* * *
Телепатия в боевом применении… к самому себе. Это извращение. Никогда даже и представить не мог, что дойду до такого. Но, я и того, что с самим собой воевать придётся, представить раньше не мог, но — поди ж ты! Пришлось и представить, и столкнуться в своей реальности.
А ведь я… он почти допрыгнул. Почти попал. Он просто не знал о том, что у меня такая способность есть. Я ему об этом не рассказывал. Не знал, и потому не учёл в своём плане. Не придумал защиту.
А так: прыжок его был хорош. Действительно хорош! Быстрый, но плавный, мощный, но незаметный и практически совсем бесшумный. Очевидно было, что он всего себя в этот прыжок вложил. Вообще всего себя. Все свои способности, всю свою звериную силу, всё, чему успел научиться за двадцать лет у Мастера Хона, всё, что успел пережить во время войны за «независимость». Всё! До доннышка, до последней капельки, и даже немного больше, чем всё.
Потрясающий был прыжок.
Жаль только, что бесполезный. Хотя? Может, и не жаль… Или… Сложно это всё. Ведь, если бы он всё-таки коснулся меня навершием своей короткой палки, то не стало бы больше никаких «он» или «я», остался бы только Я. Один единственный, счастливый, неделимый и больше ни о чём не беспокоящийся, не несущий ни за кого ответственность, не имеющий за спиной целого мира с сорока двумя миллионами тех, за кого я отвечаю, чья жизнь мне была бы важна.
Всё было бы просто, легко, радостно и понятно. Мы бы с Аннитой переместились в Священный Таймлайн, поменяли имена и место жительства… и всё. Больше никаких проблем, никаких выборов, никакой ответственности… только я, она и Жаклин. Уверен — дочь наша бы за нами куда угодно увязалась. Точнее, не за нами, а за вернувшейся с того света матерью.
Но он не дотянулся. Да, откровенно говоря, и не смог бы дотянуться. Никак. Слишком велика была разница между тем мной, который — он, и тем мной, который — я. Слишком много через что мне пришлось пройти за те сто девяносто шесть лет, что составляет наша с ним разница в возрасте. Пацан он ещё совсем: всего-то сорок два года — вообще не серьёзно.
Его «быстро» — ничто, в сравнении с «быстро» моим, тем, которое сложилось после четырёх кардинальных улучшений моего организма и тех самых ста девяноста лет тренировок. Его «мощно» — ничто, в сравнении с «мощью» Владельца Солнечной Системы и Чемпиона «Мортал Комбат», вбившего в землю по ноздри самого Онагу.
Да, момент был рассчитан идеально — рассчитать ещё лучше он бы просто не смог. Вот только, откуда ему было знать о «стоп-кадре» и «прыжке»? Я ведь ему о них никогда не рассказывал, и при нём их не демонстрировал. А здесь, в «Конце времён», как я уже упоминал, в отличие от пространства УВИ, все мои «паранормальные» способности работали в полном объёме.
Так что, незадачливый я… пробил пустое кресло насквозь. И имел удовольствие наблюдать, как оно медленно (для меня медленно) разлагается в фиолетовой дымке, расползающейся от места удара к краям, словно огонь, по бумаге, проткнутой раскалённым до бела железным прутом. В то время, как я уже стоял за спиной Анниты, колеблясь и решая в своей смятенной душе дилемму за дилеммой.
Он уже понял, что проиграл, когда выпрямился и повернулся лицом ко мне. Понял, но сдаваться не собирался. Лишь поудобнее перехватил в своей руке своё оружие, прикидывая, как напасть так, чтобы не задеть стоящую между нами Анниту.
Колебания требуют времени. И, в этот раз, к сожалению, у меня время в запасе было. Ведь я мог его для себя просто остановить. И я это сделал.
Стоп-кадр сработал штатно. Так, как и должен был сработать. Так, как он всегда и работал. Комната и все, находящиеся в ней разумные замерли. Всё замерло. И развернувшийся для новой атаки он. И абсолютно самодовольный Тот-кто-остаётся, с удобством развалившийся в своём кресле и наблюдающий за разворачивающимся действием. Ему, для полноты образа только пакета с попкорном не хватало.
И Томас Бланк, уже успевший вскочить со своего места и достать… «Печенег», под прицел которого взять новоприбывших гостей.
И потерянная, ничего в происходящем не понимающая Аннита. Ну, или делающая такой вид — помнится, она очень умело пользовалась своей внешностью «наивной, хлопающей голубыми глазками кудрявой блондинки», в то время как за этим фасадом скрывался быстрый и цепкий ум. А ещё лисья хитрость и крайняя жёсткость, местами переходящая в жестокость. Её актёрскому таланту могли позавидовать и современные Голливудские профессионалы. Так что, не готов был я поручиться за то, что она действительно «растеряна и ничего не понимает». Скорее, поверил бы в обратное.
Но, плевать. Я, ещё тогда, годы назад, научился принимать свою почти жену такой, какая она есть, не обольщаясь на её счёт и не идеализируя. Наверное, я её… любил.
