Глава 20 — Василиск
Ноги восстановились вместе с тренировками, которые стали втрое эффективнее. Здоровый сон и чувство расслабленности способствовали тому, что память и эмоции упорядочились, разложились по полочкам, предварительно избавившись от бытового мусора. За остаток лета вместе с дядей я развил свои навыки достаточно, чтобы соответствовать требованиям Пожирателя Смерти. Об этом не постеснялся напомнить Антонин Долохов.
Он, хоть и испытывал смешанные чувства к своему Темному Лорду, верил в идеалы, ради которых вся их компашка трудилась: уничтожить старый порядок, построить новый. Сместить культуру ради создания культа. В этом плане Долохов видел меня тем, кто поможет осуществить эту мечту.
Я же себя в этой роли не видел. Меня не интересовал радикальный подход к решению проблемы с грязнокровками — лишь уплотнение границ между слоями волшебников. Любые пешки могут быть полезны, пока они не рвутся в дамки. Однако Пожиратели Смерти считали иначе, намереваясь прополоть сорняки с корнями.
Есть еще одна немаловажная проблема — Орден Феникса.
Сейчас это слабая и неустойчивая организация, но любая попытка проломить структуру нынешнего общества заканчивается укреплением стен её власти: без явной угрозы сторонники Дамблдора не смогут выступить единым фронтом. Вскоре они начнут всеми силами соответствовать уровню угрозы, с которой им предстоит схлестнуться.
Что же до меня, я продолжил медленно плыть по течению. Вернулся в Хогвартс, к уже успевшим надоесть занятиям. Днем с профессорами, вечером с Сантос, а после выбирался за пределы школы, чтобы проводить ритуалы и оттачивать темные искусства.
Рутина, одним словом, без просвета на изменения.
Всё циклично повторялось, как в первый и второй годы обучения, включая каникулы, что, к слову, не могло не радовать. Стабильность в заточке тигриных когтей — полезное занятие, если цель оправдывает средства.
К концу третьего курса я уже чувствовал, что шансы на реализацию задумки с Василиском достигли уровня «приемлемо». Чтобы полностью их поднять, многого и не нужно — лишь перейти к отработке темных искусств под присмотром дяди.
Итак, перейдя на четвертый курс, я приобрел богатый багаж знаний по артефакторике, зельеварению и дуэлям. Остальные области выросли не так сильно, но в достаточной степени, чтобы задуматься о походе в Запретную секцию. Из Открытой я уже отсканировал все необходимое, а в свободное время обдумал это, чтобы сократить время на принятие решений.
Отработал энциклопедию, проще говоря.
— Выглядишь грустной, — заметил я, уловив кислый взгляд у Беллатрисы Блэк. Она явилась в библиотеку ранним вечером, села за читательский стол напротив меня и долго молчала.
Предвкушаю от неё угрозу моим планам.
— Родители со мной не разговаривают. Уже больше года пытаюсь у них выпытать одну… вещь, но они словно языки проглотили. Это бесит, — шикнула она, махнув головой.
Вероятно, ее недовольство касалось помолвки. Блэки и Долоховы держали в секрете имя моей так называемой избранницы. Причиной служил тот факт, что в моей кандидатуре были заинтересованы несколько девушек из одного семейства. Полигамия в Альбионе не распространена, по крайней мере открыто. Почти у каждого главы рода есть по три любовницы на стороне, но тайных. Ведь за каждой чистокровной женой стоит сильный магический род. Никто не хочет войны из-за бытовых разборок. Поэтому жены не живут под одной крышей с любовницами, и лишь догадываются об их существовании.
Никто также не хочет видеть, как сестры пытаются убить друг друга из-за ревности.
С браками есть интересная лазейка: если заключить контракт на Беллатрису, а потом она умрет, ее место займет другая свободная кандидатура из того же семейства — Андромеда или Нарцисса. Это правило верно и для меня. Если я умру, от Долоховых выступят мои братья. Именно поэтому волшебники так внимательны при заключении договоренностей. И стараются скрывать имена участников помолвки.
