Глава 19 — Второй курс
Василиск больше известен как Король Змей и по праву считается одной из сильнейших волшебных тварей. От его взгляда можно защититься специализированными очками, а от яда при помощи туманной формы. Контрмеры существуют, но всё сводится к массе рисков. Когда вопрос стоит ребром, в моем случае победа без повреждения материала, опасность по экспоненте увеличивается.
Труп ничего мне не даст, кроме проблем.
Оглушить самку под Хогвартсом и провести над ней те же манипуляции, что и над вампиром — задача невероятно высокого уровня сложности. Одна ошибка сведет в могилу.
Ко всем бедам добавлялось нехорошее предчувствие. Я привык доверять своим инстинктам: если они бьют тревогу, значит, подсознание кричит разуму, что он что-то упускает. Какая-то мелочь, какая-то фатальная часть — упущенная им.
Например, туманная форма бесполезна против яда Василиска. Преждевременная смерть Василиска спровоцирует Волан-де-Морта и обращает его внимание на меня. В ходе улучшения метки возникают мутации, тело становится нечеловеческим и абсурдно опасным для собственной жизни.
Нет, дело в чём-то ещё… в магической силе. У чудовища Салазара Слизерина невероятная сопротивляемость к магии, и победить его под силу исключительно опытным волшебникам. Моих умений недостаточно, значит, их нужно развить до максимально возможного уровня.
С такими мыслями я влился в привычную жизнь.
По утрам варил зелья, по вечерам занимался с мисс Сантос над магической массой, которую точнее было назвать «Кристаллизация магии». По ночам оттачивал свои умения, поглощая знания и сразу отрабатывая их применение в бою благодаря ментальной магии среднего уровня. Я моделировал ситуации, обдумывал методы победы, словно играл шахматную партию за черных и белых одновременно.
Так я дошёл до последней недели декабря, предвещающей экзаменационный срез за полугодие. Уровень требований для сдачи был низким. Всё-таки школа ориентирована на обучение волшебников с нуля — специально адаптирована под грязнокровок.
Неприятно для талантливых, приятно для слабых.
Эта политика школы позволила мне легко оценить общую подготовку студентов и сдать экзамены так, чтобы попасть в первую пятёрку с конца. Из плюсов: отсутствие зависти. Из минусов: недовольство Горация и Каролины, приблизительно осознающих мой уровень подготовки.
На экзаменах я показал ожидаемый от студентов уровень по образовательной программе. В то время как некоторые ученики смогли прыгнуть выше стандарта: дети чистокровок, заядлые зубрилы или талантливые от природы. Я рад, что такие имелись, они позволяли оставаться мне в тени и не выступать лампочкой в месте, набитым комарами. Лучше не притягивать к себе завистливые взгляды, меньше проблем в долгосрочной перспективе.
Оставшиеся дни до зимних каникул прошли тихо и спокойно: я отдыхал, читая общедоступную литературу. Браться за что-то серьёзнее не было смысла. Зачем рваться в Запретную секцию, не прочитав всё в Открытой? Книги на третьем этаже рассчитаны на опытных волшебников, новичкам они ничего не дадут.
Отдохнув, я вернулся к дяде и сразу попал под радушный приём — проверку моих умений. В тренировочных боях с Тони я не использовал ни туманной формы, ни темных заклинаний, стараясь показать такой же минимальный уровень, который он сочтет достаточным для продолжения моего обучения. Что включало увеличение скорости заклинаний, улучшение невербальной магии для сокращения разрыва по силе с вербальной, освоение дуэльных техник и сложных плетений чар.
Звучит просто, на деле — тысяча и одна ошибка из-за недостатка опыта. Даже покажи всё, что умею, я не способен победить Долохова, поэтому Василиск остаётся недосягаемой целью.
Но, кто умеет ждать, тот научится и выискивать подходящий момент для победы. С этим принципом я провёл двухнедельные тренировки… сблизившись с вейлой. Она стала полезной в замазывании последствий от ран, которых хватало с избытком. Как говорится, тяжело в учении — легко в бою. Долоховы никогда не славились мягким подходом к воспитанию детей, поэтому наши выходцы всегда были достойными дуэлянтами. Не самыми лучшими в мире, но и не позором в исторических хрониках.
Вернувшись в Хогвартс, я снова вошёл в привычный ритм жизни студента.
Посещал занятия, стараясь не замечать косых взглядов. Не каждый студент в еще первое полугодие умудряется сбежать от утомительных лекций нашего учителя истории. Катберт Бинс — настоящая визитная карточка британской школы магии, но, увы, пропитанная дегтем. Даже мне, знатоку истории, его речи давались с трудом. Нового он не рассказывал, а на вопросы не отвечал, игнорируя студентов.
Настоящий «учитель года». Совсем как Каролина Сантос, которая уже в первый день после каникул вручила мне 32 книги, поставив условие изучить их за неделю. Она хотела, чтобы я как можно скорее углубился в артефакторику для её исследований. Я был готов изучить всё, но за неделю?! Три дня ушли на настройку ментальной магии, чтобы довести память до фотографической. Оставшиеся четыре дня я перелистывал страницы, записывая информацию прямо в сознание.
