— Хватит сидеть без дела, высылайте больше ниндзя-следопытов! — он почувствовал, как головная боль начинает пронизывать его череп. Прожив так долго, Ооноки никогда не ожидал, что столкнется с подобной ситуацией: боль в спине усилилась в три раза от того, что ему пришлось сидеть в своем кабинете гораздо дольше, чем ему нравилось. По всему залу джонины, чунины и члены военного совета спешили закончить свою работу и узнать, где Хан. Хозяин Пяти хвостов всегда был не в ладах с ним и с тем, как он вел дела. Прямой и живой характер Джинчурики приводил его в ярость; отчасти он был уверен, что бронированные шиноби не любят деревню. Третий Цучикаге сделал все возможное, чтобы его оружие выросло так, как вырастает каждый человек, принесенный в жертву силе Хвостатых Зверей.
Таков был путь шиноби.
Оглядываясь назад, он должен был дать Хану больше стимулов остаться здесь, учитывая, что другой джинчурики был беспрекословно предан деревне, несмотря на то, что был чем-то вроде вольной птицы. Это была вторая часть его проблем. Роши исчез. Он должен был появиться три дня назад для встречи. Ооноки планировал начать операции в Стране Воды, основать дочернюю деревню с Роши в качестве главы и собрать тех беженцев, которые остались в Кири, теперь превратившейся в пепел и пыль на ветру.
Роши тоже был проинформирован, и ему не терпелось послужить своей деревне в меру своих возможностей.
Потом он пошел дальше и пропустил встречу, в тот самый день, когда в его офис поступило сообщение, что все шиноби на границах между Огнем, Землей и Ветром были убиты. Скрытого Песка больше не было. Он был стерт с лица земли, и никто не знал, что с этим делать. Но Ооноки знал. Он вырос, видя, как искры совпадений превращаются в полномасштабные войны. Прославленный сиделец забора с горечью принял болеутоляющие таблетки и запил их стаканом воды.
Две деревни. Исчезли. Это глодало его с тех пор, как Кири превратилась в пепел, но это было еще приемлемо; деревня, втянутая в долгую и кровавую гражданскую войну, редко выживает, и, учитывая сообщения о том, что видели его информаторы, это был акт Божий, который стер Кровавый туман с лица земли в результате битвы. Исчезновение Суны и мертвые взводы на границах были достаточным доказательством того, что его старые инстинкты были правы. Коноха была не настолько жестока, чтобы убивать собственных солдат и оставлять их в качестве уловки, чтобы сбить их с толку. Кумо были слишком заняты вооружением, чтобы что-то предпринять, но они все еще были в достаточном отдалении от того, чтобы нажать на курок, как докладывали его шпионы. Аме тоже приходил на ум, но у него не было возможности подтвердить это. Эти бетонные джунгли были слишком густыми и рискованными, чтобы даже его шпионы решились туда сунуться. Куса была скомпрометирована, поскольку их высшее руководство исчезло. Чем больше он размышлял, тем больше сценариев возникало. Каждый из них был хуже предыдущего.
— Вот, — его сын, Кицути, протянул стакан с чем-то шипящим на дне.
— И для чего мне это нужно? — спросил Кицучи у своего сына. Он получил такой же взгляд, как и его отпрыск, такой же взгляд был и у Куротсучи.
— Просто прими это дурацкое лекарство, старик. Нам нужен наш Цучикаге без головной боли.
Нехотя он принял лекарство и стал ждать, пока оно сотворит свое чудо. Однако ему нужно было нечто большее, чтобы успокоить свой разум. — В такие моменты я жалею, что нет в живых Второго Лорда. Я бы сам возглавил поиски Роши и Хана.
— Немного верь в свою внучку, — заверил его командир джонинов. — Вы бы не поручили ей это задание, если бы она не была достаточно способной. У нее тоже сильный отряд, чтобы противостоять любому количеству шиноби.
Это была его самая большая проблема. Сколько там было врагов? Разрушить деревню, захватить Джинчурики, уничтожить пограничные патрули. — Кицути.
— Мой господин.
— Скажи мне кое-что, — размышлял старик, — не думаешь ли ты, что это могут быть наемники, которых мы нанимали время от времени?
