внутри, иду под темному коридору, слушая звук своего дыхания и звуки мерных, спокойных шагов. Охрана остается позади, а впереди круг света, куда я встаю под взоры сорока шести мудрецов.
— Окикиба Судзин, Лейтенант Седьмого Отряда, вы готовы услышать свой приговор?
Голос Советника Ешино сейчас звучит не тепло и не легкомысленно, как при личной беседе, он холоден и пронзителен, как зимний ветер.
Ответ мой краток:
— Да.
Стоя на культовом месте и не выдавая внутренний трепет, я смотрю снизу на таблички с номерами Советников и слушаю приговор Ешино:
— По результату расследования вы будете освобождены в Зале Суда, а так же обязаны выполнять долг исполняющего обязанности Капитана Седьмого Отряда, покуда Готей 13 не изберет достойного шинигами на этот пост. Приговор вам понятен?
— Да, Советник, понятен.
Стук деревянного молотка подобен грому для моих ушей в этот момент.
— Приговор исполнен! Вы свободны.
Я молча поклонился Совету и пошел на выход. Никаких лишних действий, спокойствие и вежливость. Но внутри мое сердце бьется как бешеное, а на виске потекла капля пота. Вот уж не ожидал, что этот суд меня настолько взволнует.
Но сам тот зал… Он внушает эти чувства, хочется или нет. На месте судимого такое чувство, будто тебя не группа стариков судит, а собрание богов. Как же стремно было, хотя знаю, что все ложно.
Пожалуй, только действительно невиновные или очень волевые люди способны вести и чувствовать себя там спокойно.
На выходе меня ожидал человек отца, позвав за собой в знакомое место встреч с Ичиро. Темная комната, один стол из камня, два стула. Я как раз отошел от былых эмоций, как он появился.
— Ты молодец, Судзин, — стало его первыми словами.
— Без тебя так легко бы не выкрутился, — признаю его опеку я с кивком.
Ичиро, что выглядит как более жесткая и взрослая копия меня же, только худой и холодный, как глыба льда, сел за стол напротив. Наше семейное сходство не перепутаешь.
— Ты почти Капитан, — сказал он без эмоций. — Хотя многие этого очень не хотят. Как те же Шихоуин и Фракция Консерваторов, которые у них на поводке. Какие у тебя планы сейчас?
— Подготовлю Отряд к реформам, а когда надену хаори, начну настоящие изменения.
— Ты уверен?
Беспокойство за меня, такое незаметное, как мелькнувший под озерным льдом малек, блеснуло в глазах Ичиро.
— Не волнуйся, отец. Я уверен. Знаешь, я много чего сейчас пережил, что закалило мою душу. Я был полностью готов к смерти там, напротив клинка Капитана Сугимото… И я все равно бросил ему вызов.
Только на пороге смерти душа раскрывает свой истинный потенциал, только бросая вызов и побеждая, можно укрепиться по-настоящему, как шинигами. Я просто сделал это снова, но прошел по самой грани на этот раз.
— И ты победил, — гордость в его тоне трудно скрыть.
— Да. Сейчас я ощущаю, как моя душа, как Цукигами и даже мой разум стремятся к этому. Вершина, право на которую я заслужил своим вызовом судьбе и смерти. И главное, победой.
Уверенность с какой я говорю, подобна тому что солнце восходит на Востоке:
— Банкай мой, — я имею в виду истинный Банкай, но отцу об этом знать не нужно. — Дай мне еще два года. Всего два года. И я заберу хаори с цифрой семь.
— Я прикрою тебя, как всегда, а пока постарайся не создавать новых проблем.
— У тебя трудности?
— Нет, — улыбка, резкая как бритва, мелькнула на губах Ичиро. — У кое-кого другого. Шихоуин и Консерваторы слишком заигрались. Кучики все больше становятся нейтральными, а Шиба все равно. У моих противников сильный вид, да слабая суть. Стань Капитаном, сын мой, и проблемы нашей Семьи растают как дым. Но если ты падешь до возвышения…
— Тебе конец, Семье конец. Да, я знаю.
Ичиро рисковал, полагаясь на мое возможное будущее как Капитана. Сильно рисковал, беря на себя то, что может не потянуть, если я оплошаю. Я знал лишь верхушку айсберга, но было достаточно, чтобы ощутить груз ожиданий отца на своих плечах. А через него груз ожиданий и судеб тысяч людей, верных Трилистнику из золота.
— Отец, а что насчет Шинке?
— Он оказался ублюдком Сугимото, но не таким волевым, как родитель, — прохладно, как о плохой погоде, говорит Ичиро. — По плану Сугимото и кое-кого из наших Шинке бы возглавил Отряд.
Отец спокойно говорил, словно зачитывая статью из газеты, а не рассказывая о возможных жертвах шинигами в Долине Криков. План Сугимото, смерти всех моих людей, меня, Айзена…
— …он сознался сам, — закончил Ичиро. — Только появились Омницукидо, как тот сам вышел.
Отец неприятно усмехнулся.
— Под конец допроса он сказал что никогда не хотел быть шинигами, а будь его воля — стал бы фермером. Что же, он станет. В следующей жизни.
— Его?
— Казнят, — кивнул Ичиро.
Я молчал, думая о судьбе Шинке. Я вообще о нем ничего не знал толком. Виновен ли он в махинациях Сугимото? Делал ли еще что-нибудь плохое? Я не знаю. Но это не мешает мне быть жестким.
— Пусть так. Надеюсь, он найдет покой в следующей жизни.
Ичиро довольно покивал и мне показалось, словно король демонов одобряет своего отпрыска… Когда я стал таким циничным? Ах да, всегда был.
Юмор не помог, мне все еще было почему-то жалко Шинке. Но я уже не маленький бунтарь. Такова жизнь, блин.
— Если это все, то я хочу вдохнуть свежего воздуха.
— Хорошо.
Мы не прощались нормально, как-то так сложилось, что расстаемся мы всегда молча. Это стало нашей маленькой традицией отца и сына, странной, но уж какая есть.
В Отряде все решилось быстро, не первый день на работе. Объявил выходной, оплатил роскошный пир для вернувшихся из Ада, пригласил им туда девочек и мальчиков, все как надо.
А за кулисами через Касуми приказал следить за состоянием ребят, готовясь если что отправить на поправку здоровья, в том числе душевного, в Четвертый Отряд. У нас же все гордые, как павлины, пока не рухнут или не сломаются, фиг покажут.
Ночью, выпив со всеми, я незаметно ушел. Под свет растущей Луны на небе, я захожу на закрытую площадку для тренировок. Личная, Капитанская. Когда-то раньше Сугимото здесь тренировал и пытал меня. А теперь она моя.
Сел скрестив ноги в центре. Обнаженное лезвие Цукигами но Каса легло на ноги, запястья на обоих концах клинка. Закрытые глаза, отпущенная аура…
Я ощущаю, слышу как моя сила рокочет, подобно морскому прибою, накатывая на барьеры площадки, заполняя все.
Вдох, выдох, погружаясь в темноту сознания…
Открываю глаза уже во внутреннем мире, стоя на крыше Дворца изо Льда. Цукигами напротив, с мечом в руках.
— Ты готов, хозяин?
— Готов, Цукигами, — меч поднят. — У нас два года. Следующая остановка — Банкай!
Цукигами спокойно кивнул, принимая позу для рывка, острием меча глядя мне точно в правый глаз.
— Не вини меня, если умрешь, — прошептал дух меча.
Два звука сюнпо прозвучали в унисон.
Два одинаковых клинка столкнулись, издав лязг стали эхом на весь мир.