— Через год ты выпускаешься?
— Мог бы и не напоминать, — поморщилась она. — Или я напомню, что тебе сдавать СОВ и ЖАБУ. А мне всего одну идиотскую серию экзаменов. Хм… Можешь помочь с подготовкой?
— Отвечу, что знаю, помогу найти, что неведомо, — согласился я, не из большого желания подставить локоть даме в ее походе к знаниям. Очередная проблема: опасно отказать чистокровному семейству в сущей мелочи.
Признаться честно, это начинает нервировать все фибры моей души.
Могу понять Темного Лорда: быть достаточно сильным, чтобы другие подстраивались под тебя; такой подход действительно приносит гармонию. За несколько лет я устал следовать правилам, притворяться вежливым и галантным больше, чем есть. Это утомляет и заставляет задуматься, как радикально перебороть это ощущение.
Но, ментально разгрузив мозг от ненависти, я спокойно начал заниматься с Беллатрисой. Пожалуй, проводил с ней больше времени за месяц, чем за весь прошлый год. Простое юношеское «делаем что-то вместе, сближаясь друг с другом».
Девушка привлекала меня не столько своим нынешним характером, сколько опаской, которую вызывала ее будущая версия. Что-то уникальное, отличительное от серой массы.
Когда пришло время работать не только с Сантос, времени могло стать меньше. Однако, словно по велению судьбы, Гораций столкнулся с кризисом заказов. Их было немного, а работа стала напоминать часовую рутину — как сходить в магазин за продуктами. Благодаря сохранившимся отгулам выдалось достаточно свободного времени. Часть его я вложил в саморазвитие, другую в Беллу, а какие-то крохи равномерно распределил между Нарциссой и Астрой.
Одногруппницы обижались на меня за недостаточное внимание, но успели повзрослеть, чтобы научиться хитрости. Осознали, что как только Беллатриса уйдет из Хогвартса, у них появятся все шансы перетянуть одеяло на себя.
Нарцисса, правда, стала немного раздражающей и самовлюбленной. Почти каждый наш разговор сводился к выслушиванию её речей, столь же противоречивых, сколь и скучных. Она любила говорить о себе: своей красоте, том, как прошел её день, и что она думает о том или ином. Это был практически односторонний монолог, едва поддерживаемый моими редкими словами одобрения. Этого ей хватало, чтобы я продолжил извлекать выгоду из нашего общения, получая её «баллы признательности».
Астра же, повзрослев за пару лет, научилась этикету и стала чертовски покладистой девушкой. Не знаю, кто обучал её быть идеальной женой, но эти колдуны или ведьмы отлично постарались. Она из тех людей, кто всегда старается выслушать до конца, поддерживает разговор и интересуется моим мнением на любое событие или явление. Отгоняет от себя всех представителей мужского пола, демонстрируя верность. Ещё у неё заразительный смех и… да, пусть я не люблю нормы поведения волшебников, наблюдать за ними — это как любоваться цветущим садом. Теперь я понимаю, почему аристократическая галантность так хороша в покорении сердец.
Разве что, наверное, только Беллатриса Блэк сможет принять другую сторону моей личности. В конце концов, все Малефики — маги, но только самые испорченные волшебники — Малефики. Этой своей стороне я дал волю в апреле четвертого курса. Долго сдерживал её, пока не убедился в хорошем шансе на успех с Василиском.
Поздним вечером покинул гостиницу Слизерина, но в Тайную комнату решил попасть более рискованным с точки зрения репутации путём — через туалет для девочек на втором этаже, где находился вход в покои Салазара Слизерина.