— Акацуки? — Ооноки кивнул. — Возможно. Несмотря на то, что мы их наняли, мы до сих пор не знаем, какие у них цели. Дейдара, Итачи Учиха, Кисаме Хошигаки — это имена, которых стоит опасаться, и я предполагаю, что тот, кем они заменили Орочимару, тоже человек такого уровня. Но преследовать двух Джинчурики вот так, да еще и приглашая войну с деревней. Кажется глупым.
— Глупо, если у тебя на руках нет всех карт, — поднялся Иноки, левитируя над своим местом, пока в его голове крутились шестеренки. — Однако, с другой стороны, иметь все девять. Вот это был бы один из способов приставить нож к горлу каждой крупной деревни.
— Ты хочешь сказать, что они ответственны за нападение на Суну?
Мальчик действительно не мог видеть картину в целом. — Я говорю, что уничтожение Суны — это только одна часть плана. Насколько нам известно, они могли быть ответственны и за инцидент в Кири.
— Но чтобы сделать что-то подобное, нужны ресурсы, рабочая сила…
— Только сила, Кицути, — поправил ребенка Ооноки. — Мы не знаем, кто возглавляет Акацуки, но кто бы это ни был, они могут держать в узде таких, как Итачи Учиха и Кисаме Хошигаки. И мы даже не знаем, где их база…
— Лорд Цучикаге! — дверь захлопнулась, и в комнату ворвался чунин. — Это Акацучи! Он вернулся, но находится в критическом состоянии.
— С дороги, — Ооноки вылетел из офиса, из всех этих бюрократических испражнений, через которые он проходил последние 40 лет, и прибыл в больницу. Щит Цучикаге, так его называли. Он редко покидал его, и в тот раз, когда он приказал одному из самых верных шиноби оставить его, чтобы помочь внучке искать их Джинчурики, тот вернулся в таком состоянии, что лучше бы ему было умереть. Кицучи стоял рядом с ним, и они оба смотрели, как их товарища, шиноби Камня, допрашивают. Он был весь в крови, череп был виден на месте, где когда-то была плоть, одной ноги не было, а правая рука отсутствовала.
— Мы нашли его в таком виде в тридцати пяти милях от заставы, мой господин, — сообщил ему один из пограничных шиноби.
— А что с теми, кто с ним? — он не показывал этого, но его сердце разрывалось на части. Куротсучи.
— Никого, господин Цучикаге, — с сожалением ответил ему стражник. — Мы послали дополнительные войска, чтобы найти их.
— Найдите их и…, — бесцеремонно крик оборвал Ооноки. Акацучи стоял, крича от боли и ужаса. Ооноки и Кицучи ворвались в комнату, чтобы успокоить его, когда увидели, как из отверстия, где раньше была его рука, появилась большая загорелая мускулистая рука и схватила голову ближайшего к ним человека — нина-медика, и раздавила ее одним движением.
— Лорд Цучикаге! — Акацучи взывал о помощи. — СПАСИ МЕНЯ!
Ооноки медленно наблюдал за происходящим. Как мускулистая рука потянулась к другой руке Акацучи, оторвала ее и ударила о врача на другой стороне кровати. Нога вырвалась из отсутствующего придатка и зашаталась по земле, прежде чем нашла правильную опору. Руки потянулись к лицу Акацучи, пальцы погрузились глубоко под кожу и потянули. Красный. Повсюду.
Плоть, кости, глазное яблоко, печень, почки, легкие, моча, дерьмо. Все, что когда-то было Акацучи, было размазано по четырем стенам больничной палаты, пачкая стерилизованную обстановку и людей. А на месте его щита стоял демон. Дикие рыжие волосы, красные глаза с узорами в виде черных колес, из которых выходили восемь спиц, прежде чем превратиться в прорези в каждой, и форма, настолько физически совершенная до смехотворной степени, что Ноки сомневался, сможет ли обычное оружие прорезать кожу или нет. В конце концов, этот человек должен был умереть.
— Йоу, — сказал он с самодовольной ухмылкой и оглядел всех. Ооноки направил чакру, и его кипящая кровь разгорелась от ярости. — Ты весь красный.
