Ооноки почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. И от непринужденного тона, и от его признания. Отчасти он думал, что это уловка, чтобы сбить его с толку, но в этом мальчике было что-то жуткое. Подождем продолжения. — Вы так много утверждаете. Ты думаешь, я поверю, что такой зеленый как трава мальчишка, как ты, уничтожил две деревни?
— Двадцать, — он слегка прищурился. — Нет, подожди. Двадцать две. Я уничтожил двадцать две деревни или, по крайней мере, убедился, что их высшее руководство мертво. Сила их Биджу, если таковые у них были, под моим контролем, и, конечно, — он слегка рассмеялся, — их сексуальные женщины.
С высоты птичьего полета Иноки видел, как тихо все силы Айва сходятся к больнице. Был шанс, что большинство из них будут мертвы, если его слова окажутся правдой. — Твоя ложь была лучше, прежде чем ты решил так преувеличить. Честно говоря, ты должен…, — слова замерли у него во рту, когда он увидел, как красные прорези превратились в проклятое томоэ Шарингана. Три томоэ превратились в шесть, их края стали острыми и четкими, а сами они были связаны черными цепями в спираль. Возле его глаза что-то образовалось. Воздух закрутился, и что-то появилось из пустоты. Женщина. Обнаженная.
Его внучка.
Куротсучи виляла голым задом перед рыжеволосым мальчиком.
— Оооо, опять моя очередь, учитель? — она немного огляделась вокруг, прежде чем посмотреть ему в глаза. — Дедушка! Смотри, кого я нашла! — и она прыгнула на Наруто Узумаки, потираясь щекой о его щеку. — Это тот парень, который захватил обоих наших Джинчурики. Сначала я пыталась бороться с ним, но он сказал, что готов отпустить меня, если я позволю ему трахнуть меня. Лучшее решение в моей жизни!
Ооноки закричал, бросаясь вперед с налитыми кровью глазами. Ярость взяла верх. Все, что имело значение, это убить мальчика. Легендарные каменные руки, направленные в грудь человека, совратившего его наследника, прошли только насквозь. И тут он почувствовал онемение. Острая боль пронзила все его тело. Его чакра истощалась, а внучка стояла перед ним, нахмурившись.
— Зачем ты это сделал, дедушка? — Куротсучи надулась, когда Ооноки почувствовал, как что-то разорвало его плоть сзади. — Я сама выбираю, с кем мне быть. Верно, хозяин моей киски?
— Чертовски верно. Но сейчас тебе придется уйти. Ооноки вывернул шею, безнадежно наблюдая, как его внучка кивнула, поцеловала безумца в губы и снова исчезла в его глазах. — Это быстро заставило тебя замолчать, а вот это, наоборот.
Крик боли вырвался из самой глубины его горла. Пять железных пальцев злобы рвали и разрывали его кожу, плоть и кости, обвиваясь вокруг позвоночника. Его чакра накапливалась и расходовалась.
— Освободите Цучикаге! — услышал он убийственный крик своего сына. Вместе с ним вокруг разбитой больницы стояло пять тысяч шиноби и куноичи. Ооноки поморщился от боли, почувствовав, как усилилась хватка на его позвоночнике. — Отпусти его!
— Зачем мне это делать? — Ооноки почувствовал, что к оскорблению добавилась обида, когда рыжеволосый мальчик поднял его как трофей на всеобщее обозрение. — Если я отпущу его, вы все наброситесь на меня, как Джирайя набрасывается, когда видит горячий источник. В обоих случаях вокруг раздаются бурные хлопки.
— Джирайя…, — простонал Ооноки, произнося это. — Узумаки… ты из Листа.
— То есть я родился там, если ты об этом спрашиваешь, — Наруто Узумаки опустил его и поднял на уровень лица.
— Ты сделал это для них, — Ооноки плевал кровью в лицо юноше, пока тот смотрел на него. — Мы сравняем Лист с землей, когда покончим с тобой.
Юноша начал хихикать. — Это просто прелесть, но позвольте мне прояснить одну вещь. Его ухмылка растянулась от уха до уха. — Коноха не твоя, чтобы завоевывать ее.