Так что я выполнил задание с наихудшим качеством. Стал справочником, энциклопедией, совсем как призрачный учитель истории, то есть без реального понимания каждой темы. Одно спасало: Сантос спустилась с небес на землю, помогая по мере работы над её проектом. Она объясняла все тонкости изученного материала.
Работал, задавал вопросы и анализировал… От такого мозг всерьез задумался над плохими перспективами нахождения в моем теле. Появились мигрени, и пару раз пошла кровь из носа на ровном месте. Но такова цена спешки. Ещё одна монета в копилку моих выводов о необходимости уметь ждать.
И я дождался, но не того, чего хотел: Гораций Слизнорт, готовый пригласить меня пахать в два раза больше за два месяца до конца второго полугодия. Мысленно я хотел отказаться, но необходимость финансовых ресурсов победила и вынудила пойти наперекор инстинкту самосохранения. К концу первого года был выжат досуха, чтобы ещё раз сдать экзамены, пару дней отдохнуть и снова отправиться к дяде на летние каникулы.
За год от жизнерадостности остался пепел.
Наверное, если бы меня весь год не окружали ревнивые девицы, я отучился бы с куда большей выдержкой. Нарцисса, Беллатриса и Астра утомляли при каждом своем появлении. Ещё на зимних каникулах закрадывалась мысль ничего им не дарить, чтобы они на меня обиделись и временно оставили в покое. Но покой героям только снится во гробу. Этикет для чистокровных волшебников сродни дыханию — им нельзя пренебрегать, как и нормами приличия. А эти самые нормы сыграли со мной злую шутку: почти все три девицы ко мне одинаково лояльны и потому требовали равного внимания.
Летние каникулы у меня прошли по схеме: проснулся — почитал — потренировался с дядей — зализывал раны. Но вместо восстановительного отдыха я приступал к написанию ответных писем подругам. Не из большого желания. Девчонки каждый день писали, а я должен был отвечать в рамках приличия.
От этих писем меня стало тошнить уже в июне, а к концу августа я довел себя до ментальной рвоты. Расслабляться тоже нужно, но где и как — вопросы другого толка и без хороших ответов. Трудно предаваться праздности, когда приходится лечить последствия дуэлей, физические раны и проклятья, и когда с этим грузом пытаешься как-то развиваться, одновременно подстраиваясь под девичьи капризы… Неприятно.
Второй курс в Хогвартсе.
Я стал куда менее эмоционален, смирившись с рутиной и продолжая начатое в прошлом году. Учеба и работа с последующим перетеканием в сплошную работу и сдачу экзаменов. Процедура циклична: с осени до зимы — одно и то же, с зимы до лета — тоже самое.
Благо, были серьёзные подвижки.
Опять-таки, не те, которые я ожидал.
Гораций занялся моим обучением более основательно из-за прекращения половины военных конфликтов среди магов. Потребовались зелья самого разного рода — качественные, для богатых магов, со строгими требованиями. Впервые в жизни я задумался над тем, скольких детей я убил варкой зелий для прерывания беременности.
Нет худа без добра. Слизнорт наращивал мои знания ради нашего общего блага. Не так рьяно, как Сантос, ставшая легендой благодаря способности избегать проклятия «легендарного пинка под зад для всех профессоров ЗОТИ», но тоже с превышением полномочий наставника.
Девчонки тоже на втором курсе отличились. Астра и Нарцисса ещё ничего, а вот Белле гормоны ударили в голову. Ей захотелось романтики, поцелуев и прочих утомительных вещей без перехода на что-то пошлое. Слащавая романтика без перехода на следующую стадию, и слава бороде Мерлина. Мне хватает рисков смерти от переутомления и без проверки выносливости в амурных делах. Конечно, рано или поздно и меня накроют гормоны, и тогда без удовлетворения потребностей работать станет невозможно.
Темные времена грядут, как сказал однажды Альбус Дамблдор.
Летом я вернулся домой, где у меня состоялся за столом серьёзный разговор с дядей:
— Через два года Волан-де-Морт открыто накажет недостойных, — аккуратно начал дядя, попивая крепкий виски. — Гоблины на многое согласились, часть волшебников присягнула Темному Лорду на верность. Моё положение правой руки никто не смеет оспаривать, я поставил всех наглецов на место. Однако… Не могу объяснить, но мой друг становится всё более… странным. Безумным что ли. Больше, чем положено, и слишком быстро без особых на то причин.
«Крестражами балуется», — подумал я, но вслух сказал: — Зверушка слилась с твоей магией, метку можно перенести в любое время.
— Я помню и ценю предложение… но не сейчас. Несколько волшебников он подверг Круцио и Аваде за… подозрения, не имевшие никакого обоснования. Том, конечно, легилимент. Но те ребята вообще были ни при чём, а он посчитал, что они скрыли от него свои мысли.