Пару лет назад я нашёл в лесу другой проход, но его узость — длинная труба — мне не понравилась. Если по ней ползти, можно наткнуться на гигантскую змею, пытающуюся выбраться в лес на охоту. Учитывая, что я не знаю свойств яда Василиска и влияет ли он на туманную форму, я решил не рисковать. Тем более, время, когда Ужас Слизерина покидает убежище, остаётся загадкой.
Либо труб, ведущих в лес, много, либо этот змей — сама непредсказуемость. Я ни разу не встречал его в Запретном лесу, хоть и провёл там много времени. Однако следы Василиска находил, а это значило, что риски были, но возможности сразиться с ним в более просторном месте — нет.
С ним…
Вернее думать, что это самка: Салазар Слизерин вывел её как свою «красавицу».
Но, покачав головой и отметая лишние мысли, я проверяю женский туалет серией сканирующих чар. Убедившись в отсутствии призраков и живых существ, полностью превращаюсь в туман и протискиваюсь сквозь крохотную щель в полу, попадая совсем не в канализационную трубу.
Это была яма для трупов, где хранились жертвы Ужаса Слизерина, созданного в стремлении Салазара очистить школу от грязнокровок. Множество костей, в основном юных особей, лежало здесь закостеневшими и разрозненными останками. Если бы это зрелище опубликовали в международной газете, добавив приукрашенную историю, школу могли бы признать еретической и закрыть. Такие «скелеты в шкафу» способны вызвать оглушительный резонанс, хотя те, кому это выгодно, могли бы задушить дело в зародыше.
Превратившись обратно в человеческую форму, я спокойно направился в главный зал — ту самую монструозную Тайную комнату с каменными статуями змей и лицом самого Салазара, великого волшебника прошлого.
Василиска рядом не было, но его можно было легко призвать.
Я надел артефактные очки, блокирующие проклятия через глаза, созданные буквально на коленке в лаборатории Сантоса. Затем вытащил палочку и произнёс оглушающее заклинание, которое однажды использовал против вампира. Это заклинание все ненавидят: оно разбудит даже мертвого и заставит его зашипеть от боли.
Василиск появился менее чем через пять минут: из дыры в стене вылезла гигантская тварь и бросилась на источник звука. Змея была длинной и упитанной, никогда не знавшей голода благодаря охоте в Запретном лесу. Следовательно, сил в ней было более чем достаточно для заглатывания жертвы.
Мгновенно превратившись в туман, я перенёс тело на возвышенность и оказался прямо на лбу статуи Салазара. За счёт тренировок мне удалось избежать инцидентов, вроде врезания в стену. А вот Василиск такими навыками не обладал и впечатался головой в сырой пол.
— Занимательная зверушка, — задумчиво произнёс я.
Лицезрение прекрасного всегда было моей слабостью. Болотные глаза, неровный ряд убийственных зубов, широкая пасть и драконий облик. Изумительная красотка.
Вновь бросившаяся за объятьями. И вновь мимо.
В очередной раз, использовав перенос, я решил испробовать два заклинания, которые могли поставить меня в невыгодное положение в случае провала. Оба были моего собственного производства и требовали огромного магического резерва.
Первое выпускало расщепляющий луч алой энергии — магию, основанную на сжигании собственной крови. Луч попал точно в цель, с силой впечатывая тварь в статую. Следующим было сковывающее заклинание — самое сложное в моей практике.
Стукнув концом палочки по полу, я выпустил замораживающее проклятие. Оно создавало массу льда, которая волнообразной силой обрушилась на тело Василиска, словно морские волны на скалы, только гораздо мощнее. Этот лед был примечателен своим зеленым цветом, что делало его жутко ядовитым. Он высасывал магию из всего, к чему прикасался. Им мне удалось сковать тварь по морду.
Оба заклинания, как мне казалось, были мастерским воплощением магического искусства. На их создание и отработку ушло немало времени и умственных усилий, но результат радовал как нельзя лучше.