И с этим Ооноки увидел размытые цвета. Все вокруг ускорилось, и боль в позвоночнике усилилась в тысячи раз. Ветер и другие предметы били его прямо по лицу. Его разрывало на части и снова собирало воедино, когда он увидел зеленоватый свет, покрывающий его тело сквозь взрывную и рвотную калейдоскопическую скорость и удары, через которые он проходил. Сидящий на заборе почувствовал, как что-то брызнуло ему на лицо. Его голову. Его руки. Ноги. Туловище. И в течение следующих пяти минут он чувствовал боль везде и нигде. Он слышал крики и вопли в искаженных формах, иногда они доносились резко, иногда за милю.
Ооноки наконец остановился, почувствовав, как камень расколол его голову, и теплая жидкость брызнула ему на лоб, стекая к бороде. Пять отверстий в позвоночнике напомнили ему о других травмах, и он понял, где находится. Каменный монумент, и камень, проломивший ему голову, лежал у него в руках — тот самый камень, который он полировал сегодня утром. Вокруг него бродил призрак Первого Цучикаге. Его шаги были полыми, его самого не было, но его воля была. Взяв в руки камень, который он запятнал своей кровью, Ооноки поднялся.
Сквозь трещину в куполе он увидел Узумаки в воздухе, стоящего неподвижно. Вся его фигура была в крови, и он указывал на него. Или, скорее, вокруг него. Ооноки пожалел, что не попал в цель. Вокруг него были трупы. Трупы мужчин и женщин. Трудоспособные солдаты без конечностей. Мертвые шиноби и куноичи. Искалеченные и убитые. А на том месте, где лежал полированный камень, лежала безжизненная голова его сына Кицути.
— Ты знаешь, я бы сказал, что они дали бой, — сказал Наруто Узумаки прямо из-за его спины, — но я бы солгал. Честно говоря, до сих пор я получал меньше всего удовольствия от разрушения деревни. Конечно, было весело, когда я схватил тебя и продолжал исцелять, а потом на полной скорости таранил все твои силы, но это быстро надоело.
Каменные руки вернулись и ударили мальчика по лицу, прежде чем разлететься на куски. Его руки были схвачены, он вскрикнул от боли, когда обе руки были вывернуты и сломаны, прежде чем он получил сильный удар ногой по лицу. Его зубы были разбиты, некоторые попали в горло и застряли там, когда он задыхался.
— Ради всего святого, у тебя же есть Стихия Пыли, — мальчик опустился до его уровня, окровавленные пальцы схватились за макушку его лысой головы. Другой рукой Ооноки с ужасом увидел, как он создает белые сияющие частицы чакры, образующие куб. Круг. Треугольник. Различные формы и очертания, скручивающиеся и изменяющиеся, создающие и разрушающие. — Ты мог бы использовать это так много разных способов, но ты просто застрял в прошлом, не так ли? Не могу винить тебя, старик. Вот что делает чакра. Она питается твоими худшими импульсами, и, учитывая человеческую природу, я не особо удивлен. О, хорошо, это было весело. Это быстро наскучило, но было весело. А теперь я прощаюсь с тобой.
Глаза мальчика изменились. Исчез проклятый Шаринган, и он увидел глаза, о которых ему рассказывали сказки, чтобы убаюкать его мирным сном, когда он был моложе, свободнее и человеком, не испорченным патриотизмом.
Риннеган. Темно-фиолетовый. Рифленый. Томоэ на кольцах вокруг него. И становилось все темнее. Все вокруг. Наруто Узумаки раскинул руки, образуя своеобразную букву Т, поднимаясь по мере того, как росли тени. Высоко в небе, так высоко, с небес он спустился, заслоняя собой все. На хвосте у него сидела еще одна тень. За ним последовали еще четыре. Валуны размером с гору начали сыпаться дождем.
— Насколько я понимаю, этот маленький камешек представляет вашу знаменитую Волю Камня. Затем он указал на небо, на титанов, которых он привел. — Это мое. Если вы склонитесь, я оставлю вас в живых. Если нет, я позволю моим каменно-твердым друзьям там, наверху, превратить вашу деревню в груду обломков. И что ты будешь делать?
Насмешливый взгляд. Шаринган. Абсолютный авторитет своей силы, возвышающейся над всеми остальными. Это напомнило ему о Мадаре Учихе. Этот мальчик использовал собственное тело для убийства тех самых людей, которых он поклялся защищать и командовать. Если бы он поклонился, то отдал бы всех, кто остался в деревне, в пожизненное рабство ему. Их будут использовать и издеваться над ними, как над его внучкой, которая была развращена сверх меры.