Его знаменитый Выброс Пыли проявился, и куб окружил убийцу его Щита. Его цель оказалась зажата в оси куба. Все бросились прочь от последовавшего за этим всплеска чакры. Эффекты дзюцу проявились, когда оно сделало свою работу, разрушив рыжего до субатомного уровня. Стены больницы трескались и рушились, потолок рассыпался на куски, а сын заслонил его от падающих обломков. Когда коробка с разрушительной чакрой рассеялась, когда хаос улегся, когда поднялся дым, раздался звук медленных хлопков. Нарушитель стоял на том месте, где Ооноки выпустил свое дзюцу, на нем не было ни царапины, его одежда была цела, а глаза сияли, как у ребенка.
— Ой, ой, ой! Я не знал, что ты сразу начнешь с чего-то подобного, дедушка. В таком случае, — сказал рыжий и хлопнул в ладоши. Обломки вокруг начали трястись. Все. Словно марионетки, они зависли в воздухе, а затем деформировались, земляная пыль с них осыпалась, когда они превратились в кромешные черные шипы, каждый такой же острый и большой, как другой
Ооноки схватил Кицучи и пролетел через гигантскую дыру в стене, благодаря своему Выбросу Пыли. И как раз вовремя. Черные каменные усики пронеслись с нечеловеческой скоростью, нанося удары и раня всех, кто находился в комнате, и распространялись дальше, сосредоточившись на нем. Годами выработанные инстинкты сработали, и он полетел на полной скорости, несмотря на боль в спине. Отправив сына в окно здания, Ооноки сказал ему, что делать дальше. — Соберись с силами. Я уничтожу эти шипы. Сейчас же!
Развернувшись, Ооноки едва успел увернуться от летящих снарядов, получив незначительные порезы, а его одежда пострадала больше, чем он сам. Он снова поднял руки вверх, его чакра вспыхнула, и частицы чакры собрались на кончиках пальцев и ладонях, образуя конус.
— Стихия Пыли: Атомное Расщепление: Столб, — и она выстрелила, он контролировал, чтобы не задеть ни одну из инфраструктур, которые он поклялся защищать, и со всеми своими годами тренировок Сидящий за оградой выполнил свой долг. Все камни исчезли, а Иноки поспешил туда, где находился рыжеволосый изверг, и обнаружил его все еще там, зевающего.
Вместо того чтобы броситься к нему, как он это сделал несколько мгновений назад, он просто завис над ним. Я уверен, что он был заперт внутри куба Атомного Демонтажа. Но на нем нет ни следа. Он хорошо контролирует Освобождение Земли. Учитывая его рост, его рукопашная должна быть достаточно хороша. Вдобавок ко всему, Третий Цучикаге уставился в его красные глаза. У него есть додзюцу, которое позволяет ему овладевать людьми. Нет, он входит в них. Сжатие? Мангекё Шаринган? Он ненавидел эти глаза.
— Эй, дедушка, — плаксиво позвал его рыжий. Непринужденный тон заставил каждую частичку его кожи покрыться мурашками. — Как долго ты собираешься оставаться там? Спускайся, я не кусаюсь. Обещаю.
— Ты умрешь, если я спущусь, сопляк, — Ооноки пообещал ему со всей яростью, которая у него была. Но ему нужно было контролировать себя. Он не мог просто так влететь туда, пока не узнает, как мальчик уклонился от его Пылевого Выброса.
— А? — он поднял бровь и начал гоготать. — Парень, ты такой же упрямый, как я тебя запомнил.
Ооноки знал, что это была ложь, чтобы бросить его; забыть кого-то, кто выглядел так, было бы трудно, даже если бы он впал в старческий маразм. — Я не знаю, о чем ты говоришь, парень, — его руки были наготове на случай, если парень сделает хоть одно движение. — Сомневаюсь, что я забуду кого-то вроде тебя.
— Вот именно! — он щелкнул пальцами. — Я иногда забываю, что время еще не пришло, но продолжим. Меня зовут Наруто Узумаки. Не забывай об этом.
— Узумаки, — рыжие волосы теперь имели больше смысла. Воспоминания о том, как он возглавлял войска, как бесчисленные рыжеволосые мужчины, женщины и дети были преданы мечу. — Понятно. Так вот в чем дело. Месть.
— Месть? — мальчик по имени Наруто Узумаки сидел, приковав к себе взгляд багровых глаз, и потирал подбородок в глубокой задумчивости. — Если ты говоришь о том, что ты, Кири и Кумо сделали с Узушио, то нет. Я здесь, чтобы сделать нечто подобное тому, что я сделал в Кири и Суне.