Молча кивнув, я продолжил есть.
— Силван, ты стал крайне немногословен, больше обычного. Что-то ты совсем зачах, тебе бы развеяться что ли. Если хочешь, я могу на неделю прекратить тренировки. Ты и так многого добился, — неожиданно дружелюбно предложил Антонин.
— Одних усталость ломает, других укрепляет для преодоления больших невзгод. Я мысленно отношу себя ко второй группе, стараясь ей соответствовать не только на уровне подражания, — вежливо отказался я, почувствовав предобморочное состояние.
— Даже самый крепкий дуб срубает волшебная пила, — усмехнулся он. — О, чуть не забыл сообщить приятную весть.
Я уставился на него так, словно это была новость от Сантос или Слизнорта.
— Не смотри на меня как на душегуба! Со мной связалось семейство Блэк. В шестнадцать лет у тебя состоится церемония помолвки, — от его слов концентрация яда в моих глазах заметно увеличилась. — Хороших волшебников не так уж много, поэтому всё прошло идеально. Я выторговал лучшие условия и предложил не менее хорошие для их семьи. Породниться с древним родом на правах равных — это успех. Твой первый, так что можешь поблагодарить меня от всей души за то, что твоя будущая жена не будет ниже тебя по статусу.
— Великодушно, — кивнул я, ощущая недосказанность.
Кто из трех сестер?
— Твоим словам недостаёт уважения к старшим. Решено! Если так хочешь, я повышу планку для твоих тренировок, — Антонин меня неправильно понял, впрочем, больше тренировок — больше возможностей для осуществления плана с Василиском.
И, как говорится, сказано — сделано.
По-другому у Антонина Долохова не бывает. Он обещал мне усилить тренировки и дать недельный отдых, но как это совместить? В магической дуэли переломать сопернику обе ноги — как раз на восстановление уйдёт дней десять, если хорошо принимать зелья и соблюдать постельный режим. Правда, процесс лечения не из приятных: заклинание для удаления костей, затем зелье для их выращивания.
Неприятно, но и не смертельно. Могло быть и хуже.
Пока я соблюдал постельный режим, ментально отключал восприятие боли и углублялся в пособие по нейтрализации проклятий. Рядом лежала другая книга по нумерологии — толстая и сложная, но необходимая для понимания тем, связанных с выводом порчи и снятием сглазов. Не простых, а смертельно опасных. Можно так сглазить удачу, что жертва свернёт себе шею на ровном месте. А времени на защиту у неё почти нет.
Что любопытно, в базовой версии учебника говорится о методах «как снять», а в моей вариации, запрещённой Министерством Магии, дополнительно описаны способы наложения. Без понимания второго — первое становится малоэффективным. Из-за страха министры сами себе стреляют в ногу, ведь специалистов в этой области крайне мало, а толковых — ещё меньше. Что делать? Не мешать всестороннему обучению.
Хоть становись самому Министром Магии.
Почти самому. Должность эта — набор цепей, оков и ошейников.
— Твой дядя — урод и деспот, — Камилла совсем плохо следила за выражениями.
В одежде горничной эта вейла умудрилась вместо выполнения своих обязанностей, всего парой слов заработать себе на Авада Кедавра.
— Не драматизируй. Обучение дуэльному искусству сопряжено рисками для здоровья, — отмахнулся я от причины и перешёл к нравоучению: — И будь добра, обдумай своё положение. Антонин тебя ещё не изнасиловал только потому, что ты принадлежишь мне. Следовательно, наказывать за проступки, поощрять за верность и пользоваться тобой могу исключительно я. Пока я соблюдаю формальности, ты в безопасности. Если же я бездействую, он может взять всё в свои руки.
— Что? — всполошилась она. — К чему ты…
— Объясню, как работают оскорбления в магическом мире: оскорбляя Антонина Долохова, ты оскорбляешь весь магический род. Если я это проигнорирую, не вынеся тебе сурового наказания, это выставит меня некомпетентным перед этим самым родом. А у некомпетентных нет ни прав, ни собственности. Проще говоря, наказания, поощрения и права перейдут от меня к дяде. Поверь, последнее, чего ты хочешь в этой жизни.
— Но ты же не скажешь… — испуганно то ли спросила, то ли попросила она.
— Моя спальня заколдована от вмешательства домовика. В любом другом помещении есть риск подслушивания, что вынудит меня действовать… ради общего блага. Чтобы этого избежать, привыкай быть сдержанной в любое время и в любом месте. Вплоть до моего выпуска из Хогвартса.
— Прости…
— Всё в порядке, — продолжил я чтение, про себя вздыхая.
Неправильно подобрал слова и подход. Стоит быть с будущими союзниками помягче. Только вот добротой можно спалить мир куда быстрее зла.
Никогда не угадаешь, какой выбор был правильным до самого конца. Но я надеюсь, что вейла сохранит себя в чистоте и морально не пострадает из-за острого язычка. Иначе придется от неё избавиться, поскольку я не привык держать в своем доме грязные вещи или существ.