Я вышел из-за её спины, спокойно подошёл к прошлому себе, вытащил из его руки опасную палку, деактивировал её, благо управление у там ничем не отличалось от стандартных УВИ-шных игрушек, которыми вооружались их оперативники. И не торопясь упаковал её в свой рюкзак, который так и стоял возле стены у входа в кабинет. Ну а куда ему деться? Кто его тут украдёт? В заброшенном-то замке в «Конце времён»?
Потом вернулся обратно и, встав перед Аннитой, нежно коснулся кожи её щеки своей рукой… как же давно мне хотелось это сделать!
К сожалению, мысли светлее от этого действия не стали. Наоборот — боль в груди, в том месте, где у нормальных людей должно бы было быть сердце, только становилась сильнее. Невыносимое ощущение! Невыносимое чувство — когда собственными руками должен уничтожить то, что хотел больше всего в жизни…
Больно. Очень больно было принимать решение. Ещё хуже и ещё больнее было от того, что оттягивать его принятие я мог… сколько угодно! Теоретически, я даже навечно мог остаться в этом мгновении, сказав себе, что оно прекрасно…
Только, пока я буду тянуть, мир вокруг меня будет стоять. И ничего в нём не изменится. Само не рассосётся. Решение не станет легче…
Я с сожалением отвернулся от Анниты и подошёл к прошлому себе. Я покрепче ухватился за его голову, сосредоточился… и пустил время идти дальше.
Две или три секунды после этого, он меня бил. Сильно бил, мощно. Профессионально: коленями по рёбрам, кулаками по подбородку снизу… только, с тем же успехом можно было бить дерево или фонарный столб… обычному не тренированному человеку. Слишком велика разница в силах и физических кондициях.
Куда сложнее бой происходил внутри! Внутри его головы, к которой я с силой прижал свою: лбом ко лбу, и держал не отпуская, терпя довольно болезненные, надо отметить, хоть и бесполезные удары.
Ведь там, в его голове был Зверь. Тот самый Зверь, который был убит Эл`Сабах Нуром в его пустынной пирамиде, которого я лишь имитировал всё то время, что прошло после. Зверь, для убийства которого потребовалась вся мощь технологий древней высокоразвитой цивилизации и сильнейшего мутанта Земли.
Зверь, который не сомневался. Который знал, чего хочет, который видел перед собой врага…
Сколько в реальном мире прошло времени, прежде чем тело прошлого меня обмякло, глаза его закатились, и он кулём муки упал на пол? Две секунды, три? В наших головах прошло гораздо больше…
Я… всегда подозревал, что с моей головой что-то не так. Не зря же Виктор Крид так спокойно попёрся на первую промывку мозгов в какую-то левую организацию. Он чувствовал. Он подсознательно знал, что с его памятью уже что-то было не так. Что что-то в ней было заблокировано. Что тянуло, манило и мучило. Какое-то знание, что не давало покоя. И, оказывается, был прав в этом. Только виновником этого оказался я сам!
Я сам себе заблокировал часть памяти. Ту часть, в которой встречал себя, в которой присутствовало УВИ и вновь обретённая Аннита. А Зверь… ну, как выяснилось, он тоже рос вместе со мной. И во времена перед отправкой на Окинаву, он был… щенком ещё, в сравнении с тем волкодавом, в которого успел вырасти к началу Второй Мировой войны. Не то, чтобы с ним оказалось легко, но, по крайней мере, возможно справиться.
Что было дальше? Снова тайм-стоп, за который я успел обыскать тело себя и найти то, что мне было нужно: тайм-пад УВИ-шный. Заряженный и способный работать в этом измерении.
Время вперёд. Я открыл «дверь» к тому самому утёсу, с которого всё начиналось. Бросил всё ещё не до конца адекватного себя в яму, оставшуюся от применения УВИ-шной бомбы. Потом быстренько прыгнул на ближайший известный мне схрон контрабандистов, где схватил ящик самого крепкого дрянного пойла из имеющихся в наличии и вернулся к «двери», где вылил на него пару бутылок. Одну разбил ему об голову. Две грохнул рядом. Остальное оставил — «опохмелиться».
После чего окинул взглядом пространство, вздохнул ещё разок на утёсе, глядя в море. После чего бросил жёсткую установку в голову прежнего себя: «На Окинаву! Учиться! Учиться! Учиться!!!». И ушёл.
* * *
Жёлтый прямоугольник над утёсом закрылся. Прятавшаяся в дальних кустах девочка встала и осторожно подошла к лежащему в яме и остро воняющему алкоголем едва шевелящемуся телу с расфокусированным взглядом.
Долго стояла над ним, глядя за безуспешными потугами того хоть как-то «собраться в кучу» и скоординировать свои движения. Потом презрительно сплюнула на это тело. После чего зло посмотрела в сторону закрывшейся волшебной двери, в которую ушёл её… отец? Который избил и бросил здесь её… отца. Который так и не вернул ей мать. Ни живую, ни мёртвую…
Ей-то, девочке, память никто не затирал.