«Я — земля под всеми существами», — он вспомнил поговорку. «Все трепещет перед моей волей». Он хлопнул в ладоши, собирая последние остатки чакры, и начал формировать куб чистого разрушения. «Отчаивайтесь, могучие, ибо все падут, когда земля под их ногами разорвется на части». Он зарядился, и увидел, что мальчик смеется от души. Затем, когда валуны размером с гору приблизились, когда небо стало лишь черной тенью, он увидел свет между ними.
Черный свет.
Куб, похожий на его собственный, но более хаотичный и в то же время стабильный, парил вокруг изверга, известного как Наруто Узумаки, который указывал на него. Он стал больше, закрутился вокруг своей оси, превратившись в аномалию овальной формы.
— Выброс истинной пыли, — прошептал он, когда все смолкло, — Дзюцу разрушения античастиц. Она бросилась на него, столкнувшись с его собственной техникой, и в промежутке между последовавшим уничтожением Сидящий за оградой увидел, как все проходит сквозь рыжеволосого монстра. Он видел истину всего этого — все разрушалось на молекулярном уровне, но он оставался неприкосновенным. Он был непреклонен перед разрушением, поглощающим все. Он царил над всем, что знал. Существо, намного превосходящее человека.
Бог.
Он видел Бога.
-------------------
Быть избитой и униженной подобным образом. Она висела у стены, избитая и измученная. Кунай пронзил ее ладони, голова склонилась в знак поражения. Вставай. Она подняла голову, глаза наполнились убийственной яростью, когда она посмотрела на своих врагов.
— Будь я проклята! В ней еще есть бой, Какузу! Похоже, мой господин и спаситель Джашин получит сегодня больше дани.
— Ты нанес ей достаточно урона, Хидан, — попытался успокоить его тот, кто использовал маски. — Еще немного, и мы рискуем убить Джинчурики.
— Хорошо! Хорошо! — затем он соскреб ее кровь со своей косы и лизнул ее. — Но я хочу ее после.
— Хидан,— человек, известный как Какузу, посмотрел на него, — если бы мы не были партнерами, я бы причинил тебе вред по общему принципу за то, что ты больной психопат.
— О, как это богато, когда речь идет об эксгуматоре трупов! По крайней мере, я буду просто трахать ее, когда она будет…
— Я убью тебя, — она пробормотала достаточно громко, чтобы они услышали. — Клянусь всем Богом, который там наверху, вы двое не доживете до этого дня.
— О, правда, милая, — он покрутил косой и покрутился вокруг, — как ты собираешься это сделать? Скулить?
— Ты на грани истощения чакры, — тот, кого звали Какузу, указал на то, что она не хотела слышать. — Ты исчерпала количество чакры Биджу, которое может выдержать твое тело. Из всех Джинчурики, на которых мы охотимся, ты самый слабый Югито Нии.
— Правильно, девочка, — Хидан был очень близко к ней и провел своим грязным пальцем по ее щеке, — отними у тебя Биджу, и ты — ничто. Все вы, джинчурики, одинаковы.
— Я не знаю, парень. Я бы хотел думать, что я другой, — голос доносился от стены рядом с ней. Сквозь каменную поверхность пробивался злой багровый оттенок. Колючая, дикая и длинная грива волос была такой же потрясающей, как и мужчина, которому она принадлежала. Высокий, как ее Райкаге, несомненно, более мускулистый и красноглазый, мужчина стоял, хрустя костяшками пальцев. — Так, так, так. Если это не волосатый бессмертный и его помощник с косой.
Лезвие рассекло воздух, и Югито точно знала, насколько оно острое. Поэтому она не смогла удержаться от того, чтобы не уронить челюсть, когда лезвие сломалось о шею появившегося незнакомца.
— Правда? Даже не поздоровался. Ну, если ты так хочешь играть. Что-то красное, темное и шарообразное образовалось на кончике его указательного пальца, яростно вращаясь, затем изменило свое вращение и уменьшилось до размера конфеты. — Высвобождение истинной энергии: Обратный Вращательный Расенган… Мини. Маленький шар энергии мгновенно ударил того, кто довел ее до такого жалкого состояния, и в порыве скорости протащил его через всю пещеру, размазав по стене, когда все его руки и ноги разлетелись на мелкие кусочки.
— УБЛЮДОК! ЧЕРТ! МОИ РУКИ! МОИ ГРЕБАНЫЕ НОГИ!
— Ха, — рыжеволосый мужчина почесал затылок, — я даже не вкладывал в него столько чакры. Ты говорил все это дерьмо минуту назад. А теперь посмотри на себя.