— Потому что я знаю кое-что, что Мито-баачан оставила для Наруто, ну, не для Наруто конкретно, но он единственный, кто может это получить. Ты должна позволить мне отвести его туда, — сказала ей Кушина, и Цунаде вздохнула. Она потерла затылок.
— Хорошо, Кушина. Ты можешь отвести его туда. Хотя я сомневаюсь, что ты там что-нибудь найдешь, я не буду препятствовать тебе. Просто позаботься о себе, — сказала Цунаде, и Кушина кивнула. Она улыбнулась и вышла из комнаты, а Наруто вздохнул, подойдя к Цунаде.
— Баа-чан, почему ты меня отпускаешь? — спросил Наруто, и Цунаде улыбнулась, поднялась на ноги и похлопала Наруто по плечу.
— Потому что я доверяю тебе, малыш. Я хочу, чтобы ты знал это прямо сейчас. Просто в этом мире предположения помогают тебе выжить. Это печальная правда, — Цунаде и Наруто смотрели на землю. Он посмотрел на свою левую руку и кивнул.
— Я понимаю. Спасибо, Баа-чан, — сказал Наруто и быстро выбежал за дверь, а Цунаде осталась за столом, ее улыбка быстро превратилась в хмурый взгляд, пока она просматривала какие-то бумаги.
"Будь осторожен, Наруто", — мысленно сказала Цунаде, гадая, что произойдет, когда Наруто и Кушина вернутся.
С Саске…
Учиха вздохнул, оставаясь в тюремной камере. Он посмотрел на стену возле своей кровати и закрыл глаза. Он думал о многих вещах. Он не был уверен, что это лучшее решение, не говоря уже о том, что он не мог быть уверен, что Наруто вернет его мать. Она ведь не была какой-то потерянной женщиной в мире. Она была убита, убита его братом. Саске прослезился при мысли об Итачи, но также многое понял.
— Эх, похоже, теперь уже ничем не поможешь. Если этот ублюдок обманул меня, то я убью его. И все же, где он научился пользоваться своим мечом. Он пользуется им почти так же хорошо, как и я. Ну и ладно. По крайней мере, мне не придется некоторое время слушать, что говорит Сакура, — сказал Саске, думая о своем брате. Он вернулся в ту роковую ночь. Это было странно, потому что, когда он увидел, как Итачи уходит в последний раз, он увидел слезы на его лице.
— Почему он плакал в ту ночь? Он жалел об этом? Не может быть, я ненавижу его. Я ненавижу Итачи. Я убью его, — размышлял вслух Саске, но тут он услышал повтор.
— Значит, Учиха считает, что его брат убил клан без причины? — спросил заключенный, и Саске сузил глаза. Он предпочел бы не отвечать, но тот все равно заговорил.
— А что, если это был не его выбор, а, сопляк? Ты все еще ничего не знаешь. Такое странное отродье, — сказал мужчина, и Учиха зарычал.
— Что, черт возьми, ты знаешь? — спросил Саске, раздражаясь все больше.
— Ха-ха, я знаю гораздо больше, чем ты, сопляк, — сказал мужчина, и Саске подошел к решетке. Он посмотрел, чтобы увидеть, кто забирает, но из угла его тюремной камеры мало что можно было разглядеть, так что это была своего рода проблема.
— Что ты говоришь? Ты ведь что-то знаешь? — спросил Саске и тут же услышал чей-то смех. Он зарычал, прежде чем человек появился в поле зрения. Это был не заключенный, а охранник. Должно быть, охраннику было очень скучно разговаривать с заключенным. Саске, по крайней мере, разрешалось читать книги, если только они не были связаны с чакрой, дзюцу или искусством ниндзя.
— Ну, скажем так, я знаю, что произошло на самом деле. Я знаю гораздо больше, чем ты можешь даже предположить, — сказал ему мужчина, и Саске сузил глаза. Судя по маске, он был АНБУ, но Учиху все равно раздражало, что АНБУ интересуется им.
— Кто ты? — спросил Учиха, и тот ухмыльнулся.
— Можешь звать меня Кабаном. Цунаде-сама поручил мне заботу о тебе. Простая страховка, я думаю. Зачем капитану АНБУ присматривать за таким Учихой, как ты? — сказал Кабан, а Саске сузил глаза.