* * *
Вернувшись в замок, я не задержался там надолго. Я молча и властно подхватил ойкнувшую Анниту на плечо и открыл Тайм-падом новую жёлтую «дверь». Ведущую, теперь уже в совсем другое время и в другое место. В спальню Жаклин Д`Жерден — Босса всей азиатско-тихоокеанской «мафии». Самого жестокого и злопамятного Босса… В спальню своей старшей дочери.
Естественно, я знал, где эта спальня находится. Естественно, она охранялась. И, естественно, мне было плевать на эту охрану.
По удачному стечению обстоятельств, Жаклин именно в этот момент была здесь. Она сидела у винтажного туалетного столика в шёлковом халате с драконами и медленно расчёсывала свои волосы перед большим круглым зеркалом. Или не винтажным, а самым, что ни на есть антикварным? Помнившим ещё Сиам и отражение в нём совсем другой женщины? Той, которой я этот столик с зеркалом и подарил… двести с лишним лет назад.
Жаклин вздрогнула, увидев в зеркале появившийся прямоугольник «двери», но, что странно, за оружие хвататься не стала. Как и прятаться. Она просто резко развернулась всем телом на своём стуле… и увидела меня. Меня с женщиной на плече. Женщиной, которую я, сделав несколько шагов вперёд, уверенно, но бережно сгрузил на кровать. После чего повернулся и двинулся к ждущей меня «двери».
— Отец! — услышал я за спиной голос Жаклин. Услышал и замер. Давно я не слышал этого слова в её устах. Очень давно. С самой пропажи Анниты в море.
Я остановился и медленно обернулся.
— Ты всё же выполнил своё обещание! — с улыбкой сказала Жаклин.
Я вопросительно чуть приподнял бровь.
— Ты вернул мне её. Вернул мне мать. «Живой или мёртвой», как и обещал, «сколько бы ни прошло времени»… Ты вернул. И сам вернулся… без этой своей болезненной мании «учиться».
Я промолчал. Не стал ничего говорить. Только вздохнул тяжело, развернулся и скрылся в «двери», которая тут же за мной закрылась.
* * *
— Что ж, вот что-то вроде этого я и имел в виду под «небольшими творческими корректировками», — расплылся в довольной улыбке и развёл руки широко в стороны, словно хотел меня обнять хозяин замка. — И ты, Виктор, подходишь для этого просто идеально!
Я молча, скептически на него посмотрел, приподняв и изогнув левую бровь.
— Нет, ну я же не мог не попробовать? Это был бы слишком идеальный вариант разрешения вообще всех проблем с твоим миром, чтобы даже не попытаться. Ты же на меня не в обиде?
Я… не ответил ничего. Оглядел кабинет, особенно задержав свой взгляд на продолжавшей сидеть неподвижно в своём ошейнике Лексус.
— Эй-эй! Виктор, друг мой! Не надо горячиться и принимать поспешных решений! — тут же задёргался, почувствовавший, что запахло жареным, негр. — Равонна, конечно, девушка прекрасная во всех отношениях и обладает незаурядными способностями, но доступные ей возможности и имеющиеся у неё знания об этой Вселенной не сравнятся с моими! Я могу сделать и дать тебе больше, чем она!
Я повернул голову к нему. Долго задумчиво смотрел. Потом возобновил движение, заставив того ещё больше нервничать. Поравнявшись с Лексус… я прошёл дальше. Схватил рукой стоявшее в углу кресло, развернулся к столу и неторопливо потащил это кресло за собой, вызывая противный и совсем не тихий скрип от его ножек, тащащихся по каменному полу.
Получилось…противно. Почти, как у Уила Смитта в первых «Людях в чёрном», в сцене с экзаменом. Очень похожий звук оказался — кресло-то было массивное, тяжёлое. Но удобное.
Его удобство я сумел, как следует, оценить, когда устроился в нём снова напротив негра за столом.
— Кх-кхм, — прочистил он горло. — Продолжим с того, на чём остановились, — вернул прежнюю весёлую и доброжелательную улыбку он, сложив руки перед собой на столе. Давайте составим списки людей, которые точно не смогут «слиться» со своими двойниками в Священном Таймлайне, — подвинул к нам по столу два набора, состоящих из офисного канцелярского планшета с прикреплёнными к нему листами чистой белой писчей бумаги и вычурной ручки с такими же разводами на поверхности, как и на стенах всего замка. — А потом попробуем придумать и обсудить, как именно их можно было бы вписать в Таймлайн так, чтобы его не поколебать, не заставить его породить новые Отклонения…
— Похоже, мы тут надолго, — тяжело вздохнул Бланк, беря со стола свой планшет.
— Ну а что? Вы хотели, чтобы я один работал? — расплылся в противной улыбке Тот-чья-рожа-так-и-просила-кулака.
— Лимон зажуй, — буркнул я и взял свой набор. — Кормить нас тут, кстати, будут?..
* * *