Трансфигурировав часть пола, я создал мостик над ядовитым льдом, чтобы приблизиться к обезвреженному противнику.
Про себя я вздыхал, понимая, что сильно рисковал в этом бою, и теперь предстояло рисковать ещё больше, занимаясь повторной операцией по работе с меткой.
Убирая палочку, я достал ритуальный кинжал и прорезал им ладонь. Парализующий яд смешался с моей кровью, но был нейтрализован повышенной сопротивляемостью к интоксикации. Только голова заболела, а перед глазами поплыло, как от алкогольного опьянения. Но иначе работать с древними монстрами было нельзя. Подойдя ближе, я начал чертить рунные символы на лбу твари своей кровью, смешанной с ядом.
Милашка пыталась кусаться, но ей не хватало маневренности. К тому же она слабела с каждой секундой, становясь всё более вялой.
Закончив круг анализа, я снова взялся за палочку и принялся искать точку сосредоточения магии у этой твари. У вампиров это сердце, а у Василиска — мешочек с ядом. Его концентрация была настолько высокой, что могла убить меня, даже будучи разбавленной. Поэтому я пошел на компромисс: магическим взмахом вырвал у нее один из зубов с корнем.
Не так полезно, но безопасно.
Спустившись, я достал небольшую коробочку с уменьшенным содержимым и развернул свой импровизированный филиал Малефикара в Тайной комнате. Всё было расставлено: компоненты, артефакты, а также инструменты для зельеварения.
На этот раз я действовал с куда большим изяществом, заканчивая создание смертельной таблетки, подозрительно напоминавшей пилюлю. Её главным ингредиентом был размолотый вместе с кровью зуб Василиска. Глотать такую таблетку было куда приятнее, чем, скажем, вампирские сердца, и не вызывало ассоциаций с каннибализмом.
Приняв таблетку вместе с зельями, я принялся дорабатывать руну на тыльной стороне левой руки, которая дала неожиданные преимущества. По ощущениям, она не только усиливала парализацию через глаза, но и как-то мутировала магическую энергию внутри меня.
Вытянув руку, я зажег метку и мысленно сформировал ядовитый туман. Сочетание вампиризма и змеизма позволило мне обойтись без палочки для базовой магии. Над сложной ещё предстояло поработать, но прогресс на лицо.
Достав из контейнера грызуна, сжатого магической компрессией в каменную фигурку, я вернул его в живое состояние. Он не успел прийти в себя, как я снял очки и активировал парализующий взгляд Василиска через метку. Ожидаемо, мои глаза словно пронзили иголками, но образец для опытов замер, как статуя, без признаков жизни.
— Кровеносная мутация, парализующий взгляд и… парселтанг, — прошипел я на змеином языке. Осознание нового умения пришло не сразу, но оно чувствовалось родным, как возвращение к истокам. Поворачиваясь к Василиску, я обратился к нему: — У тебя есть склонность к магии, смертельный шарм и внушительная история. Но это всё неважно по сравнению с удачей. Тебе повезло, что мне не пришлось использовать твоё сердце для совершенствования. А удачливые существа всегда интересны. У меня для тебя есть предложение: либо я разберу твое тело на материалы для исследований, либо ты участвуешь в опытах по превращению магических тварей в человекоподобных химер. Я не специалист в химерологии, но быстро учусь и по-отцовски люблю своих подопытных. Тех, кто может стать слугой, а не расходным материалом. Выбор за тобой.
— Человек… — раздался голос Василиска без шипения. Возможно, мой мозг автоматически обрабатывал змеиную речь для удобства. — Жизнь…
— Просто так освободить Ужас Слизерина и довериться лояльности побежденного врага я не могу. Тебе предстоит немного потерпеть магическую интоксикацию, и скоро ты впадешь в кому. Если повезет, пробудишься и увидишь результаты экспериментов другими глазами. В ином случае, я потеряю материалы, а ты жизнь.