— Не бери в голову. Скажи мне, что ты имел в виду раньше. Что я не знаю о своей семье? — спросил Саске, и Кабан улыбнулся за своей маской. Это было слишком просто.
— Назови мне вескую причину, почему я должен рассказывать об этом такому испорченному сопляку, как ты? А то, услышав это, ты можешь меня списать, — сказал ему Кабан, и Саске стиснул зубы. Он сжал кулаки, и если бы его шаринган был активен, он бы вспыхнул как бешеный.
— Я должен знать. Вся моя жизнь была ложью. Я не хотел ничего, кроме власти. Я хотел убить Итачи, это была моя месть за то, что он сделал с моим кланом. Каждый день и ночь я мечтал о том дне, когда я убью его, но "кое-что" мешает мне это сделать. Если есть что-то, чего я не знаю, что связано с моим кланом, то я должен это знать, — сказал Саске, глядя на землю. Кабан сузил глаза под маской, и Саске не мог понять, о чем он думает.
— Ты действительно чертово отродье, ты знаешь это? — сказал ему Кабан, и Саске сузил глаза. Он вздохнул, прислонившись к стене, а Кабан закатил глаза.
—Я не был капитаном АНБУ, когда это случилось. Я был во взводе Итачи. Я бы сказал, что ты разделяешь большую часть высокомерия своего клана, — сказал ему Кабан, и Саске сузил глаза. Он посмотрел на землю, прежде чем ответить.
— Ты собираешься рассказать мне или просто оскорбить меня, потому что у меня нет на это времени, — нетерпеливо сказал Саске, и Кабан кивнул.
— Хорошо, тогда я тебе не скажу, — сказал Кабан, уходя, а Саске расширил глаза. Он быстро выругался и поднялся на ноги.
— Эй! Стой! Я хочу знать. Скажи мне! — потребовал Саске, и АНБУ обернулся.
— Что за волшебное слово? — спросил он, и Саске стиснул зубы. Это был всего лишь второй день, а он уже чувствовал себя так, будто хочет умереть к чертовой матери.
— Пожалуйста, — сказал Саске, стараясь не взорваться от произнесенного.
Услышав, что Учиха вежлив, Кабан повернулся и продолжил.
— Раз уж ты сказал "пожалуйста", я продолжу. Все излагается вот так, быстро и просто. Учиха планировали захватить Коноху, — быстро и четко сказал Кабан. Саске расширил глаза и схватился за прутья своей тюрьмы.
— Невозможно, мой отец говорил мне о верности моей деревне. Благодаря ему я вообще стал шиноби Конохи. Почему он…
— Ты был слишком мал, чтобы понять, что он имел в виду. Я уверен, что он учил тебя верности, но это не было связано с твоей деревней. Это должно было быть для твоего клана. К счастью для нас, Коноха узнала о твоем заговоре от Итачи. В то время Сандайме был нашим Хокаге. Он не хотел, но знал, что для безопасности деревни ему придется уничтожить клан Учиха, но знаешь ли ты, кто сказал ему, что они это сделают? — спросил Кабан, и тут до Саске дошли все детали.
— Итачи, — сказал Саске, и Кабан кивнул.
— Верно. Он поставил свою верность деревне выше верности всему клану, всем, кроме тебя. Ты был единственным, кого он не мог убить. Он любил тебя больше, чем саму деревню, — сказал Кабан, в то время как глаза Саске напряженно блестели.
— Это ложь! Он сказал мне убить его, ненавидеть его, презирать его! Не могу же я вдруг поверить, что Итачи будет действовать в интересах деревни, — сказал Саске, в его глазах промелькнули смятение, гнев и чувство вины. Кабан заметил все эти признаки и вздохнул.
— Послушай, я был во взводе Итачи, как я уже сказал. Мы все пытались убедить его не проходить через это. Он был единственным Учихой, который не выставлял напоказ свою силу, наряду с твоей матерью. Если я знаю Итачи так, как мне кажется, то он живет с этим сожалением каждый день, пока ты не придешь и не убьешь его, чтобы положить конец его страданиям. Тебя будут считать героем Конохи, отомстившим за клан Учиха. Как ты мог так разрушить его желания? — спросил Кабан, и по лицу Саске побежали слезы. Неужели он все это время ошибался? Что он должен был делать? Все это было новой информацией для него как для человека. Долгое время он гордился своей верностью и силой, но его клан хотел узурпировать власть деревни. Создавалось впечатление, что весь его клан был не прав.